Глава 74 Джилл

— Бекка, что ты тут делаешь? — спросила я, когда она без приглашения зашла в прихожую.

— Нам надо поговорить, — ответила она. — Сейчас же.

— Время неподходящее.

Но Бекка протиснулась мимо меня и прошла в гостиную:

— Я ненадолго. Но я обязана тебе кое-что сказать. Насчет Тристена.

Я сразу поняла, о чем именно она хотела поговорить. Она хотела рассказать мне о том, что произошло прошлым летом между ней, моей подругой, и парнем, которого я полюбила. И, судя по лицу Бекки, этот рассказ будет безрадостный.

— Бекка, не сейчас, — взмолилась я. — Пожалуйста. Давай попозже.

Ведь с минуты на минуту должен прийти Тристен…

— Я в курсе, что вы встречаетесь, — сказала она. — Но еще я знаю кое-какую тайну про него, Джилл.

Я покачала головой:

— Бекка… не обязательно мне это рассказывать…

— Я летом встречалась с Тристеном, — выпалила она. — Мы переспали. У реки. И потом он резко изменился, Джилл. Изменился настолько, что я испугалась. Он стал таким… бесчеловечным.

Наверное, она подумала, что я так побледнела из-за того, что она мне рассказала о жестокости Тристена. Но с этим я уже была знакома. Меня подкосило признание, что они занимались любовью. Я думала, они просто встречались. Может, даже целовались. Но секс?

— Хватит, — сказала я. — Больше ничего не надо рассказывать. Прошу.

— Джилл. — Она положила руку мне на плечо. — Ты должна это знать.

— Я не…

— Мы были на берегу реки, — продолжала Бекка, не слушая моих возражений, — Тристен целовал меня, нашептывая мне на ухо такие потрясные нежности… — И хотя она рассказывала вроде бы страшную историю, на ее губах заиграла улыбка. — Клянусь, я тогда думала, что лучше Тристена Хайда у меня никого не было.

— Не трогай меня, пожалуйста, — взмолилась я, оттолкнув ее руку. Ту самую руку, которая касалась Тристена, — И хватит уже!

Но ее охватили воспоминания, улыбка не сходила с ее губ.

— Мы еле успели сорвать друг с друга одежду!

— Бекка. — Мне невыносимо было думать о том, что Тристен расстегивал пуговицы на ее рубашке, а она — его джинсы… — Прошу тебя!

— Джилл, успокойся. — Она прекратила свой рассказ, внезапно вернувшись к реальности и опечаленно посмотрев на меня. — Это ничего не значило! Мы просто встретились на вечеринке и увлеклись! Не надо так ревновать!

Я безмолвно уставилась на нее. Как можно не ревновать? Бекка была с Тристеном первая, и для нее это даже не имело значения. Я понимала, что реагирую слишком резко. У них это случилось еще до того, как Тристен заметил меня. Но логике мои мысли не поддавались. Я представляла их вместе у реки, вот Тристен нашептывает что-то Бекке на ухо, снимает с нее одежду…

— Но вдруг, — продолжала она, — типа, в самый ответственный момент Тристен стал другим, я его испугалась. — После паузы она добавила, словно делая мне огромное одолжение: — Джилли, не хочу, чтобы то же самое случилось и с тобой.

Я смотрела на «подругу» сквозь слезы. «Это» у них уже было. Я лежала с ним в постели. Но Бекка… Она меня обскакала. И по собственной прихоти, не задумываясь, лишила меня счастья. И тем самым, то есть своим рассказом, она лишила меня и Тристена.

Он, конечно, тоже виноват. Это из-за него у меня сейчас так жжет в груди, из-за него у меня разбито сердце. На этот раз он не может свалить все на свое альтер-эго или на питье, с помощью которого мой родственник, живший сотню лет назад, отравил ему жизнь. На этот раз Тристена никто не вынуждал спать с моей подругой, это, черт ее дери, было его идеей.

А я… я была такой дурочкой, я придавала нашей надвигавшейся близости такое огромное значение.

Что Тристен шептал ей на ухо прежде, чем переменился? Он смотрел ей в глаза так же, как и мне? Мне пришла в голову ужасная мысль, и мои руки сжались в кулаки. Если бы в ту ночь не случилось страшного, он до сих пор был бы с красавицей Беккой? Джилл Джекел для него, как и для всех в этой жизни, всего лишь запасной аэродром?

— Убирайся! — заорала я, показывая на дверь. — Иди отсюда!

— Не бесись! — По всей видимости, Бекку моя реакция удивила. — Я добра тебе желаю. И когда мы все это делали, я не думала о том, что вы будете вместе!

— Не думала? — огрызнулась я. — Почему? Потому что Джилл Джекел по определению не может замутить с крутым парнем?

— Джилл… — проговорила она, запинаясь. — Я не это имела в виду…

— Это!

— Слушай. Ты слишком разбушевалась. — Бекка сунула руки в карманы. — У Кристи Хичкок родители уехали. У нее сегодня будет крутая вечеринка. Может, придешь? С людьми пообщаешься. Посмотришь на все другими глазами.

— Вечеринка? — Я ушам своим не верила. — Ты думаешь, вечеринкой можно поправить то, что ты наделала?

— Ты из ничего скандал раздула. — Бекка вздохнула. — Ну, у кого секса не бывает? Ты же не думала, что Тристен Хайд девственник?

Нет, я так не думала, и тем не менее…

— Убирайся, — снова велела ей я, — Оставь меня в покое!

— Ну ладно. — Бекка направилась к двери. Мне показалось, что она сочла свой долг передо мной исполненным и умыла руки. — Но я все равно считаю, что тебе было бы полезно сходить на вечеринку. Ты слишком много сидишь в своем мрачном доме.

Дверь за ней захлопнулась, а я с трудом поднялась наверх и снова посмотрела на себя в зеркало.

Вы говорите о чудовище. Собственное отражение меня не просто разочаровало. Меня от него тошнило. Девочка, которую я увидела, была такой тупой и наивной… и до абсурда невинной. Она глупо ждала, мечтала о всякой романтической чепухе, о любви, пока все остальные трахались с кем попало, ни о чем не задумываясь и заботясь лишь об удовлетворении безо всяких чувств и эмоций.

Какая она дура. Жалкое ничтожество.

Мне хотелось сорвать ее аккуратно отутюженную блузку — я разъярилась не меньше, чем зверь, ломившийся к нам в лабораторию. Хотелось растоптать ее очки в пластмассовой оправе. Вырвать этот детский хвостик, отчекрыжить мышиные волосы — резать их тупым ножом, чтобы стало больно.

Отвернувшись от Джилл Джекел, я направилась к комоду, открыла верхний ящик и нащупала гладкий стеклянный пузырек. Я откупорила крышку и поднесла его к губам.

Я проглотила раствор, и меня скрючило от боли, я рухнула на пол и действительно стала рвать на себе волосы и одежду, в муках биться о деревянный пол. Казалось, что зелье растворило мой желудок.

Но я ни на миг не пожалела о том, что сделала. Наконец я, все еще дрожа, поднялась на колени, блузка была разорвана, волосы всклокочены. Я подползла к зеркалу и посмотрела на собственное отражение: на губах у меня заиграла улыбка — точнее, ухмылка, — глаза засверкали.

Скромница Джилл Джекел исчезала.