Глава 31

   Они помылись, выстирали одежду, приготовили и съели ужин. Временами со стороны склепа доносился малоприятный запах, но в остальном все было спокойно. Лошади неторопливо жевали сено: они отыскали в углу замкового двора копешку, которая стояла там, по-видимому, с очень давних пор. Вокруг похрюкивали свиньи; словом, все как днем, правда, за двумя исключениями: цыплята отправились ночевать в курятник, а обитатели замка все еще отсиживались в своем укрытии.

   — Я начинаю беспокоиться за них,— сказал Корнуолл,— Может, с ними что-то случилось?

   — Они просто прячутся от нас,— заявил Плакси.— Им вовсе не хочется выполнять свое обещание, поэтому они прячутся и дожидаются, когда мы уйдем.

   — Ты думаешь, они не помогут нам справиться с псами? — спросила Мэри.

  — Я не поверил ни единому их слову,— буркнул Плакси.

   — А вот псы никуда не делись,— заметил Джиб.— Я поднимался на стену перед тем, как село солнце: на равнине их видимо-невидимо.

   — Что будем делать? — поинтересовался Оливер.— Мы же не можем остаться тут навсегда.

  — Обождем,— решил Корнуолл,— Рано или поздно что-нибудь обязательно произойдет.

   С наступлением ночи на востоке взошла луна. Хэл подбросил в костер дров, и тот разгорелся с новой силой. Извлеченное из склепа существо бродило по двору, словно к чему-то принюхиваясь.

   — Назовем его Жестяным Ведром,— предложил Хэл.— Интересно, что у него на уме? Какой-то он пугливый.

   — Присматривается,— сказал Джиб.— Оказался в новом для себя мире и, сдается мне, не уверен, что он ему нравится.

   — Да нет, не то,— возразил Хэл.— По-моему, он чем-то встревожен. Может, он знает то, что неизвестно нам?

   — В таком случае,— проворчал Плакси,— он, я надеюсь, не станет делиться своим знанием с нами. У нас и без того достаточно хлопот. Мы в ловушке среди каменных развалин, хозяева которых укрылись от нас там, где нам их наверняка не найти, а вокруг полным-полно адских псов. Им известно, что когда-нибудь нам придется выйти на равнину, и уж тогда они отыграются, отплатят нам за все унижения.

  — Я пошел на стену,— объявил Корнуолл, вставая,— Погляжу, как дела.

   — Лестница слева от тебя,— сказал Джиб.— Будь осторожен: ступеньки все стертые и скользкие.

   Лестница была крутой и длинной, но в итоге Корнуолл добрался до парапета стены, достигавшего там, где кладка еще не осыпалась, в высоту трех футов. Стоило ему положить на парапет руку, как из-под ладони вывалился и полетел вниз очередной камень. На равнине места, залитые лунным светом, перемежались глубокими тенями, различить среди которых псов было весьма и весьма затруднительно. Несколько раз Корнуоллу казалось, будто он замечает какое-то движение, однако полной уверенности у него не было.

   С севера задувал холодный ветер. Корнуолл вздрогнул. «Да,— сказал он себе,— прошли те времена, когда ты дрожал только от холода». Сидя с товарищами у костра, он старался не показывать им своей озабоченности, но теперь, наедине с самим собой, мог не притворяться. Они угодили в западню, выхода из которой пока не было и в помине. Корнуолл понимал, что попытка пробиться с боем обречена на провал. Они располагали всего-навсего мечом, топором и луком с двумя дюжинами стрел. Ну да, меч колдовской — зато меченосец никудышный. Разумеется, Хэл отлично стреляет из лука, но разве он сумеет в одиночку выстоять против целой своры? А Джиб настолько мал ростом, что с ним справится любой пес.

Поодаль взмыла с криком в небо ночная птица, взлетела и закружилась над равниной. «Что-то спугнуло ее,— подумал Корнуолл,— не иначе как неугомонные псы». Птица полетела прочь, и крики ее постепенно затихли, но на смену им пришел другой звук, такой тихий, что Корнуолл поначалу едва расслышал его. Чуть только он напряг слух, как его прошиб холодный пот: ему почудилось, что он слышит этот звук не впервые. Между тем тот изменился в тональности, каким-то образом перескочил со стрекотания на гудение. И тут Корнуолл вспомнил — вспомнил ту ночь, когда к костру выкатилась из темноты отрубленная человеческая голова. Гудение перешло в надрывный плач, словно на равнине изнывало в муках некое насмерть перепуганное создание. Плач делался то громче, то тише: дикая, ужасная музыка, которая отдавала безумием и от которой стыла в жилах кровь. «Темный Дудочник,— мысленно воскликнул Корнуолл,— к нам вновь пожаловал Темный Дудочник!»

  Услышав за спиной звяканье и стук камня о камень, он резко обернулся. На его глазах из парапета вывалился еще один булыжник, а затем над стеной поднялась сфера голубоватого света. Он отшатнулся, положил было ладонь на рукоять клинка, но тут же сообразил, что бояться нечего: то ковылял по крутой и ветхой лестнице Жестяное Ведро. Наконец металлическая тварь взобралась на стену, ее тело засверкало в лучах луны; шаровидная голова светилась собственным светом. Корнуолл заметил, что у Жестяного Ведра появились, если можно так выразиться, руки: из отверстий на туловище монстра выросли, или высунулись, несколько щупалец. Монстр медленно приближался, а человек пятился до тех пор, пока не уперся спиной в парапет. Одно из щупалец легло ему на плечо. Другое указало на равнину, затем как бы переломилось пополам, образовав на последней четверти своей длины букву «Z». Это самое «Z» было устремлено во мрак за стеной замка. Дудка замолчала, ее пение сменилось грозной тишиной. Щупальце с «Z» на конце вновь указало на равнину.

  — Ты спятил,— буркнул Корнуолл,— Туда нас не заманишь никакими посулами.

  Жестяное Ведро, похоже, настаивал на своем.

  — Нет,— произнес Корнуолл, качая головой.— Впрочем, может, я неправильно тебя понял? Может, ты разумеешь иное?

  Третье щупальце, распрямившись со щелчком, ткнуло в сторону лестницы, что вела во двор замка.

  — Ладно, ладно,— сказал Корнуолл,— пошли разберемся.

   Он оторвался от парапета, подошел к лестнице и начал спускаться; Жестяное Ведро следовал за ним по пятам.

Завидев их, сидевшие у костра повскакивали. Хэл двинулся навстречу Корнуоллу.

  — Что случилось? — спросил он.— Какие-нибудь неприятности с нашим новым другом?

  — Вряд ли,— откликнулся Корнуолл.— Он пытался мне что-то растолковать. По-моему, он хочет, чтобы мы покинули замок. А на равнине объявился Темный Дудочник.

  — Темный Дудочник?

  — Он самый. Помнишь ночь накануне встречи с Джонсом?

  — Остальным не говори,— произнес, поежившись, Хэл.— Я имею в виду Дудочника, Ты точно слышал его? До нас не донеслось ни звука.

  — Точно. Наверно, из-за того, что был наверху. Но как быть с нашим приятелем? Он требует, чтобы мы ушли.

  — Но мы не можем,— возразил Хэл.— Откуда нам знать, что нас ждет на равнине? Вот если утром...

  Жестяное Ведро тем временем остановился у ворот и указал на них добрым десятком высунувшихся из тела щупалец.

  — Знаешь,— проговорил Хэл,— он и впрямь зовет нас уйти.

  — Но почему? — удивился подошедший Джиб.

  — Возможно, ему известно то, чего не знаем мы,— отозвался Хэл.— Помнится, я уже говорил нечто похожее.

  — Но там же псы! — воскликнула Мэри.

  — Я не думаю, что он желает нам зла,— сказал Оливер.— Мы вытащили его из склепа. Он должен быть нам признателен.

   — А с чего ты взял, что ему там было плохо? — хмыкнул Плакси,— Может, мы, наоборот, рассердили его и он хочет нам отомстить.

  — Как бы то ни было,— сказал Корнуолл,— пожалуй, следует навьючить лошадей и быть готовыми к уходу, как только что-нибудь произойдет.

  — А что может произойти? — спросил Плакси.

  — Что угодно,— оборвал его Хэл,— или ничего вообще, но лучше подготовиться ко всяким неожиданностям.

  Джиб с Оливером отправились ловить лошадей. Потом животных оседлали и навьючили на них поклажу. Недовольные тем, что им не позволили дожевать сено, лошади стучали по земле копытами и трясли гривами. Жестяное Ведро отошел от ворот и подковылял к огню.

  — Посмотрите на него! — воскликнул Плакси.— Ну и жулик, устроил переполох — и в кусты! Размышляет у костра! Шуточки у него, однако! А мы-то, мы-то — бегаем, понимаешь, суетимся...

  — Подожди немного,— посоветовал ему Джиб.— Видно, время уходить еще не приспело.

  Все случилось совершенно внезапно. На востоке вспыхнул ослепительный свет, в небо с ревом взмыло огненное колесо. Когда оно достигло зенита, рев перешел в пронзительный визг, и с этим визгом оно развернулось и устремилось к замку. Луна затерялась в его сиянии, каменные стены замка выступили из ночного мрака во всей своей неприглядности, выставили на всеобщее обозрение дыры и трещины. Впечатление было такое, будто замок перестал быть настоящим и оказался вдруг рисунком, который выполнили жирным черным карандашом на белой бумаге. Корнуолл с Джибом кинулись к вороту, который поднимал решетку замка. Хэл бросился им на помощь. Втроем они навалились на ворот, и решетка медленно поползла вверх. Огненный круг тем временем ринулся вниз; мир, казалось, вот-вот не выдержит его свечения и душераздирающего визга. От него исходил испепеляющий жар. Он промчался над замком, едва не задев сторожевые башенки, сделал в воздухе петлю и рванулся обратно. Лошади, обезумев от испуга, с ржанием носились по двору; одна из них споткнулась и, не устояв на ногах, повалилась в костер.

  — Хватит! — крикнул Корнуолл.— Надо поймать лошадей!

  Но с лошадьми у них ничего не вышло. Те все скопом поскакали к воротам. Корнуолл прыгнул на одну из них в надежде ухватиться за уздечку, уже достал до упряжи, но не сумел сомкнуть пальцы, рухнул на землю и получил копытом по ребрам. Разъяренный, он немедленно вскочил, но было уже поздно: животные пересекли подъемный мост и вылетели на равнину. Корнуолл увидел, как одна из лошадей встала на дыбы, чтобы скинуть с себя поклажу, благо веревки, которыми были привязаны вьюки, на скаку ослабли.

  — Бежим! — воскликнул Хэл, дергая Корнуолла за рукав.— Бежим отсюда!

  Все остальные намного опередили их. Первым, поджав хвост и шарахаясь из стороны в сторону, мчался Енот.

  — Хорош, нечего сказать! — буркнул Хэл.— Трус несчастный!

  Равнина была освещена столь ярко, словно над ней взошло солнце; однако в ослепительном сиянии огненного колеса тени ложились на землю самым невероятным образом, так что местность сильно смахивала на пейзаж из кошмарного сна.

   Корнуолл сообразил вдруг, что бежит, хотя и не думал никуда бежать, бежит потому, что бегут другие, потому, что ничего иного не остается, потому, что все прочее лишено смысла. Перед ним с гулким топотом несся Жестяное Ведро; Корнуолл с удивлением отметил, что, несмотря на серьезность положения, в котором они очутились, ему в голову приходят шальные мысли, вроде той, как умудряется металлическое чудище бежать на трех ногах, ведь три ноги — чрезвычайно неудобное количество. Лошади, как, впрочем, и адские псы, куда-то исчезли. «Ну разумеется,— сказал он себе,— псов тут быть и не должно. Они, скорее всего, дунули прочь без оглядки в тот самый миг, когда над замком возникло огненное колесо, и будут улепетывать добрых три дня подряд».

   Внезапно его товарищи словно провалились сквозь землю. «Ловушка,— подумал Корнуолл,— впереди ловушка» — и попытался замедлить бег, но в следующее мгновение твердая почва ушла у него из-под ног, и он нырнул в ничто. Он упал на спину и ударился так сильно, что у него пресеклось дыхание.

  — Снимите с меня Ведро! — вопил где-то рядом Плакси.

  — Марк,— позвала Мэри,— как ты там?

   Она наклонилась над ним, он различил ее лицо, встряхнулся и кое-как сел.

   — Что случилось? — спросил он.

   — Мы угодили в канаву,— ответила Мэри.

   — Нам лучше оставаться здесь,— проговорил Хэл, который лазил наверх посмотреть, что творится вокруг,— Укрытие у нас надежное.

  — В небе с полдюжины колес,— сказала Мэри.

   — Мне кажется,— заметил Хэл,— они охотятся не за нами. Им нужен замок.

   — Лошади ускакали,— подал голос Джиб,— вместе со всеми нашими припасами.

  — Они скинули два-три мешка,— возразил Оливер.— Мы потом их подберем.

   — Слезь с меня, чучело железное! — гаркнул Плакси.— Дай мне встать!

  — Пожалуй,— проговорил Хэл,— надо ему помочь.

     Корнуолл огляделся по сторонам. Стенки канавы, в которой они оказались, имели в высоту около пяти футов и более или менее защищали от яркого света огненных колес. Он ползком подобрался к той стене, которая была обращена к замку, и осторожно выглянул. Колес, как и говорила Мэри, стало больше. Они вращались в небе над замком, окутывая его пеленой ослепительного сияния. Их рев сменился басовитым, утробным гудением, от которого сотрясалось все тело. На его глазах одна из сторожевых башенок рассыпалась в пыль с грохотом, перекрывшим на миг гудение колес.

   — Их пять штук,— сказала Мэри.— Как по-твоему, что они такое?

   Корнуолл не ответил. Откуда ему было знать? Колдовство, мелькнула у него мысль, но он сразу же отказался от нее, припомнив упрек Джонса: мол, всякий раз, когда ему встречается нечто непонятное, он готов приписать его непостижимость действию колдовства. Тем не менее ничего подобного никогда не случалось; в тех древних книгах, которые он проштудировал, ему не попалось ни единого упоминания... Хотя... «Погоди-ка,— сказал он себе,— Одно упоминание все-таки было, причем там, где его меньше всего можно было бы ожидать. Книга Иезекииля, глава первая». Корнуолл напряг память, но не сумел вспомнить, что именно было написано в той главе, хоть и сообразил, что речь там шла о чем-то гораздо более серьезном, нежели огненные колеса. «Да,— вздохнул он про себя,— надо было поменьше копаться в старинных рукописях и почаще заглядывать в Библию».

  Огненные колеса образовали над замком кольцо. Они быстро вращались вокруг собственной оси, мало-помалу снижаясь и смыкаясь друг с другом, и наконец слились в одно громадное колесо, которое зависло над каменным сооружением. Басовитое гудение перешло в дикий вой, колесо принялось вращаться с умопомрачительной скоростью, сокращаясь в диаметре и неуклонно надвигаясь на замок. Башни и башенки рушились одна за другой, и сквозь вой доносился порой грохот падающих камней. Из огненного колеса вырвалась голубоватая молния, а следом прогремел гром; его раскат был столь мощным, что земля содрогнулась. Корнуолл инстинктивно обхватил голову руками, но спрятаться в канаву не догадался — настолько его зачаровало диковинное зрелище. Рядом с ним примостилась Мэри, а чуть подальше кто-то — должно быть, Плакси — верещал дурным от испуга голосом. Молнии полосовали небо, лишь немногим уступая в яркости огромному колесу, по земле словно прокатывались волны, а шум стоял такой, что чудилось — над равниной разбушевалась стихия.

  Из середины колеса выплывало огромное облако. Наблюдая за ним, Корнуолл вдруг понял, что видит перед собой каменную пыль, которая поднимается сквозь кольцо, точно дым по трубе. Неожиданно все закончилось. Колесо взмыло вверх и распалось на пять меньших по размерам; те взлетели еще выше, двинулись на восток и в мгновение ока пропали из виду. В мир возвратилась тишина, которую теперь нарушали разве что звуки, исходившие от кучи камней, которая совсем недавно была замком Зверя Хаоса.