Делай, как я
Все это, а также ряд других факторов работали на гитлеровцев, и на первом этапе обеспечило вермахту временный успех в войне. Вместе с тем, тот урон, что понесла Красная армия, и ущерб, причиненный советской экономике, могли быть значительно ниже, если бы во главе бригад, дивизий и армий стояли грамотные, решительные и инициативные командиры. Люди, знающие службу не понаслышке и воевавшие, подтвердят: в боевой обстановке для подчиненных одним из важнейших условий их осмысленных действий и готовности пойти на жертвы является спокойствие и уверенность командира в себе и в подчиненных, бережное отношение к их жизням, наличие воли действовать по реально складывающейся обстановке, а не по «слепым» приказам «сверху».
В 1941 г. большинство советских командиров, к сожалению, не обладало такими качествами. В том была не вина их, а беда, порожденная репрессиями 1937–1938 гг. Убитая страхом ареста или снятия с должности способность к самостоятельным действиям, привычка по каждому поводу согласовывать свое решение с вышестоящими командирами и партийными органами, оказалась губительной для десятков и сотен тысяч красноармейцев в критической обстановке июня-июля 1941 г. В результате целые бригады и корпуса превращались в неуправляемую людскую массу. В таких условиях каждый выживал, как мог.
Подтверждением тому является жизнь и боевая деятельность Ивана Лаврентьевича Устинова. В годы войны он начал службу в качестве оперуполномоченного Особого отдела НКВД и закончил ее в должности руководителя военной контрразведки Советского Союза и звании генерал-лейтенанта. Простой сельский паренек из уральской глубинки, с 6 лет познавший, что такое тяжкий труд; перед которым советская власть открыла двери школы, фельдшерских курсов, а затем и Камышловского военно-пехотного училища, И. Устинов готов был стоять за нее насмерть. И таких, как он, в Красной армии было большинство, но, к сожалению, они не имели достаточной теоретической и практической подготовки. Поэтому в экстремальной обстановке могли выстоять и победить только те, кто имел твердый характер и природный ум. У Ивана Лаврентьевича было и то, и другое.
После окончания военного училища в июне 1941 г. он получил распределение в Белорусский Особый военный округ. Как и все лейтенанты, мечтал о военной карьере, но, как то часто бывает в жизни, в его судьбе произошел неожиданный поворот. После беседы с начальником Особого отдела 16-й армии полковником В. Шилиным, ему пришлось поменять род службы. И. Устинов был назначен на должность оперуполномоченного Особого отдела дивизии. Среди его сотрудников он оказался единственным кадровым офицером. Остальные были бывшими партийными и комсомольскими работниками, которых партия направила на «…укрепление органов безопасности после их очистки от троцкистских элементов и предателей». Вот такой оказалась наша контрразведка в час испытаний для армии и страны.
Вместо овладения искусством контрразведки И. Устинову пришлось с ходу вступить в бой. Война застала его на пути к новому месту службы — в город Белосток, в 6-ю кавалерийскую дивизию, и там он впервые лицом к лицу столкнулся с врагом.
«… С первых часов войны дивизия вела тяжелые бои в районе государственной границы.
События развивались столь стремительно, что в тот же день (22 июня 1941 г. — Прим. авт.) на станции Осиповичи поезд, на котором я ехал, был разбит бомбовым ударом. Вблизи Минска вместе с остатками отступающей части пришлось вступить в бой с разведывательно-диверсионным отрядом противника… События начального периода войны оставили о себе тяжелое воспоминание…Уже тогда у непосредственных участников трагических событий мозг постоянно саднили вопросы: В чем причины поражения? Кто виноват в очевидной преступной беспечности? Командование округов? Наркомат обороны или Генштаб? Или.? От этого «или» мороз по коже пробегал.
Ссылки на внезапность нападения не выдерживали никакой критики. Они вызывали раздражение, особенно у офицеров, которым известны были веские аргументы о подготовке Германии к войне с СССР, даже нам, молодым лейтенантам, прибывшим из далекого Уральского военного округа…»
Из чего Иван Лаврентьевич делает вывод:
«…Здесь, бесспорно, была вина высшего руководства страны, Генерального штаба, командования приграничных военных округов, которые не приняли необходимых мер к отражению нападения, по прикрытию и защите основных военных баз и аэродромов. Все поверхностные объяснения причин поражения воспринимались нами как попытки скрыть вопиющую некомпетентность в управлении государством и вооруженными силами и преступную халатность».
Вопиющая некомпетентность, халатность и неспособность принять грамотное командирское решение ответственными должностными лицами обернулась для Ивана Лаврентьевича и сотен тысяч бойцов Красной армии огромными людскими и материальными потерями. Днем и ночью, в лесу и на открытой местности их непрерывно атаковали гитлеровцы. И этому кошмару, казалось, не будет конца.
«…На поле царил ад. Над ним с воем носились на низких высотах самолеты. Они сбрасывали бомбы, непрерывно строчили из пулеметов по обезумевшим людям, разбрасывали листовки с призывом о сдаче в плен, которые падали на трупы погибших, стонущих раненых и обезумевших людей».
Эти строки из книги воспоминаний Ивана Лаврентьевича и сегодня вызывают ужас. Чего же говорить об участниках тех трагических событий. Немногие смогли не поддаться панике и найти в себе мужество и силу оказывать сопротивление врагу. Лейтенант И. Устинов был одним из них — сказались твердый уральский характер и профессиональная выучка, полученная в военном училище. Вокруг него — «зеленого» лейтенанта-контрразведчика — стихийно начали собираться люди. В условиях, когда связь со своими потеряна, командир не знает, что делать, а фашисты повсюду, люди подчиняются не тому, у кого больше звезд на погонах, а кто бережет их жизни и способен умело вести бой.
Иван Лаврентьевич обладал такими качествами — ему подчинялись не только рядовые бойцы, но и строевые командиры, в числе которых находились майоры, подполковники и политработники — бригадный комиссар Н. Лебедев поручил молодому офицеру командовать отрядом. Из страшного «вяземского котла» И. Устинов вывел почти полк — свыше 880 человек. Иван Лаврентьевич отмечал:
«…Я был обязан убеждению в правоте своего дела, трудовой и профессиональной подготовке, полученной во время учебы в военном училище…Занятия проводились в поле, на полигоне с использованием реальных боевых средств и с учетом тактики вероятного противника, которым уже тогда называлась фашистская Германия.
Командный и преподавательский состав отличался высокой дисциплиной и трудолюбием. Командиры взводов и рот практически постоянно находились среди курсантов, отлучались только на ночлег. Они личным примером показывали, какая роль отводится советскому офицеру в армейской среде в мирное время и в боевой обстановке…
Спасибо им за то, что, благодаря их труду, настойчивости, воспитанию у нас, курсантов, физической выносливости и морально-психологической устойчивости; многим молодым офицерам — выпускникам училища в дальнейшем преодолеть удалось все трудности в тяжелые годы Великой Отечественной войны».
Но прежде чем вернуться в Особый отдел и приступить к исполнению обязанностей контрразведчика, И. Устинов был вызван в штаб 16-й армии. Ее командующий К. Рокоссовский собрал командиров, чтобы Иван Лаврентьевич поделился с ними опытом организации и ведения боевых действий против гитлеровцев. Таков был уровень подготовки командного состава Красной армии — лейтенант учил полковников и генералов, как надо воевать.
К сожалению, летом 1941 г. таких командиров, как И. Устинов и К. Рокоссовский, катастрофически не хватало. Красная армия, неся тяжелые, неоправданные потери, отступала все дальше вглубь страны. В Москве, в Генеральном штабе на картах еще продолжали двигать части, которых уже не существовало, а те, что сохранили боеспособность, сократились до рот и батальонов.
