В Индии любую женщину, достигшую определенного возраста, автоматически называют «тетушка». Пятидесятилетняя тетушка Луна, хозяйка черного банка на рыбном рынке, отличалась таким умением обольщать, что, по слухам, ни один мужчина не мог провести десяти минут в ее присутствии без того, чтобы не сделать ей предложение. Тетушка Луна, соломенная вдовица, умело пользовалась своими талантами и легко растягивала любую сделку на четверть часа.

Мое общение с обольстительницей редко занимало больше девяти минут – сделал дело и убрался.

– Привет, тетушка Луна, – сказал я, протягивая ее помощнику за рыбным прилавком пачку рупий, обернутую в газету. – Как дела?

Она ловко толкнула пластмассовый табурет, который проехал по скользкому бетону и остановился рядом со мной, – этот трюк она всякий раз проделывала с неизменным успехом. На бетонных плитах пола, за долгие десятилетия насквозь пропитавшихся рыбьим жиром, было трудно устоять, будто миллионы рыб, день за днем выбрасываемые на рынок, жаждали нашего падения. Здесь все время кто-то оскальзывался.

Я уселся на табурет, зная, что сделки в банке тетушки Луны – дело долгое. Табурет стоял у конца стального разделочного прилавка под косым жестяным навесом – множество таких прилавков усеивали рыбный рынок, площадь размером с футбольное поле. Сейчас торговля закончилась, выкрики торговцев смолкли, и в наступившей тишине рыбы беззвучно хватали раскрытыми ртами воздух, тонули в нашей стихии точно так же, как мы тонем в их.

Тетушка Луна шумно сглатывала, часы на стене мерно тикали, купюры тихонько шелестели – помощник неторопливо пересчитывал деньги. В тени под навесом было жарче, чем на солнечной улице. От вони я сначала плотно сжал губы, но густой рыбный запах накатывал волна за волной, как море, и постепенно я к нему привык.

Дальний конец рынка начали поливать из шланга; по желобу в бетонном полу потекла грязная вода вперемешку с кровью и ошметками рыбьей плоти. По другую сторону желоба, у гамака, накрытого серебристым, как рыбья чешуя, лоскутным покрывалом, стояла тетушка Луна в узорчатых шлепанцах.

– Шантарам, говорят, твое сердце отдано какой-то женщине, – сказала она.

– Правду говорят, тетушка Луна. А у тебя как дела?

Она картинно раскинула руки и медленно опустилась на гамак, потом сбросила шлепанцы и заработала ногами. Не знаю, что это было – йога или акробатика. Ноги ее, как пара голодных питонов, жадно искали жертву, двигались вправо и влево, на юг и на север, вздымались над головой, широко распахивались, пока наконец не успокоились на серебристом покрывале под мощными ляжками. Все представление заняло полминуты. Хотелось аплодировать, но это был не цирк, а я – не зритель.

Тетушка жеманно повела плечами.

– Как дела идут, тетушка Луна? – снова спросил я.

Она медленно наклонилась и с кошачьей грацией выгнула спину, открыв взору пышные груди с вытатуированными на них полумесяцами. Остановилась она только тогда, когда полумесяцы сомкнулись в полную луну. Длинные волосы тетушки, складками собравшись вокруг согнутых коленей, завесой ниспадали с гамака почти до самого пола. Она посмотрела на меня глазами полными страшных тайн, завела руки за спину и обхватила себя за шею длинными пальцами, колышущимися, как анемоны на морском дне в зыбком свете перевернутой луны.

Да уж, соблазнять она умела… И все же тетушка Луна нравилась мне больше, чем ее представление. Вдобавок она всегда носила с собой оружие – сам по себе интересный факт, как ни посмотри. Пистолет ей подарил начальник полицейского управления. Мне было любопытно, чем она заслужила такой подарок. Я знал, что стреляла она из него дважды, оба раза кого-то защищая от бандитов из других районов. А еще тетушка Луна гадала по руке и гаданием зарабатывала больше, чем продажей рыбы или нелегальными банковскими операциями. Кроме того, она три года подряд была чемпионом по борьбе среди женщин рыбацкого поселка. На соревнования посторонние не допускались, женщины боролись в центре круга, огражденного мужьями, братьями и отцами, которые стояли спиной к борющимся, так что поединка не видел никто, кроме самих участниц.

Мне хотелось расспросить тетушку Луну о состязаниях и о подарке начальника полицейского управления – и совсем не хотелось вести бессмысленную десятиминутную игру.

– Ну, хорошая женщина всегда найдет способ о себе напомнить. – Она выпрямилась и взглянула на стенные часы. – Вот как останешься наедине с той, кому сердце отдал, так и вспомнишь обо мне.

– Нет, тетушка Луна, этого не будет.

– Точно знаешь? – спросила она, вперив в меня взгляд.

– Абсолютно точно. При всем уважении, моя возлюбленная ни с кем не сравнится. Вот ты красавица и все такое, но моя возлюбленная – богиня. А если дело до драки дойдет, то тебе перед ней не устоять. Она нас обоих на лопатки положит и спасибо сказать заставит за то, что до смерти не убила. Я от нее без ума.

Тетушка Луна задумчиво посмотрела на меня, будто проверяя, потом шлепнула себя по ляжкам и расхохоталась. Я засмеялся вместе с ней.

– Все верно. – Помощник уложил пачку пересчитанных рупий в железный ларчик, запер его на замок и сделал запись в гроссбухе.

– Не ты первый такое говоришь, – вздохнула тетушка Луна. – Хотя такое говорят немногие. А те, кто ко мне приходит, врут все, придумывают всякие причины, чтобы на меня полюбоваться.

– Еще бы, есть чем любоваться!

– Спасибо, Шантарам, – улыбнулась она. – Вот с этого и началась моя карьера гадалки. Один неверный муж любил меня за руку хватать, фазы Луны рассматривал. Ну, оттуда все и пошло. Некоторые от страсти прямо слюной истекают. Твои приятели тоже ко мне приходят. Кстати, Дидье раз в неделю меня навещает.

– С него станется! – хохотнул я. – А зачем ты это делаешь, тетушка Луна?

Внезапно я сообразил, что вопрос может показаться ей обидным.

– Ох, прошу прощения, – торопливо добавил я. – Я писатель, часто задаю дурацкие вопросы. Я не хотел тебя задеть.

Она снова рассмеялась:

– Шантарам, такие вопросы задают только те, кто сам в состоянии это сделать. Вот когда ты сумеешь это сделать, тогда себя и спросишь.

– Моей возлюбленной очень понравится это высказывание.

– В следующий раз ты вместе с ней приходи, – угрожающе произнесла она.

– А если она через десять минут сделает тебе предложение?

– Конечно сделает. И ты тоже сделаешь, только потом, не сейчас.

– Мы это уже обсудили, – недоуменно поморщился я.

– Ты писатель, Шантарам, сочиняешь истории. В один прекрасный день ты напишешь и обо мне. Твой рассказ будет выражением любви. А женщина, которой ты отдал сердце, сделает мне предложение, потому что она счастлива в любви, только и всего.

– Разве не все счастливы в любви?

– Нет, – рассмеялась она. – Это у тебя такая любовь – у тебя и у горстки людей, которые стали моими лучшими друзьями.

– Я не хочу несчастной любви. Я вообще не хочу несчастий.

– Я имею в виду настоящее чувство – оно всегда лучше и больнее всего остального.

– Тетушка Луна, ты меня совсем запутала, – вздохнул я. – Но беседовать с тобой очень приятно. Прости, если я тебе случайно нагрубил или чем-то тебя обидел. А если соберешься стрелять, дай мне минуты две форы, – может, я успею до выхода добежать, пол-то скользкий.

– Ох, иди уже, Шантарам, – усмехнулась она. – С этого дня ты особо важный клиент. Да хранит тебя богиня, и пусть твои клинки всегда будут остры, а враги – напуганы.

По залитому рыбьей кровью бетону я медленно и осторожно скользнул к выходу, в арку золотых солнечных лучей. За воротами рынка соскоблил грязь с подошв и оглянулся: тетушка Луна продолжала заниматься йогой в гамаке, высоко задрав ногу и обхватив ладонью ступню над головой. Тетушка Луна, деловая женщина, разбойница и владычица минут.

«А ведь она права, – подумал я. – Карла наверняка сделает ей предложение».

Моим третьим резервным банком был покер в гостиничном пентхаусе Джорджа Близнеца. Владельцам любого казино требуется банк, потому что они получают процент с каждой игры, независимо от ее результата, а также сами участвуют в игре, ведь размер выигрыша при хорошей партии всегда больше, чем процент, причитающийся за ее организацию. Для гарантированного получения прибыли необходимы хороший дилер, умеющий вовремя сбросить карты и выйти из игры, и подставной игрок, отдающий выигрыш казино. Впрочем, никто не застрахован от появления невероятного счастливчика, который неожиданно срывает банк, – такое бывает, хоть и редко. А однажды это произошло три вечера кряду. И все же пять дней из семи хорошо организованная игра приносит верную прибыль – а Джордж Близнец прекрасно организовывал игру.

Итак, мы с Дидье и Джорджем Близнецом вкладывали деньги в банк, стимулируя ажиотаж, и мой еженедельный выигрыш примерно равнялся процентам, выплачиваемым вкладчикам надежного инвестиционного фонда.

Джордж Близнец больше не жульничал – на этом настояли мы с Дидье, требуя, чтобы игра шла по-честному, – и отказался от шулерских замашек, балансируя на грани между страхом и злобой, но по-прежнему выигрывал огромные суммы и вдобавок обзавелся друзьями, которые восхищались его честностью и умением.

Близнец играл еще и потому, что его закадычный друг Джордж Скорпион, обладатель миллионного состояния, оказался скуповат. Да, Скорпион оплачивал пентхаус в «Махеше», но лишь потому, что только там чувствовал себя в безопасности; переезжать из Бомбея в безопасное для миллионеров место он тоже боялся. К сожалению, все счета он проверял дотошно и скрупулезно, а вдобавок требовал постоянной экономии и торговался за каждый грош. Скорпион отказывался платить за вечеринки, поэтому Близнец предупреждал всех приглашенных, что наркотики лучше приносить с собой. Дешевые и шумные вечеринки привлекали еще больше гостей. Гостиница «Махеш» стала местом, где знаменитости встречались с сомнительными личностями, а ее бары и рестораны были вечно переполнены.

Скорпион выделил приятелю скромный расчетный счет для расходов на еду и выпивку, а еще еженедельно вручал ему двести долларов наличными. Такую сумму Джордж Близнец выигрывал в среднем за час, причем вел игру уверенно, будто в трансе. Проигрывая, он отшучивался, а выигрыш принимал без гордости.

– Может быть, создать группу взаимопомощи, по типу «Анонимных алкоголиков»? Назовем ее «Анонимные шулеры», – однажды предложил он. – Одна загвоздка: в ней никому верить нельзя будет, особенно в карточных играх. Ну, ты понимаешь, о чем я…

– Да ладно тебе, – успокоил его я. – Ты же не циник. Циник всегда сердит сам на себя.

Близнец задумчиво прищурился и с улыбкой произнес:

– Я тебя обожаю, дружище.

– И я тебя, брат. Ты же себя переборол, играешь по-честному, а выигрываешь больше, чем прежде.

– А знаешь, чего мне это стоило? – вздохнул он и передернулся. – Я начал читать. Перечел всего Китса, погрузился в мировую скорбь, потом занялся Керуаком, от которого такой приход, такой приход! Мне башку снесло, я вещал всякую хрень, пока не наткнулся на Фицджеральда с Хемингуэем, только от них запил, пришлось бросить. А дальше офигел от Джуны Барнс с Вирджинией Вулф, обхохотался с Джордж Элиот и одурел от Даррелла, еле выкарабкался – пришлось трое суток фильмы с Хамфри Богартом смотреть.

– Отличная группа взаимопомощи подобралась, – заметил я.

– Вот и я так решил, – признался он. – Писатели и актеры в любой беде выручат.

– Ну, я рад, что тебе помогло.

– Слушай, Лин, мне нравится не жульничать, – с непривычной откровенностью заявил Близнец. – Никогда не думал, что такое возможно.

– Вот и продолжай в том же духе.

– Вообще-то, странно как-то по-честному играть, понимаешь?

– Понимаю, – рассмеялся я. – Но ты не поддавайся соблазнам. Кстати, ты прекрасно выглядишь. Везение и отсутствие солнечного света пошли тебе на пользу. А как Скорпион поживает?

– Ну…

– Что, все так плохо?

– Он слишком много времени один сидит. Закрылся у себя в президентском люксе, никого видеть не хочет, даже меня не впускает.

– Тебя не впускает?

– Ага. Только официантов, которые ему еду приносят. Если б он с какой девицей там заперся, я б сам в дверях на стражу встал, но он же один… А раньше мы с ним всегда на людях были.

– Может, он отдохнуть решил? Отвлечься…

– Раньше мы с ним все пополам делили, по-братски, даже в пакетике арахиса все орешки ровнехонько пересчитывали, чтоб никому обидно не было. Ну да, спорили, конечно, но за стол всегда вдвоем садились. А сейчас вот уж три дня он из номера носа не высовывает. Я за него очень беспокоюсь.

– А может, он из Бомбея уехать собирается?

– Нет, он вроде ничего такого не говорил. А что?

– По-моему, ему страшно быть богачом. Ему надо переехать, только он сам этого не сделает, пока его не подтолкнешь.

– Куда переехать?

– Туда, где миллионеры живут. Они друг дружки держатся, знают, как себя обезопасить. Там он перестанет нервничать, и тебе легче будет.

– Да ну, мне тут с одним миллионером тяжело, а если там их целый город, то я вообще с ума сойду.

– Тогда увези его в Новую Зеландию, купи ферму у леса…

– В Новую Зеландию?

– А чем плохо? Страна красивая, люди замечательные. Там легко спрятаться.

– Все равно, Лин, я очень волнуюсь. Вчера вон даже проиграл, хотя выигрыш сам в руки шел.

– Ты вчера триста партий сыграл, не меньше.

– Ну и что? А вдруг я разучусь? И вообще… Никак не соображу, чем мне ему помочь. Я же его обожаю.

Мне следовало промолчать. Я и не предполагал, чем обернется мой совет для зодиакальных Джорджей. Если бы мне предложили исполнить три желания, первым из них было бы научиться держать язык за зубами.

– Может, тебе его как-нибудь выманить на прогулку? – сказал я. – Пройдетесь вокруг гостиницы, как прежде гуляли, только теперь с телохранителями. Глядишь, он и оклемается.

– Отлично придумано, – задумчиво протянул Близнец. – Я как-нибудь извернусь…

– Да просто пригласи его погулять.

– Нет, лучше обманом, – вздохнул он. – Его и в пустыне напиться не заставишь, начнет нудить, что ЦРУ воду в оазисе отравило. Ничего, у меня уже план сложился.

– Только мне о своих планах не рассказывай, – оборвал его я, положил на стол пачку денег – мой взнос в банк для игры в покер – и направился к двери. – У меня на планы аллергия.

Теперь я понимаю, что мне следовало обеспокоиться. Увы, как многие жители Бомбея, я думал, что неожиданное богатство Джорджа Скорпиона решило все его проблемы. К сожалению, я был не прав: богатство, как часто случается, поставило под угрозу не только дружбу зодиакальных Джорджей, но и их жизни.