Зверства оккупантов
Пока мы боль чужую чувствуем,
Пока живет в нас состраданье,
Пока мечтаем мы и буйствуем,
Есть нашей жизни оправданье.
А. Дементьев
Под лозунгом: «Русский должен умереть!» фотографировались вторгшиеся на советскую землю новые крестоносцы в лице солдат и офицеров вермахта. Александр Верт, сын русской эмигрантки и англичанина, британский журналист, корреспондент газеты «Санди Таймс» и радиокомпании ВВС, находившийся в СССР всю войну, говоря о злодеяниях фашистов, отмечал: «все, что писали о немцах Алексей Толстой, Михаил Шолохов и Илья Эренбург, звучало мягко по сравнению с тем, что советский боец услышал собственными ушами, увидел собственными глазами, обонял собственным носом».
Ибо, где бы ни проходили немцы, они везде оставляли после себя зловоние разлагающихся трупов.
Да, советский солдат много страшного увидел и услышал, поэтому-то «ярость благородная» у него в борьбе с поработителями «вскипала, как волна».
Немцы не собирались разбираться в подвидах населявших территорию Советского Союза «унтерменшей», «недочеловеков», «быдла»: русский и еврей, белорус и украинец равно были обречены на смерть. Гитлеровцы пришли не помогать строить новое общество, а убить миллионы, а немногих оставшихся превратить в рабов.
Они не щадили ни грудных детей, ни женщин, ни стариков, оставляли после себя обезлюдевшие города и села, сожженные вместе с их жителями дома, набитые трупами колодцы и заваленные телами убитых рвы. Везде, где ступала нога оккупанта, создавалась так называемая «зона пустыни».
Сердце и душу начальника военной контрразведки В.С. Абакумова каждый день пронизывали мрачно-трагедийные строки донесений с фронта о злодеяниях немецкой военщины. Читая эти документы, он ворочал желваками, одновременно отдаваясь чувствам и пытаясь унять мысли уйти на фронт. Побеждало сознание, что Сталин поставил его на этот пост, и он должен качественно отработать в битве с незримым противником, делающим все возможное, чтобы ослабить и добить Красную Армию, бьющуюся в конвульсиях первых неудач. В конце концов он должен оправдать оказанное ему вождем высокое доверие.
* * *
Полночь. Лубянка. В одном из кабинетов дома № 2 на четвертом этаже сеяла мягкий свет из-под зеленого колпака настольная лампа. Задернутые шторы из плотной ткани не пропускали свет наружу – действовал строгий закон светомаскировки. Хозяин кабинета – руководитель военной контрразведки Абакумов В.С. внимательно знакомился с почтой. Вот его рука потянулась к очередному документу, лежащему сверху бумажной стопки. В руки попалась разведсводка опергруппы НКВД СССР от 20 октября 1941 года об обстановке в районе Можайска. В ней говорилось о результатах разведки на Можайском участке фронта, в частности, в Наро-Фоминском, Можайском и Верейском направлениях. Перечислялись места стоянки и пути перемещений германской боевой техники, дислокации немецких гарнизонов, результаты опросов местного населения и наших военнослужащих, вышедших из окружения.
Его уставшие глаза снова прицепились к тексту:
«В дер. Татищево Наро-Фоминского района находится штаб немецкой части. Дер. Порядино… занята немецкими войсками, откуда ведется артиллерийская и минометная стрельба по направлению на восток.
По пути следования немцы усиленно грабят население, режут скот, отбирают одежду и продукты питания. В свой тыл гражданское население немцы пропускают, обратно никого не выпускают. Среди населения немцы распространяют провокационные слухи о том, что занят Ленинград и скоро будет взята Москва…»
В конце разведсводка рисовала неприятные картины продвижения гитлеровцев на Можайском и Верейском участках фронта.
«Как тяжело бойцам, командирам, народу и самому Сталину, ответственному за все и перед всеми людьми, перед страной, – искренне размышлял Виктор Семенович. – Но, судя по тому, как сражается армия и ополченцы, как работают оперативные группы, как действуют партизаны – Москва не падет. Да, тяжело и порой стыдно, что так быстро откатились до стен самой столицы, но Москва – это не Россия, и в то же время Москва – это Россия. Французы в двенадцатом году тоже не только быстро дошли до Белокаменной, но и захватили ее. И что же? Получили по зубам. Война подарит нам новых Кутузовых из числа нынешних молодых полководцев, главное чтобы они не занимались шапкозакидательством, были хладнокровны в принятии решений и не были бы трусами…»
Тихо зазвонил телефон. Он поднял тяжелую черную эбонитовую трубку, динамик которой в ухо устало проскрипел:
– Зайдыте, – с грузинским акцентом проговорил динамик.
Он узнал Лаврентия Павловича.
«Что-то случилось?» – подумал Виктор Семенович, причесавши свои густые темные волосы и приосанившись, быстрыми шагами направился к наркому.
– Разрешите?
– Заходите, товарищ Абакумов, – поблескивая овальными стеклами пенсне, Берия махнул рукой в сторону кресла у приставного столика.
– Я прочитал несколько отчетов командиров отрядов НКВД о рейдах по тылам противника и пришел к выводу, – набычился нарком, уставившись на одного из своих заместителей и одновременно руководителя военной контрразведки, – что партизанам надо помочь. Не только НКВД должно опекать их, думаю, есть смысл более энергично подключать к этому тактически и стратегически оправданному делу военных контрразведчиков, да и вообще военных. Партизаны проводят очень полезную работу в тылах у немцев.
– Лаврентий Павлович, мы уже оказываем им помощь – крупные партизанские отряды обеспечены нашим оперативным составом. Но если говорить начистоту, не все отряды народных мстителей нами учтены. Но эта работа, учитывая ее важность, будет проводиться в ускоренном темпе, – подчеркнул Виктор Семенович.
Аудиенция завершилась через час. За это время обсудили вопросы по дезинформации противника, о результатах конкретных радиоигр и зафронтовой агентуры и постоянному отслеживанию информации о злодеяниях фашистов на временно оккупированных фашистами территориях…
* * *
На одном из коротких совещаний со своими заместителями, в середине января 1942 года Берия довел информацию, поступившую от начальника Управления НКВД Московской области, старшего майора госбезопасности Журавлева.
– Товарищи, мне поступил проверенный материал о том, что в 500 метрах восточнее деревни Терехово Рузского района Московской области обнаружен труп начальника Рузского райотдела НКВД – лейтенанта государственной безопасности Солнцева Сергея Ивановича. Его зверски казнили фашисты, – чеканными фразами с нотками горести в голосе говорил нарком. – Осмотром трупа установлено, что череп снесен до половины, правое ухо отрезано, на правой руке срублены два пальца, левая нога пробита штыком, в груди имеется пять пулевых ран. Руки и ноги закопчены. После казни обезображенный труп товарища Солнцева немцами был повешен на дереве. Как видите, фашист наглеет и свирепствует. Товарищ Абакумов, через ваши возможности надо попытаться в контакте с войсковой разведкой найти исполнителей и устроить немцам в этом районе акт возмездия…
Покидая кабинет наркома, Абакумов сообразил, что Берия стал, наконец, понимать возросшие возможности и авторитет особистов, находившихся на острие невидимой борьбы с врагом.
«Ничего, угодливый и хитрый грузин скоро поймет, кто для Сталина главнее, и будет заискивать передо мной. Война должна его отутюжить, – эта мысль бросила Виктора Семеновича в горячий внутренний спич. – Жажда власти у него так и прет изо всех щелей – противно. Чуть что, и бежит к Сталину, как никак земляки!»
Думается, эти слабости свойственны любому человеку, быстро вознесшемуся на подиум власти.
* * *
Сложная обстановка тяжелейшей войны заставляла Сталина интересоваться многими вопросами, в том числе он поставил лично перед Абакумовым задачу по отслеживанию настроений в войсках противника. Для иллюстрации этой работы приведу один документ. Это было сообщение начальника Особого отдела НКВД Западного фронта комиссара госбезопасности 3 ранга Белянова о настроениях в войсках противника, подписанное 20 декабря 1941 года. В нем в частности говорилось, что «особым отделом НКВД 50-й армии от агентуры, возвратившейся из тыла противника, получены следующие сведения.
На заданный немецкому офицеру нашим источником вопрос о причинах отступления немецких войск, офицер ответил:
«Поспешное отступление немецких войск объясняется тем, что мы, согласно приказу, должны выровнять фронт, заняв оборону по реке Упа, и не производить боевых операций до весны».
Через несколько дней этот же офицер по поводу отступления говорил:
«Получен новый приказ об общем отступлении немецких войск из-под Тулы на Орел, где нужно капитально закрепиться, и только весной 1942 года возобновить наступление. Наше отступление объясняется еще и тем, что из 16000 человек у нас осталось 2000, 14000 убито и ранено. С такими силами воевать против 20 000 русской армии нет никакого расчета, к тому же у нас нет бензина и продовольствия».
Моральное состояние немецких солдат подавленное. Солдаты начинают роптать на командование и высказывать свои мнения о скорой гибели Германии, говоря:
«Америка объявила войну Германии, теперь нам всем капут, хоть бы скорее добраться до Берлина».
Один солдат на вопрос источника, где вы будете на Рождество, ответил:
«На Рождество нам всем будет капут, мы несем большие потери. Сейчас наше положение такое, что не знаем, кто из нас в окружении – русские или мы».
На вопрос нашего источника, когда же возьмете Тулу, немецкий солдат ответил:
«Чтобы взять Тулу, надо иметь большие силы, а у нас они уже иссякли, много наших солдат побито. Тула и Ленинград были окружены, сейчас нас отогнали».
Среди населения Ясной Поляны немцы распространяют слухи, что они решили отступать до Орла, а за Орел и область будут драться.
«В деревне Татьево из жителей этой деревни была организована истребительная группа, вооруженная автоматами. Возглавлял эту группу дезертир из Красной Армии, бывший заключенный – Николаев Алексей, 1920 г.р., который имел тесную связь с немецким командованием. Эта группа неоднократно обстреливала разведчиков Красной Армии и партизан. По ее доносу немцами повешен председатель колхоза Старостин.
Особым отделом 50-й армии Николаев арестован и привлечен к уголовной ответственности. На допросе он признался в своей преступной деятельности. Приняты меры к аресту остальных предателей».
Абакумов в тот же день наряду с другой информацией доложил это сообщение Верховному. Есть все основания думать, что о нем и подобных документах Сталин срочно ставил в известность Генштаб.
* * *
Злодеяния немцев всегда беспокоили горячую натуру начальника военной контрразведки. Он готов был не только стрелять в них, но и рвать на части, читая страшные страницы агентурных сообщений, докладных записок, сводок и обобщенных справок. Абакумов всегда считал, что храбрость и даже некоторая жесткость для защиты отечества – добродетель, но храбрость в разбойнике – злодейство. Одурманенные гитлеровской пропагандой оккупанты совершали дикие преступления.
Абакумов встал с кресла, потянулся, подошел к окну. Через плотные шторы цедился дневной свет, он их раздвинул. Наступило уже утро. Медленно и мягко падали пушистые снежинки. Природа демонстрировала истинное лицо одного из четырех сезонов года – зимы. Наплыли воспоминания детства, когда он на пруду возле Новодевичьего монастыря катался на коньках и спускался на самодельных лыжах в районе Воробьевых гор. Как давно это было!!! Но потом его внимание снова привлек стол.
«Да, с какой легкостью и самодовольством злодействует человек, когда он верит, что творит благое дело, – рассуждал нередко Абакумов по этому поводу. – А ведь они все под гипнозом фюрера».
Хотя и сам был под таким же гипнозом Сталина.
В январских документах за 1942 год Виктор Семенович находил тому подтверждение. Только по Московской области:
«…В Звенигородском районе, в деревне Налицы, около стога сена обнаружены 5 трупов неизвестных молодых девушек, изнасилованных и зверски расстрелянных фашистами.
В Рузском районе, в деревне Колюбакино, немцы зверски убили комсомольца Клюева Николая 18-ти лет, нанесли ему 8 штыковых ран. Изуродованный труп Клюева валялся на улице до прихода наших частей, так как фашисты запретили убирать его.
В Ново-Петровском районе, в деревне Васильевское, на опушке леса обнаружены 2 трупа изнасилованных и зверски замученных девушек. У одной из них выколоты глаза, у обеих изуродованы груди. Фамилии девушек не установлены.
В Истринском районе, в деревне Высоково, в квартиру гражданки Павловой П.П. неизвестными лицами были брошены две гранаты, в результате чего было убито несколько немцев. После этого немцы собрали все население Высоково и тут же расстреляли ни в чем неповинных 13 граждан.
В поселке Шелковая гора 15 декабря 1941 года немцы выгнали на улицу мужчин и детей и, угрожая расстрелом, заставили их впрячься в застрявшие в снегу пушки и тащить их на себе на новые позиции. Когда выбившиеся из сил люди начали падать, немцы принялись избивать их прикладами и рукоятками револьверов. При этом 19-ти летнему Василию Климову немцы выбили левый глаз и перебили переносицу, юноше Мише Климову выбили зубы. После этого немцы стали расстреливать запряженных в пушки людей и колоть их штыками, причем каждый немец старался выстрелить в лицо своей жертве, в результате чего на лицах убитых насчитывалось по 5–6 пулевых ран.
Зверски расправившись с невинными людьми, немцы сняли с них всю одежду, вплоть до нижнего белья, а их тела бросили в кювет.
В деревне Иваново, немцы повесили на березе 16-ти летнюю девушку Иванову, запретив снимать ее труп. Через три дня немцы подожгли дом Ивановой и бросили ее труп в огонь.
В городе Можайске немцы содержали в невыносимых условиях до 7000 человек военнопленных, из числа которых многие умерли от голода. В ряде случаев пленные красноармейцы ели человеческие трупы. Среди наших военнопленных было 200 раненых, которых немцы бросили в овощехранилище и намеревались их сжечь. Подошедшими частями Красной Армии они были освобождены.
В подвал церкви «Аким и Анна» немцы согнали до 400 человек жителей города, в том числе женщин и детей, где держали их в голоде и холоде в течение 3-х недель. Сами же немцы в это время грабили квартиры заключенных, забирая все имущество, вплоть до кухонной и чайной посуды. При отступлении из города немцы бросили в подвал церкви несколько гранат, в результате чего часть сидевших там погибла.
На площади против памятника В.И. Ленину немцы повесили кандидата в члены ВКП(б), директора хлебокомбината Илюшина, труп которого висел в течение 7 дней.
В Можайском районе, по неполным данным, немцы из 8000 дворов сожгли и разрушили до 5000. Деревни Кожухово, Отяково, Б. Тесово и Первомайский поселок сожжены полностью…
В деревне Круглово немецкие солдаты несколько раз избивали двухлетнего ребенка колхозника Устинова И.В. за то, что он плакал.
Из деревни Щекино 20 женщин и детей направились в соседнюю деревню Круглово. Заметив их, немецкие солдаты открыли по ним огонь из пулеметов, убив и ранив при этом несколько человек.
В деревне Круглово немцы раздели и разули 50 человек военнопленных красноармейцев, после чего выстроили их в два ряда и в одном белье при морозе в 25–30 градусов погнали в деревню Лотошино. По дороге красноармейцы зверски избивались. В этой же деревне немецкий солдат застрелил колхозницу Рубакову М.С., 18 лет, за «грубый ответ».
В деревне Микулино немцы сожгли здание психиатрической больницы, а находившихся там, на излечении 200 человек больных расстреляли.
Из 800 домов в селе Лотошино сожжено 795, взорваны и сожжены спиртоводочный завод, сушильный завод, фабрика «Ударница», столярная и швейная мастерские.
На станции Шаховская у гражданки Тихоновой З.Ф. немцы отобрали 10 кур, 6 уток, овчинную шубу, постельные принадлежности, а дом и мебель подожгли. Когда Тихонова пыталась спасти свое имущество, немцы открыли по ней стрельбу из автомата. У гражданина Валькова немцы отобрали стол, стулья, 5 ведер, стенные часы, 600 кг картофеля. Самого Валькова, его жену и детей немцы раздели и выбросили на улицу, а дом сожгли.
В деревне Раменье немцы за сопротивление, оказанное при изъятии коровы, расстреляли колхозницу Галочкину – жену красноармейца, запретив убирать ее труп. У Галочкиной осталось четверо малолетних детей…
В деревне Башкино при отступлении немцев в дом гражданки Перепелкиной, у которой проживало 30 женщин и детей из других населенных пунктов, сожженных немцами, ворвался немецкий солдат и предложил женщинам спрятаться в подвал, так как им якобы грозит опасность от русских пуль и снарядов. При этом немец пытался показать себя добрым, объяснил, что у него есть маленькие дети, которых надо беречь. Когда женщины спрятались под пол, они стали задыхаться от дыма. Выбравшись из подвала, они сломали дверь и увидели, что немец поджег дом.
В городе Наро-Фоминске были обнаружены три изуродованных трупа красноармейцев. Одному из них немцы выкололи левый глаз, отрезали нижнюю губу, отрубили правую руку, у другого немцы выкололи оба глаза. В том же городе немцы расстреляли стариков Юхацких за то, что они не могли из-за физической слабости выйти из квартиры. Перед тем как расстрелять, немцы зверски издевались над Юхацким, отрезав ему уши и нос.
В городе Верея немцы заперли в подвал 50 человек мирных жителей – стариков, женщин и детей – и пожгли дом. Население было спасено подошедшими частями…»
Этот кровавый кошмар приходилось читать Абакумову практически каждый день. Кровь закипала от негодования, и чесались кулаки мести. Не отсюда ли появление и проявление у Виктора Семеновича некой способности «зажигаться», когда перед ним в кабинете или в блиндаже на фронте стоял куражившийся преступник, независимо от того немец это или человек другой национальности, помогавший фашистам. Для него он был враг, сотворивший зло Отечеству в лице красноармейцев или мирных граждан. Да, в такие моменты он мог и тряхнуть, и ударить такого упыря.
Он действовал по принципу – за дело делом воздавай, обидой за обиду мсти! Хулы не заслужили те, кто воздает за зло злом! Хотя он прекрасно понимал, что настоящий способ отомстить врагу – это не походить на него. Но по сравнению с тем, что делал враг, обругать или толкнуть, хотя это вовсе не синоним подобных действий врага.
* * *
Правда, начальнику Управления особых отделов Абакумову приходилось все чаще и чаще читать в холодные месяцы сорок первого и сорок второго годов и другую информацию о признаниях, настроениях и моральном состоянии солдат и офицеров немецкой армии, воюющих на подступах к Москве. Эти материалы, использовавшиеся в листовках и аналитических справках, тоже воевали с противником наравне с боевым оружием. Наше высшее военно-политическое руководство читало их и делало определенные выводы. Внимательно читал их и Сталин.
Такие строки вселяли уверенность, что монолитность непрошенного гостя и коварного врага не так прочна.
И вот Виктор Семенович снова с ворохом документов. Он читает совершенно секретное спецсообщение, адресованное ему. Оно подписано начальником ОО НКВД Западного фронта Беляновым «О моральном состоянии немецкой армии» по состоянию на 29 января 1942 года.
Военнопленный 445-го отдельного батальона немецкой армии солдат Львичек Альфонс на допросе показал:
«Настроение солдат плохое, солдаты видят своими глазами большие потери немецкой армии, материальной части, артиллерии, автомашин и большие потери пехоты.
Наступившая зима и морозы так же сильно повлияли на настроение солдат, так как теплой одежды нет, шинели тоже летние. Имеются случаи обморожения ног, ушей. Солдаты завшивели. Вшивость и грязь у немцев исключительная. Это действует на солдат. Они хотят отдыха и прекращения войны».
Другой военнопленный из полка «Великая Германия» Вожцель Эмиль показал:
«Фюрер обещал нам кончить войну до наступления рождества, но я понимаю, война кончится не скоро. Наши солдаты напрасно проливают кровь в России, так как войну, в конце концов, мы проиграем. Здесь в России мы все замерзнем».
Особенно плохо настроены австрийцы… Имеются случаи, когда немцы избивали австрийцев.
Один из немецких военнопленных показал:
«За последние недели офицеры не отпускают солдат из частей, так как боятся, что солдаты будут вести между собой антифашистские разговоры и выражать недовольство войной. Кроме того, за последнее время в немецкой армии участились случаи дезертирства и невозвращения в часть. Офицеры боятся русского влияния на солдат и предупреждают солдат о том, что среди русских много шпионов…»
Эту работу Управление особых отделов под руководством Абакумова проводило систематически. Вот один из примеров собранной информации в апреле 1942 года – «Сообщение НКВД СССР в ГКО о настроениях противника».
В Государственный Комитет Обороны, Генштаб и Главное Политуправление Красной Армии была отправлена объективная информация на эту тему, собранная в основном из писем, изъятых у пленных и убитых солдат немецкой армии военными контрразведчиками Западного фронта.
Из письма унтер-офицера Лахера солдату Францу Лахеру
13.3.1942 г. Подобрано в районе д. Болгинево:
«Может быть, я быстрее получу березовый крест, чем те кресты, к которым я представлен. Мне кажется, что вши нас постепенно заедят до смерти. У нас уже все тело в язвах. Когда же мы избавимся от этих мук».
Из письма солдата Шмуца 90 ап 20.2.1942 г. семье:
«Дорогая бабушка и тетя Эльза! Теперь обозы с продовольствием начали к нам приближаться. К сожалению, эти проклятые русские и здесь нам покоя не дают. Имеем дело с парашютистами. В этой стране ты никогда ни в чем не уверен, нужно всегда быть очень зорким».
Из письма ст. ефрейтора 107 пп 37 пд Вилиома семье:
«Я был бы рад, чтобы уже кончилось нападение русских банд, ибо так мы каждый день являемся кандидатами на смерть. Если еще долго продержимся, то не знаю, что делать. Нет ничего страшнее, чем вши, особенно когда чувствуешь, что они ползут по телу».
Из письма ст. ефрейтора Шумана девушке в Германию. 6.1.1942 г.:
«Я думаю, что мы скоро приедем на родину, мы давно это заслужили. Будешь удивляться, когда я тебе пишу, что наших осталось очень мало. Имеются слухи, что нас скоро сменят. Мы здесь воюем против партизан. Здесь плохо, я хотел бы лучше быть на фронте. Я теперь в одной деревне вблизи Вязьмы. Дороги занесены снегом, который достигает до живота».
Из письма ст. ефрейтора Шумана другу на фронт. 27.2.1942 г.:
«Нахожусь в деревне возле Вязьмы. Был на передовой, но заболел, и меня отправили. Геллер, будучи в дозоре, убит. Здесь много партизан… У нас ужасные потери, даже описать тебе не могу. Мы три раза получали пополнение. Я был бы рад покинуть Россию… Я у одного русского достал себе валенки, иначе я бы отморозил ноги. Такого рождества я больше не хочу, в первый день праздника мы строили убежище, кушать ничего не дали, водки тоже нет».
Из письма ефрейтора Гаймриха брату в Германию 27.2.1942 г.:
«Хотя мы не на передовой, но у нас тоже нелегкое задание. Русские пытаются всеми средствами перерезать нам коммуникации – железную дорогу и автостраду, это они делают высадкой парашютистов и партизанами. Наша задача их уничтожить. Представьте себе, что тот кто выходит в разведку, очень часто не возвращается… У нас мало надежды, что мы скоро покинем Россию».
Из письма солдата родным в Германию. 19.2.1942 г.:
«Мы уже 8 недель не мылись и не брились. Ты не можешь представить, как я выгляжу. Я похож на старого моряка, но самое ужасное – это вши. Если бы ты знала, как они нас измучили. Ежедневно я щелкаю по 100 штук. Иногда совершенно нет времени заниматься ими.
Многие из моих товарищей убиты. Это не удивительно, так как в течение 8 недель находимся на передовой и не имеем отдыха».
Из письма от родных на фронт. 8.1.1942 г.:
«Сейчас у меня катар. Зимой все можно получить. Дорогой Ганс, ты еще ничего не отморозил? Мы об этом очень много слышали. Шари Георг отморозил себе руки и ноги и находится в лазарете в Вене».
Из письма ефрейтору Ресгеру от родных:
«Война в России еще долго будет продолжаться. Желаю Вам как можно скорее окончить войну. Как много отмороженных. Это просто ужасно».
Из письма ефрейтору Шипк от родных. 22.2.1942 г.:
«Насчет того, что сейчас у нас оживление, но без продвижения вперед – вполне понятно в такую зиму. С продовольствием становится все хуже. В настоящее время очень многие призываются в армию».
Из письма жены ефрейтору Гшайдлену. 6.1.1942 г.:
«Мадам Ацген рассказала мне, что вчера опять прибыл полный поезд с солдатами, обмороженными на Восточном фронте».
Из письма ефрейтора Иозефа Эмиля с Северного фронта ефрейтору Фаулиштро – 16.2.1942 г.:
«Ты, вероятно, много пережил на Восточном фронте, я в этом уверен. Когда уже кончится вся эта гадость? Меня больше всего огорчает то, что мы напрасно отдаем свою молодость такой жизни. Все это могло быть иначе».
Из письма жены солдату Шварценбену. 16.2.1942 г.:
«Все без исключения теперь мобилизуются. К весне будет 3 миллиона новых солдат. Ничего удивительного, нам нужно много солдат во Франции, в России, можно ожидать нападения со стороны Англии. Когда уже эта война окончится?».
Подобных писем было много, очень много. Как говорится, во время общественной неурядицы каждый равнодушный становится недовольным, каждый недовольный – врагом, каждый враг – заговорщиком. Из таких людей в Германии рождались те, кто осмелился из-за безысходности уничтожить летом 1944 года в ставке «Вольфшанце» основной генератор развязанной Второй мировой войны в лице Адольфа Гитлера.
Нашему военно-политическому руководству, а также военной разведке подобная информация давала возможность иметь более четкое представление о положении в стане противника.
