ПРЕДИСЛОВИЕ

В детстве футбол для нас занимал место где-то между мороженым, купанием и каникулами. Вот именно такой ряд обозначал верх блаженства, момент полного счастья и гармоничность мира: футбол, мороженое, каникулы, купание. Порядок слов можно и поменять. Тут важен набор, а не порядок.

В нашем дворе торец одного из домов служил складом. Туда привозили холодильники, стиральные машины, лампы и прочие нужные хозяйственные вещи. Для магазина, что был этажом выше. Привозили и разгружали, открывая тяжелую железную дверь. Возвращаясь из школы, я точно знал, что холодильники уже привезли. Напротив, у помойки, валялась деревянная тара, которую мы тоже очень уважали и использовали для костра — вечерами на нем так хорошо было печь принесенную из дома картошку! Но самое главное: на двери висел тяжелый амбарный замок и на всю неделю эта стенка становилась нашей. Завоз — раз в неделю, раньше не привезут! Мы выходили и играли в одно касание — в дурака. Каждый промах прикреплял к тебе еще одну обидную букву. Игра простая. Но азартная! Первый бьет в стену, а следующий за ним должен одним ударом направить отскочивший мяч в ту же цель. Останавливать, подправлять мяч нельзя. Надо зорко следить за движением бьющего и быть готовым к любому отскоку. За вторым бил третий, четвертый, пятый… Никому не хотелось стать дураком! Мы играли на асфальте до темноты, и скучно не было.

Ну а когда народу собиралось побольше, мы устраивали настоящие матчи. Команды собирались тут же: дом на дом, двор на двор, школа на школу. Пыль стояла столбом, велись бои нешуточные. Лишь бы мячик не подкачал.

…Летом на даче, среди заботливо собираемых книг, я обнаружил две старенькие. Одна была в крепкой зеленой обложке с фотографиями посередине, автор — сам Старостин! Андрей Петрович! А у второй книжки и обложки-то не было. Она распадалась на листочки, торчали тут и там серые ниточки. Зато в ней были рисунки, посвященные вратарскому мастерству. Как принять мяч, как отбивать, как правильно падать. И рассказывал об этом сам Анатолий Акимов. Про которого в книжке Старостина — целая отдельная глава! Не было каникул, чтобы я не приезжал на дачу. И не было лета, чтобы я не перечитал в очередной раз эти книги. Я знал их чуть ли не наизусть, честное слово. И еще во втором классе решил, что когда вырасту, стану вратарем или хотя бы центральным защитником. А чтобы не подвести любимых авторов, надо усердно тренироваться…

Так вот, постепенно, в прейскурант детского моего счастья добавились книги. Футбольные — в том числе. Как и многое прочее, их было нелегко доставать, но поиск только подогревал интерес. Это как азарт грибника. Тоже знакомый с детства.

Это уже потом, по мере взросления, мы потихоньку становились разными. А тогда, давным-давно, все мы, не сговариваясь, выбрали бы — футбол, мороженое, купание и каникулы.

Предложение — написать книгу об одиннадцати лучших советских футболистах прошлого — мы с соавтором Олегом Лыткиным приняли с нескрываемым удовольствием. Тревоги пришли позже.

Во-первых, отбор. Над ним мы корпели больше месяца. В 1967 году заслуженные футбольные люди составляли символическую сборную СССР за прошедшие полвека. Непростая задачка! Но всё же в отборе этом, опубликованном в ежегодном футбольном справочнике, на каждую позицию отбирались три кандидата. 33 фамилии! Нам было труднее.

Мы хотели составить не просто команду лучших, но и сделать наш субъективный выбор понятным читателю. Пусть читатель не согласится, но хотя бы поймет, почему мы включили в наш список Воронина, а, допустим, Метревели и Численко — нет.

Во-вторых, нам хотелось, чтобы получилась самая настоящая команда лучших, выдающихся игроков — пусть и тяготеющая к забытой ныне системе «дубль вэ». То есть чтобы в ней, как и положено, имелись вратарь, защитники, игроки центра поля и нападающие.

Мы брали ручку, писали столбиком имена и фамилии, обменивались написанным, спорили, вычеркивали, волновались, кипятились и требовали друг у друга доказательств.

В конце концов мы выработали следующие требования к себе.

Гвардия наша — 11 футболистов, заслуженных мастеров, ставших легендами не только по футбольному мастерству, но и в результате незаурядно прожитой жизни.

При этом мы с Олегом твердо решили избегать популярной теперь желтой краски. А заодно не усердствовать с черной. Как-то, знаете ли, утомили скороспелые разоблачения… Приелось панибратство с историей и ее героями. Раздражают назидательные персты из настоящего в прошлое.

Мы хотели придерживаться тех правил и того языка, которыми были наполнены книжки нашего детства.

В-третьих, мы решили остановить свое повествование на шестидесятых годах XX века. И вот почему. В семидесятые — восьмидесятые мировой, а потом и советский футбол стал меняться. Он всё больше становился товаром, продуктом, мировым зрелищем, шоу, которое надо продать. Что-то волшебное, неуловимое, искреннее, любительское — осталось в прошлом, в шестидесятых, в тех временах, когда наши футболисты не отставали от остального футбольного мира, а были в нем грозной и уважаемой силой. От романтики систем «пять в линию», «дубль вэ», «а нам плевать, у нас — четыре два четыре», как пел Высоцкий, мир двинулся в сторону надежности, оборонительности, когда четыре защитника и два опорника при единственном чистом форварде уже никого и нигде не удивляли.

Ну и наконец, собственно работу мы разложили таким образом. Олег, как энциклопедист, пишет основную партию, а я фантазирую аранжировки. Олег болеет за «Спартак», уважает «Динамо», знает историю ЦСКА, и лишь в торпедовском блоке он, что называется, уступил мне лыжню… По роду службы легко было сбиться на журналистику: ведь с некоторыми нашими героями или, по преимуществу, знакомыми героев мы когда-то встречались, виделись, разговаривали, иногда на бегу, а иногда и подолгу.

Мы надеемся, что для кого-то эта книжка станет добрым воспоминанием. А для кого-то — неожиданным открытием. Мы работали над ней не спеша… «Уважение к минувшему — вот черта, отличающая образованность от дикости» — эту пушкинскую фразу мы старались не забывать.