Лжецы не подошли к нам, когда мы причалили, как и тетя Бесс с дедушкой. Нас встречала только малышня: Уилл и Тафт, Либерти и Бонни.

Мальчишки, обоим по десять, пинают друг друга и борются. Тафт пробегает мимо и хватает меня за руку. Я поднимаю его и кружу. Мальчик удивительно легкий, будто его веснушчатое тело готово воспарить в любой момент.

— Тебе уже лучше? — спрашиваю я.

— У нас в холодильнике полно мороженого! — кричит он. — Трех разных сортов!

— Серьезно, Тафт. Ты звонил вчера чуть ли не в истерике.

— Вовсе нет.

— Еще как да.

— Миррен почитала мне сказку. Затем я пошел спать. Не о чем говорить.

Я взъерошиваю его медовые волосы.

— Это просто дом. Многие дома кажутся жуткими по ночам, но утром они снова уютные.

— Мы все равно не живем в Каддлдауне, — говорит Тафт. — Мы переехали в Новый Клермонт к дедушке.

— Правда?

— Там мы должны быть послушными и не хулиганить. Наши вещи уже перенесли. А еще Уилл поймал трех медуз на большом пляже и мертвого краба. Посмотришь на них?

— Конечно.

— Краб у него в кармане, а медузы в ведре с водой, — говорит Тафт и убегает.

Мы с мамочкой идем по острову в Уиндемир, выбирая короткий путь по деревянной тропинке. Близняшки помогают донести наши чемоданы.

Дедушку и тетю мы находим на кухне. На столе стоят вазы с полевыми цветами, Бесс оттирает чистую раковину губкой, дедуля читает «Мартас-Винъярд Таймс».

Бесс мягче своих сестер и светлее, но такая же шаблонная. На ней белые джинсы и синий хлопковый топ с бриллиантовым украшением. Она снимает резиновые перчатки, целует мамочку и обнимает меня слишком крепко и долго, будто пытается передать этим какое-то глубокое тайное послание. От нее пахнет хлоркой и вином.

Дедушка встает, но не двигается с места, пока Бесс не отпускает меня.

— Привет, Миррен, — весело говорит он. — Рад тебя видеть.

— Он часто так делает, — шепчет Кэрри мне и маме. — Зовет других людей Миррен.

— Я знаю, что она не Миррен, — вставляет дедуля.

Взрослые начинают общаться между собой, а меня оставляют с близняшками. Они странно выглядят в летних сарафанах и кроксах. Им уже почти четырнадцать. У них сильные ноги, как у Миррен, и голубые глаза, но лица у девочек измученные.

— У тебя черные волосы, — говорит Бонни. — Ты похожа на мертвого вампира.

— Бонни! — Либерти дает ей подзатыльник.

— То есть это лишнее, поскольку все вампиры мертвые, — продолжает девочка. — Но у них темные круги под глазами и бледная кожа, прямо как у тебя.

— Будь с Кади вежлива, — шепчет Либерти. — Так мама сказала.

— Я вежливая, — спорит Бонни. — Большинство вампиров невероятно сексуальны. Это доказанный факт.

— Я же говорила, что не хочу слышать от тебя разговоров о жутких мертвецах этим летом, — говорит Либерти. — Достаточно было прошлой ночи. — Она поворачивается ко мне. — Бонни помешана на мертвецах. Она читает о них книги, а потом не может заснуть. Это бесит, учитывая, что мы живем в одной комнате. — Все это Либерти говорит не глядя мне в глаза.

— Я просто говорила о волосах Кади, — отвечает вторая близняшка.

— Необязательно говорить, что она похожа на труп.

— Ничего страшного, — говорю я Бонни. — Мне все равно, что вы думаете, так что все нормально.