41
Великан берет ржавую пилу. Он злорадно напевает, пока распиливает мой лоб, пробираясь к мозгу.
У меня осталось меньше четырех недель, чтобы узнать правду.
Дедушка зовет меня Миррен.
Близняшки крадут снотворное и бриллиантовые сережки.
Мама ссорится с тетушками из-за дома в Бостоне.
Бесс ненавидит Каддлдаун.
Кэрри бродит ночами по острову.
Уилл страдает от кошмаров.
Гат — Хитклифф.
Гат считает, что я его не знаю.
И возможно, он прав.
Я беру таблетки. Запиваю их водой. В комнате темно.
Мама стоит в дверях и наблюдает за мной. Я с ней не разговариваю.
Я лежу в кровати уже два дня. Время от времени острая боль ослабевает до надоедливой пульсации. Затем если я одна, то сажусь и делаю записи на маленьких бумажках над моей кроватью. Вопросов больше, чем ответов.
Как-то утром, когда мне стало лучше, дедушка решил зайти в Уиндемир. На нем белые льняные брюки и синий спортивный пиджак. Я, в шортах и футболке, играю с собаками в саду — бросаю им теннисный мячик. Мама уже ушла в Новый Клермонт.
— Я собираюсь в Эдгартаун, — говорит дедуля, почесывая Боша за ушком. — Хочешь присоединиться? Если ты не против компании старика.
— Даже не знаю, — отшучиваюсь я. — Я так люблю обслюнявленные мячики… На это может уйти весь день.
— Я свожу тебя в книжный, Кади. Куплю подарки, как раньше.
— Как насчет ирисок?
Дедушка смеется:
— Безусловно, купим и ириски.
— Это мама тебя подговорила?
— Нет. — Он почесал свои встопорщенные седые волосы. — Но Бесс не хочет, чтобы я вел моторную лодку сам. Говорит, что я могу потерять направление.
— Мне тоже не разрешено рулить.
— Знаю, — говорит он, протягивая ключи. — Но здесь главный я, а не Бесс и Пенни.
Мы решаем позавтракать в городе. Нужно отплыть от Бичвуда до того, как тетушки нас хватятся.
Эдгартаун — милая портовая деревушка в Мартас-Винъярд. Нам до нее плыть двадцать минут. Повсюду видны белые заборы и белые деревянные домики с цветочными садами. В магазинах продают сувениры для туристов, мороженое, дорогую одежду и антикварные ювелирные изделия. От гавани постоянно отплывают лодки: кто на рыбалку, кто полюбоваться пейзажами.
Дедушка будто снова стал самим собой. Швыряет деньги направо и налево. Угощает меня эспрессо и круассанами в маленькой пекарне со столиком у окна, затем пытается купить мне книгу в местном магазине. Когда я отказываюсь от подарка, дедуля качает головой, прознав про мой благотворительный проект, но не отчитывает меня. Вместо этого он просит помочь выбрать подарки для малышни и книгу по флористике для Джинни, экономки. Мы делаем большой заказ в кондитерской Мурдика: шоколад простой, шоколад ореховый, арахисовое масло и ириски.
Прогуливаясь по одной из арт-галерей, мы случайно встречаем дедушкиного адвоката — худого седеющего мужчину, по имени Ричард Тэтчер.
— Так вот ты какая, Каденс, первая внучка! — говорит он, пожимая мне руку. — Много о тебе наслышан.
— Он отвечает за наше имущество, — объясняет дедушка.
— Первая внучка, — повторяет Тэтчер. — С этим чувством ничто не сравнится.
— Да, у моей девочки есть голова на плечах, — хвастается дедуля. — В ней течет наша кровь, Синклер до мозга костей.
Стандартные фразы, я постоянно слышу их от него. «Никогда не жалуйся. Никогда не оправдывайся». «Нет — не наш ответ». Но меня смущает, когда он использует их и когда упоминает обо мне. Есть голова на плечах? На самом деле у меня проблемы с головой, как ясно сказано в бесчисленных чертовых медицинских диагнозах — кроме того, в моих жилах течет кровь неверных Истманов. В следующем году я не иду в колледж, я забросила спорт и все организации, в которых раньше состояла. Большую часть времени нахожусь под действием «перкосета» и отвратительно веду себя с младшими кузинами и кузенами.
Тем не менее лицо дедушки светится, когда он говорит обо мне. По крайней мере, сегодня он помнит, что я — не Миррен.
— Она похожа на вас, — говорит Тэтчер.
— Не правда ли? Вот только она — хорошенькая.
— Спасибо, — говорю я. — Но если ты хочешь добиться полного сходства, мне придется разлохматить волосы.
Дедушка улыбается.
— Это все из-за ветра, мы плыли на лодке, — подмигивает он Тэтчеру. — Забыл взять с собой шляпу.
— Они у него всегда топорщатся, — как бы по секрету говорю я мужчине.
— О, я знаю.
Они прощаются, дедушка берет меня под руку, и мы покидаем галерею.
— Он хорошо о тебе позаботился, — говорит он мне.
— Мистер Тэтчер?
Дедуля кивает.
— Но не говори маме. Она снова закатит истерику.