Глава одиннадцатая
— Не хочешь объяснить, что произошло у входа?
Макс придвинулся ближе, словно собираясь поведать мне тайну. Как будто до этого он сидел далеко! В темноте его серые глаза казались черными.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — ответил он, почти касаясь губами моих.
Я отпрянула, ударившись о человека, сидевшего за моей спиной.
— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Охранники пустили нас не по доброте душевной, они ясно дали понять, что убежище закрыто. Один даже наставил на меня винтовку, — прошипела я. — Но что-то заставило его передумать! — Я наклонилась, как это сделал он минуту назад, желая выглядеть уверенной и напористой. Однако Макс не отодвинулся, и я вновь оказалась в опасной близости от него. Я надеялась, что он не слышит, как бьется мое сердце. — Думаю, ты как-то с этим связан.
Уголок его рта дернулся, и он, явно довольный, положил ладонь мне на щеку. Я была уверена, что все вокруг слышат стук моего сердца.
— Все дело в форме, — сказал он так тихо, что я едва расслышала его слова.
Я отрицательно покачала головой, не веря, что все так просто, но его ладонь оставалась на моем лице, а кончики пальцев следовали линии волос. Его большой палец двигался к моим губам, и я закрыла глаза. Мне следовало стряхнуть его руку. Я говорила себе, что не хочу, чтобы он меня трогал, и что его прикосновение ничего не значит — совсем ничего.
Его рука оставалась там же, где была, большой палец замер у моих губ. Я открыла глаза, наблюдая за тем, как он разглядывает мой рот.
— Ты такая красавица.
— Прекрати, — выдохнула я. — Это не ответ.
Большой палец чуть сдвинулся, оставив чувственный след у нижней губы. По спине у меня побежали мурашки.
— Ты ни о чем меня не спрашивала.
Не сводя с него глаз, я задала вопрос:
— Кто ты?
Его словно ударили током. Палец отдернулся от моего рта, рука — от лица.
— Что ты имеешь в виду?
— Откуда ты, Макс? Какому классу ты принадлежишь? На каком языке говоришь? — Я попыталась вспомнить все те вопросы, которые припасла, и даже те, о которых боялась думать. — Почему ты здесь, когда на наш город напали? Разве ты не должен быть в другом месте?
Его челюсти сжались, мышцы напряглись.
— Я именно там, где и должен быть.
— Ты понимаешь, что я имею в виду. Разве тебе не надо быть со своим батальоном? Разве у тебя не будет неприятностей из-за того, что ты не с ними? — Я не сознавала, что почти кричу, пока в нашу сторону не повернулось несколько голов. Смутившись и прикусив губу, я гневно взглянула на Макса, мысленно обвиняя его в своей вспышке.
Теперь, когда он наклонился, опасность больше не была воображаемой, и мое желание исчезло под натиском страха.
Он стиснул зубы.
— Тогда, может, обменяемся секретами, а, Чарлина? Я отвечу на твои вопросы, а ты — на мои. — Он поднял бровь, перейдя на тот самый диалект, который я никогда не слышала вплоть до вечера, когда увидела его впервые. Диалект, который я не должна была знать.
Мне не понравилось, куда зашел наш разговор, и мой живот болезненно сжался.
— Ну ладно, — ответила я, на этот раз шепотом. — Мне все равно, что там случилось. Я не хочу ничего знать ни о тебе, ни о том, откуда ты взялся. И чем раньше мы отсюда выберемся, тем лучше, потому что тогда тебе можно будет не беспокоиться, что я вынюхиваю подробности твоей жизни.
— Брось, Чарли, все становится только интереснее. Ты ведь не хочешь, чтобы вот так это и закончилось.
— Оставь меня, — прошипела я, отворачиваясь. Мои щеки горели от гнева, стыда и сожаления.
Никто и никогда не смущал меня так, как он.
Я молчала, однако он не пытался продолжать разговор. Всеобщее молчание было плотным, и только звуки, доносившиеся сверху, из города, напоминали всем нам о том, почему мы скрываемся под землей, прижимаясь друг к другу.
Временами казалось, что бомбы, из-за которых дрожала земля, рвались прямо над нами, и я тревожилась за себя и сестру, которая на самом деле не спала, а просто без движения лежала на моих коленях. Иногда взрывы были далекими, и тогда я беспокоилась за родителей, за Арона и Бруклин. За всех, кого здесь не было.
С Максом было легко не говорить. Меня охватил страх, сделав грубой, выедая изнутри. Я не хотела испытывать еще и гнев, но в этом была его вина. Его выбор.
Из-за всех его секретов и лжи невозможно было на него не злиться.
Настал момент, и сон победил. Не помню, когда я сдалась его власти, однако чувствовала, что изнеможение вынуждает меня закрыть глаза, а усталость ослабляет организм.
Анджелина уснула задолго до меня.
Я прислонилась к чему-то теплому… или к кому-то, подумалось мне сквозь сон. Сильная рука обняла меня за плечи, чьи-то пальцы погладили мои.
И губы.
Кто-то поцеловал меня в самую макушку.
Или мне это приснилось?
Предостерегающий голос в глубине сознания шептал, чтобы я проснулась, называя мое поведение ошибкой.
Но я продолжала спать, не желая обращать внимание на эти предостережения.
Я была уверена, что меня разбудил крик, но с таким же успехом это мог быть и шепот. Или свет, который начал заполнять туннели, проникая под веки и прогоняя тьму. Возможно, причиной стало осознание того, что моя голова лежит у Макса на коленях, а рука свисает с верхней части его бедра.
Чем бы это ни было, я резко села, ухватив Анджелину и стараясь ее не потревожить. Меня поразило, что я позволила себе так расслабиться. Шепот вокруг усиливался, разговоры становились все громче.
— Что происходит? — спросила я Макса, который наблюдал за каким-то движением у входа.
Он приложил палец к губам.
— Ничего, — негромко ответил он. — Сиди тихо и пригни голову.
Я осмотрелась, пытаясь понять, в чем дело.
Голоса у входа становились громче, по всей платформе зажигались фонари. Однако с того места, где мы сидели, понять происходящее было сложно.
— Я знаю, ты здесь! — раздался мужской крик, прокатившись по всему залу и достигнув самых укромных его уголков.
На секунду воцарилась тишина; все замерли, прислушиваясь. Затем ему ответил тихий голос, но я не расслышала, что он сказал.
Загоралось все больше ламп.
Я вытянула шею, пытаясь разглядеть происходящее.
— Чарли, пригни голову, — предупредил Макс и потянул меня вниз.
Проснулась Анджелина и бесшумно села у меня на коленях. Сжав ее руку, я спросила Макса:
— Кто это? Его голос кажется знакомым.
Макс покачал головой, и на его лице отразилось множество эмоций. Он был расстроен и застигнут врасплох, плечи поникли. Прежде, чем ответить, он несколько долгих секунд пристально всматривался в меня.
— Они пришли за мной. — Задумчиво улыбаясь, он взъерошил Анджелине волосы. — Я должен был догадаться, что они станут меня искать.
Мои глаза расширились. Так я и знала! Я беспокоилась, что Макс должен быть в другом месте, со своим взводом, а не помогать двум девочкам из семьи торговцев прятаться в туннелях под городом. Даже Сидни, рожденная в классе чиновников, не стоила такой защиты.
Какое наказание ожидает Макса за дезертирство?
Я взяла его руку и стиснула пальцы.
— Что мы можем сделать? Здесь негде спрятаться.
С платформы вновь послышался голос.
— Я знаю, что ты здесь! Ты можешь выйти!
Теперь я все поняла. Поняла, кто кричал там, у входа, да еще так громко. Низкий голос отражался от стен, сотрясая воздух. Я вновь посмотрела вверх. Загорались все новые лампы, и теперь кричавший человек приближался, а люди торопились убраться с его пути.
Это был Клод, который даже в сумраке туннелей выглядел внушительно и опасно.
И он пришел не один. За его спиной шествовала маленькая армия солдат, среди которых оказалось еще одно знакомое лицо — второй человек из клуба, темнокожий Зафир. Таких людей, как он и Клод, забыть невозможно.
Глядя на меня, Макс ухмыльнулся; странная реакция, подумала я. Затем он придвинулся, приблизив губы к моим, ловя мое дыхание и притягивая взгляд.
— Что бы ни произошло, обещай мне одно.
Я хотела кивнуть, но боялась пошевелиться. Боялась, что если я это сделаю, наши губы соприкоснутся, и я пропаду, утратив способность мыслить, говорить и что-либо ему обещать.
Вместо этого я медленно моргнула.
Макс улыбнулся, разомкнув губы.
Неподалеку от нас кто-то спрыгнул на гравий, и свет фонарей стал ближе. Они были почти рядом, и я знала, что времени не оставалось.
— Обещай — что бы сейчас ни произошло, ты не будешь на меня злиться.
Я продолжала держать руку Макса, чувствуя, как его пальцы стискивают мои, словно подтверждая клятву.
Человек, сидевший сбоку от меня, встал и отвел семью с пути приближавшихся солдат.
Грохот сотни ног замер прямо перед нами, но Макс, не отрываясь, продолжал смотреть мне в глаза.
— Встань. — Голос Клода прорезал воцарившуюся на платформе тишину, и все, кто прятался в туннелях, смотрели теперь только на него. Затем нетерпеливо, не дожидаясь ответа, он произнес на языке, который здесь вряд ли кто-нибудь слышал прежде, кроме меня:
— Встань, или я сам тебя подниму. Королеве не понравится, когда она об этом узнает.
Королеве? Зачем королеве знать о бегстве одного из ее солдат?
Но задать вопросы, роившиеся у меня в голове, я не могла.
Макс вздохнул, все еще не поворачиваясь к нему лицом. Он взял в ладони мою голову и мягко поцеловал в губы, напомнив о тех мечтах, о том поцелуе, что я воображала во сне. Я сказала себе, что не время предаваться фантазиям, что дело серьезное. У Макса неприятности.
Но он, казалось, ничего не замечал.
Я смотрела, как он встает, выглядя слишком спокойным для такой ситуации.
— Как вы меня нашли? — спросил он хмурого Клода.
Клод поднял фонарь, осветив лицо Макса, и я видела, как пламя отбрасывает пляшущие отблески на его привлекательные черты. Я до сих пор чувствовала на коже его губы, словно он обжег меня своим быстрым поцелуем. Щеки полыхали огнем.
Все мое тело напряглось в ожидании того, что же случится с Максом.
— Тебя нетрудно выследить. Люди тебя замечают. Один из караульных у дверей знал, кто ты такой, — сердито ответил Клод.
И тут я услышала, как один из солдат, стоявший довольно далеко от нас, отдал собравшимся в туннеле людям какой-то приказ. Мне хотелось понять, что он сказал, но его слова поглотили потрясенные вздохи — сперва один, потом второй, третий.
Перешептывания распространялись от человека к человеку, в конце концов, достигнув оглушительного рева. Отданная солдатом команда все еще не докатилась до нас. Мне только предстояло ее услышать.
Я посмотрела на Сидни — понимала ли она, что происходит, — но та выглядела такой же сбитой с толку, как и я.
Внезапно люди вокруг начали опускаться на колени, и я подумала, что же такого он им сказал, если у всех неожиданно подкосились ноги?
Другой великан, Зафир, хмыкнул.
— И сколько, по-твоему, ты мог скрываться? — спросил он Макса столь же громким голосом, что и Клод.
Макс посмотрел на меня сверху вниз, и теперь выражение его лица было серьезным. Он протянул руку, и я взяла ее, встав с земли.
— Достаточно долго, — ответил он на англезе.
Я хмурилась, глядя на Макса и думая, почему они так странно себя ведут? Почему его не арестуют? Почему они просто болтают, а все вокруг внезапно утратили способность держаться на ногах?
А потом стоявший рядом мужчина с семьей опустился на колени, и я услышала, как он шепчет, кланяясь почти до земли:
— Ваше Высочество.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать смысл этой простой фразы. И даже тогда я не представляла, о ком идет речь.
Но как только мужчина произнес эти слова, Макс повернулся и изучающе посмотрел на меня, ожидая реакции.
И понимание пришло. Медленно, но все же пришло.
Тайный язык. Тот факт, что Макс возникал и исчезал, когда ему вздумается, хотя и был военным. Упоминание о королеве.
Всем в туннеле отдали приказ встать на колени и низко поклониться в знак уважения.
Не перед Клодом или Зафиром, не перед каким-то мужчиной в форме.
Перед Максом.
Они склонялись перед принцем Максимилианом, внуком королевы Сабары.
Его Королевским Высочеством.
Я повернулась, захрустев гравием, и оглядела людей на земле. Анджелина стояла рядом, внимательно наблюдая за происходящим.
Подземелье наполняла плотная тишина. Даже солдаты не издавали ни звука.
Мой язык прилип к небу; казалось, я задохнусь, если попытаюсь сглотнуть. Или заговорить. Делая вдох, я чувствовала в легких горячий, сухой воздух.
Время остановилось.
В мои глаза словно набился песок. Я смотрела на Макса, взглядом прося сказать его, что я ошибаюсь, что все ошибаются, и он не принц… он просто молодой человек, покинувший свой пост.
— Прости, — проговорил он одними губами, с которых не сорвалось ни звука… губами, которые только что касались моих. Которые лгали и предали меня.
Макс был королевского рода. Вот к какому классу он принадлежал. Именно поэтому я никогда не слышала его языка. Это был королевский язык… язык, который мало кому доводилось услышать.
Особенно простой девочке из семьи торговцев.
Я схватила сестру и потянула ее вниз, опускаясь на колени. Мы не могли позволить себе привлекать еще больше внимания. Не могли позволить себе выглядеть бунтарями.
Как я не увидела этого раньше, почему не поняла, кто он такой? Но откуда мне было знать? Он принц, мужчина. В его честь не воздвигали монументов, на флагах и монетах не печатали его профиль. А я не слишком интересовалась королевской семьей. У меня не было причин знать его в лицо.
Внезапно звуки вернулись, словно никогда и не исчезали.
Клод крепко ухватил меня за руку, поднял на ноги и потащил к выходу.
Разозлившись, я выдернула руку.
— Никуда я с вами не пойду. Я остаюсь здесь.
Больше он меня не трогал, однако встал вплотную, глядя сурово, словно пытаясь запугать. Но когда заговорил, то обратился не ко мне, а к Максу.
— Мы должны выяснить, что ей известно.
Анджелина обхватила меня, и я подумала, понимает ли она, что происходит? Чувствует ли напряжение в его голосе?
И в чем смысл его фразы «Что ей известно»? Может, Макс поделился с Клодом своими подозрениями?
Я подняла голову, не желая выдать ему, как колотится мое сердце и как холодеет кровь.
К счастью, в тот момент решающее значение имели слова Макса.
— Она останется здесь, с сестрой, — властно и непреклонно произнес он. Я вновь удивилась, почему ничего не заметила раньше.
Они отправились назад, а я прикрыла глаза, не желая никого из них видеть. Макс, шедший впереди, ни разу не обернулся.
Я молчала, не обращая внимания на бурлящие, противоречивые эмоции, избегая множества вопросов, возникавших у меня в голове. Вместо этого я решила сделать так, чтобы Анджелине рядом со мной было уютно.
