Книга X

Между тем схватка при Винкове, неожиданное нападение Кутузова вблизи Москвы были лишь искрами огромного пожара. В тот день вся Россия перешла в наступление! Сразу обнаружился план русских. Вид карты страны стал ужасен.

Восемнадцатого октября, в тот час, когда орудия Кутузова уничтожили надежды Наполеона на славу и мир, Витгенштейн, находясь на расстоянии ста лье слева от него, поспешил к Полоцку; на двести лье далее, за его правым флангом, Чичагов воспользовался своим превосходством над Шварценбергом; и оба, один — спускаясь с севера, другой — поднимаясь с юга, должны были соединиться у Борисова.

Это было самое трудное место нашего отступления, и обе неприятельские армии уже были близ оставшихся в Белоруссии французов, которых отделяли от Наполеона двенадцатидневный переход, холод, голод и великая русская армия.

В Смоленске делались только предположения об опасности, ожидавшей в Минске; но теперь офицеры, присутствовавшие при сдаче Полоцка, рассказывали нам все подробности; все теснились вокруг них.

После битвы 18 августа, которая была дана маршалом Сен-Сиром, этот военачальник остался на русском берегу Двины, захватив Полоцк и создав за стенами города укрепленный лагерь. Этот лагерь показал, с какой легкостью целая армия могла расположиться на зимние квартиры на границах Литвы. Бараки, построенные нашими солдатами, были просторнее жилищ русских крестьян и столь же теплыми: это были прекрасные военные поселения, хорошо укрепленные и хорошо защищенные от зимы и от неприятеля.

В течение двух месяцев две армии вели партизанскую войну. Цель войны со стороны французов — проникнуть как можно дальше в поисках провизии; русские должны были лишить врага его добычи. Такая война была к выгоде русских, поскольку наши люди, не зная страны, ее языка и даже названий мест, в которые они пытались приникнуть, всюду становились жертвами предательства жителей и проводников.

Вследствие этого, а также голода и болезней, численность армии Сен-Сира уменьшилась наполовину, в то время как армия Витгенштейна численно удвоилась за счет прибытия рекрутов. К середине октября русская армия насчитывала 52 тысячи солдат, в то время как наша — только 17 тысяч. В это число следует включить 6-й корпус, или баварцев, которых осталось 1800 человек из 22 тысяч, и 2 тысячи кавалеристов. Последние были удалены: оставшись без фуража и опасаясь нападений противника на его фланги, Сен-Сир послал их на значительное расстояние вверх по реке для поиска средств пропитания и сбора разведывательных данных, приказав вернуться по левому берегу.

Этот маршал боялся, что его правый фланг будет обойден Витгенштейном, а левый — Штейнгелем, который наступал во главе двух дивизий армии Финляндии. Сен-Сир направил экстренное письмо Макдональду, прося его остановить наступление русских и послать ему подкрепление численностью 15 тысяч солдат. В том же письме он изложил Макдональду все свои планы наступления и обороны. Однако Макдональд не был уполномочен вести столь важные операции без приказов. Он не доверял Йорку, подозревая его в намерении отдать русским осадную артиллерию. Макдональд ответил, что в первую очередь должен думать об обороне и стоять на месте.

При таком положении вещей русские с каждым днем становились всё смелее; наконец 17 октября сторожевое охранение Сен-Сира было отброшено к лагерю, и Витгенштейн завладел всеми выходами из леса, окружавшего Полоцк. Он угрожал нам битвой.

Французский маршал, не имея приказов от императора, опаздывал с проведением земляных работ. Его левый фланг, опиравшийся на Двину и защищаемый батареями, расположенными на левом берегу реки, был силен, но правый фланг слаб.

Витгенштейн направил Яшвиля, чтобы тот угрожал с менее доступной стороны, и 18 октября сам пошел в наступление против другого фланга; вначале он проявил неосторожность, и два французских эскадрона, оставшиеся у Сен-Сира, опрокинули его колонну, захватили артиллерию и взяли его в плен, не зная об этом; они бросили главнокомандующего, как незначительный приз, когда превосходящие силы врага заставили их отступить.

Русские яростно атаковали Сен-Сира всеми силами, и маршал был ранен мушкетной пулей. Он остался, однако, среди своих воинов, но не мог самостоятельно передвигаться. Витгенштейн пытался удержать этот пункт в течение светового дня. Редуты, защищаемые Мезоном, семь раз переходили из рук в руки. Семь раз Витгенштейн считал себя победителем, но Сен-Сир в итоге оказался более выносливым. Легран и Мезон удержали укрепления, политые русской кровью. На правом фланге была одержана полная победа, но на левом всё казалось потерянным: рвение швейцарцев и хорватов стали причиной неудачи. Они соперничали между собой и искали возможности себя проявить. Страстное желание показать себя достойными быть в рядах Великой армии заставило их действовать опрометчиво. Они неосторожно заняли позицию на пространстве, подготовленном для ведения смертоносного огня по врагу, устремились вперед и наткнулись на превосходящие силы Яшвиля. Французская артиллерия не могла стрелять в это месиво из людей и оказалась бесполезной. Наши союзники были отброшены к Полоцку.

Батареи на левом берегу Двины открыли огонь по врагу, но не задержали его, а лишь заставили ускорить марш. Чтобы избежать этого огня, русские бросились в овраг, по которому собирались проникнуть в город. В этот момент огонь трех пушек, направленный в голову их колонны, и последняя атака швейцарцев вынудили их отступить. В пять часов дело закончилось; русские всюду отступали в свои леса, и 14 тысяч солдат побили 50 тысяч.

Наступившая ночь была совершенно тихой, даже для Сен-Сира. Его кавалерия сообщила ему неправильные сведения; якобы ни один враг не пересек Двину выше или ниже места, в котором он находился. Это было неверно, поскольку Штейнгель и 13 тысяч русских перешли реку у Дриссы и двигались вверх по левому берегу, чтобы ударить с тыла и запереть маршала в Полоцке, между ними, Двиной и Витгенштейном.

Утром 19-го солдаты последнего стояли под ружьем и готовились к атаке, сигнал к которой он боялся давать. Однако Сен-Сир не позволил себя обмануть; он понимал, что сильный и предприимчивый неприятель ожидает какого-то маневра, сигнала к важной операции, которая могла быть проведена только в его тылу.

Действительно, около десяти часов утра галопом прискакал адъютант и сообщил, что другая армия противника быстро движется по литовскому берегу реки и она нанесла поражение французской кавалерии. Эта армия заходила с тыла и угрожала окружить лагерь. Известия о недавнем бое быстро достигли армии Витгенштейна, где они вызвали величайшую радость; в то же время они привели французов в смятение. Их положение стало смертельно опасным. Представьте себе этих храбрецов, окруженных, напротив города из деревянных домов, силами, троекратно их превосходящими; за ними находилась большая река, а отступить они могли только по мосту, проходу через который мешала другая армия.

Напрасно Сен-Сир ослабил свои силы на три полка, которые он направил на другую сторону реки, чтобы встретить Штейнгеля; он пытался скрыть это движение от Витгенштейна. Звуки артиллерии Штейнгеля раздавались всё ближе к Полоцку. Батареи, защищавшие французский лагерь с левой стороны, были развернуты и готовы стрелять в нового врага. При виде этого вся армия Витгенштейна издала громкие крики радости, однако этот военачальник оставался недвижимым. Чтобы начать бой, ему необходимо было не просто услышать Штейнгеля, он, казалось, был твердо намерен увидеть его.

Между тем все генералы Сен-Сира были напуганы; они обступили его и советовали скомандовать отступление, которое скоро могло стать невозможным. Сен-Сир отказался; он был уверен, что находившиеся перед ним 50 тысяч русских солдат только и ждут этого движения, чтобы наброситься на него; он оставался недвижимым, извлекая пользу из их безотчетного бездействия, и льстил себя надеждой, что ночь наступит прежде, чем Штейнгель появится.

Впоследствии он признался, что никогда в жизни не испытывал такого сильного волнения. В течение трех часов неопределенности он тысячу раз посмотрел на часы и на солнце, как будто бы он мог ускорить закат.

Наконец, когда Штейнгель был на расстоянии получасового марша, когда ему оставалось сделать совсем немного усилий, чтобы появиться на равнине, достичь моста и отрезать Сен-Сира от единственного выхода, он остановился. Вскоре после этого густой туман, на который французы смотрели как на послание небес, известил о приближении ночи и помешал трем армиям видеть друг друга.

Сен-Сир только этого и ждал. Его многочисленная артиллерия уже пересекла реку в тишине, его дивизии собирались последовать этому примеру и тихо отступить, когда Легран — то ли по привычке, то ли из сожаления, что покидает свой лагерь без боя, — открыл огонь по врагу; другие две дивизии, вообразив, что это согласованный сигнал, также начали стрелять, и вся линия мгновенно озарилась ярким огнем.

Огонь сделал движение видимым для врага; все батареи Витгенштейна немедленно начали стрелять; его колонны устремились вперед, артиллерийские снаряды подожгли город; французы должны были сражаться за каждый клочок земли, и было светло как днем. Отступление осуществлялось в порядке; потери были большими у обеих сторон, однако русские овладели Полоцком не раньше трех часов утра 20 октября.

Штейнгель крепко спал под звуки битвы, хотя он мог слышать даже крики русских ополченцев. В эту ночь он помог атаке Витгенштейна в столь же малой степени, в какой тот помог ему днем раньше. Штейнгель начал движение, но Вреде и 6 тысяч французов застали его врасплох, отбросили на несколько лье, убили и взяли в плен 2 тысячи его солдат.