Глава 31. Первый из рода
Словно зомби, ведомый волею некроманта, я брел к храму. Никакого входа заметно не было, так что еще пару десятков шагов, и мне придется слишком близко познакомиться с этими белыми стенами.
— Входи, — снова раздался голос в моей голове.
И часть стены просто пропала. Исчезла, растворилась, превратившись в темный провал, в который ноги понесли меня сами.
— Добро пожаловать в мою скромную обитель, господин Кей… — голос теперь звучал четче, и мне показалось, что он принадлежит старику.
Наконец, ноги меня в самом прямом смысле вынесли в просторную комнату, украшенную столь же богато, сколь и безвкусно. Я успел привыкнуть к изящному стилю и гармонии, которые царили в замке, и вычурная роскошь этой комнаты давила на меня со всех сторон. Атласные подушки, вышитые золотом, золотые бокалы, подсвечники и прочая утварь. Стол из редчайшего голубого дуба, который добывают у самых врат Нижнего мира приговоренные к вечным мукам кадавры — бессмертники и другие
Впрочем, все эти признаки безумного богатства и извращенного вкуса меня и успокоили: такое количество золота явно не располагало к близости вампиров, для которых его прикосновение было как минимум неприятно. Не зря этот металл считался солнечным: низшая нежить действительно получала от него серьезные ожоги.
— Вот мы и встретились с тобой, Кей. Ты не против, если я буду обращаться к тебе на ты? Разница в возрасте межу нами исчисляется даже не десятками веков…
Теперь голос звучал не внутри меня, а из глубокого плетеного кресла, стоявшего в углу. Помещение было хорошо освещено сотней свечей, стоявших в золотых подсвечниках, и я смог внимательно рассмотреть обитателя этой сокровищницы.
Им оказался скрюченный старик, сжимавший в тонкой костлявой руке золотой бокал, наполненный какой-то темной жидкостью. Белое лицо его напоминало обтянутый кожей череп. Должен сказать, весьма некачественной кожей, напоминавшей сильно измятый и неумело расправленный пергамент. Нос старика напоминал черную дыру, а между тонких, почти невидимых губ торчали огромные желтые клыки…
Он слегка приподнялся и жадно принюхался. Лицо кровососа расплылось в довольной ухмылке.
— Чудесно! Я вижу, сила Крови коснулась тебя. Ты станешь чудесной Багровой Звездой, юноша!
— Магическая сила, — в отчаянии выдохнул я.
— Верно, мой юный друг, я вампир. Но, как первый из рода, я лишен некоторых… слабостей нашей семьи. Присаживайся, у нас еще есть немного времени. Уверен, что тебя одолевают вопросы… А еще ты наверняка голоден, не так ли?
— Спасибо, но я не настолько голоден, — меня передернуло от одного взгляда на его бокал.
— Отвращение… — старик усмехнулся, — Оно написано на твоем лице. Не волнуйся, у меня есть и человеческая еда. Много разной еды… Что ты любишь?
— Я люблю ответы. Очень свежие и очень честные ответы.
— А зачем? — жуткий старик подался вперед и уставился на меня. Зрачки его глаз были непроницаемо черными, словно в них поселилась сама Тьма, — К чему нужны ответы, если жизни твоей отмеряно всего несколько мгновений?
— Сколько?! — выпалил я.
— Теперь страх… Все верно, — он словно изучал меня, мои эмоции, — Хватит на пару бокалов вина и легкий ужин. Я бы на твоем месте не отказывался от столь щедрого предложения.
— Ладно. Лазурный нектар с побережья Шавьель есть? — почему бы и не понаглеть, раз уж мне все равно не жить?
— Я своими руками собирал этот виноград на Южной гряде Шавьеля семь веков назад, тебе понравится, смертный.
Древний вампир уставился на что-то позади меня, и я испуганно обернулся. Возле моего правого плеча прямо в воздухе висела запотевшая бутыль ярко — синего цвета и золотой бокал.
— Благодарю!
Я схватил бутылку стоимости почти в тысячу лунаров стоимостью и бокал. Пробка была залита серебристым воском — еще один признак того, что у меня в руках самый настоящий шавьельский нектар. Никаких приспособлений для открывания мне не предложили, но для вредителя это не проблема. Легкий щелчок пальцем по прохладному стеклу. Звук ровный, без фальши — это хорошо. Поставив бутылку на столик перед собой, я прикрыл глаза ладонью, уперев в нее взгляд. Пальцами левой руки легонько коснулся воска, чтобы определить, какую часть глазить. Главное в этом деле не зацепить само вино, иначе скиснет за пару минут.
Резко опустив руку, прикрывавшую глаза, я косым прищуром «ударил» по горлышку, глазя пробку, и та с легким хлопком выскочила вместе с серебристой кляксой воска.
— Прекрасно! — вампир расщедрился на пару хлопков.
И как только не развалился? Этот дедуля был не просто дряхлым — если бы кровососам был нужен воздух, то он рассыпался бы при первом же вздохе.
— За ваши болезни!
Сказав тост, я отхлебнул немного небесно — голубой жидкости, тут же свернувшейся у меня на языке приятно обжигающим шариком, слегка отдающим мятой. Воистину напиток богов, причем отнюдь не Темных! За такое не жалко и немного крови отдать. Тепло начало разливаться по телу, и я расслабленно откинулся в кресле, внимательно наблюдая за стариком.
— Уф, восхитительный напиток, — оценил я.
— Один из немногих, чей вкус я еще могу ощущать, — согласился вампир.
— Итак, зачем я здесь?
— И почему вы все — все до единого! — считаете, что я должен отвечать на ваши глупые вопросы? — старик изобразил подобие печального вздоха.
— А почему бы и не поддержать беседу? Уверен, что здесь не так часто бывают гости…
— Я стар, очень стар, но мыслю достаточно трезво, чтобы не опускаться до разговоров… с едой!
Бокал в моих руках вздрогнул, и от цепкого взора кровососа этот жест не ускользнул.
— Боишься? Как же вы все похожи… Одни и те же эмоции, они и те же вопросы… Скучно!
— Ну так развлекись, тварь!
Скучно ему, видишь ли… Я тебе не подопытный гуль, мерзкий кровосос!
Страх. Гнев. Досада. Жажда жизни. Собрав все, что у меня было, я выплеснул эти чувства в едином порыве, выбрав целью кресло под вампиром. Оно было сплетено из прутьев какого-то дерева, а потому с легкостью поддался сглазу, и буквально развалился под главой рода Мергейлов. К моему удивлению, старик оказался очень проворным, и успел ловко перевернуться, упав на четвереньки.
— Уф, даже полегчало, — выдохнул я.
И действительно, избавившись таким образом от накопившихся отрицательных эмоций, я почувствовал себя намного спокойнее. Мне просто стало все безразлично на какое-то время.
— Ну надо же, — голос вампира был бесстрастен, — рыбка пытается укусить рыбака, — Еще одно кресло, повинуясь его взгляду, полетело к кровососу и он опустился в него. — Пожалуй, ты заслужил один ответ. Что ты хочешь знать, смертный?
— Зачем я здесь? Почему именно я, и что со мной будет? — мне даже удалось задать вопрос твердо.
— Разве вир Владислав не сказал? Ты нужен нам для завершения ритуала! — узловатый палец втянулся в мою сторону, — Чтобы отдать мне кровь до последней капли, став для нас Багровой Звездой.
— Я невкусный. И вообще, есть вредителей — вредно для здоровья.
— Уж я-то как-нибудь переживу, — усмехнулся он.
— С чего вдруг для меня столько чести?
— Ты забываешься, пища. Один вопрос, один ответ.
— Именно я! Только я и никто другой?
Я встал и начал расхаживать по комнате. Сперва просто взад — вперед, а потом кругами вокруг своего и его кресла. К счастью, престарелый кровосос почему-то решил не контролировать мое тело.
— Допустим, я бы серьезно поссорился с кем-нибудь из гостей или просто стал бы жертвой несчастного случая? Вряд ли поднятый некромантом Кей сгодится для ваших целей, верно?
— Ты был под наблюдением. Постоянно. Шел туда, куда было нужно, и видел то, что мы хотели. Тебе не позволили бы погибнуть. Или ты считал себя невероятным везунчиком, расхаживая по замку и никого не встречая на своем пути? Твою маску демона и лицо видела половина замка, когда ты набросился на Владислава во время Игры, а потом вдруг вир Леонард не смог тебя опознать. И ты действительно думаешь, что Влад хранит ключ на ошейнике облезлого пса?
— Магическая сила! — осознав смысл сказанного, я вздрогнул. Бокал выпал из ослабевших пальцев и закатился за одну из колонн.
— Вот теперь ты понял, — мне даже показалось, что в голосе старика — вампира звучит злорадство, — Наполни бокал снова, и я тебе кое-что расскажу.
Я подобрал выпавший кубок и снова налил вина.
— Присаживайся, — кивнул Первый, — Разумеется, подходишь не ты один. Сгодится любой, кто родился в ночь, когда светила багровая звезда. Просто в этом году не повезло именно тебе.
— Какая еще, к трижды проклятым ангелам, звезда? — наигранно вскинулся я.
Но внутри меня все похолодело.
Согласно всем признакам, мне было уготовано появиться на свет с врожденным косоглазием. И с редчайшим даром сглаза, даром ведьмака. Одним взглядом я должен был раскидывать крыши домов и глазить воинов так, что их доспех осыпался бы ржавой пылью. Редкое стечение обстоятельств и положения звезд на небосклоне — ведьмы как нельзя лучше все подгадали. Отыскали для моей матери мужчину, семя которого было способно породить ведьмака, выбрали время и место, совершили все необходимые ритуалы…
Но на свет появился я. Крохотный малыш с серыми глазами и прямым взглядом, без малейшего признака косоглазия. А все из-за того, что расположение звезд было нарушено появлением крохотной красной звездочки, которая возникла ниоткуда и пропала с небосвода в ту же ночь.
Напрасно ведьмы взывали к потусторонним силам, в надежде разбудить скрытый дар. Даром поили меня отварами и пугали наведенными кошмарами, зря учили чтению и письму, неизменно требуя делать это, откладывая книги и бумагу в строну, чтобы я постоянно косился и таким образом окосел. Ни подосланные домовые, ни тяжелая рука госпожи Химериады — ничто не помогло сделать из меня косоглазого вредителя, воплощенное в мужчине — ведьмаке зло.
— Та, которой мы поклоняемся, и которая появляется раз в десять лет, всего на одну ночь. Я — Первый, основатель рода Мергейлов. Один из немногих, кто помнит не только далекий свет Багровой Звезды… И мне нужна кровь того, кто был рожден в ее свете. Твоя кровь!
— Подавишься, выживший из ума старик, — угрюмо заявил я.
— Заткнись! — вампир вдруг словно увеличился в размерах в своем кресле, — Встань!
И мое тело подчинилось приказу кровососа.
— Меня не интересует мнение и мысли еды. Ты же не слушаешь стенаний дымящегося на тарелке кролика? — процедил он.
— Зависит от того, что он говорит. Вдруг… ему известны… секреты кладов аккеров*, — смог выдавить я из себя.
— Мне неведомо чувство юмора, — равнодушно отозвался тот, — Но я понял, что это была шутка. Если хочешь, то я могу сымитировать человеческий смех.
— Зачем был нужен весь этот маскарад? Почему бы просто… не заставить меня?
— Там, в зале Крови, ты должен был оказаться по своей воле. А здесь же… Скука. Все дело в ней. Это великий палач, медленно и неотвратимо убивающий не тело, но разум. Тебе никогда не понять этого, смертный.
— То есть, я и должен был попасть в этот храм?
— Да. Так что твой «спаситель» в камере — тоже сыграл свою роль. Ладно. Время вышло, и мне пора ужинать, — престарелый вампир с кряхтеньем начал выбираться из своего кресла, но снова опустился в него, — Эй, ты что там делаешь?
— Да так… узелки да петельки вяжу.
— Зря стараешься. На бессмертных не действуют ведьминские проклятья.
Вот только это было не проклятье. Я закончил завязывать узел и даже наговорил его, чтобы был покрепче. А потом швырнул в вампира веревку…
Ту самую, которую мне незаметно передал Руди в камере.
Удавку, которая будет душить цель, пока та не сдохнет.
Веревку, один конец которой я обмотал вокруг колонны, когда поднимал «вывалившийся» из рук бокал, и только что накрепко привязал ее. А второй конец обвился вокруг шеи первого вампира рода Мергейлов, и начал медленно душить его.
Впрочем, лицо кровососа совершенно не изменилось. Он даже не предпринял попыток скинуть с себя смертоносную петлю.
— На твоем лице читается торжество и радость победы, — прохрипел он, — Глупец! Меня невозможно задушить. Бессмертным не нужен воздух.
— Я не собирался тебя душить. Ты просто не сможешь снять удавку, и она будет стискивать твое горло до тех пор, пока голова не отделится от тела. Думаю, это случится нескоро. Ты сильный, так что пара недель у тебя есть. А может и меньше — все зависит от того, как быстро ты ослабеешь без крови.
— Наглый смертный! Я разорву тебя в клочья, и буду пытать каждый твой кусочек месяцами! Я тысячу лет изучал ваши слабости и знаю такие приемы, о которых даже инквизиторы Светлых никогда не догадывались!
— Конечно — конечно. Только сначала дотянись, цепной вампир.
И он бросился на меня. Быстро, так быстро, что я бы не успел и шага назад сделать. Впрочем, это и не понадобилось: затянутый мною узел скользнул вдоль веревки, и та натянулась, удерживая кровососа всего в двух шагах от меня. Он оказался привязан к колонне, стоявшей позади его кресла.
— Надеюсь, веревка не слишком мешает тебе лаять?
— Развяжи меня! — прозвучало в моей голове.
— А ты заставь. Узел заговорен, а веревку невозможно перерезать. Чтобы снять наговор, его нужно знать. Сможешь его выговорить моими губами? Ах да, ты же его даже не знаешь…
— Я вытащу его из тебя, щенок, — прошипел вампир.
И тело снова перестало слушаться меня. Ноги сами шагнули вперед, и костлявая рука потянулся к моей шее. А потом я снова обрел свободу и тут же отпрыгнул назад. Глаза Первого с удивлением смотрели на меня, а я на него — тоже совершенно сбитый с толку. Он не мог управлять мною! Но как? Почему? Ответ пришел внезапно, и это было довольно болезненно.
Татуировка на моей груди, метка, оставленная Карахом. Создавалось ощущение, что кто-то пытается вычертить ее контур повторно раскаленным ножом, даже запахло горелой плотью. Похоже, когда моя жизнь оказалась в опасности, магический знак решил защитить собственность некроманта от чужого воздействия, как однажды произошло с Руди.
Я не знал, сколько у меня есть времени, а потому решил спешить.
— Как видишь, я вне твоей власти, и могу уйти, когда захочу.
— Отсюда нет выхода, — разговаривать кровосос больше не мог, а потому он снова перешел к мысленному общению.
— Ты мне сам скажешь, и даже поможешь. Ты не подумай — ничего личного, просто я очень уж ценю свою жизнь, и вовсе не желаю доставаться кому-то на ужин. Даже первому вампиру из рода Мергейлов.
— Ты сдохнешь в страшных муках, смертный!
— Здесь много человеческой еды. А вот сколько протянешь ты? Без свежей крови, прикованный к колонне и с удавкой на шее, которая рано или поздно оторвет тебе голову? Здесь столько золота, — я обвел рукою вокруг, — что далеко не каждый вампир отважится войти в твое жилище. Наверное, они все оставляют снаружи, когда приходят, да?
Ответом мне стал лишь взгляд, способный обратить камень в пыль. Боль в груди стала почти нестерпимой, а на рубахе появилось темное пятно. Тысяча ангелов, как же больно! Наверняка, этот символ обычно наносился на мертвую плоть поднятых, и те не особо жаловались.
— Если поклянешься не трогать меня и не преследовать, то я обещаю, что отпущу тебя. И ни одна живая душа… и бездушная тварь тоже не узнает о вашей тайне. Ни про Маскарад, ни про Ритуал.
— Клянусь, — Первый криво усмехнулся. Кожа на его лице натянулась так, что губы уже не смыкались. Еще немного, и она лопнет.
— Ну — ну, не так быстро. Я хочу, чтобы ты принес Клятву Крови. Надеюсь, в твоих венах осталась хотя бы пара капель?
— Я поклянусь, и ты отпустишь меня? Почему я должен верить тебе, господин Кей?
— Ну надо же, какой быстрый карьерный рост. Я из еды и мерзкого смертного стал уже господином. Мне нравится твоя сговорчивость. А чтобы все действительно прошло гладко, клятву ты мне принесешь вот на этом. Учти, я смогу понять, что все проделано правильно!
С этими словами я вытащил из кармана клочок потемневшей от времени кожи.
— Откуда это у тебя? — голос в моей голове сорвался на визг, а вампир рванулся, пытаясь дотянуться до меня, но я заблаговременно отошел подальше. Не хватало еще, чтобы он отнял у меня единственную возможность выбраться из этой заварушки живым.
— Ворона на хвосте принесла. Узнаешь? Интересно, с какого места у тебя его вырвали? Представляю, как паршиво ты выглядишь, когда сотни новообращенных вампиров приносят клятву верности роду!
— Ты не понимаешь… Это для нас нечто большее, чем все эти клятвы…
— Значит, в твоих интересах ее не нарушать. Хотя, ты можешь просто отказаться.
Он пристально уставился на меня. Казалось, что еще немного, и его глаза просто лопнут, такими они стали огромными. Рубашка на моей груди задымилась, но то ли я уже притерпелся, то ли вампир начал сдавать, но мне удалось почти не обращать на внимания на эту боль. Кстати, а почему я вообще должен что-то терпеть?
Наговор, который обычно ведьмы применяли, чтобы зашептать зубную боль или облегчить роженице ее страдания, использовался редко. Слишком много нужно сил на поддержание, да и проговаривать его нужно было непрерывно. Но мне выбирать не приходилось.
— Эй, ты что там бормочешь? — с подозрением уставился на меня привязанный кровосос.
— Сам с собой спорю, какой услышу звук, когда удавка отделит твою голову от тела: хруст, или чавканье? Кстати, а веревка-то стала немного короче…
Вампир пододвинул кресло к колонне и тяжело опустился в него. Когда он посмотрел на меня, взгляд у него был совершенно потухший, безжизненный.
— Хорошо. Я принесу клятву так, как ты этого хочешь, смертный… — раздался шепот в моей голове…
