Глава пятнадцатая
УДИВИТЕЛЬНАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ
Со своим первым вопросом светлый волхв выложил неубиваемый при начавшемся торге козырь:
— Что ты готов мне отдать за возможность короткого возвращения на место своей последней смерти?
Только через минуту Василий осознал, что позорно опростоволосился, потерял над собой контроль. По его лицу было понятно и без слов: «Все! Все готов отдать!»
Оставалось лишь как можно быстрей выкрикнуть эти слова и подсунуть собеседнику пустышку — лекарство. Ну разве что выиграть хоть чуточку времени на раздумья, переспрашивая, как делают люди, не верящие своему счастью.
— Неужели такое возможно?! — выдохнул он с округлившимися глазами.
— Да. Но ты не ответил на мой вопрос!
— Да все что угодно готов отдать! — Отвечая, Василий использовал наработки, помогающие обмануть хваленые детекторы лжи. Успел перефразировать вопрос старика на «Что ты готов отдать за свою жизнь?». Понятно, что разумный человек будет готов на любые условия, не идущие вразрез с его личными жизненными принципами.
О нарушении таких принципов вопрос не стоял, так что получилось весьма искренне. Что, учитывая особые таланты великого волхва, должно оказаться краеугольным в начавшемся торге. Кого попало великим не назовут, и сейчас он явно не раскрывал перед рыцарем все свои карты и тем более свои паранормальные способности.
В прозвучавшие заверения он тоже поверил. Вроде бы…
— А конкретнее? — последовало строгое требование озвучить свою цену.
— Ладно! — выдохнул Василий, словно собрался прыгать в прорубь. — Готов отдать самое ценное! То есть не описание лекарства, а… — Сделал интригующую паузу и выпалил: — А само лекарство!
Оно ему и в самом деле вряд ли понадобится, если прозвучало утверждение, что организм пошел на поправку и сам выкарабкается. Да и разве спасут по большому счету всего два глотка?
Только вот ушлый колдун не стал скрывать недовольства:
— Только лекарство? И больше ничего?
— Разве этого мало?! — поразился Шестопер. И с кристальной искренностью добавил: — Но у меня ничего больше нет!
— Ты, наверное, плохо представляешь, о чем идет речь, — пустился в уговоры волхв. — Средство, которое называется «Месть», стоит баснословных денег. Не меньше чем… — Он тоже умел делать драматические паузы. — Пятьсот золотых!
— Дорого! — сочувственно покивал головой пациент. — Но если уж все мерить деньгами, то за ложку моего лекарства дадут не меньше. А в столице, просто уверен, еще и сверху приплатят.
Старец задышал неровно, сжимая свой посох и не желая признавать патовую ситуацию. И сорвался на перепалку:
— Ты мне и так обещал отдать рецепт лекарства! По дружбе!
— Не-а! Не рецепт, а описание. Потому что рецепта я и сам не знаю.
— Обманщик!
— Ни слова не соврал, честное рыцарское!
— Аферист и вымогатель!
— Побойтесь Велеса, уважаемый! Вы ведь тоже не спешите со мной откровенничать и раскрывать все свои секреты. Например, ни слова не сказали о некоторых противопоказаниях во время применения средства «Месть». А?
Райкалин просто ткнул пальцем в небо, пытаясь чем-то смутить оппонента, и, что самое удивительное, попал! Хоть капельку, но Гонта смутился и начал оправдываться:
— Мне просто некогда было рассказывать. Но я бы это сделал обязательно… пусть и чуть позже. Потому что мои силы, знания и авторитет позволяют быть честным до конца.
— Лестно свести знакомство с таким кристально честным человеком, — без всякой иронии заявил Шестопер. — Но я очень хочу услышать о противопоказаниях.
— Слово-то какое подобрал, — шевельнул бровями старик. — Противопоказания… Надо будет самому его пустить в обиход. А запретов для применения ни для кого нет. Могут хоть дети с десятилетнего возраста использовать. Все зависит от силы воли, от внутреннего стержня человека и его настойчивости. Если тютя и размазня, индивидуум никогда не возвращается в свое тело, погибает где-то там, вместе со своим временно созданным телесным фантомом. А конкретно…
Вроде ничего не утаил, все рассказал. Баснословно дорогое средство выглядит как литр густого киселя, в изначальном создании которого принимали участие бритты. Точнее говоря, их великие древние друиды. Именно они и назвали человека, ненадолго возвращающегося к месту своей смерти, хоппером. Слово «хоппер» в переводе означало «человек, прыгающий в свое прошлое и сам совершающий правосудие».
Так что пожелавшему стать хоппером следовало упомянутый литр киселя выпить-съесть на ночь и ложиться сразу же спать. Примерно в течение часа после погружения в сон человек вдруг оказывается в момент своей последней смерти недалеко от своего умирающего-погибающего-убиваемого тела. Причем оказывается вначале в виде бестелесного фантома над точкой смерти, а потом в течение минуты должен выбрать точку возникновения своего уже полноценного, из натуральной плоти, но тоже фантома. Потому что телесный прообраз будет существовать ровно пять часов. Не больше и не меньше.
Радиус перемещения-переноса фантома из плоти — примерно пятьдесят метров. И состояние — одежда, броня, оружие, прочие аксессуары — строго идентичное тому, что имеется на теле умирающего. А сила, умения, знания, паранормальные возможности — все остается в полной боевой готовности.
Узнав о состоянии, Василий несколько опечалился: «Меня выбросили из окна голого! Значит, я таким же вернусь? Тьфу ты, напасть какая! — Но, обдумав параметры радиуса перемещения, сразу воспрянул духом. — Да в пределах досягаемости пятидесяти метров можно такие бонусы отхватить, что я затем пол-Брянска в руины превращу! Форева! Банзай! Да я за такое средство деду атомную бомбу сбацаю! Стоп! Размечтался… и забылся! Если проболтаюсь о своих возможностях — могут здесь и в клетку на цепь посадить. Будут регулярно кормить киселем „Месть“ и доить, словно корову, выцеживая ценные сведения. Вечно доить! Поэтому рот на замок! Ничего, кроме лекарства, у меня нет! А легенду своей смерти…»
Старик как раз поинтересовался:
— Как тебя там убили?
— Подло, в спину, — печально вздохнул Райкалин. — Одна тварь топором ударила… И было бы за что! Всего за полтора золотых…
Собеседник сочувствующе покивал, почмокал губами и выдал банальную сентенцию:
— Никогда не знаешь, когда отправишься на перерождение… — После чего вновь преобразился в ушлого, даже заметно сердитого колдуна. — Только вот в твоем рассказе наличествует грубое расхождение, которое дает понять, что ты мне лжешь!
— Вы о чем? — фыркнул Грин с возмущением, хотя уже примерно догадывался.
— Если ты не знаешь рецепта, то где ты взял лекарство?
— Да это проще всего! — беззаботно махнул рукой рыцарь, стараясь в несколько предложений вместить и свою новую, наспех придуманную легенду: — Я четко знал два места, где в наше время один волхв упрятал это самое лекарство. Поэтому сразу, в первые часы своего появления здесь, проверил их. Благо, что умер я там же, где и повторно ожил, только лет триста назад. Один тайник оказался пустым, а во втором флакон был в целости и сохранности. И когда я сегодня утром почувствовал жуткое недомогание, то стал пить лекарство по глотку в час.
По кислой физиономии Гонты стало понятно, что он поверил. Пусть в общем, не вникая в частности и детали, но поверил. И теперь мысленно хоронил свои мечты о дойной корове, от которой можно получать всякие устройства и приспособления будущего или готовые тайны иного колдовского могущества.
Наконец он вышел из задумчивости и протянул руку.
— Ладно, договорились! Давай лекарство.
— Вначале — зубы и «Месть».
— Не дури. Мое слово кремень.
— Рыцарское слово — крепче стали. А вот камень крошится…
— А сталь — плавится или ломается, — упорствовал старик.
— Но мы в неравных условиях, — не стал скрывать опасения рыцарь. — У меня есть только лекарство. У вас — все. Даже после потери ингредиентов да порошков по выращиванию зубов или после использования баснословного по цене киселя вы все равно останетесь со знаниями, авторитетом и умениями, что позволит вам сделать новые ингредиенты. Тогда как я при потере флакона лишаюсь всего. В том числе новых зубов и возможности отомстить своему убийце.
— Но разве мое слово…
— Я в него верю! — не совсем вежливо перебил Василий. — Но представим такой трагический момент. Вы сейчас выходите из казармы, и на вас совершают покушение ваши враги. Вас убивают, допустим, молнией, лекарство сгорает. Что мне тогда остается делать в этом чужом, враждебном для меня мире?
— Врагов у меня нет, — ухмыльнулся старик. — Но гипотетически… допускаю, ты можешь оказаться прав. Поэтому я согласен на твои условия. Тем более что флакон я уже увидел, количество лекарства в нем замерил…
Рыцарь запоздало перехватил взгляд волхва: бутылочка лежала у него под боком. Видимо, когда поправлял подушку, устраивая ее под спину, подарок Зареславы и выкатился на открытое место. Покрутив его в руке, переложил с другой стороны тела.
— Тогда тем более…
— Только не вздумай выпить! — последовала угроза. — Держись! Часа через полтора я вернусь и принесу тебе нечто бодрящее из своих запасов.
— А сразу нельзя? — Райкалин почувствовал очередной приступ недомогания. — Допустим, через оруженосца моего передать, а?
Волхв присмотрелся к состоянию больного, задействовав свои колдовские сканеры и рентгены, и сжалился:
— Ладно, передам. Ну и пусть тебя за это время подкормят хорошенько. Сутки придется голодать, даже пить не сможешь… И не кривись! Зубы вырастить — это не выбить их с одного удара! — И, вставая, опираясь на свой посох, разрешил: — Зови своих головорезов…
Парни наверняка подслушивали под дверью и, как только рыцарь крикнул, осторожно заглянули в комнату.
— Петри, — распорядился Шестопер, — сопроводишь уважаемого Гонту, получишь лекарство для меня.
Тот поклонился, потом еще раз, пропуская старца, да и пристроился ему в кильватер.
— А ты, Ольгерд, мне поесть принеси. Много! Сам знаешь чего и какой консистенции.
Только парень уходить не спешил, а стал докладывать, оглядываясь на закрытую дверь:
— Тут недавно эти русские девицы приходили. Две в броне и одна в шляпке. Но узнали, что здесь великий светлый волхв, сразу ретировались, сказали, придут позже. Потом Коннеш Найт приходил, злой как собака бешеная. Но тоже сразу сник, узнав, с кем ты тут беседуешь. Постоял минуту, повздыхал, да так и ушел, ничего не сказав.
— Хорошо, спасибо. Беги за съестным.
Оруженосец убежал, а Райкалин вспомнил о проживающем в сумке лягушонке-домовом. Погладил его, отдал капельку крови и на всякий случай накидал в сумку штук десять кураги. Пусть создание не ущемляет себя в пище, если она ему понравится.
Ну и попутно, продолжая возиться со смерченем, окунулся в размышления. Причем, что самому показалось странным, думал не о мести, которая, возможно, вскоре свершится в его прежнем мире, а о Зареславе: «Так вот она какая, вампир жизненных сил! Кто бы мог представить подобное? А чего представлять, сам виноват! Граф Левадский честно предупреждал, что нельзя с этой ведьмой связываться. Все, кто ее касается, умирают. Получается, что я выжил чудом… Да и вины именно Зареславы в моем состоянии нет. Наверное… Она же не специально меня коснулась?..»
Если верить объяснениям волхва (а не верить не было причины), прежде чем умереть, жертва была обязана добровольно коснуться вампира. После чего тот уже своим встречным касанием выпивал жизненную силу досуха. И как получилось в действительности?
Он сам, как идиот, схватил девичью ладошку и стал прижиматься к ней щекой. А одураченная письмом, вся в эмоциях, юная красавица совершенно бесконтрольно ответила встречным касанием.
Вот тогда все и случилось. Рыцарь упал чуть ли не бездыханным. И что оставалось делать ведьме, понявшей, что она нечаянно учудила? Кричать и звать на помощь? Глупо и бесполезно! Рыдать над умирающим и рвать на себе волосы? Совсем никакого резона! Слезами в таком случае уже никому не поможешь. Поэтому ведьма срочно позвала своих служанок… А может, и не звала служанок? Скорей всего ей личной, удвоившейся силы хватило для водружения бессознательного рыцаря на кровать. После чего она в раскаянии покинула комнату.
Или не в раскаянии? Лекарство-то сразу не принесла! Хотя… если человек без сознания и при смерти, то ему никакое лекарство не поможет. А вот утром, заметив, что мужчина слаб и всеми силами борется с недомоганием, Зареслава пошла на крайность, выкрав из своего приданого бесценное лекарство и сумев передать его через свою наперсницу. Или через подругу. А может, через родственницу? Не важно! Главное, что передала — и все-таки спасла нечаянно пострадавшего.
«Вот же меня угораздило влипнуть в историю! — поразился Василий. — И как теперь себя дальше с ней вести? Вдруг придет вскоре?.. А у меня тут такой бардак! Да и я в каком виде!»
Как ни наказала его жизнь, как ни вопил здравый рассудок об осторожности, все равно мужское начало требовало продолжения интрижки. Даже находило для этого доводы: «Сразу-то не умер? Значит, впоследствии вообще можно некий иммунитет против ее касаний выработать. Или еще что-нибудь придумать. Да и у самого вампира должен быть некий предохранительный клапан. Не может ведь она умерщвлять каждого, кого коснулась в ответном жесте!»
Вроде логично. Но все равно страшно.
Но некий порядок, по крайней мере на своей половине, навел. Осталось только самому чуток прихорошиться. Василий полез в шкаф. Тот оказался практически пуст, если не считать висящего в нем парадного камзола. Он явно достался по наследству, и его носило не одно поколение рыцарей. Слишком много заштопанных мест и ничем не прикрытых потертостей на сгибах.
Хорошо, что вернулся запыхавшийся Петри, удивившийся с порога:
— А камзол тебе зачем?
— Дамы обещали зайти. А я в таком виде…
— Так надень халат. Он вполне достойный для подобной ситуации.
Если бы Шестопер еще знал, где упомянутый халат находится! Так что пришлось выкручиваться:
— Даже не знаю… Он ведь наверняка мятый…
— Скажешь тоже! Он же шелковый, из Китая! — Возмущенный оруженосец бросился к сундуку, вынул из зазора между ним и стеной ключ, открыл замок и откинул крышку. — Ну вот! Гляди, чего ему не хватает?
Василий мысленно хмыкнул, укоряя себя, что не догадался поискать ключ в таком легком месте. А вслух он оправдался надуманными мечтами:
— Хотелось чего еще получше…
— Ну, знаешь ли! Не с твоим достатком о роскоши думать! — укорил Петри товарища-господина, заодно помогая ему облачиться в халат. — Ты вон нам жалованье за два месяца задолжал…
«О-о! Вот это рыцарь! — напустился Василий на доставшееся ему тело. — Позор! Не платить жалованье оруженосцам?! Да еще и забирать у них последние деньги, чтобы проиграть в кости?! В самом деле, редкостный мерзавец был этот… М-да… Нехорошо так себя ругать…»
А ведь спросить, какова сумма долга, тоже некрасиво и неудобно. Чего доброго, ребята подумают, что специально забыл и отдавать не собирался. Следовало сделать это хитро, узнав окольными путями, а вначале отвлечь иным вопросом:
— Лекарства принес?
— Да. Вот мешочек с порошком. Как только станет плохо, берешь прямо из мешочка ложку — и в рот. Потом запивать большим количеством воды! — передал Петри рекомендации и тут же не удержался от восторженных воспоминаний: — А внутри башня волхва — чудеса сплошные! Чего там только нет! Даже костяк убиенного дракона! А еще…
— Потом расскажешь, — прервал его Грин, устремляясь к кувшину с водой и собираясь опробовать принесенное снадобье.
Словно по заказу и Ольгерд явился в апартаменты с большой и глубокой корзиной, полной снеди.
— Лучше вот над чем подумайте: какое вы жалованье хотели бы от меня получать? Решил я его немножко повысить… в меру, конечно, так что не наглейте. Мои возможности вы и так хорошо знаете. Но обещаю, что в ближайшие дни наше благосостояние будет только расти.
Приятели переглянулись, и более непосредственный Ольгерд выпалил:
— Хорошо бы получать пять… — Наткнулся на укоряющий взгляд Петри и поправился: — Но мы будем рады и четырем золотым в месяц.
«Значит, получали раньше три или три с половиной, — пришел к выводу Василий. Итого: двенадцать или четырнадцать долга да плюс восемь — предстоящая оплата. В сумме двадцать два! Кошмар! Где я столько возьму?! Точно придется коня продавать. И трофеи… Еще бы узнать, откуда мне и сколько поступает содержания? И что князь за службу должен. Та еще проблема!»
Постарался скрыть озабоченность, кивнул:
— Договорились. Завтра начну решать эти вопросы. А теперь расскажите, чего это все сбежались ко мне и что потом говорили, обсуждая избиение знахаря?
Сам же приступил к ужину, начав с доставленного от волхва лекарства.
Парни рассказали много, и весьма детально. При этом не скрывали восторга, что потерявшему совесть знахарю так здорово досталось. Еще и в холодную угодил. Даже гордились: мол, все остальные помалкивали в тряпочку и платили, а наш рыцарь, как только его коснулось, не побоялся скандал раздуть. И своим правом наказания любого казенного служащего воспользовался, несмотря на то что сам болен. Теперь об этом весь гарнизон Вищина судачит.
А толпа рыцарей оказалась в коридоре не случайно. Решили просто проверить целостность замков на дверях комнат тех товарищей, которые погибли в Тарки. В той самой веси, где и появился Райкалин в этом мире.
У одной из комнат их поджидал Ольгерд, который скромно так заявил, что тоже будет участвовать в описи и разделе имущества павших рыцарей и их оруженосцев. Яростней всех возмутился Жанай. Мало того что орать начал, так еще и на Ольгерда чуть с кулаками не полез. Ну и в этот момент избиваемый знахарь завизжал, призывая на помощь.
А вскрытие комнат и опись имущества назначены на завтрашнее утро. Мало того, Петри краем уха услыхал, что следствие о покушении на Шестопера ведется полным ходом. Всех лучников отряда допросят в присутствии особых княжеских дознавателей. Причина: стрелы оказались с клеймами именно отряда баннерета Молнара. Следовательно, наемным убийцей, стоявшим в засаде возле постоялого двора в Белом, мог быть кто-то из своих. А среди особых княжеских дознавателей обязательно находился власнеч, умеющий отличать ложь от правды.
Узнав основные новости, Грин поощрил парней к дальнейшей болтовне, сказав:
— Гонта у меня поинтересовался, все ли рыцари довольны жалованьем и системой оплаты. А мне интересно ваше мнение услышать. Уж вы-то лучше знаете, чем ваши коллеги дышат да что про рыцарей бают.
Уже через пятнадцать минут он знал, кто сколько получает, когда и как, сколько идет прибавка за выслугу и за боевые походы. Сколько выделяется на прислугу, включая оруженосцев, оплату за постой и корм лошадям. И сколько жадноватые рыцари недоплачивают своим доблестным, все тянущим на своем горбу оруженосцам. Чаще платили два золотых. Редко — три, как Шестопер. Некоторые умудрялись платить вообще полтора и при этом практически издевались над молодыми ребятами, гоняя их в хвост и в гриву. Тогда как от князя каждому рыцарю выделялось четырнадцать золотых в месяц на содержание двух оруженосцев. Огромные деньги, если учитывать, что самому рыцарю платили только восемнадцать. И вполне естественно, что каждый оруженосец мечтал о вожделенных пяти золотых в месяц. Увы и ах, такого содержания удостаивались лишь те, кто служил у рыцарей, имеющих титул не ниже барона.
С некоторым прискорбием Василий подсчитал, что очередная выплата ему будет произведена лишь через десять дней. Это время как-то следовало продержаться на плаву. В том числе хоть как-то поддержать материально своих помощников.
В дверь постучали. Ольгерд метнулся открывать, о чем-то пошептался с пришедшими, а потом церемонно доложил:
— Господин Шестопер, к вам с визитом дамы из миссии посланника князя Берлюты!
— Проси их через минуту, — милостиво позволил упомянутый господин.
А сам кинулся помогать Петри убирать со стола. Вид, конечно, был не в пример худший, чем был в комнате постоялого двора в Белом, но хоть какой-то порядок навели. Шестопер полусидя-полулежа устроился на кровати, прикрылся до пояса одеялом и кивнул оруженосцу. Тот галантно открыл дверь, пропустил гостью, которая через плечо бросила своим сопровождающим:
— Побудьте в коридоре! — Затем ткнула пальчиком в оруженосцев, показывая, к кому обращается. — Мне надо переговорить с господином рыцарем наедине.
— Да-да, конечно! — Парни бочком выскользнули в коридор и закрыли дверь.
Девушка сняла с головы шляпку, уставилась на Грина своими бездонными глазами и прошептала:
— Поговорим?..
