Глава двадцать вторая
Сложный договор
У себя в кабинете главный кудесник баронства спросил без обиняков:
– Ты что, мне не доверяешь?
– Доверяю! – округлил честные глаза Шестопер. – Но уж больно хочется со своей девушкой увидеться. Невмоготу без нее!
– Странные у тебя желания и странная девушка. – У колдуна стало прорываться раздражение. – Ты хоть в курсе, что она ведьма, вампир и может тебя умертвить по причине простой небрежности?
– В курсе! – стал притворно заводиться Василий. – Но это не значит, что я не имею права с ней видеться и общаться!
– Да имеешь ты право, имеешь. Но к чему такая спешка?
– Соскучился! И она по мне тоже!
– Э, парень, да ты, видимо, не понимаешь, для каких целей она королю прислана и чем во дворце занимается. А как узнаешь, сам с этой милой красоткой и минуты больше общаться не станешь.
– Меня совершенно не волнуют ее обязанности при дворе! – гнул свое рыцарь. – И они никак не могут сказаться на наших отношениях.
– Ой ли? – Власнеч язвительно прищурился, а потом выдал весьма неприятную информацию: – Русская ведьма, действующая на всех без исключения как вампир, отправлена служить королю в должности… палача. Да! Не смотри на меня так, именно палача! Потому что не всегда монарх может отправить неугодного человека при дворе на плаху. Или на иную экзотическую казнь, которую выдумает главный затейник Тайного Погляда маршал Лещук. Гораздо проще умертвить человека так, словно он сам умер. Ни тебе яда, ни кинжала не надо. Обессилел бедняга, да и помер в одночасье. И обвинить некого, потому что про главную суть ведьмы знают считаные единицы.
Василий сильно расстроился. Как он ни пытался сохранить на лице маску хладнокровия и равнодушия, ничего у него не получилось. Да и голос предательски дрогнул, а в горле моментально пересохло. Уж больно не вязался ангельский лик Зареславы, ее характер – с профессией палача. Только и смог из себя выдавить озлобленно:
– Ты-то откуда знаешь?
– Забыл про нашего старшенького братца? – Агап с укоризной покачал головой. – А ведь мы трое – единое целое. Он все видит, все слышит, что здесь с тобой происходит. Давно судьбой твоей озаботился и старается, как для сына родного. Сразу всех своих соратников в столице озадачил. И сам сейчас на всех парах мчится в Слуцк. Вот и пытаются ко всем твоим друзьям подобраться с весточкой от тебя. А это оказалось воистину смертельным риском. Обложили их со всех сторон, а потом любого, кто с ними пообщаться пытается, в допросную камеру тянут. Вокруг ведьмы тройной заслон выставили. Да и вообще, она так упрятана в лабиринтах дворца, что никто не может с уверенностью сказать, где она.
– Как же так?! А вдруг с ней что-то случилось? – заволновался Грин, враз забыв о своей недавней досаде по поводу должности палача.
– Ничего с ней не может случиться, слишком ценная она для короны. Разве что случайное или роковое стечение обстоятельств ее в могилу загонит, от которых никто и никогда зарекаться не имеет права. Надо просто высидеть определенное время тихо, все что надо выведать, а уже потом действовать. Так что…
Получившуюся паузу оборвало упрямое ворчание:
– Все равно поеду!
Тогда хозяин кабинета решил надавить с другой стороны:
– Ну и как это будет выглядеть, когда тебя арестуют… если сразу не убьют, как разрешено… так вот, арестуют, а потом под пытками вырвут все сведения о нас и все наши священные тайны? А я тебе скажу как: чисто по-свински! Мы-то ладно, выкрутимся, но все равно твое предательство нам доставит немало хлопот. Да и где твоя благодарность? Я тебя вызволил из тюрьмы, раскрыв уникальный подземный ход, который строился много лет и являлся гордостью рода Гирчин. Мало того, ты узнал великую тайну о близнецах и о наших уникальных способностях слышать друг друга. Уже не упоминаю о пещере, вот этих схемах и о возможности отыскать святыню.
Шестопер слушал власнеча и невольно кривился. Не потому что злился, а потому что обвинения и укоры были справедливыми. По всем пунктам! Поневоле почувствуешь себя ущербной, неблагодарной свиньей. Ну и на оговорку «Я тебя вызволил…» решил пока не обращать внимания. Коль близнецы одно целое, подобные утверждения от каждого из них возможны на полном серьезе.
Стало даже чуточку стыдно.
Еще и мысль мелькнула признаться в краже артефакта, покаяться в прежнем недоверии и самому выразить готовность к полному, безоговорочному сотрудничеству. Уже и рот открыл для первой покаянной фразы, но вовремя вспомнил о канувших невесть куда трех сутках собственной жизни на хуторе да о странных событиях прошедшей ночи. Раз существует неискренность и неопределенность, о каком полном доверии может идти речь?
Поэтому решил продолжить выяснения до конца:
– Так что вы от меня хотите? И что от меня требуется?
– Ничего сложного, – отеческим тоном продолжил Гирчин-средний. – Вначале по частностям: помоги решить ребус со стрелками. Возможно, и в самой пещере не помешает побывать второй раз. Ну и главное, что от тебя хочется вместо словесной благодарности – это полной и безоговорочной откровенности. Кто ты? Откуда?
Вопросы были заданы так, что Райкалин осознал: власнеч не сомневается, что беседует с перерожденцем. Но все равно сделал попытку схитрить:
– Тайны моего Высшего Ордена Справедливости, а также прочие тайны принадлежат не лично мне. Поэтому распространяться о них я не имею никакого права.
– Да ладно тебе тут пыль пускать с твоим орденом! – раздраженно фыркнул Агап. – Ты прекрасно понял, о чем я спросил.
– Все равно не могу ответить…
– И в этом твоя искренность? Так ты платишь за предобрейшее к тебе, отеческое, чисто братское отношение?!
– А что делать? – скорбно развел руками Шестопер и сам пошел в словесную атаку: – Если эти «отцы и братья» меня жестоко и постоянно обманывают?
– Как?! – в возмущении всплеснул руками власнеч. – В чем и когда мы тебя обманули?
– Ха! А то сам не знаешь! – вспылил рыцарь, решившись на полную откровенность о своих сведениях: – К примеру: что со мной творили этой ночью в лаборатории замка?
– Э-э-э… – сник хозяин кабинета.
– Или что со мной вытворяли трое суток на хуторе? – добавил Василий с упреком.
– Ну-у-у…
– Баранки гну! Сам творишь невесть что, скрытничаешь, если не сказать, что убить меня хочешь, а в ответ полного признания требуешь.
– Да это не я! – с досадой пытался оправдаться Агап. – Это все наш младшенький чудил. – Хотя я был категорически против его инициатив. Но разве этой дубине стоеросовой что-то вдолбишь в его тупую головенку?
– Это уже ваши семейные проблемы. Но раз сам такой умный, то почему сразу с признаний не начал? И сейчас к ним не переходишь?
– Да расскажу, чего уж там… Только ты мне хоть намекни: как ты обо всем догадался? Поверь, это чисто научный интерес.
– Не верю! Потому и намекать не собираюсь. До тех пор пока… не поверю.
Власнеч тяжело вздохнул, чуть подумал и пустился в признания. Но еще раз подчеркнул, что вся вина за подобные недоразумения на глупом великане по прозвищу Куча. Это он так критически о брате высказывался. Оригинальный подход: как что хорошее, то я сделал. Ибо мы – единое целое. Как что плохое, то задняя левая нога виновата.
И признания прозвучали вполне искренне и достоверно.
Трое суток на хуторе Агап использовал для попыток привязки Грина к себе с помощью особой магической структуры. Процедура весьма сложная, длительная и не совсем законная. Потому что весьма похожа по своему воздействию на клятву на крови. Иначе говоря, человек становится настолько дружелюбен к колдуну, что выполняет все его поручения как приоритетные приказы и готов поделиться с ним самыми сокровенными тайнами.
В этом месте повествования Василий не удержался и вслух упомянул самку собачьего племени. Своего приятеля и «молочного» брата он в тот момент практически возненавидел. И теперь лихорадочно перебирал события последних дней, попутно прислушиваясь к себе и задаваясь вопросом: «Неужели я стал рабом?!»
Дальнейшие объяснения несколько успокоили: порой и у великих волхвов не все получается. В силу особого состава крови Шестопера воздействовать на него магической структурой не удалось. Да и вряд ли какому иному колдуну подобное удастся в будущем.
Конечно, Агап Третий был разочарован. Зато где-то в душе даже порадовался стойкости и сопротивляемости своего нового приятеля. Но мыслей хоть что-то выведать из личной биографии Грина не оставил. И подобное было возможно: в лаборатории замка при воздействии особым препаратом, который создал в свое время здешний алхимик Бразандис. Иначе говоря, он создал средство, напоминающее по своей эффективности «сыворотку правды». Только здесь ее следовало вдыхать с горячим паром. Подышал сколько надо – и откровенничаешь похлеще, чем с родной мамой.
Но и прошлой ночью что-то пошло не так. Сколько ни пробовали, сколько ни старались качнуть парку в легкие усыпленного снотворным в браге рыцаря, ничего не получалось.
– И в этом твой организм оказался уникальным! – подытожил Агап. – Сопротивлялся отчаянно и весьма успешно. Что лишний раз подтверждает: ты – особенный перерожденец.
Именно тогда первый раз и прозвучало половинчатое признание того факта, что инкогнито попавшего в тело рыцаря человека раскрыто. То есть радужные круги в его ауре тоже были рассмотрены Агапом, скорее всего еще в камере, полной уголовников. Но это все равно не объясняло, с какой стати Куча решился на побег, одновременно вытягивая на свободу и совершенно незнакомого рыцаря. Неужели он показался настолько ценным?
Подобные вопросы, заданные самому себе, насторожили Райкалина и заставили давить дальше. Мало того, он банально «взял на пушку» колдуна, делая вид, что ему известно многим больше:
– Особенный? Всего лишь? Или все-таки откровенно расскажешь обо всех нюансах моего тела? И о том, какие у вас на меня виды? А то я кое-что расслышал краем уха… и общее представление получил.
Власнеч надолго задумался. То ли его терзали сомнения в необходимости полного раскрытия карт, то ли он какие иные варианты просчитывал. А то и сожалел, что при попытках воздействия перерожденца не удалось привязать к брату на уровне кровной клятвы. Или что не удалось разговорить после воздействия «паром» правды.
Может, и со своими братьями мысленную пресс-конференцию проводил. Но в итоге «раскололся» до конца.
– Мой братец обладает особенным даром просмотра ауры перерожденца. И ему удалось рассмотреть не только особенные круги, но и красноватую пыльцу, которая в остаточных количествах вокруг тебя клубилась. А сие обозначает, что ты прибыл к нам не из прошлого времени и не из иного места нашего мира, а совсем из иного мира. И тот мир нас намного опережает по времени. – Сделал паузу, еще раз вздохнул и невесело улыбнулся. – Вот и весь сказ о причинах особого к тебе отношения. Мы могли тебя заставить работать на нас силой. Хотя часто подобных тебе пытаются попросту убить. Или держат до самой смерти в темницах. Но решили сделать ставку на дружбу и добровольное сотрудничество. Дальше решать тебе: остаться с нами или вернуться к своим друзьям. Со временем, конечно, когда шум вокруг твоего побега несколько поутихнет. Удерживать тебя силой или еще как-то на тебя влиять мы не собираемся.
И замолк, давая понять, что сказал все.
Василий всерьез задумался. Сказано было жестко и весьма откровенно. Прозвучала явная угроза убийства или пожизненного заточения. Намекнули, что несговорчивых знатоков будущего обычно убивают, чтобы никому иному не достался. После такой нешуточной угрозы не факт, что его и в самом деле из замка выпустят. И что это, как не шантаж с принуждением? Хоть и подано все было в мягкой, ненавязчивой форме. Соглашаться? Но так ли необходим союз и полное сотрудничество? Вдруг можно затянуть время и как-то выкрутиться из создавшегося положения?
Интуиция тоже нашептывала, что откровения могли быть неполными. Новые приятели имели великолепные возможности еще не один козырь придержать в рукаве.
Ничего не оставалось, как поторговаться. Точнее, потребовать отсрочку для принятия решения:
– Хорошо. Я подумаю над твоим предложением.
– Думай, – кивнул Агап. – Но о себе можешь рассказать сразу. Мне все-таки жутко интересно: сколько тебе лет, где ты жил, какие у вас там чудеса существуют, до коих мы еще не доросли?
Хозяин кабинета явно давил на собеседника! Ведь до сих пор тот ни словом не обмолвился о своем истинном происхождении.
Грубить в ответ или качать права тем более не стоило. А вот упомянуть о вышесказанном следовало в обязательном порядке:
– Постой, а как же твои уверения, что удерживать меня или еще как-то влиять никто не собирается? Почему же ты требуешь полного признания? Или это просто дружеская просьба?
– Конечно, просьба! И не сомневайся!
– Тогда мы проверим искренность твоего заявления. Я просто день-два помолчу о себе, присматриваясь к вам и делая окончательные выводы. Хорошо?
– Как тебе будет угодно, – покладисто согласился Гирчин и указал на схемы, разложенные на столе. – Но в данном вопросе ты согласен сотрудничать? – Получив кивок, воспрял духом. – Вот и отлично! Продолжим!
