Книга: Дорога доблести
Назад: 5
Дальше: 7

6

Пенье птиц лучше звонка будильника и уж совсем не напоминает о Барсуме. Я с удовольствием потянулся, вдыхая запах кофе, и подумал, хватит ли времени, чтобы искупаться до завтрака. День был не хуже вчерашнего: прозрачный, голубой, солнце только что встало, и я чувствовал себя вполне способным уложить до завтрака парочку каких-нибудь драконов. Тех, что поменьше, разумеется.
Я зевнул и вскочил на ноги. Чудесная палатка Стар исчезла, и чёрная шкатулка была наполовину уложена — размером она уже не превышала коробку для кабинетного рояля. Стар стояла на коленях перед костром и уговаривала кофе вскипеть побыстрее. В это утро она явно изображала пещерную женщину, одетую в шкуру, весьма красивую, но менее впечатляющую, чем её собственная кожа. Может, это была шкура с оцелота. А может, от Дюпона<Модный магазин одежды.>.
— Привет, Принцесса! А что у нас на завтрак? И где наш повар?
— Завтрак будет позже. А сейчас могу предложить тебе чашечку кофе очень чёрного и очень горячего. От него злее будешь. А Руфо уже начал дразнить Игли. — Она налила мне кофе в бумажный стаканчик.
Я выпил полстакана, обжег рот и сплюнул кофе на землю. Кофе существует пяти убывающих по качеству сортов: «Настоящий кофе», «Ява», «Джамук», «Джо» и «Толченый Уголь». Этот кофе был явно не выше четвёртого сорта.
И тут я остолбенел, увидев Руфо и его компанию, я бы сказал, очень оживленную компанию. На краю нашей речной террасы кто-то, видно, разгрузил целый Ноев Ковчег. Там были все, кто угодно — от африканского трубкозуба до зебу, причем большинство обладало большими желтыми зубами. Руфо стоял примерно футах в десяти от их передовых пикетов и как раз против него находился самый крупный и безобразный субъект. В это мгновение стаканчик в моих руках расклеился и горячий кофе обжег мне пальцы.
— Хочешь ещё? — спросила Стар. Я подул на пальцы.
— Нет, спасибо. А это и есть Игли?
— Ну, да — тот, что в центре. Тот, которого дразнит Руфо. Остальные-то просто явились поглазеть на забаву, так что о них можешь не беспокоиться.
— Но они кажутся мне очень голодными.
— Некоторые из них, особенно крупные, подобно страшилищу Кювье<Кювье Жорж Леопольд (1769—1932) — знаменитый французский ученый-натуралист. Автор гипотезы катастроф, якобы вызывавших вымирание древних ящеров.>, травоядны. Вон те львы-переростки сожрут нас, если Игли выиграет дело. Но только в этом случае. Наша главная проблема — Игли.
Я принялся внимательно разглядывать Игли. Он был похож на отпрыска того человека из Данди — здоровущий подбородок и никакого лба. В нём сочетались самые непривлекательные черты великанов и людоедов из «Красной Книги Волшебных Сказок». С детства терпеть не могу эту книгу.
В общем он был человекообразен, если применять этот термин в расширительном смысле. По росту он превосходил меня на пару футов, а по весу — фунтов на 300—400. Я, пожалуй, имел перед ним преимущество только в благообразности. Волосы на Игли росли пучками, вроде как на заброшенном газоне, и вы сразу же понимали, даже не получив специального извещения, что он в жизни не пользовался дезодорантом, выпускаемым для так называемых мужественных мужчин. Узлы его мышц свивались в клубки, а ногти явно никогда не подстригались.
— Стар, — спросил я, — а что мы не поделили с Игли?
— Ты должен убить его, милорд.
Я снова пригляделся к Игли.
— А нельзя ли нам договориться о мирном сосуществовании? Ну, там взаимная инспекция, культурный обмен и так далее?
Она покачала головой:
— Для этого он слишком глуп. Он явился сюда, чтобы перекрыть нам дорогу в долину, и тут кто-то должен умереть — или он, или мы.
Я перевел дух.
— Принцесса, я принял решение. Человек, который повинуется всем законам без исключения, ещё более глуп, чем тот, который их постоянно нарушает. Пожалуй, не стоит нам беспокоиться о том, нарушим мы или нет местный закон Салливана. Мне нужны огнемет, базука, несколько гранат и самая крупнокалиберная винтовка из нашего арсенала. Покажи, где их взять.
Она помешала угли.
— Мой герой, — медленно заговорила она. — Я искренне сожалею, но… все не так просто. Ты заметил, что вчера вечером, когда мы курили за столом, Руфо зажигал нам сигареты от свечей? Он не пользовался даже зажигалкой.
— Н-н-н-ет, я этому не придал значения.
— Этот закон против огнестрельного оружия и взрывчатых веществ не из тех законов, которые существуют у вас на Земле. Он иной. Здесь применение таких вещей просто физически невозможно. В противном случае они будут обращены против нас.
— Ты хочешь сказать, что они тут просто не сработают?
— Не сработают. Вернее сказать, на них тут наложено заклятие.
— Стар! Посмотри мне в глаза. Ты, может быть, веришь в заговоры. Я нет. И готов поставить семь против двух, что автомат Томпсона в них тоже не верит. Я хочу устроить проверку. Помоги мне распаковаться.
В первый раз за все время разговора она показалась мне встревоженной.
— О, милорд! Умоляю тебя — не делай этого.
— Почему?
— Даже попытка может привести к катастрофе. Верь мне, я знаю о бедах, опасностях и законах этого мира больше, чем ты. Верь мне, я не желаю тебе вреда и более того — вся моя жизнь и благополучие полностью зависят от тебя. Пожалуйста, верь мне.
Невозможно не поверить Стар, когда она говорит всерьез.
— Может, ты и права. Не хватает ещё только, чтобы этот тип таскал на боку в качестве личного оружия шестидюймовую мортиру. Ладно, Стар. Тогда у меня есть идея получше. Почему бы нам не вернуться обратно тем же путем и не пожить в тех местах, где мы ловили форель? За пять лет мы создадим там приличную ферму, а через десять, когда о нас разнесется молва, откроем небольшой приличный мотель с бассейном для нудистов и шикарным газоном.
Она даже не улыбнулась.
— Милорд Оскар, назад пути нет.
— Это ещё почему? Да я его с закрытыми глазами найду.
— Они и там отыщут нас. Не Игли, а множество подобных ему будет послано, чтобы прогнать нас и истребить.
Я снова вздохнул.
— Что ж, так, значит так. К тому же говорят, что открывать мотель вдали от шоссе — верный проигрыш. Слушай, в этом арсенале есть хороший боевой топор. Может, мне удастся отрубить Игли ногу прежде, чем он меня заметит.
Она снова покачала головой.
— А теперь в чём дело? Что, я должен драться с ним, привязав к ноге ведро, что ли? Я думал, будто все режущее и рубящее, все, приводимое в действие моими собственными мышцами, вроде бы разрешено?
— Разумеется, милорд, но оно не сработает.
— Это как?!
— Игли нельзя убить. Понимаешь? Он не совсем живой. Он создан, сконструирован, сделан неуязвимым и предназначен только для одной цели. Шпаги, ножи и даже топоры против него бессильны. Они отскакивают. Я видела это своими глазами.
— Ты хочешь сказать, что он робот?
— Нет, если под этим подразумевать провода, шестеренки и печатные схемы. «Голем» — это уже ближе. Игли — имитация жизни. — Стар добавила: — В некотором смысле эта форма жизненной силы лучше обычной, поскольку нет способа — во всяком случае я его не знаю — чтобы его убить. Но эта жизненная сила и хуже, так как Игли очень глуп и плохо сбалансирован. У него очень высокое мнение о себе и нет здравого смысла. Руфо играет на этом в настоящую минуту, подготавливая его для тебя и стараясь разозлить до такой степени, чтобы он вообще перестал соображать.
— Вот как! Господи! Не забыть бы мне поблагодарить Руфо за это. Большущее ему спасибо. Принцесса, так что же все-таки я должен сделать?
Она всплеснула руками, как будто это само собой разумелось.
— Когда ты будешь готов, я отключу защиту и ты его убьешь.
— Но ты же только что сказала… — Я замолчал. Когда расформировали французский Иностранный Легион, то для нас — романтиков — почти не осталось приятных легких заданий. С этим наверняка легко справился бы Умбопа. И разумеется, Конан. Или Хок Карей. Да ещё Дон Кихот, поскольку этот Игли был ростом почти с ветряную мельницу. — Ладно, Принцесса, давай начинать. А можно мне хотя бы поплевать на ладони? Или тут и это запрещено?
Она улыбнулась, но ямочки на щеках не появились, и ответила очень серьезно:
— Милорд Оскар, мы все поплюем на ладони. Руфо и я будем сражаться с тобой бок о бок. Мы или победим… или умрем.
Мы пошли и присоединились к Руфо. Тот показывал Игли ослиные уши и вопил:
— А кто твой родитель, Игли?! Мать твоя — мусорная корзина, а вот кто твой отец? Нет, вы только гляньте на него! У него пупка нет! А-а-а!
Игли ответствовал:
— А твоя мать лает на прохожих, а у сестры — жёлтый билет! — Однако отвечал он, как мне показалось, без особого энтузиазма. Было очевидно, что замечание насчет пупка попало в цель — пупка у него действительно не было. Что, вообще-то, для такой образины вполне естественно.
Все сказанное выше передает реплики с обеих сторон далеко не точно, за исключением разве что ремарки о пупке. Мне бы очень хотелось привести весь разговор в оригинале, так как в невианском языке оскорбления — высокое искусство, по меньшей мере, равное поэзии. Фактически, вершиной литературного мастерства является обращение к врагу (публичное), облеченное в труднейшую поэтическую форму, например в виде секстины, где каждое слово источает жгучий яд.
Руфо издевательски закудахтал:
— Сделай себе пупок, Игли. Ткни пальцем в брюхо, вот тебе и пупок! Тебя выкинули под дождь, и ты сбежал. Тебя же просто не успели доделать, Игли! Ты зовешь эту хреновину носом?
Руфо продолжал в сторону на английском:
— Каким ты хочешь его получить, босс? Зажаренным или чуть сыроватым?
— Позабавься с ним ещё немножко, пока я подумаю. По-английски он не понимает?
— Ни крошки!
— Ладно. Как близко я могу к нему подойти, чтобы он меня не сграбастал?
— Как угодно близко, пока работает защита. Но, босс, послушайте, мне не следует давать вам советы, однако, когда мы ввяжемся в драку, не давайте ему хватать себя за мягкие места.
— Постараюсь.
— Будьте осторожны. — Руфо отвернулся от меня и заорал: — А-а-а! Игли ковыряет в носу и жрет козявок! — И мне: — Она отличный доктор, одна из лучших, но тем не менее, будьте осторожны.
— Хорошо. — Я остановился совсем рядом с невидимым барьером и стал присматриваться к Игли. Он окинул меня злобным взглядом и свирепо зарычал, а я в ответ показал ему нос и обложил его на сочном крепком жаргоне Бронкса<Район Нью-Йорка.>. Ветер дул в мою сторону, и было ясно, что Игли ни разу не мылся за последние 30-40 лет. От него воняло хуже, чем от туалета в тюряге.
Это подало мне мысль:
— Стар, а этот херувимчик умеет плавать?
— Честно говоря, не знаю, — удивилась она.
— Может быть, его на это не запрограммировали? А ты хорошо плаваешь, Руфо?
Руфо даже обиделся:
— А вы испытайте меня, попробуйте! Я и рыбу могу поучить, как надо плавать. Эй, Игли! Расскажи нам, почему это с тобой даже свиньи не хотят целоваться!
Стар плавала, как тюлень, мой стиль несколько напоминал движения парома, но держаться на воде я мог.
— Стар, эту штуковину убить нельзя, но ведь он дышит! Стало быть, у него кислородный обмен, даже если он работает на керосине. Ежели нам удастся сунуть его голову под воду на достаточно долгое время, гарантирую, огонь погаснет.
Ее глаза стали большими, большими.
— Милорд Оскар… мой рыцарь… я не ошиблась в тебе…
— Только предупреждаю, это будет ещё та работенка. Руфо, ты играешь в водное поло?
— Я сам его изобрел!
— Надеюсь, что это так и есть. — Я тоже играл в поло. Один раз. Как и спуск по перилам крутой лестницы, это испытание довольно любопытное, но одного раза вполне достаточно на всю жизнь. — Руфо, ты можешь заманить нашего общего друга к самому обрыву? Я так понимаю, что линия защиты совпадает с линией, по которой расположилась его свита в мехах и перьях? Если это так, то мы можем заманить Игли до бугра над обрывом, который прямо нависает над глубоким омутом — тем самым, где ты, Стар, пыталась меня вчера утопить.
— Это легко, — отозвался Руфо. — Мы побежим, а он последует за нами.
— Я бы хотел, чтобы он бежал как можно быстрее. Стар, сколько времени надо, чтобы снять защиту?
— Я могу сделать это мгновенно.
— О’кей! Тогда вот наш план: Руфо, я хочу, чтобы ты заставил Игли гнаться за тобой, причем на максимальной скорости. Потом свернешь в сторону и помчишься к тому бугру, вернее к той его точке, которая ближе всего подходит к реке. Стар, когда Руфо это проделает, снимай барьер, снимай сразу, не дожидаясь моей команды. Руфо, ты прыгнешь в воду и поплывешь изо всех сил, не давая Игли схватить тебя. Если нам повезет, если Игли будет бежать достаточно быстро, то такая огромная и тяжелая скотина обязательно рухнет вниз, независимо от того, хочет он этого или нет. Я же побегу рядом, чуть-чуть отставая от него. Если Игли попробует затормозить, я дам ему подножку и сшибу в воду. А там уж мы все сыграем в водное поло.
— Я водного поло даже не видела, — засомневалась Стар.
— Неважно, судьи тут не будет. Все дело в том, чтобы втроем навалиться на Игли, погрузить его голову под воду и держать её там как можно дольше, одновременно пресекая попытки Игли сунуть туда же наши головы. Поскольку он огромен и тяжел, а мы, предположительно, плаваем лучше, Игли окажется в затруднительном положении, мы же будем держать его, пока он полностью не выдохнется. Главное — не давать ему дышать. А потом уж, для полной уверенности, привяжем к нему камни и пустим на дно — живого ли, мертвого ли. Вопросы есть?
Руфо ухмыльнулся, как химера:
— Вот будет забава так забава!
Оба эти пессимиста, видимо, пришли к выводу, что дело пойдет, а поэтому пришлось начинать. Руфо проорал такую оскорбительную ложь насчет личных привычек Игли, что даже «Олимпия Пресс» сочла бы нужным подвергнуть такое сообщение цензуре, а затем предложил Игли догнать его — Руфо, выдвинув в качестве премии за победу нечто чудовищно неприличное.
Игли потребовалось немалое время, чтобы привести свою тушу в движение, но когда привел, то задвигался быстрее Руфо и далеко за собой оставил свою свиту из взвинченных до предела птиц и животных. Я бегаю хорошо, но мне с трудом удалось занять нужную позицию сбоку и чуть позади великана. Я надеялся, что Стар не снимет защиту, если поймет, что на суше Игли может догнать Руфо.
Однако Стар сняла барьер в ту же секунду, когда Руфо добежал до условленной линии, и он, достигнув берега, сделал великолепнейший прыжок в воду, ни на йоту не замедлив бега, как и планировалось.
Все остальное пошло наперекосяк.
Думаю, Игли был слишком глуп, чтобы сразу же оценить исчезновение барьера. Он продолжал ещё несколько мгновений бежать в прежнем направлении, уже после того, как Руфо круто свернул к берегу, а когда сам сделал левый поворот, оказалось, что скорость потеряна и никаких препятствий для торможения не существует.
Я кинулся на него, схватил его за ноги запрещенным приемом, так что Игли рухнул, но… не в воду. А у меня обе руки оказались заполненными сопротивляющимся и весьма вонючим големом.
Тут мне на помощь пришла свирепая, как дикая кошка, Стар, а затем подоспел и промокший до нитки Руфо.
Позиция создалась почти тупиковая, стало ясно, что если битва затянется, мы её проиграем. Игли по весу превосходил нас всех троих вместе взятых, он, казалось, состоял из одних мышц, дурного запаха, когтей и зубов. Мы обогатились синяками, ссадинами и ранами, тогда как Игли не понес никакого видимого ущерба. О, конечно, он вопил, как телевизионная фонограмма в фильме ужасов, когда кто-нибудь из нас начинал рвать ему ухо или ломать палец, но все это мелочи, по сравнению с теми потерями, которые он наносил нам. И не было никаких шансов спихнуть эту тушу в воду.
Я начал сражение с захвата колен Игли и продолжал долгое время цепляться за его ноги, тогда как Стар пыталась, повиснув на одной из его рук, согнуть её и опустить вниз, а Руфо старался проделать то же самое с другой рукой. Но ситуация менялась — Игли извивался, как гремучая змея с перебитым хребтом, и непрерывно выдирал то одну руку, то другую, надеясь или раздавить нас, или загрызть.
Мы оказывались в самых невозможных позициях, я, например, обнаружил себя вцепившимся в одну из Иглиных мозолистых ступней и пытающимся выдернуть её из сустава, притом глаза мои смотрели прямо в открытую пасть Игли, широкую, как медвежий капкан, но значительно менее привлекательную. Зубы его явно нуждались в чистке.
И тогда я сунул большой палец Иглиной ноги прямо в эту пасть.
Игли завизжал, а я продолжал засовывать эту ногу ему в глотку так, что там вскоре не осталось места для визга. Я пихал её все глубже. Когда Игли проглотил свою левую ногу до колена, он вырвал свою правую руку из хватки Стар и попробовал вытащить ею проглоченную ногу, но тут я ухватил его запястье.
— Помоги мне! — крикнул я Стар. — Запихивай! Она поняла и принялась вместе со мной заламывать ему руку. Рука ушла в глотку по локоть, а нога по бедро. В этот момент к нам присоединился Руфо, который согнул левую руку Игли и тоже засунул её в широкую пасть великана. Теперь Игли уже не мог бороться так отчаянно, как раньше, а потому отправить туда же большой палец правой ноги было уже делом чистой техники: Руфо оттягивал вверх его волосатые ноздри, я давил коленом на подбородок, Стар — засовывала ногу.
Мы продолжали скармливать его самому себе по дюйму в минуту, ни на мгновение не ослабляя усилий. Игли все ещё извивался и пытался освободиться, но мы продолжали его упихивать так, что вскоре и бедра, и вонючие подмышки были уже близки к исчезновению.
Это было похоже на то, как катают снежный ком, только наоборот: чем больше катали его, тем меньше он становился, тем сильнее растягивалась его пасть — самое жуткое из виденных мной зрелищ. Вскоре Игли уменьшился до размеров медицинского мяча, потом до футбольного, бейсбольного, а я все катал его между ладонями, все уплотнял… мяч для гольфа… горошина… наконец ничего, кроме жирной грязи на пальцах. Руфо глубоко втянул воздух:
— Думаю, это научит его не брать в рот ноги в присутствии старших. Кто будет завтракать?
— Сначала хотелось бы помыть руки, — отозвался я.
Мы искупались, потратив уйму мыла, потом Стар занялась нашими ранами, а Руфо — её, под её же руководством. Руфо был прав, Стар — первоклассный доктор. Мази, которыми она пользовалась, не жгли, разрезы мгновенно стягивались, повязки не нуждались в смене и отпадали сами, когда в них исчезала надобность, а шрамы проходили бесследно.
У Руфо был сильный укус — Игли вырвал у него из левой ягодицы кусок мяса на сорокацентовый гамбургер, но когда Стар с этим покончила, Руфо уже мог сидеть, и укус его нисколько не тревожил.
Руфо попотчевал нас золотистыми блинчиками и жирными немецкими сардельками, а также несколькими галлонами настоящего кофе. Уже миновал полдень, когда Стар снова отключила защиту и мы начали свой спуск с плато.
Назад: 5
Дальше: 7