Финч
26-й день (а я все еще тут)
Я стою у окна и наблюдаю за тем, как она садится на свой велосипед. Потом я устраиваюсь на полу в ванной. Струи воды бьют меня по голове минут двадцать, не меньше. Я даже не могу посмотреть на свое отражение в зеркале.
Потом я включаю компьютер, поскольку он связывает меня со всем миром, а это, наверное, именно то, что мне нужно в данный момент. Яркий экран до боли слепит мне глаза, и я убираю свет, пока буквы не становятся похожими на полутени. Так-то лучше. Я захожу в «Фейсбук», на ту самую страничку, которая принадлежит Вайолет и мне. Я начинаю читать с самой первой записи, но слова не имеют для меня никакого смысла до тех пор, пока я не решаю произносить их вслух. Но даже и в этом случае они почему-то ускользают от меня именно в момент произношения.
Я пытаюсь прочитать загруженную версию «Волн», но когда у меня и это не получается, я решаю, что во всем виноват не я сам, а скорее всего компьютер. Тогда я нахожу обычную книгу, но когда начинаю листать страницы, строчки пляшут перед глазами, словно пытаясь спрыгнуть прямо с листа.
Я не засну.
Я не буду спать.
Я думаю, не стоит ли мне позвонить Эмбриону. Я даже нахожу номер его телефона на самом дне своего рюкзака и вбиваю его в свой мобильный. Но на этом все и заканчивается.
Я могу спуститься вниз и рассказать маме о своем самочувствии (если она вообще дома), но она только предложит мне выпить таблетку от головной боли, которые она всегда носит в сумке. И еще она добавит, чтобы я расслабился и больше не переутомлялся. Она уверена в том, что в нашем доме не может быть такой болезни, которая не проверялась бы с помощью термометра, засунутого под язык. Здесь все измеряется черно-белыми категориями. Плохое настроение, плохой характер, потеря контроля над собой, грусть, печаль…
Ты такой чувственный, Теодор. Чересчур, причем это было всегда, даже когда ты еще был маленьким мальчиком. Ты помнишь, как к нам в дом случайно залетела птичка-кардинал? Она билась о стеклянные двери и падала, несмотря на все наши старания помочь ей. Тогда ты сказал: «Пустите ее к нам, она будет жить с нами, тогда она перестанет биться о стекла». Помнишь? Однажды мы обнаружили птицу мертвой во дворе, видимо, она в очередной раз ударилась о стекло. Ты тогда похоронил ее, сделав гробик из глины в форме гнезда и сказал: «Если бы ей разрешили жить с нами, ничего подобного бы не произошло».
Я не хочу больше слушать историю про кардинала. Хотя бы потому, что судьба кардинала была предрешена вне зависимости от того, пустят его пожить в дом или нет. Может быть, он сам почувствовал это и в тот роковой день ударился о стекло сильнее обычного. В доме он бы тоже погиб, только смерть его была бы более мучительной. Потому что вот так все и происходит, если ты являешься Финчем. Брак трещит по швам. Любовь гибнет. Люди постепенно уходят.
Я обуваюсь и на кухне встречаюсь с Кейт. Она спешит сообщить о том, что ко мне недавно заходила моя девушка.
– Наверное, я был в наушниках.
– А что у тебя с губой и глазом? Только не говори, что это она виновата.
– Я наскочил на дверь.
Она долго и внимательно смотрит на меня.
– С тобой все в порядке?
– Да. Просто отлично. Я пробегусь, пожалуй.
Когда я возвращаюсь, мне начинает казаться, что белый потолок в моей комнате слишком яркий, и я крашу его в голубой цвет остатками краски.
