Глава 3

Креативный класс

Становление креативной экономики оказало огромное влияние на разделение людей на социальные группы, или классы, изменив состав существующих классов и сформировав новые. Я не первый человек, выдвинувший идею о том, что экономика развитых индустриальных стран привела к образованию новых классов. В 1960-х годах Питер Друкер и Фриц Махлуп писали об усилении экономической роли интеллектуальных работников. Немного позже Дэниел Белл выделил меритократическую классовую структуру, в которую входили ученые, инженеры, менеджеры и администраторы, возникшую в результате перехода от промышленного производства к постиндустриальной экономике. Социолог Эрик Райт много писал о возникновении так называемого профессионально-управленческого класса . Роберт Райх ввел в оборот термин «символьные аналитики» для обозначения специалистов, работающих с идеями и символами . Все упомянутые эксперты обратили внимание на экономические аспекты зарождающейся классовой структуры, о которой идет речь в этой книге.

Другие исследователи сосредоточили внимание на долгосрочных последствиях изменений социальных норм и систем ценностей. В конце книги Class («Класс»), опубликованной в 1983 году, Пол Фассел выделил многие из тех качеств, которые я отношу к креативному классу. После остроумного описания качеств, касающихся общественного положения, по которым проводят различие, скажем, между верхушкой среднего класса и «верхушкой пролетариата», Фассел упомянул о существовании растущей группы Х, находящейся за рамками имеющихся категорий.

Вы не рождаетесь человеком Х, но можете заслужить право принадлежать к числу этих людей благодаря упорному стремлению к открытиям, неотъемлемые элементы которого — любознательность и оригинальность.

Молодые люди, которые отправляются в большие города, чтобы посвятить себя искусству, литературе, творчеству (то есть всему тому, что может избавить их от присутствия начальника), — это и есть будущие люди Х.

Человек, не принадлежащий к этой группе, всегда «подчиняется кому-то», тогда как человек Х не подчиняется никому.

Члены группы Х — это люди с независимым мышлением. Они любят свою работу, которой занимаются до тех пор, пока в конце концов не исчерпают все свои силы; такое явление, как пенсия, имеет смысл только для тех, кто работает по найму, или тех, кто полностью зависит от зарплаты и презирает свою работу .

Еще одна группа исследователей отметила формирование класса интеллектуальных работников. В 1996 году Стивен Барли подсчитал, что доля профессиональных, технических и управленческих специалистов в общей численности работающего населения увеличилась с 10 процентов в 1900 году до 30 процентов в 1991-м, тогда как доля производственных и сельскохозяйственных рабочих резко сократилась . В 2001 году социолог Стивен Бринт пришел к выводу, что на научную и профессиональную экономики, а также экономику знаний в 1996 году приходилось 36 процентов от общего объема занятости. (В расчетах Бринта, основанных на показателях человеческого капитала, учитывались отрасли, в которых минимум 5 процентов специалистов имели высшее образование; в их числе: сельскохозяйственные службы, средства массовой информации, производство химических веществ, пластмассы, лекарственных препаратов, вычислительной техники, электрооборудования и приборов для научных исследований, банковское дело и бухгалтерский учет, консультационные и другие услуги в сфере бизнеса, здравоохранение и больницы, сфера образования, юридическое услуги и почти все религиозные и правительственные организации .)

В книге Bobos in Paradise Дэвид Брукс описал новое смешение богемных и буржуазных ценностей, свойственное специалистам-профессионалам с более высоким уровнем доходов («бобо» — сокращение от bourgeois bohemian, «богемная буржуазия») . Однако идентичность креативного класса гораздо глубже, чем совокупность постоянно меняющихся симпатий и стремлений, — она берет начало в изменившейся экономической ситуации. Креативный класс связывают в единое целое не только его ценности и установки, но еще и место, занимаемое им в экономической системе.

Принадлежность человека к тому или иному классу определяется тем, какие экономические функции он выполняет. Этим же обусловлены его культурные предпочтения, ценности, образ жизни, потребительские и покупательские привычки и социальная идентичность. Тогда как представители рабочего класса занимаются главным образом физическим трудом, те, кого относят к креативному классу, занимаются умственной деятельностью. А тем, кто считает, будто такой интеллектуальный или творческий труд не сочетается с физическим, предлагаю слова великого летописца рабочего класса Карла Маркса:

Природа не строит ни машин, ни локомотивов, ни железных дорог, ни электрического телеграфа, ни автоматических прядильных машин, ни всего остального. Все это — продукты человеческого труда, природный материал, превращенный в органы человеческой воли, властвующей над природой, или человеческой деятельности в природе. Все это — созданные человеческой рукой органы человеческого мозга, овеществленная сила знания. Развитие [технологии] — показатель того, до какой степени всеобщее общественное знание превратилось в непосредственный фактор производства, и отсюда — показатель того, до какой степени условия самого общественного жизненного процесса подчинены контролю всеобщего интеллекта и преобразованы в соответствии с ним .

Многие социологи считают, что класс как социальная и экономическая категория потерял свое значение. Я категорически не согласен с этой точкой зрения. Класс, в особенности формирующийся креативный класс, становится все более влиятельной силой, воздействующей практически на все аспекты нашей жизни. На протяжении всей книги, в том числе в новых главах, которые включены в переработанное издание, я привожу множество примеров того, как класс влияет на самые разные стороны повседневной жизни — от экономической эффективности городов, регионов и стран до политических взглядов и ценностей, от подходов к работе до здоровья и благосостояния.

В первом издании книги я отметил: хотя, по данным моих исследований, представители креативного класса еще не считают себя членами уникальной социальной группы, в действительности им все же свойственны общие вкусы, желания и предпочтения. Я также говорил о том, что, несмотря на то что у этого класса пока нет столь ярко выраженных отличительных характеристик, как у рабочего класса в период его расцвета, структура креативного класса приобретает все более целостный характер. За время, прошедшее с момента публикации первого издания книги, уровень самосознания креативного класса повысился, причем не только в отдельных странах, но и в глобальном масштабе. В этой главе представлены обновленные статистические данные, касающиеся нового класса и новой классовой структуры, полученные на основе самой актуальной информации, которая была в моем распоряжении. Кроме того, здесь подведены итоги большого количества исследований, посвященных определению креативного класса, которые были проведены за период, прошедший после публикации первого издания книги.

Определение креативного класса

Отличительная черта креативного класса состоит в том, что его представители занимаются работой, основная цель которой — «создавать значимые новые формы». Я определяю креативный класс по роду занятий и разделяю его на две части. Суперкреативное ядро этого класса — уче­ные и инженеры, университетские профессора, поэты и писатели, ху­дожники и актеры, дизайнеры и архитекторы, а также интеллекту­альная элита современного общества: авторы научно-по­пулярных книг, редакторы, крупные деятели культуры, эксперты аналитических центров, обозреватели и другие люди, формирующие общественное мнение. Высший уровень творческой деятельности я опреде­ляю как создание новых форм или решений, которые обладают такими качествами, как переносимость и полезность. К этой категории относятся: разработка потребительского продукта, который можно производить и продавать; создание теории или стратегии, которая может найти применение в разных областях; написание музыкального произведения, которое может исполняться снова и снова. Программисты или инженеры, архитекторы или режиссеры — люди, составляющие ядро креативного класса, занимаются такой работой постоянно и получают за это деньги. Их деятельность может быть связана не только с решением, но и с обнаружением различных задач: важно не просто сделать более качественную мышеловку, но и понять, что в ней есть необходимость.

Помимо ядра в состав креативного класса также входят так называемые креативные специалисты, работающие в разных отраслях, требующих образования, знаний и квалификации, например высокие технологии, финансовые услуги, право, здравоохранение, бизнес-менеджмент. Эти люди занимаются творческими задачами, используя целый комплекс знаний для решения конкретных проблем. Как правило, подобная работа требует высокого уровня образования, а значит, и высокого уровня человеческого капитала. Выполняющие ее специалисты могут время от времени создавать методы или продукты, которые получают широкое практическое применение, но это не входит в круг их основных должностных обязанностей. А вот чем они действительно должны заниматься постоянно — так это самостоятельно мыслить, уникальным образом применять стандартные подходы или находить их оптимальное сочетание, постоянно давать свою независимую оценку происходящему и периодически пробовать нечто совершенно новое. Такие представители креативного класса, как врачи, юристы и менеджеры, также принимают участие в тестировании и совершенствовании новых лечебных протоколов, правовых процедур и методов управления или сами разрабатывают все эти новые методы и процедуры. В случае выполнения такой работы, возможно, в ходе продвижения по карьерной лестнице, они переходят в состав суперкреативного ядра, где их основной функцией становится создание новых форм и решений, обладающих такими качествами, как переносимость и полезность.

То же самое можно сказать и о технических специалистах, количество которых постоянно увеличивается и которые применяют целый комплекс знаний в работе с физическими материалами. Я включил их в состав креативного класса как отдельную подгруппу, поскольку они достаточно активно занимаются креативным решением разных задач. В ходе познавательного исследования, проведенного в 1996 году, Стивен Барли из Стэнфордского университета обратил внимание на повышение значения роли и усиление влияния этой группы работников . Они все чаще берут на себя ответственность за смысловое наполнение своей работы и принятие решений, стирая грань между умственным трудом (выполняемым теми, кто принимает решения) и физическим (который выполняют люди, следующие указаниям свыше).

С момента выхода в свет первого издания книги не утихает полемика по поводу того, как следует определять креативный класс. Одно из самых распространенных заблуждений состоит в том, что креативный класс — это всего лишь еще один (по мнению некоторых критиков, неопределенный и менее точный) способ обозначить людей, имеющих высшее образование, — более традиционный показатель, характеризующий человеческий капитал. В своем обзоре первого издания книги специалист по экономике городов из Гарвардского университета Эдвард Глейзер пишет: «Флорида исходит из существования различия между теорией роста городов, основанной на человеческом капитале, и теорией роста городов, основанной на “креативном капитале”. Однако я слышу об этом впервые. Я всегда считал, что успех городов целиком и полностью зависит от человеческого капитала, поскольку “высококвалифицированные специалисты в высококвалифицированных отраслях способны генерировать новые идеи”» . А обозреватель Forbes Марк Берген 7 октября 2011 года сказал о креативном классе так: «Назвать его просто классом людей с дипломом бакалавра, или высшим классом, было бы гораздо менее невразумительно».

В действительности, хотя сегмент людей с высшим образованием в значительной мере пересекается с сегментом креативного класса, полного совпадения все же нет . В США примерно три четверти (72,2 процента, если точнее) взрослых людей с высшим образованием принадлежат к креативному классу. В то же время менее 60 процентов (59,3) представителей креативного класса имеют высшее образование, что подтверждают результаты детального исследования, которое провели мои коллеги Кевин Столарик и Элизабет Керрид-Холкетт из Университета Южной Каролины. Другими словами, четыре из десяти представителей креативного класса (16,6 миллиона работников) не имеют высшего образования. Столарик и Керрид-Холкетт пишут об этом следующее: «Таким образом, как и следовало ожидать, определенная корреляция существует, однако полученные нами результаты говорят о том, что человеческий капитал и креативный класс — это не всегда одни и те же люди, а также что показатель присутствия каждого из этих сегментов в региональной экономике не указывает на наличие одних и тех же тенденций» .

На основании данных, полученных Столариком, Глейзер выполнил регрессионный анализ относительного экономического эффекта моих показателей по креативному классу в сравнении c традиционным показателем — человеческим капиталом (доля взрослых, имеющих как минимум диплом об окончании колледжа), и пришел к выводу, что традиционный показатель существенно превосходит мой. «Может, дело действительно не столько в образовании, сколько в креативности, — пишет он. — Однако регрессионный анализ не показывает этого». Пожалуй, Глейзеру следовало бы поговорить с сэром Кеном Робинсоном, экспертом по вопросам образования, который на конкретных примерах демонстрирует, что оно зачастую сдерживает и подавляет креативность . Но дело не в этом. Для анализа Глейзер использовал показатель роста численности населения, а рост населения и рост экономики — это не одно и то же. Во многих регионах, где численность населения увеличивается, экономический рост находится на низком уровне или отсутствует вовсе. Собственно говоря, между этими двумя показателями вообще нет никакой связи.

На самом деле результаты многочисленных исследований говорят о том, что влияние креативного класса проявляется совсем в других областях, нежели влияние стандартного показателя — человеческого капитала. Результаты масштабного исследования, которое провели Столарик, Мелландер и я, свидетельствуют о том, что креативный класс оказывает более сильное влияние на размер заработной платы (ключевого показателя эффективности экономики региона), тогда как человеческий капитал — на уровень дохода . Этот вывод подтверждают результаты независимого исследования, проведенного экономистом Тоддом Гейбом и другими исследователями. По их данным, креативный класс по-прежнему оказывает более существенное влияние на региональный экономический рост по сравнению с влиянием человеческого капитала и других факторов.

Следует также отметить, что принадлежность к креативному классу обеспечивает экономические преимущества, которые выходят за рамки преимуществ высшего образования. Заработная плата выпускника колледжа на 50 процентов выше, чем у человека без высшего образования, занимающего такую же должность. Однако, по данным исследования Гейба, если такую же должность занимает представитель креативного класса, это увеличивает заработную плату еще на 16 процентов, что примерно равно полутора годам дополнительного обучения . Еще важнее то, что при расчете такого показателя, как человеческий капитал, не учитывается большое количество людей, которые занимаются в высшей степени креативной работой, хотя и не окончили колледж. К их числу относятся предприниматели, изменившие мир (например, Стив Джобс и Билл Гейтс), художники и представители других творческих профессий.

Некоторые критики называли мою концепцию креативного класса «мешаниной», заявляя, что она включает в себя слишком большой диапазон профессий и видов деятельности, чтобы можно было назвать ее полноценной. Например, бизнесмены зарабатывают гораздо больше, чем художники — разве между ними есть что-то общее? Действительно, художники, дизайнеры, работники индустрии развлечений и средств массовой информации зарабатывают около половины того, что получают представители управленческих профессий, и гораздо меньше, чем юристы, инженеры и архитекторы. Из всех представителей креативного класса меньше зарабатывают только работники системы образования. Однако разница в оплате труда в рамках креативного класса меркнет по сравнению с разницей в оплате труда между классами (табл. 3.1).

Таблица 3.1. Средняя годовая заработная плата по классам, 2010 год

Класс/род занятий	Заработная плата, долл.
Креативный класс	70 714
Управление	105 440
Юриспруденция	96 940
Вычислительная техника и математика	77 230
Архитектура и инженерное дело	75 550
Медицинские работники и технические специалисты	71 280
Бизнес и финансы	67 690
Биологические науки, естествознание и социология	66 390
Сфера продаж (элитных продуктов)	61 484
Искусство, дизайн, индустрия развлечений, спорт и СМИ	52 290
Образование, профессиональная подготовка и библиотечное дело	50 440
Рабочий класс	36 991
Обслуживающий персонал	29 188
Сельское хозяйство	24 324
Все профессии	44 410

Источник: U.S. Department of Labor, Bureau of Labor Statistics, Occupational Employment Statistics (OES) Survey, 2010. Режим доступа: . Анализ Кевина Столарика.

Другие критики обратили внимание на то, что художники, инженеры и бизнесмены — люди совершенно разных типов с разными интересами и личностными качествами. Вряд ли вы сможете обнаружить их всех на одном приеме — так разве можно утверждать, что они принадлежат к одному классу? Я мог бы сказать, что эти критики не поняли главного, но у меня есть более веский аргумент. Должен признать, что мое первоначальное определение креативного класса было основано на субъективных оценках необходимого для выполнения той или иной работы уровня квалификации моей исследовательской команды. Однако с тех пор появились новые данные. В ходе крупного исследования, проведенного в 2007 году, два экономиста из Министерства сельского хозяйства США, Дэвид Макгранахан и Тимоти Воян, самостоятельно обновили определение креативного класса. Они воспользовались подробной информацией, содержащейся в базе данных Occupational Information Network, O*NET, для того чтобы выявить навыки, необходимые в каждой профессии, которую я включил в первоначальное определение креативного класса . По результатам исследования был сделан вывод, что в большинстве случаев мое первоначальное определение верно и что существует значительная корреляция между ним и их обновленным вариантом .

В своем бестселлере Shop Class as Soulcraft An Inquiry into the Value of Work («Уроки труда для души: исследование ценности физического труда») Мэтью Кроуфорд (доктор наук, ставший мастером по ремонту мотоциклов) обвинил меня в том, что я пытаюсь поставить умственный труд представителей богемы, специалистов по информационным технологиям и креативных профессионалов выше физических навыков, которыми обладали в свое время производственные рабочие (он называет это «культом креативности»). Кроме того, Кроуфорд обвинил меня еще и в том, что я разделяю точку зрения хиппи, будто «креативность возникает тогда, когда люди освобождаются от ограничений условности». Поправляя меня, он отмечает: «Безусловно, креативность — это побочный продукт мастерства, достигаемого посредством длительной практики» . Должен заметить, что не ставлю один вид труда выше другого. В предыдущей главе я уже упоминал, что моя теория креативного класса основана в том числе и на моем собственном опыте, полученном в детстве на заводе, где работал мой отец. Впоследствии я пришел к таким же выводам, когда изучал работу передовых японских заводов, совершивших настоящую революцию в деле повышения продуктивности благодаря использованию знаний и творческих способностей рабочих, а не только их навыков физического труда.

Тем не менее нельзя отрицать эмпирический факт: секторы креативного и обслуживающего классов растут, тогда как сектор физического труда неуклонно сокращается. Кроуфорд со всей страстью превозносит достоинства квалифицированного физического труда (каким он занимается в своей мастерской по ремонту мотоциклов), что вполне понятно: такой труд всегда был и остается неплохим источником дохода и приносит чувство удовлетворения тем, кому посчастливилось им заниматься. Но, к сожалению, работа Кроуфорда доступна только небольшому количеству человек. В США всего 5,3 миллиона специалистов по установке, ремонту и техническому обслуживанию оборудования — менее одной десятой доли от более чем 60 миллионов работников, которые в основном заняты не требующим особых навыков низкооплачиваемым трудом в сфере обслуживания. Только 16 850 из них ремонтируют мотоциклы. Работа, которую выполняет сам Кроуфорд, особенно привлекательна. Будучи владельцем собственной мастерской, он относится не к числу угнетенных пролетариев, а к числу предпринимателей. И эту работу делают настолько привлекательной (на самом деле просто превосходной) не только навыки физического труда, которые он довел до совершенства. Кроуфорд — представитель совсем немногочисленной группы работников, обладающих счастливой возможностью использовать все свои таланты и навыки: когнитивные, физические и управленческие. Его работа почти полностью находится под его контролем; и кроме того, у него есть возможность заниматься ею когда и где он пожелает — другими словами, быть самому себе хозяином. С учетом всего этого такой труд действительно представляет собой источник огромной гордости и удовлетворения. На самом деле то, чем он занимается в своей мастерской, имеет много общего с работой креативного класса. Однако в производственной сфере совсем другая ситуация. В большинстве случаев работа на производстве остается монотонной, неквалифицированной и выполняется под управлением машин — это своего рода современная высокотехнологичная версия труда, показанного Чарли Чаплином в одном из фильмов, где его персонаж изо всех сил пытается справиться со сборкой на конвейере.

Статистический портрет классов

В сотрудничестве со своим коллегой Кевином Столариком сначала в Университете Карнеги — Меллон, а затем в Институте процветания Мартина при Университете Торонто я разработал подробную статистическую картину становления креативного класса и изменения классовой структуры США в исторической перспективе, воспользовавшись для этого подробными данными о профессиональном составе населения, собранными Бюро переписи населения США. (В приложении представлена исчерпывающая информация обо всех данных и их источниках.) Первоначальный временной отрезок охватывал период с 1900 по 1999 год; впоследствии мы обновили данные и увеличили его, охватив период с 1800 по 2010 год (рис. 3.1 и 3.2).

По состоянию на 2010 год в состав креативного класса входило около 41,4 миллиона американцев, или примерно треть от общей численности работающего населения США. Это более высокие показатели по сравнению с 1999 годом, которые были приведены в первом издании книги, — 38,3 миллиона работников и 30 процентов от общей численности рабочей силы. В 1800 году на креативный класс приходилось 12 процентов рабочей силы США, и вплоть до 1960 года этот показатель колебался в диапазоне от 12 до 16 процентов. Затем он начал постепенно повышаться и в 1970 году достиг 19 процентов, в 1980-м — 24 процентов, а в настоящее время составляет 32,6 процента. Если говорить о деньгах, представители креативного класса зарабатывают сейчас гораздо больше, чем работники из других классов — в среднем по 70 тысяч долларов в год. В целом креативный класс занимает выгодное экономическое положение: на его долю приходится более половины (52 процента) от общего объема заработной платы в США, то есть почти три триллиона долларов.

Наряду с ростом креативного класса происходит рост класса, представляющего сферу обслуживания, к которому относятся, как правило, низкооплачиваемые и не требующие самостоятельности профессии в так называемом сервисном секторе экономики: работники системы общественного питания, дворники и служащие по уходу за территорией, работники патронажной службы, секретари и офисные служащие, сотрудники службы охраны и т. д. По данным Бюро трудовой статистики США, с конца 1990-х до 2000 года такие профессии, как дворники, уборщицы и официанты, относились к числу самых быстрорастущих категорий, наряду со специалистами компьютерной поддержки и системными аналитиками. Согласно прогнозу Бюро трудовой статистики на период с 2009 по 2018 год, в группу наиболее быстрорастущих категорий включены: сотрудники по оказанию медицинской помощи на дому, работники по персональному уходу и уходу за домом и специалисты по уходу за кожей, наравне с такими профессиями креативного класса, как биоинженеры и аналитики сетевых систем и систем передачи данных .

Обслуживающий класс насчитывает почти 60 миллионов работников, или 46 процентов от общей численности рабочей силы США, что делает его самым крупным. Это больше по сравнению с показателями десятилетней давности, приведенными в первом издании книги, — 55,2 миллиона, или 43 процента от рабочей силы. Численность работников сервисного сектора увеличилась с одного из пяти человек в конце XIX столетия до одной трети работающего населения в 1945 году и 45 процентов в начале нового тысячелетия.

Рост численности обслуживающего класса в значительной мере обусловлен потребностями креативной экономики. Когда уровень специализации экономики повысился, а профессиональное разделение труда углубилось, креативный класс начал привлекать представителей сферы обслуживания для выполнения тех функций, которые раньше реализовывались в рамках семьи. Некоторые люди, принадлежащие к обслуживающему классу, обладают высокой социальной мобильностью и со временем переходят в креативный класс. Это студенты, которые работают по вечерам или во время летних каникул в качестве официантов или уборщиков в офисах, или иммигранты с высшим образованием, которые работают таксистами в Нью-Йорке или Вашингтоне. Эти люди имеют предпринимательскую жилку и могут открыть свой ресторан, фирму по уходу за газонами и садом или что-нибудь в этом роде. Однако многие, находясь в безвыходной ситуации, всю жизнь занимаются неквалифицированным трудом.

При мизерной зарплате жизнь человека, принадлежащего к обслуживающему классу, превращается в изнуряющую борьбу за выживание среди всеобщего благополучия. Выдавая себя за работницу сферы обслуживания, Барбара Эренрайх изучила жизнь представителей этого класса и на основании своего опыта написала трогательную книгу Nickel and Dimed («Считая гроши»), посвященную людям, которые влачат существование на самом низком уровне экономической «пищевой цепочки». Сейчас, через десять лет после первой публикации, эта книга даже более актуальна, чем раньше (в 2011 году она была переиздана с новым послесловием) . Экономический разрыв между креативным и обслуживающим классами лежит в основе растущего экономического неравенства в Америке и других странах мира. Те, кто принадлежит к обслуживающему классу, зарабатывают немногим больше 30 тысяч долларов в год, примерно 40 процентов от того, что зарабатывают представители креативного класса . И хотя численность обслуживающего класса составляет более 45 процентов рабочей силы, на него приходится только треть от общего объема оплаты труда рабочих и служащих (1,8 триллиона долларов). Помимо увеличивающегося разрыва в уровне доходов и экономической защищенности эта тенденция отражает фундаментальное различие между людьми в том, как они могут распоряжаться собственной жизнью и как экономическое положение и образ жизни, выбираемые одними членами общества, определяют и закрепляют возможности, доступные для других.

Традиционный рабочий класс насчитывает в настоящее время 26 миллионов человек, что примерно на 20 процентов меньше по сравнению с 33 миллионами, о которых я говорил в первом издании книги. К нему относятся люди, которые выполняют разного рода производственные операции, занимаются перевозками пассажиров и грузов, ремонтом и техническим обслуживанием, а также строительством.

В 1830 году доля рабочего класса в общей численности рабочей силы превысила соответствующий показатель в сельском хозяйстве, после чего постепенно увеличивалась, достигнув 60 процентов в 1870 году. Америка была страной с преобладанием рабочего класса до 50-х годов ХХ столетия, а его доля в общей численности работающего населения оставалась на уровне 40 процентов до 70-х годов, после чего постоянно сокращалась: в 1990 году она составляла 31 процент, а в 2010-м — 22 процента. Как уже упоминалось выше, доля рабочих, занятых непосредственно на производстве и в сфере технического обслуживания, уменьшилась еще больше, примерно до 10 процентов. В 2010 году представители рабочего класса зарабатывали в среднем 34 015 долларов в год, что составляло немного больше половины (52 процента) от оплаты труда креативного класса.

Наряду с увеличением количества профессий, креативных по своей сути, наблюдается также рост креативной составляющей в других профессиях. По мере роста креативного компонента разных направлений деятельности (другими словами, по мере того как требуемый комплекс знаний усложняется, а работников оценивают по их умению применять эти знания) некоторые представители рабочего и обслуживающего класса могут переходить в креативный класс. Наглядный пример — работа секретаря в современном офисе, где численность персонала сокращена до минимума. Нередко человек, занимающий эту должность, выполняет не только множество задач, которыми раньше занимался большой штат служащих, но и становится настоящим офис-менеджером, обрабатывая поток информации, изобретая и внедряя новые административные системы и во многих случаях оперативно принимая важные решения. Такой сотрудник не просто вкладывает в компанию свой интеллект или навыки работы с компьютером, но и привносит в нее креативную ценность. Результаты исследований, которые я провел недавно вместе с Шарлоттой Мелландер, говорят: когда представители рабочего и обслуживающего классов занимаются креативной работой, это приводит к повышению производительности труда и увеличению заработной платы (это очень важный момент, к которому я вернусь в главе 17). Однако далеко не всем работникам удается присоединиться к креативному классу. А добиться истинного процветания невозможно, если существующая система использует креативность только одной трети рабочей силы. Главная задача, которую нам предстоит решить в будущем, — в полной мере задействовать творческие способности оставшихся двух третей работников.

Кризис и креативный класс

В свое время Маркс продемонстрировал, как капиталистические кризисы способствуют возникновению новых классов, а также упадку старых и той экономической системы, с которой они неразрывно связаны. Как я уже говорил, Великая депрессия 30-х годов прошлого столетия, а также Паника и Долгая депрессия 70-х годов XIX столетия в корне изменили экономический и социальный порядок, ускорив развитие новых производственных систем и связанных с ними новых классов. В наши дни происходит аналогичный процесс. Кризис, разразившийся в 2008 году, больше всего ударил по рабочему классу, причем по мужчинам из числа «синих воротничков» он ударил так сильно, что некоторые эксперты даже назвали его «мужцессией» (от англ. mancession: man — «мужчина» и recession — «рецессия»). В своей статье в журнале The Atlantic, получившей большой отклик, Ханна Розин рассуждает о «закате мужчин» .

По мере сокращения численности рабочего класса креативный класс рос. С 2001 по 2010 год его численность выросла на 2,8 миллиона работников, или на 7,6 процента, с 38,7 миллиона до 41,5 миллиона. За этот же период рабочий класс потерял около шести миллионов (почти каждого пятого работника): его численность сократилась с 32,2 до 26 миллионов. Такие же изменения можно заметить и в доле от общей численности рабочей силы, которая приходится на каждый из классов. Доля креативного класса в общей численности рабочей силы увеличилась с 30,3 процента в 2001 году до 32,6 процента в 2010-м, тогда как доля рабочего класса сократилась с 25,3 до 20,5 процента. За время кризиса уровень занятости среди представителей креативного класса действительно снизился примерно на 700 тысяч работников, то есть около 1,5 процента, в результате чего его общая численность сократилась с 42,2 миллиона в 2008 году до 41,5 миллиона в 2010-м. Однако эти цифры меркнут по сравнению с тем, что выпало на долю рабочих и работников сферы обслуживания. Рабочий класс за тот же период потерял более пяти миллионов рабочих мест, а его численность сократилась с 31,3 до 26 миллионов человек, что означало потерю каждого пятого работника. Численность обслуживающего класса сократилась с 61,2 до 59,2 миллиона работников. На рис. 3.2 видно, как креативный класс немного замедлил свой рост в период кризиса, но вскоре с лихвой наверстал упущенное. Согласно прогнозу Бюро трудовой статистики США, к 2018 году его численность увеличится еще на пять миллионов рабочих мест.

То, что кризис по-разному сказался на каждом классе, подтверждают и данные по уровню безработицы. В целом в США он увеличился почти в два раза, с менее чем 5 процентов в ноябре 2007 года до 10,1 процента в октябре 2009-го. В период стремительного роста безработицы с января по июнь 2009 года ее уровень среди рабочего класса достиг 15,2 процента (6,2 процента до наступления кризиса), а вот среди представителей креативного класса (составлявшей в 2007 году ничтожные 1,8 процента) он повысился всего лишь до 4,4 процента за время максимального роста безработицы в 2009 году, что составило менее чем половину от уровня безработицы обслуживающего класса и менее одной трети — рабочего класса.

В сотрудничестве с Тоддом Гейбом из Университета штата Мэн и моей коллегой по Институту процветания Мартина Шарлоттой Мелландер я провел тщательное статистическое исследование, для того чтобы оценить влияние социально-экономического класса, к которому принадлежит человек, на безработицу накануне рецессии и период, близкий к ее официальному завершению, с учетом пола, возраста, образования, а также других факторов, от которых может зависеть занятость . Безработица грозила представителям рабочего класса еще до того, как разразился кризис: к марту 2007 года принадлежность к данному классу повышала вероятность потерять работу на 1,8 процентных пункта. В марте 2009 года эта вероятность выросла более чем в два раза, на 4,1 процентных пункта. Во время кризиса креативный класс столкнулся с гораздо меньшим риском безработицы. На самом деле принадлежность к этому классу снижала риск потери работы на 2,8 процентных пункта, а это весьма впечатляющий показатель. Мы также выяснили, что широкое присутствие креативного класса в регионе уменьшало влияние кризиса на представителей рабочего класса — главным образом потому, что, как показано в части IV этой книги, такие регионы в целом более устойчивы и жизнеспособны с экономической точки зрения.

Кевин Столарик и Элизабет Керрид-Холкетт провели отдельное исследование, в ходе которого проанализировали связь между присутствием креативного класса и уровнем безработицы в период с июля 2007 года по февраль 2011 года на основании данных по 350 городским агломерациям США . По результатам этого исследования они пришли к выводу, что зависимость между уровнем безработицы и принадлежностью к креативному классу отрицательная — другими словами, чем больше численность креативной рабочей силы в регионе, тем ниже уровень безработицы. В связи с этим ученые отмечают:

Рост креативного класса в разгар кризиса на 1 процент и сокращение рабочего класса на 1 процент при прочих равных условиях означает снижение уровня безработицы на 5,7 процента. Увеличение численности креативного класса на 1 процент и сокращение обслуживающего класса на 1 процент при прочих равных условиях привело бы к повышению уровня безработицы на 1,4 процента. В целом с начала кризиса до настоящего момента наблюдается такая общая закономерность: чем больше доля креативных работников, тем ниже уровень безработицы.

Разброс уровня безработицы в диапазоне 30–57 процентов в разных регионах обусловлен различиями в классовой структуре. «В городах с большей численностью креативного класса темп роста безработицы был более медленным в начале кризиса, а когда безработица охватила всю страну, он замедлился еще больше, — пишут Столарик и Керрид-Холкетт. — В городах с креативной рабочей силой пиковый уровень безработицы был ниже и быстро вернулся к нормальному значению. В общем, наличие креативной рабочей силы в момент наступления кризиса способствовало смягчению его последствий для региональной экономики».

Такая закономерность характерна не только для текущего кризиса, а и для предыдущих четырех десятилетий. На рис. 3.3 представлены данные об уровне безработицы трех основных классов за период с 1971 по 2009 год. Уровень безработицы среди рабочего класса резко повысился — до 14,5 процента — во время рецессии 1975 года, еще поднялся до 16,8 процента в 1983 году и составил 12 процентов в 1992 году, а затем 15,2 процента в 2009-м. Уровень безработицы среди обслуживающего класса повысился до 9 процентов в 1983 году и снова вырос в 2009-м. За весь этот период безработица среди креативного класса никогда не превышала 5 процентов: в 1976 году ее уровень составлял 3 процента, в 1983 году — 3,7 процента, а в 1993-м и в 2003 годах — 3,1 процента. Максимальный уровень безработицы креативного класса — 4,4 процента в 2009 году.

Но это не значит, что кризис не повлек за собой тяжелые последствия для некоторых представителей креативного класса — это было трудное испытание для всех. В октябре 2011 года Скотт Тимберг с новостного сайта Salon в статье под провокационным заглавием The Creative Class Is a Lie («Креативный класс — это ложь») заявил, что под угрозой оказалось само существование креативного класса . По мнению Тимберга, подобно тому как видео погубило радио, интернет и экономический кризис уничтожают креативный класс. «Предполагалось, что креативный класс станет новым двигателем экономики Соединенных Штатов Америки, постиндустриальной эпохи, а увеличение количества людей, умеющих работать с компьютером, должно было привести к росту экономики в США, — писал он. — Однако для тех, кто имеет дело с идеями, культурой и креативностью на уличном уровне (то есть рабочий или средний класс в рамках креативного), ситуация вовсе не такая радужная. Редакторы книжных издательств, журналисты, продавцы видеомагазинов, музыканты, начинающие писатели относятся к числу групп людей, которым приходится переживать трудные времена, в которые экономический кризис совпал с перезагрузкой интернета. Креативный класс тает, а его история так и остается нерассказанной».

По мнению Тимберга, креативный класс тоже понес большие потери за прошедшее десятилетие. Проблема потери работы больше всего коснулась «политических обозревателей, репортеров и корреспондентов» (в этой категории было потеряно 15 130 рабочих мест, целых 22,9 процента), музыкантов и исполнителей (8830 рабочих мест, или 16,9 процента), фотографов (10 810 рабочих мест, или 16,5 процента), а также редакторов (5050 рабочих мест, или 4,9 процента). Однако, как я подчеркнул в своем ответе на статью Тимберга на сайте Salon, в других сегментах креативного класса имело место существенное увеличение количества рабочих мест. Уровень занятости продюсеров и режиссеров повысился почти на 80 процентов (36 770 новых рабочих мест), арт-директоров — на 45 процентов; появилось почти 60 тысяч новых рабочих мест для графических дизайнеров (на 45 процентов больше), а уровень занятости технических специалистов по обслуживанию аудио- и видеоаппаратуры вырос на 40 процентов. В целом с 2001 по 2010 год занятость креативного класса выросла почти на три миллиона рабочих мест, или на 7 процентов. Подгруппа креативного класса, охватывающая область искусств и средств массовой информации, за тот же период увеличилась примерно в два раза (на 13,8 процента). За эти десять лет средняя заработная плата представителей креативного класса повысилась более чем на одну треть (34,5 процента), с 52 707 до 70 890 долларов — больше чем у всех остальных крупных профессиональных групп, а заработная плата креативных специалистов в области искусства и СМИ выросла на 31,5 процента.

Последствия тяжелых времен для креативного класса едва заметны по сравнению с явным уничтожением рабочего класса, потерявшего 6,2 миллиона рабочих мест за эти десять лет. Кроме того, у работников, принадлежащих к креативному классу, даже в самые трудные времена остаются навыки и образование, позволяющие им в случае необходимости сменить место работы или даже профессию — эта возможность почти недоступна для синих воротничков и обслуживающего персонала. Одни сегменты креативного класса действительно столкнулись с более серьезными трудностями, чем другие. Тем не менее люди, которые работают головой, пострадали во время кризиса гораздо меньше тех, кто работает руками.

Пол, раса и креативный класс

В первом издании книги креативный класс рассматривался как неделимое целое, однако такие факторы, как пол и раса, по-прежнему остаются основными линиями разлома в американском обществе. Каково их влияние в рамках креативного и других классов? На основании подробных данных «Исследования американских сообществ» мы с Шарлоттой Мелландер внимательнее изучили этот вопрос.

Женщины составляют большинство креативного класса: на них приходится 52 процента от общей численности. Кроме того, среди креативного класса женщины занимают больше рабочих мест (37,1 процента), чем мужчины (32,6 процента). Однако мы с Мелландер обнаружили, что мужчины, принадлежащие к креативному классу, зарабатывают примерно на 40 процентов больше женщин — 82 009 и 48 077 долларов соответственно; разница — почти 35 тысяч долларов . Отчасти это можно объяснить различиями в опыте работы, навыках, образовании и продолжительности рабочего дня. Тем не менее даже с учетом этих факторов мужчины из креативного класса все равно зарабатывают существенно больше женщин — на 23 700 долларов, что составляет почти 50 процентов от средней заработной платы женщин, принадлежащих к этому классу .

В составе рабочего класса мужчины по-прежнему занимают доминирующее положение: на их долю приходится 80 процентов рабочих мест. Четверо из десяти мужчин — представители рабочего класса, тогда как женщины составляют всего 6 процентов от общей численности этого класса. На женщин приходится львиная доля работы в сфере обслуживания — около двух третей (62,2 процента). Большое количество женщин из общего числа занятых по-прежнему сосредоточено в обслуживающем классе: они занимают более половины рабочих мест (54 процента) в его составе, тогда как на долю мужчин приходится 30 процентов.

Эти статистические данные помогают объяснить феномен «мужцессии», а также тот факт, что кризис по-разному затронул мужчин и женщин. До его начала уровень безработицы среди мужчин и женщин был примерно одинаковым — 4,3 и 3,8 процента соответственно. В 2009 году уровень безработицы среди мужчин вырос до 9,5 процента, среди женщин — до 7,1 процента (разница увеличилась более чем на два процентных пункта). Это в значительной степени объясняется большим количеством мужчин в составе рабочего класса и женщин — среди креативного и обслуживающего.

Расовая принадлежность — источник еще большего разрыва между представителями креативного класса. Более чем восемь из десяти (80,9 процента) рабочих мест в составе креативного класса занимают белые. Оставшиеся рабочие места более-менее равномерно распределены среди афроамериканцев (6,8 процента), латиноамериканцев (6,2 процента) и выходцев из Азии (6,1 процента). Во многом это объясняется тем, что белые составляют большинство населения США. Однако если проанализировать ситуацию в пределах расовых групп, можно заметить, так сказать, расовое разделение труда. В настоящее время выходцы из Азии лучше всего представлены в структуре занятости креативного класса. Почти половина из них (47 процентов) трудится в составе креативного класса по сравнению с одной третью белых (34 процента), 24 процентами афроамериканцев и 18 процентами латиноамериканцев. Работа обслуживающего класса распределена среди представителей разных рас более равномерно. В сфере обслуживания трудится 40 процентов занятых белых и латино-американцев, 48,2 процента — темнокожих, 37 процентов — выходцев из Азии. Четверо из десяти латиноамериканцев — представители рабочего класса, в то время как темнокожих в нем 28 процентов, белых — 25 процентов и рабочих азиатского происхождения — всего 16 процентов от общей численности занятых в каждой группе.

Ценности креативного класса

Становление креативного класса повлекло за собой значительные изменения в ценностях, нормах и установках. Процесс перемен все еще находится в развитии и, безусловно, далек от завершения, но в нем можно выделить ряд основных тенденций. Не все новые ценности и установки означают разрыв с прошлым: большинство из них издавна ассоциируются с высокообразованными, творческими людьми, а некоторые представляют собой слияние традиционных ценностей с новыми. На основе проведенных мной интервью, результатов работы фокус-групп, а также тщательного изучения статистических обзоров, выполненных другими исследователями, я объединил эти ценности в группы по трем основным направлениям.

Индивидуализм. Представители креативного класса отдают явное предпочтение индивидуальности и самовыражению. Они не желают подчиняться требованиям со стороны компаний и организаций и отметают традиционные нормы группового поведения. Такая позиция всегда была характерна для творческих людей самых разных типов — от эксцентричных художников до чудаковатых ученых. Однако в последнее время эта тенденция распространилась гораздо шире, и в этом смысле усиливающееся несогласие с организационными нормами можно считать новой общепринятой ценностью. Представители креативного класса стремятся сформировать личную идентичность, отражающую их креативность, что может повлечь за собой смешение ряда разных креативных отличительных черт.

Меритократия. Личные заслуги высоко ценятся представителями креативного класса; это качество также присуще людям организации Уайта. Креативный класс отдает предпочтение упорному труду, сложным задачам и стимулированию. Его представители отличаются склонностью ставить перед собой высокие цели и достигать их. Они стремятся добиться успеха, поскольку хорошо знают свое дело. Личным заслугам придается такое большое значение по множеству причин. Для представителей креативного класса всегда было важно признание коллег. Эти амбициозные люди стремятся занять более высокое положение благодаря своим способностям и упорному труду. Тем не менее у меритократии есть и темная сторона. Качества, которые делают человека достойным продвижения, в частности технические знания и ментальная дисциплина, приобретаются и развиваются в социальной среде. Однако обладающие ими люди вполне могут поверить в то, что они родились такими, или развили эти качества сами, или что другим этого просто не дано. Пытаясь скрыть причины более благоприятного положения с точки зрения культуры и образования, меритократия может способствовать закреплению тех предрассудков, которых она якобы не признает. Безусловно, меритократия ассоциируется с множеством ценностей и убеждений, которые все мы считаем правильными, — от веры в то, что добродетель будет вознаграждена, до придания особого значения самостоятельности и недоверия к жестким кастовым системам. Исследователи пришли к выводу, что все эти ценности распространяются все шире, причем не только среди представителей американского креативного класса, но и в целом в обществе этой страны и других стран.

Разнообразие и открытость. Сегодня «разнообразие» превратилось в модное слово с политическим подтекстом. Для одних это идеал, к которому все должны стремиться; для других — троянский конь, через который в наше общество проникла концепция предоставления преимущественных прав некоторым социальным группам, а также другая либеральная скверна. Представители креативного класса часто используют это слово, но не для того, чтобы задействовать какие-то политические рычаги, — просто они высоко ценят разнообразие во всех его проявлениях. Эти люди говорят о разнообразии так часто и так естественно, что я считаю его основным признаком ценностей этого класса. Все мои фокус-группы и интервью неизменно подтверждают то, что представители этого класса отдают явное предпочтение тем организациям и той среде, в которой есть место для всех и где каждый может добиться успеха.

Такое стремление к разнообразию обусловлено, прежде всего, личной заинтересованностью, поскольку разнообразие может быть признаком того, что в организации действуют меритократические принципы. Некоторые представители креативного класса признавались, что на собеседовании при приеме на работу всегда спрашивают, предоставляет ли работодатель одинаковую оплату гомосексуалистам, даже если сами не принадлежат к их числу. Этим людям нужна атмосфера открытости любым различиям, будь то пол, сексуальные предпочтения, раса или даже индивидуальные отличительные особенности. Многие люди с ярко выраженным творческим началом, независимо от их этнической принадлежности или сексуальной ориентации, с детства чувствовали себя белыми воронами, не похожими на своих ровесников. Помимо этого, креативный класс отличается высокой мобильностью и часто переезжает с места на место, а многие его представители живут совсем не там, где прошло их детство, даже если родились в США. Когда они оценивают новую компанию и сообщество, терпимость к разнообразию как будто говорит им: «Здесь рады нестандартным людям». Кроме того, разнообразие меняет методы работы и политику организации. Например, в некоторых центрах сосредоточения креативного класса, таких как Кремниевая долина в Калифорнии и Остин в Техасе, традиционная офисная рождественская вечеринка уступает место праздникам, в которых могут принимать участие все желающие. В наши дни большим событием для всех становится празднование Хеллоуина: принять участие в мероприятии может любой человек, надевший маскарадный костюм. Результаты опросов говорят о том, что подобная открытость к разнообразию существенно увеличилась за прошедшие десять лет. Поразительная скорость, с которой однополые браки перестали быть чем-то немыслимым и получили принятие в обществе, свидетельствует о том, насколько широко распространились ценности креативного класса и насколько глубоко они проникли в современную культуру.

Хотя новый класс выступает за открытость и разнообразие, эти качества носят в определенной мере элитарный характер и во многих случаях присущи только креативным людям с высоким уровнем образования. Говоря о небольшой компании по разработке программного обеспечения, коллектив которой состоит обычно из индийцев, китайцев, арабов и сотрудников других национальностей, один индийский специалист в области высоких технологий сказал: «При чем здесь разнообразие?! Все они разработчики ПО». Креативный класс действительно открыл новые пути для продвижения женщин и представителей национальных меньшинств. Тем не менее формирование такого класса не смогло положить конец долголетнему разделению людей по расовому и гендерному признакам. Оно до сих пор существует, особенно в сфере высоких технологий. Например, хотя женщины составляют большинство креативного класса, в заработной плате сохраняется значительный гендерный разрыв. Расовая дискриминация еще более заметна. В сфере высоких технологий нечасто можно встретить специалистов-афроамериканцев. Во время нескольких интервью мои собеседники говорили, что типичная компания в области высоких технологий «похожа на ООН, только без черных лиц». В октябре 2011 года Вивек Вадхва, ученый и предприниматель, занимающийся передовыми технологиями, разместил в Twitter важно пост по этому поводу: «Более 50 процентов специалистов Кремниевой долины родились за рубежом. К сожалению, среди них менее 5 процентов женщин, почти нет темнокожих и латиноамериканцев. Здесь многое нужно исправить».

Все это досадно, но не удивительно. Как мы уже видели, афроамериканцы недостаточно широко представлены во многих профессиях креативного класса и зарабатывают почти на 10 тысяч долларов меньше, чем их белые коллеги. Это большой разрыв, даже с учетом таких факторов, как образование, квалификация и затраты труда. Результаты исследований, проведенных при подготовке первого издания этой книги, говорят о наличии существенной зависимости между центрами сосредоточения компаний из отрасли высоких технологий и терпимостью сообщества этих центров к иммигрантам и гомосексуалистам. Однако в ходе этих же исследований была обнаружена и устойчивая отрицательная корреляция между сосредоточением высокотехнологичных компаний и процентом цветного населения, что не может не вызывать беспокойства.

Изменение глобальных ценностей

Профессор политологии Мичиганского университета Рональд Инглхарт на протяжении трех десятилетий проводил тщательные исследования, в ходе которых зафиксировал кардинальное изменение ценностей при закреплении новых норм и установок. Начиная с 1981 года исследователи, принимающие участие в его проекте под названием «Всемирное исследование ценностей», провели пять выборочных опросов среди взрослого населения в разных странах мира (шестой раунд опросов состоялся в 2012 году) . В 2007 году, к концу пятого раунда, количество стран, охваченных исследованием, выросло до 97, что составило 88 процентов населения. Наряду с выяснением мнения респондентов по поводу таких проблем, как развод, аборт и суицид, в ходе этого опроса исследователи пытались изучить такие вопросы, как уважение к авторитету и способность принимать самостоятельные решения, открытость и замкнутость («Можно ли доверять незнакомым людям?»), а также что в жизни важнее всего. Инглхарт и его коллеги тщательно проанализировали наличие внутренней корреляции в полученных данных (иными словами, какие ценности обычно сопутствуют друг другу), а также наличие корреляции с экономическими и социальными факторами: уровнем экономического развития, формой правления и религиозной ситуацией в той или иной стране. Затем исследователи сопоставили данные по разным странам и составили карту сходств и различий, а также попытались найти изменения, произошедшие с течением времени.

Помимо всего прочего Инглхарт обнаружил, что во всем мире произошло смещение внимания с экономических вопросов на жизненные ценности, которое он иногда называет переходом от ценностей выживания к ценностям самовыражения. Он также пришел к выводу, что в тех странах, где жизненные ценности только начинают выходить на первый план или уже играют ведущую роль (как в США и большинстве стран Европы в настоящее время), люди демонстрируют относительную терпимость к другим социальным группам и высказываются в поддержку гендерного равенства, что во многом совпадает с ценностями креативного класса. Буквально по всем вопросам, от норм сексуального поведения до гендерных ролей и экологических ценностей, Инглхарт обнаруживает непрерывное смещение от традиционных норм в сторону более прогрессивных. Кроме того, по мере роста экономики материальное благосостояние людей повышается, поэтому они становятся менее зависимыми от крупных организаций и более открытыми и толерантными во взглядах на личные отношения.

По твердому убеждению Инглхарта, новая система ценностей отображает «изменения в том, чего люди хотят от жизни, что приводит к трансформации базовых норм в таких сферах, как политика, трудовая деятельность, религия, семья и сексуальное поведение». С момента выхода в свет первого издания книги я вместе со своей командой провел исследование в более чем 100 странах (подробнее я расскажу о нем позже); его результаты говорят о том, что во всех странах существует прочная связь между креативным классом, с одной стороны, и ценностями самовыражения и секулярно-рациональными ценностями — с другой . А результаты исследования, которые я провел недавно вместе Шарлоттой Мелландер (о нем тоже пойдет речь ниже), свидетельствуют о наличии во всех странах прочной связи между креативным классом и терпимостью к лицам нетрадиционной сексуальной ориентации и национальным меньшинствам .

По мнению Инглхарта, такой сдвиг в ценностях и установках обусловлен изменением материальных условий, в которых мы живем. В аграрных обществах и даже на протяжении большей части индустриальной эпохи люди жили в условиях постоянного недостатка средств к существованию. Им приходилось тяжело работать только ради того, чтобы выжить. Формирование экономики изобилия, или «постдефицитной» экономики, означает, что нам больше нет необходимости вкладывать всю энергию в выживание и что у нас есть средства, время и возможности для того, чтобы насладиться другими аспектами жизни. Это, в свою очередь, дает нам альтернативы, которых раньше не было. «Именно в связи с тем, что западные общества, которые первыми прошли этап индустриализации, достигли высокого уровня экономического благополучия, — пишет Инглхарт, — они постепенно начали придавать все большее значение постматериалистическим ценностям, признавая более высокий приоритет качества жизни, а не экономического роста. В этом смысле процесс распространения постматериалистических ценностей противоположен формированию протестантской этики» . В другой своей работе Инглхарт говорит о формировании «важной тенденции, которая отображает смещение фокуса внимания с экономического и материального благополучия на самовыражение, субъективное благосостояние и качество жизни в контексте разных поколений. …Такой культурный сдвиг имеет место в развитых индустриальных обществах и возникает в поколениях людей, выросших в условиях, в которых выживание воспринимается как должное» .

Хотя многие эксперты с консервативными взглядами считают такие перемены гедонистическими, нарциссическими и причиняющими вред обществу, креативный класс весьма далек от того, чтобы подрывать основы. С одной стороны, его представители сделали альтернативные ценности общепринятыми: свойственный этому классу нонконформизм повлек за собой возникновение конформизма нового типа. С другой — многие основополагающие ценности креативного класса (такие как приверженность меритократии и упорный труд) вполне традиционны и сами по себе способствуют усилению системы. Представители креативного класса не соглашаются с описанием себя как альтернативного или богемного класса — в беседах со мной они это подчеркивали. Такие ярлыки подразумевают, что они находятся вне общепринятой культуры или даже противодействуют ей, однако представители этого класса настаивают, что их жизнь и работа подчинены нормам этой культуры. В этом смысле они представляют собой не альтернативную социальную группу, а новое течение в обществе, ценности которого постепенно становятся общепринятой нормой. Это стало особенно заметным на протяжении прошедшего десятилетия, когда креативный класс и его ценности охватили все общество как в США, так и в других странах мира. Возможно, мы действительно стали свидетелями формирования вида, который специалист по истории экономики Джоэл Мокир назвал homo creativus. Мы живем совсем иначе и ведем принципиально новый образ жизни, поскольку считаем себя людьми нового типа. Мы стали более толерантными и либеральными, потому что материальное благополучие и наш образ жизни дают нам такую возможность.

В первом издании книги я заявил, что становление креативного класса навсегда изменило современную экономику и общество, и высказал предположение, что впереди нас ждут еще более глубокие перемены. Прошедшее десятилетие подтвердило эти выводы. Финансовый кризис 2008 года, так сильно ударивший по рабочему и обслуживающему классам, только укрепил позиции креативного класса. И хотя этот класс спровоцировал негативную реакцию на свои нормы и ценности со стороны консервативного движения «Чаепитие», все эти ценности, тем не менее, укоренились еще глубже. Экономический кризис ни в коем случае не поставил теорию креативного класса под сомнение. Более того, он только подтвердил тот факт, что наш мир кардинально изменился, стал совсем не тем местом, в котором родилось большинство из нас, — и что нас ждет еще более удивительное будущее. Мы находимся в центре событий, в периоде «творческого разрушения», когда все вокруг меняется, а из старого порядка рождается новый экономический порядок и новый образ жизни.

Отправить