ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Лучше мне стало минуты на три от силы.
Я обогнал Кармелу и быстро распахнул дверь.
Он ввалился внутрь, с силой захлопнув дверь за собой и задвинув засов. Под ясными глазами у него чернели круги, а одет он был вовсе не в расшитый дублет. И побриться явно не успел. На нем был коричневый шерстяной костюм, на ногах — темные замшевые туфли. Плащ небрежно перекинут через плечо. Но передо мной стоял действительно Рэндом, тот самый Рэндом, которого я видел на одной из карт. Только в уголках смеющихся губ сейчас притаилась усталость, а под ногтями была грязь.
— Корвин! — воскликнул он и обнял меня.
Я сжал его за плечи.
— Ну и видок у тебя! Выпить хочешь?
— Да, да, да!.. — ответил он, и я подтолкнул его по направлению к библиотеке.
Через несколько минут он уже сидел в кресле, держа стакан с виски в одной руке, а сигарету в другой.
— За мной гонятся, — сообщил Рэндом. — И скоро будут здесь.
Флора вскрикнула, но мы не обратили на это никакого внимания.
— Кто? — спросил я.
— Кто-то из Теней, — ответил он. — Не знаю, кто они такие и кем посланы. Их четверо или пятеро, может, и шестеро. Они летели в одном самолете со мной. Подсели, кажется, в Денвере. Я сменил несколько рейсов, чтобы стряхнуть их — не вышло, а слишком отклоняться от маршрута не хотелось. В Манхэттене я, кажется, все-таки оторвался. Но это ненадолго, думаю, они скоро заявятся сюда.
— И ты совершенно не представляешь, кто их послал?
Он только улыбнулся:
— Ну, полагаю, кто-то из наших. Может быть, Блейз, может, Джулиан или Кейн. Может быть, даже и ты — чтобы завлечь меня сюда. Надеюсь, однако, что нет. Или все-таки ты?
— К сожалению, не я, — сказал я. — Ребята серьезные?
Рэндом пожал плечами:
— Двоих-троих я бы загнал в ловушку. Но их оказалось многовато.
Он был небольшого роста, что-нибудь мне до плеча. Да и весил, пожалуй, не больше килограммов шестидесяти. Но о возможной схватке с двумя-тремя бугаями говорил вполне уверенно. Я вдруг подумал: интересно, а на что способен я, его брат? Я чувствовал себя полным сил и знал, что с готовностью встречусь в честном поединке с любым противником. Но насколько в действительности я силен?
И тут я понял, что очень скоро получу возможность узнать это.
В дверь постучали.
— Что будем делать? — спросила Флора.
Рэндом засмеялся, развязал галстук, снял его и бросил поверх плаща, лежащего на столе. Потом снял пиджак и огляделся по сторонам. Заметив висевшую на стене саблю, он тут же бросился к ней, и через секунду сабля была у него в руке.
Я достал пистолет и спустил предохранитель.
— Что делать? — переспросил Рэндом. — Есть вероятность, что дверь они высадят. И, стало быть, войдут в дом. Когда ты в последний раз участвовала в битве, сестрица?
— Очень давно, — ответила Флора.
— Тогда поскорее вспоминай все, чему тебя когда-то учили, — заявил он. — Времени у тебя мало. Их кто-то навел, я уверен. Однако нас все-таки трое, а врагов всего в два раза больше. Беспокоиться не о чем.
— Но мы же не знаем, что они из себя представляют, — сказала Флора.
В дверь опять постучали.
— А какое это имеет значение?
— Никакого, — сказал я. — Может быть, мне просто открыть им?
Они оба вдруг побледнели.
— Наверное, лучше все-таки подождать…
— Можно попытаться вызвать полицию, — предложил я.
Они рассмеялись — почти истерически.
— Или Эрика, — сказал я и взглянул на Флору.
Она покачала головой:
— Нет времени. У нас есть Козырь, но пока он ответит на вызов… если вообще ответит… Тогда уже будет поздно.
— А ведь их мог послать и он, — сказал Рэндом.
— Сильно сомневаюсь, — ответила Флора. — Это не в его стиле.
— Верно, — кивнул я, просто чтобы дать им понять, что тоже вполне в курсе событий.
В дверь снова постучали, куда сильнее.
— А как насчет Кармелы? — спросил я, только что вспомнив о горничной.
Флора покачала головой:
— Мне кажется, ей лучше не подходить к двери.
— Но ты же не знаешь, кто там, — сказал Рэндом и быстро выскочил из библиотеки. Я бросился за ним, и мы влетели в холл как раз вовремя, чтобы не дать Кармеле открыть дверь.
Мы велели ей идти к себе и покрепче запереться.
— Противник, кажется, сильный, — сказал Рэндом. — Во что это мы влипли, Корвин?
Я пожал плечами:
— Если бы я знал! Ну, по крайней мере, пока мы заодно. Отойди-ка!
И я отпер дверь.
Первый попытался пройти сквозь меня, но напоролся на мой локоть и был отброшен.
Их было шестеро, теперь я разглядел как следует.
— Что вам нужно? — спросил я.
Но вместо ответа возникли пистолеты. Я нырнул вбок, захлопнул дверь и задвинул засов.
— Так, это действительно они, — сказал я. — Но кто докажет, что это не твои штучки?
— Никто, — ответил Рэндом. — Лучше бы это действительно были мои штучки. Крутые парни.
С этим трудно было не согласиться. Парни там, снаружи, были мощно сбиты, шляпы надвинуты на глаза, лица прятались в тени.
— Хотелось бы мне все же знать, во что это мы влипли, — пробормотал Рэндом.
Внезапно у меня в ушах возникло очень неприятное ощущение. Я понял, что Флора подала сигнал своим собакам.
Услышав звон разбитого окна где-то в правой части дома, я совершенно не удивился последовавшему за этим страшному лаю и рычанию.
— Она вызвала собак, — пояснил я. — Шесть волкодавов, жуткие твари. При других обстоятельствах с ними пришлось бы столкнуться нам.
Рэндом кивнул, и мы оба побежали туда, откуда раздался звон битого стекла.
Когда мы ворвались в гостиную, двое уже влезли внутрь. С пистолетами наготове. Я уложил первого и, падая, успел выстрелить во второго. Рэндом, размахивая саблей, перепрыгнул через меня, и я увидел, как голова второго слетела с плеч.
Заметив, что через подоконник перелезают еще двое, я стрелял по ним, пока не опустела обойма. В ушах звенело от рычания Флориных псов и треска выстрелов.
Трое нападавших уже лежали на полу без движения. Рядом — три собаки. Отлично. Полдела сделано! И когда в окно полезли остальные, я убил следующего мерзавца таким способом, что удивился сам.
Не задумываясь ни на секунду, я схватил огромное тяжелое кресло и швырнул его через всю комнату. Пролетев метров десять, оно попало в одного из этих типов и сломало ему хребет.
Остались двое, но, прежде чем я успел до них добраться, Рэндом уже проткнул одного саблей и, предоставив собакам довести дело до конца, повернулся к последнему и сбил его с ног. Тот успел еще застрелить одного из псов, но больше уже не смог ничего: Рэндом его задушил.
В схватке две собаки были убиты и еще одна тяжело ранена. Рэндом добил ее ударом сабли, и мы обратили свое внимание на поверженных врагов.
Выглядели они как-то странно.
Тут вошла Флора, которая помогла нам разобраться, в чем дело.
Во-первых, у всех шестерых были страшные, налитые кровью глаза, совершенно красные. На их лицах, впрочем, это смотрелось естественно.
Во-вторых, каждый палец у них был на один сустав длиннее, чем у обычного человека, а на тыльной стороне ладони торчал острый, загибающийся шип, похожий на шпору.
У всех были тяжелые, мощные челюсти, а когда я открыл одному из них рот, то насчитал целых сорок четыре зуба, причем значительно крупнее, чем обычные, человеческие, и некоторые, похоже, гораздо острее. Кожа у них была сероватой, толстой и блестящей.
Существовали, несомненно, и другие отличия, но и этих хватило, чтобы подтвердить наши подозрения.
Мы подобрали их оружие, и я стал рассматривать три небольших плоских пистолета.
— Типы, несомненно, из Тени, — сказал Рэндом. Я кивнул. — А мне здорово повезло, — продолжал он. — Они, видно, никак не ожидали, что у меня возникнет подкрепление — вояка-братец и полтонны волкодавов!
Он подошел к разбитому окну и выглянул наружу. Я не стал ему мешать.
— Никого, — сказал Рэндом через некоторое время. — Со всеми разделались.
Он задернул тяжелые оранжевые портьеры, затем пододвинул к окну несколько высоких шкафов. Пока он этим занимался, я осмотрел карманы убитых.
Меня нисколько не удивило, что я не обнаружил даже намека на документы.
— Пошли в библиотеку, — сказал Рэндом. — У меня там выпивка осталась.
Прежде чем усесться обратно в кресло, он тщательно вытер саблю и снова повесил ее на стену. Тем временем я налил Флоре.
— Итак, кажется, я пока в безопасности, — заявил Рэндом. — Во всяком случае, мы в этом раскладе втроем.
— Кажется, так, — согласилась Флора.
— Господи, я же со вчерашнего дня не ел! — заявил он.
И Флора пошла сообщить Кармеле, что уже можно выйти и следует принести побольше еды в библиотеку.
Едва за ней закрылась дверь, Рэндом повернулся ко мне и спросил:
— Слушай, а как ты умудрился с ней поладить?
— С Флорой надо быть настороже, вот и все.
— Она все еще на стороне Эрика?
— Насколько я знаю, да.
— В таком случае что ты-то здесь делаешь?
— Я пытался заманить Эрика сюда, чтобы он сам попробовал за мной явиться. Он ведь понимает, что это единственный способ до меня добраться. Вот я и хотел узнать, как сильно ему этого хочется.
Рэндом покачал головой:
— Не думаю, что он хотя бы попытается. Не в этом раскладе. Пока ты здесь, а он там, зачем ему совать голову в петлю? У него позиция сильнее. Так что если он тебе нужен, это тебе придется отправиться к нему.
— Я тоже почти пришел к такому заключению.
Его глаза сразу вспыхнули, и на лице появилась прежняя улыбка. Рэндом провел рукой по своим соломенным волосам, не сводя с меня глаз.
— А ты собираешься это предпринять? — спросил он.
— Может быть, — ответил я.
— Да какое «может быть», братец! У тебя это прямо на лбу написано. И знаешь, я почти готов за тобой последовать. На свете больше всего мне нравятся женщины и меньше всего — Эрик.
Я закурил, обдумывая его слова.
— Думаешь? — сказал он. — Не уверен, можно ли доверять этому Рэндому? Он ведь негодяй и хитрец, что соответствует его имени. При первой же возможности продаст, если ему предложат более выгодную сделку. Так?
Я кивнул.
— Тем не менее, братец Корвин, вспомни-ка: хоть я тебе никогда особенно добра и не делал, но и зла особого тоже не причинял. Ну, всякие там шуточки не в счет. Но в целом, можно сказать, мы с тобой ладили — уж получше всех остальных в нашей семейке. То есть поперек дороги друг другу не становились. Вот о чем подумай. По-моему, кто-то уже идет, Флора или ее горничная, так что давай сменим тему. Погоди! У тебя нет с собой колоды наших любимых семейных карт, а?
Я покачал головой.
Вошла Флора и провозгласила:
— Кармела сейчас принесет ужин.
Мы выпили за это, и Рэндом подмигнул мне у Флоры за спиной.
На следующее утро тела из гостиной исчезли; пятен крови на ковре как не бывало; стекло в окне целехонько. Рэндом объяснил, что «обо всем позаботился», и я посчитал за лучшее не расспрашивать его о подробностях.
Мы одолжили у Флоры ее «Мерседес» и поехали прокатиться. Окрестности, как мне показалось, странным образом изменились. Я, правда, не смог бы с уверенностью сказать, что именно исчезло или появилось нового, но, так или иначе, все выглядело иным. Однако от попытки логически это обосновать у меня снова разболелась голова, и я решил оставить решение сей сложной задачи до лучших времен.
Я вел машину, а Рэндом сидел рядом. И вскользь я заметил, что было бы здорово вновь оказаться в Амбере, — хотелось посмотреть, как он отреагирует.
— Никак не пойму, — откликнулся Рэндом, — ты ищешь мести, чистой и открытой — или хочешь чего-то большего. — Словно бросил мяч мне обратно — лови! — заставляя ответить меня самого.
Я и ответил. Использовал давно прибереженную фразу:
— Ты знаешь, я и сам все раздумываю — каковы мои шансы. По-моему, все-таки стоит попробовать.
Рэндом резко повернулся ко мне — до того он был полностью поглощен видом за окном — и с жаром проговорил:
— А по-моему, у всех нас есть такое желание. Или хотя бы мысль «а вдруг». У меня так точно, хотя я и вышел из игры еще на ранних кругах. По мне, попытаться уж всяко стоит. Знаю, ты спрашиваешь, помогу ли я тебе? Ответ — да. Хотя бы назло остальным. — Он помолчал и прибавил: — А как ты считаешь, Флора сможет чем-нибудь посодействовать нам?
— Весьма сомнительно, — сказал я. — Помогла бы, будь уверена в успехе. Но что можно сказать наверняка в нынешней позиции?
— Или в любой иной, — прибавил Рэндом.
— Или в любой иной, — согласился я. Пусть думает, что ответ его меня устраивает.
Я опасался доверяться ему из-за состояния своей памяти. Я опасался также сообщать ему об этом, так что и не сказал. Столько необходимо узнать, а обратиться совершенно не к кому. Я некоторое время обдумывал сложившуюся ситуацию.
— Ну хорошо, а когда, по-твоему, лучше начать? — спросил я.
— Когда ты будешь готов.
Ну вот, теперь все уперлось в меня, а я понятия не имел, что предпринять.
— Так, может, прямо сейчас?
Рэндом промолчал. Закурил — по-моему, чтобы выиграть время.
Я тоже закурил.
— Ладно, — произнес он наконец. — Ты когда в последний раз был там?
— Ужасно давно! — сообщил я. — Так давно, что не уверен, что смогу найти дорогу.
— Понятно, — сказал он. — В таком случае сначала нужно уехать подальше — чтобы возврата не было. Сколько у нас бензина?
— Три четверти бака.
— Тогда на следующем перекрестке сверни налево. А там посмотрим!
Я свернул налево, и тротуары по обе стороны шоссе начали странно посверкивать.
— Проклятие! — воскликнул Рэндом. — В последний раз я был здесь лет двадцать назад, по крайней мере. Что-то больно хорошо я все помню!
Мы ехали и ехали, и я не успевал поражаться тому, что, черт побери, творилось вокруг. Небеса постепенно приобрели зеленоватый оттенок, потом внезапно порозовели.
Я прикусил язык: страшно хотелось снова начать расспрашивать Рэндома.
Мы проехали под мостом, а когда вынырнули с другой его стороны, небо вновь приобрело свой нормальный оттенок, зато, куда ни глянь, повсюду торчали желтые ветряные мельницы.
— Не обращай внимания, — быстро сказал мне Рэндом, — могло быть куда хуже.
Я заметил, что встречные одеты, мягко говоря, странновато, а дорога вымощена булыжником.
— Сверни направо.
Я повернул руль.
Багряные облака окутали солнце, потом пошел дождь. Сверкнула молния, разрезав небо пополам. Прямо у нас над головой прогремел гром. Дворники на ветровом стекле работали как бешеные и все равно не справлялись. Я включил дальний свет и еще сбавил скорость. И тут — клянусь! — навстречу нам попался рыцарь в сером плаще с низко надвинутым капюшоном, защищающим лицо от дождя.
Наконец ветер несколько разогнал тучи. Мы выехали на берег моря. О прибрежные скалы бились тяжелые валы, над волнами носились невероятно крупные чайки. Дождь прекратился, я выключил фары и остановил дворники. Теперь мы ехали по щебенке, но местности я не узнавал вовсе. В зеркале заднего вида не было и намека на город, за пределы которого мы только что выехали. Пальцы мои судорожно стиснули руль: за окном проплыла виселица, ветер раскачивал ужасный скелет повешенного.
Рэндом продолжал себе курить и смотреть в окошко. Дорога повернула прочь от моря: теперь она серпантином поднималась по склону холма. Справа расстилалось широкое, лишенное деревьев поле, а слева громоздилась какая-то горная гряда. Теперь небо над нами было великолепного глубокого синего цвета — словно бездонный ключ, скрытый в густой тени. Не помню, приходилось ли мне когда-либо раньше видеть небеса такого цвета.
Рэндом приоткрыл окошко, чтобы выбросить окурок, и в машину со свистом ворвался ледяной ветерок, так что окно пришлось снова закрыть. Ветерок принес запахи моря, солоноватые и пряные.
— Все дороги ведут в Амбер, — сказал Рэндом, словно это была некая аксиома.
И тут я вспомнил, о чем позавчера говорила мне Флора. Только сейчас до меня дошло, на что именно она намекала. Но я промолчал: очень не хотелось демонстрировать собственную тупость, однако и важную информацию хранить при себе не стоило, тем более что она явно была важна не только для меня, но и для Рэндома.
— Знаешь, — начал я, — когда ты звонил в первый раз — я тогда еще снял трубку, потому что Флоры не было дома, — я почти уверен, что она как раз пыталась пробраться в Амбер, но дорога оказалась перекрыта.
Он рассмеялся:
— У бедняжки слишком убогое воображение. Разумеется, дороги в нынешние времена перекрыты! И нам, несомненно, еще придется пробираться пешком, и не жалеть ни сил, ни изобретательности — если мы вообще сможем пройти до конца. Неужели Флора считала, что сможет вернуться в Амбер как законная наследница престола, по брошенным под ноги розам? Дура она все-таки. Ей и жить в общем незачем, хотя такое пока и не мне решать… Поверни-ка, пожалуй, на этом перекрестке направо, — сказал он вдруг.
Что же все-таки происходит? Я понимал, что все это — благодаря Рэндому, но не мог определить, как и когда он умудряется осуществить эти перемены и какова его конечная цель. Я знал также, что мне необходимо самому разгадать его тайну, иначе он сразу поймет, что я просто блефую. И тогда уж я полностью окажусь в его власти. Он вроде бы ровным счетом ничего не делал, только курил да смотрел в окошко, однако, вынырнув из очередного распадка, мы вдруг попали в совершенно голубую пустыню, а солнце над головой почему-то приобрело розовый оттенок. В зеркале заднего вида тоже была бескрайняя, до самого горизонта пустыня. Голубая. Ничего себе штучки.
И тут мотор закашлял, зачихал и заглох совсем.
Руль прямо у меня в руках начал менять свою форму. Он превратился в изящный полумесяц, а сиденье совсем отклонилось назад. Сама же машина как бы осела и теперь почти лежала на земле. Дворники на лобовом стекле застыли под совершенно загадочным углом.
Я, впрочем, продолжал держать язык за зубами. Даже когда на нас налетел сиреневый смерч.
Но когда смерч пронесся мимо, я просто задохнулся от изумления.
Прямо перед нами была чертова пропасть машин, вплотную стоящих друг за другом. Череда их уходила вдаль как минимум на километр. Машины, застрявшие в гигантской пробке, сигналили на разные голоса. Ни одна не двигалась.
— Сбавь скорость, — велел Рэндом. — Это препятствие номер один.
Я притормозил, и тут на нас налетел новый смерч.
Я не успел даже включить фары: смерч сразу умчался дальше. Я протер глаза.
Машин как не бывало. Вокруг стояла тишина. Зато дорога теперь сверкала и переливалась, как тротуары тогда в городе, в самом начале пути; я услышал, как Рэндом бормочет под нос проклятия в чей-то адрес.
— Ну конечно! Мы попали именно на ту дорогу, куда он и хотел, кто бы там ни устроил этот барьер! Черт меня побери — я все понимаю, но как дурак делаю именно то, чего он и ожидает. Главное…
— Эрик? — спросил я на всякий случай.
— Видимо, да. Как ты думаешь, что теперь? Подождать, а потом попробовать другую дорогу, потрудней? Или ехать дальше, до новых препятствий?
— Давай еще немного проедем. В конце концов, это только первый барьер.
— Ладно, — сказал Рэндом и прибавил: — Кто его знает, что будет во втором…
Во второй раз было действительно нечто… не знаю уж, как и назвать… Нечто, похожее на гигантскую плавильню с руками. Оно сидело посреди дороги и своими ручищами загребало машины, пожирая их.
Я вдавил в пол педаль тормоза.
— В чем дело? — обернулся ко мне Рэндом. — Не обращай внимания и поезжай дальше. Иначе ведь все равно не проедешь.
— Признаться, немного растерялся, — сказал я.
Он как-то странно, искоса посмотрел на меня, и тут налетел очередной смерч.
Зря, конечно, я это сказал.
Когда пыльное облако миновало, мы вновь оказались на совершенно пустой дороге. Вдалеке виднелись какие-то башни.
— По-моему, я все-таки сбил его с толку, — сказал Рэндом. — Я спутал несколько дорог, и, похоже, теперь мы на той, которую он пока не учитывает. В конце концов, невозможно перекрыть все дороги, ведущие в Амбер.
— Верно, — кивнул я, надеясь хоть как-то реабилитировать себя после той глупости, что вызвала его изумленный взгляд исподтишка.
Я размышлял: а что, собственно, Рэндом из себя представляет? Росточка он небольшого, довольно субтильный, по крайней мере с виду. И он с тем же успехом тоже мог погибнуть вчера вечером. В чем же его сила? И что за постоянные разговоры о Тенях? Внутреннее чутье подсказывало мне, что чем бы эти «Тени» ни были, мы и сейчас находимся среди них. А вот почему — каким-то образом зависело от загадочных действий Рэндома; однако он сидел совершенно неподвижно, даже расслабленно, я все время видел его руки, спокойно лежавшие на коленях, и решил, что он делает все с помощью мысленной энергии. Но снова вопрос: как?
Ну хорошо. До меня доносились вообще-то слова типа «прибавить», «вычесть» — словно вся Вселенная вокруг нас представляла собой некое большое уравнение. Я решил для себя — причем уверенность в правильности этого решения все крепла, — что Рэндом каким-то образом добавлял и убирал некие элементы видимого мира, чтобы мы глубже могли проникнуть в загадочное королевство Амбер.
И я — совершенно определенно! — тоже когда-то обладал этим умением. И ключ был в том, озарило меня, чтобы помнить Амбер.
А я вспомнить не мог.
За крутым поворотом пустыня неожиданно кончилась, уступив место полям, покрытым высокой голубой травой с острыми листьями. Через некоторое время начали попадаться невысокие холмы, а у подножия третьего холма приличная дорога кончилась и началась грязная узкая грунтовка. Земля, впрочем, была здесь довольно хорошо утрамбована. Проселочная дорога вилась среди уже довольно высоких холмов; кроме того, стали попадаться заросли невысоких кустарников и мощных сорняков, похожих на чертополох.
По такой местности мы ехали примерно с полчаса, потом холмы кончились и начался лес, состоящий из приземистых толстоствольных деревьев, листья которых по форме напоминали карточные бубны осенних оранжевых и красных оттенков.
Моросил мелкий дождик; со всех сторон нас обступали тени. Густые, видимые глазом испарения поднимались от промокших листьев, устилавших землю густым слоем. Где-то справа послышался жуткий вой.
Руль еще три раза успел поменять форму и в последнем своем воплощении представлял собой нечто вроде деревянного восьмиугольника. Теперь машина стала высокой, точно карета, а крыша ее весьма элегантным образом оказалась украшенной летящими фламинго, неизвестно откуда взявшимися. Я по-прежнему воздерживался от каких бы то ни было комментариев, стараясь приспособиться к бесконечно меняющейся форме сиденья, руля и приборного щитка.
Рэндом, однако, взглянув на загадочной формы руль как раз в тот момент, когда снова раздался вой в лесу, удрученно покачал головой, и внезапно деревья стали гораздо выше; теперь их украшала бахрома из низко свисающих виноградных лоз и что-то вроде голубого испанского мха, похожего на кружевную накидку. Зато машина обрела почти нормальный вид. По счетчику у нас оставалось еще полбака бензина.
— Пока едем дальше, — задумчиво проговорил мой братец, и я только согласно кивнул.
Дорога снова стала значительно шире, на ней появилось бетонное покрытие, с обеих сторон лежали глубокие кюветы, заполненные грязной жижей. На поверхности жижи плавали листья, мелкие ветки, разноцветные птичьи перья…
Голова у меня вдруг стала странно легкой, я почувствовал небольшое головокружение. Рэндом тут же предупредил:
— Спокойно. Дыши глубже. — Хотя я ничего о своих ощущениях сказать не успел. — Мы срезаем путь, так что сила тяжести несколько изменится. До сих пор нам поразительно везло! Я хочу, пока возможно, попользоваться этим везением. Следует спешить: может быть, удастся выиграть время.
— Хорошая идея! — одобрил я.
— Может, и так, — пробормотал он. — Но мне кажется, в любом случае рискнуть стоит… Ого! Гляди-ка!
Мы взбирались на холм, и тут с другой невидимой нам стороны на вершину его вылетел грузовик и с грохотом понесся вниз, нам навстречу. Он мчался по встречной полосе прямо нам в лоб. Я резко крутанул рулем, чтобы избежать столкновения, но грузовик тоже резко вильнул. В самый последний момент, чтобы избежать лобового удара, я вынужден был съехать с дороги на мягкую обочину и остановиться у самого краешка глубокого кювета.
Справа от меня с визгом затормозил грузовик. Я попытался вывернуть колеса и выбраться на дорогу, однако мы прочно застряли в рыхлой земле.
Хлопнула дверца грузовика, и я увидел, что из кабины с правой ее стороны вылез шофер — что означало только одно: он-то ехал как раз по своей полосе, а мы — по встречной! Я был уверен, что нигде в Штатах нет левостороннего движения, в отличие от Великобритании, однако я был также уверен, что земные края, которые я знал, остались далеко позади.
Это была цистерна. На боку у нее огромными красными буквами было написано: «ЗУНОКО», а пониже и помельче — «ездием па всиму свету». Шофер обрушил на меня целый поток брани, едва я успел, выбравшись из машины, начать извиняться. Он был таким же высоким, как и я, только очень толстый и похож на пивную бочку; в руке он держал монтировку.
— Послушай, я ведь уже извинился, — сказал я. — Ну что тебе еще от меня надо? Никто не пострадал, машины целы…
— Да таких дерьмовых водил, как ты, и близко к дороге подпускать нельзя! — завопил он. — Ведь ты, ублюдок, кому хочешь под колеса попадешься!
Тогда из машины вылез Рэндом и сказал:
— Слушай, парень, вали-ка ты своей дорогой! — В руке Рэндом держал пистолет.
— Убери, — быстро сказал я, однако он не послушался и спустил предохранитель.
Наглый хмырь развернулся и бросился бежать; широко раскрытые глаза его побелели от страха, челюсть отвисла.
Рэндом поднял пистолет и аккуратно прицелился прямо в спину бегущего; мне удалось стукнуть его по руке, как раз когда он выстрелил.
Пуля чиркнула по бетонному покрытию и срикошетила назад.
Рэндом резко повернулся ко мне; лицо его было белым как мел.
— Ты, кретин чертов! Выстрел мог взорвать бак!
— А еще мог пришить того типа. Ты ведь в него целился?
— Ну и что? Кому какое дело? Все равно мы больше не воспользуемся этой дорогой, лет пятьдесят по крайней мере. Ублюдок осмелился оскорбить принца Амбера!.. Я ведь, между прочим, твою честь защищал.
— Свою честь я способен защитить сам, — медленно проговорил я, и душу мою вдруг охватило какое-то холодное ощущение собственного могущества. — Мне, а не тебе, было решать, казнить его или миловать. — Я с трудом сдерживал охвативший меня бешеный гнев.
И тут Рэндом виновато опустил голову.
Я услышал, как захлопнулась дверца грузовика, и цистерна ринулась по дороге вниз.
— Прости меня, брат, — сказал Рэндом. — Я бы никогда не осмелился… Но ужасно обидно было слушать, как кто-то из этих разговаривает с тобой таким тоном. Я понимаю: мне, разумеется, следовало подождать, пока ты сам решишь, как с ним поступить. По крайней мере, я должен был сначала посоветоваться с тобой.
— Ладно. Что там говорить. Давай выбираться на дорогу, — сказал я ему. — И поехали дальше, если сможем.
Задние колеса увязли в грязи по самые оси. Я озадаченно смотрел на них. Но тут Рэндом окликнул меня:
— Порядок, я взялся за передний бампер. Берись за задний и отнесем ее на дорогу… а потом будем держаться левой стороны.
Он не шутил.
Рэндом что-то сказал насчет меньшей силы притяжения, но настолько меньшей она не была. Я знал, что силен, но сомневался, что сумею поднять заднюю часть «Мерседеса». С другой стороны, иного мне не оставалось: Рэндом явно именно этого от меня и ожидал, а посвящать его в пробелы своей памяти сейчас не стоило.
Так что я присел на корточки, взялся за бампер и начал потихоньку выпрямлять ноги. Задние колеса с чавканьем вылезли из земли. Машина была — черт побери! — довольно-таки тяжелой, но я вполне мог ее держать, да еще в полуметре над землей!
При каждом шаге я погружался сантиметров на пятнадцать в мягкую почву, однако машину нес. И Рэндом тоже на своем конце вполне справлялся.
Мы поставили ее на дорогу, и мышцы лишь чуть-чуть ныли от напряжения. Потом я снял ботинки, вылил из них грязную жижу, вытер изнутри пучком травы, выжал носки, счистил грязь с брюк, швырнул свою обувь под заднее сиденье и босиком залез в машину.
Рэндом тоже быстренько прыгнул на свое сиденье и произнес:
— Слушай, я бы хотел еще разок перед тобой извиниться…
— Да ладно, — сказал я. — Дело прошлое.
— Да, конечно, но мне бы не хотелось, чтобы у тебя оставалась заноза в памяти…
— Не останется, — успокоил я его. — Просто отныне умерь свой пыл, когда будешь убивать кого-то в моем присутствии.
— Хорошо, — пообещал он.
— Тогда поехали. — И мы двинулись дальше.
Сначала мы долго пробирались по узкому, засыпанному камнями ущелью, потом миновали какой-то странный город, который, казалось, целиком был сделан из стекла или чего-то в этом роде; здания там были высокими, узкими и поразительно хрупкими, а люди просвечивали под розовым солнцем так, что отчетливо видны были их внутренние органы и даже остатки пищи, съеденной недавно. Прозрачные люди, толпясь на перекрестках, удивленно смотрели на мчащийся мимо автомобиль, однако ни один не махнул нам вслед рукой и ни один не решился перейти нам дорогу.
— Местные будут обсуждать это событие еще много лет, — заявил мой брат.
Я только кивнул.
Затем дорога как таковая кончилась: теперь мы ехали по какому-то бесконечному пласту силикона. Потом пласт стал уже и превратился как бы снова в дорогу, а еще через некоторое время слева и справа от нас появились болота, глубокие, полные коричневой вонючей жижи. Я заметил — клянусь! — как настоящий диплодок высунул из болотной воды голову и уставился прямо на нас. Потом над нами низко пролетел гигантский крылатый ящер с перепончатыми, как у летучей мыши, крыльями. Небо теперь было ярко-синим, а золотое, цвета опавших листьев солнце светило вовсю.
— У нас осталось меньше четверти бака, — сообщил я.
— Ну ладно, — сказал Рэндом. — Останавливай машину.
Я остановил и стал ждать.
Довольно долго — может быть, минут пять-шесть — брат молчал, потом промолвил:
— Поехали дальше.
Километров через пять мы наткнулись на груду бревен, и я начал ее объезжать. Вдруг прямо посреди завала появилась какая-то дверь, и Рэндом велел мне:
— Останови машину и посигналь.
Я повиновался; вскоре бревенчатые ворота задвигались на своих огромных железных петлях, заскрипели и распахнулись.
— Заезжай, — сказал Рэндом. — Это неопасно.
Я проехал в ворота и слева заметил три красноголовые бензоколонки «Эссо», а за ними — самый обыкновенный маленький домик, какие я бесчисленное множество раз видел на бензозаправочных станциях, но при более, так сказать, обычных обстоятельствах. Припарковавшись возле одной из бензоколонок, я стал ждать.
Парень, что вышел из домика, был не выше полутора метров ростом, однако немыслимо толстый, а нос у него цветом напоминал спелую землянику. В плечах — косая сажень.
— Что вам угодно? — спросил он. — Машину заправить?
Я кивнул и сказал:
— Обычным.
— Подайте чуточку назад, пожалуйста, — попросил он.
Я подал назад и поинтересовался у Рэндома:
— А деньги-то мои здесь годятся?
— А ты на них посмотри, — предложил он мне, и я заглянул в бумажник.
Он был набит какими-то оранжевыми и желтыми бумажками, в уголках — римские цифры и буквы «Д.К.». Рэндом, ухмыляясь, наблюдал за мной.
— Видишь, как здорово я обо всем позаботился, — сказал он.
— Да уж. Между прочим, хочется есть.
Мы осмотрелись и обнаружили неподалеку вывеску, с которой знакомый тип, что обычно рекламирует «Цыплят по-кентуккийски», смотрел на нас, окруженный совсем другими животными.
Клубничный Нос слил остатки бензина на землю, повесил шланг обратно, подошел к окошку и заявил:
— Восемь королевских драконов.
Я отыскал купюру с пометкой «V Д.К.», прибавил еще три с пометкой «I Д.К.» и передал ему.
— Спасибо, — сказал он и сунул деньги в карман. — Проверить масло и воду?
— Да, пожалуйста.
Парень добавил немножко воды, сообщил, что масло в норме, и слегка протер ветровое стекло грязным лоскутом. Потом махнул нам на прощание рукой и пошел к себе под навес.
Мы доехали до закусочной «Короля Кенни» и купили полную корзину «Ящериц по-кентуккийски» и бочонок слабого солоноватого пива. Потом умылись в уличном туалете, погудели у бревенчатых ворот, и наконец человек с алебардой на правом плече открыл ворота и выпустил нас.
Мы снова выехали на прежнюю дорогу.
И тут прямо перед нашим носом на шоссе выпрыгнул тираннозавр, подумал немного и побрел по своим делам дальше, куда-то влево. Над головой пролетели еще три птеродактиля.
— Жаль расставаться с небесами Амбера, — сказал Рэндом. Я не очень-то понял и что-то пробурчал ему в ответ. — Но и боюсь сделать все сразу, — продолжал он. — Нас запросто может на куски разорвать.
— Это уж точно, — согласился я.
— С другой стороны, эти места мне что-то не очень нравятся.
Я кивнул, и мы поехали дальше. Наконец силиконовая равнина осталась позади; теперь нас со всех сторон обступили голые скалы.
— А что ты делаешь сейчас? — осмелился я спросить Рэндома.
— Ну, раз у меня с небесами все получилось, я хочу попробовать добраться и до земли, — ответил он.
Скалы перестали тесниться, между ними появились проплешины. Через некоторое время земли стало значительно больше, а скалы торчали лишь кое-где. Наконец я увидел яркие пятна зелени — сначала лишь отдельные клочки травы, однако необычайно зеленой, изумрудной; во всяком случае на Земле, насколько мне было известно, такая не росла.
Вскоре зелени стало больше.
Появились первые деревья, разбросанные поодиночке вдоль дороги. Потом мы оказались в лесу.
Ах, что это был за лес!
Я никогда в жизни не видел подобных деревьев — мощных, в великолепных, глубокого сочно-зеленого цвета лиственных уборах, с легким золотистым отливом. Деревья высились, точно башни; они, казалось, достигали небес. То были немыслимо огромные сосны, дубы, клены и еще какие-то другие деревья, названий которых я не знал. Их ветви чуть колыхались под легким ветерком, наполняя воздух дивным ароматом. Я сразу ощутил этот аромат, едва приоткрыв окно. И мне тут же захотелось открыть все окна, чтобы ветер вольно гулял по салону автомобиля и можно было полной грудью вдыхать живительный лесной воздух.
— Арденский лес, — спокойно сказал тот, кто называл себя моим братом; впрочем, я знал, что он именно мой брат, и любил в нем эту спокойную мудрость и отчасти завидовал ему — потому что он все это знал и помнил так хорошо.
— Брат, — произнес я с чувством, — ты все делаешь правильно. Лучше, чем я ожидал. Благодарю тебя.
Это, похоже, его просто ошеломило. Видимо, до сих пор Рэндом слова доброго от своих родственников не слышал.
— Я делаю все, что могу, — сказал он. — И так и будет впредь, обещаю. Гляди! Вот наше небо и вот наш лес! Это настолько хорошо, что даже как-то не верится! Кроме того, мы миновали больше половины пути и не встретили особых препятствий. По-моему, нам здорово везет. Ты дашь мне регентство?
— Дам, — ответил я, хотя понятия не имел, о чем он. Просто мне хотелось наградить его, раз это в моих силах.
Рэндом кивнул и сказал:
— И я благодарю тебя.
Он с детства был жутким пронырой и вечным бунтарем. Мне вспомнилось, что когда-то давно родители пытались приучить его к дисциплине, только это им так и не удалось… И тут до меня дошло, что родители-то у нас с ним общие! А вот с Эриком, Флорой, Кейном, Блейзом и Фионой — нет. Не помню точно, как с остальными, но с теми, кого я вспомнил, это было именно так.
Мы ехали по хорошо утрамбованной, однако покрытой лужами дороге под сводами смыкавшихся в вышине огромных деревьев. Казалось, этой лесной дороге не будет конца. Здесь я чувствовал себя в полной безопасности. Порой мы вспугивали в зарослях изумленного видом автомобиля оленя или лису, которые потрясенно застывали возле дороги или бросались буквально нам под колеса. Кое-где на земле виднелись следы копыт. Солнечный свет, как бы профильтрованный густой листвой, тонкими косыми лучами пробивался вниз, подобно золотым струнам волшебного индийского ситара. Влажный ветерок приносил запахи леса и зверья. Я четко понимал теперь, что хорошо знаю эти места, что в прошлом много раз проезжал по этой дороге через Арденский лес. Я бывал здесь верхом и пешком, охотился, валялся на спине под сенью этих величественных деревьев, заложив руки за голову и глядя в небо, много раз взбирался по могучим ветвям к самой вершине и любовался оттуда вечно колышущимся зеленым миром…
— Чудо что за место! — вырвалось у меня вслух, и Рэндом тут же откликнулся:
— Да, ты всегда любил этот лес. — В голосе его слышалось что-то похожее на нежность. Впрочем, возможно, мне это только показалось.
Вдруг откуда-то издали донеслись знакомые звуки — охотничий рог.
— Гони быстрее, — проговорил Рэндом торопливо. — Это, похоже, рог Джулиана. Давай жми!
Я нажал на газ.
Рог протрубил снова. Уже ближе.
— Его проклятые псы вполне способны разорвать машину в клочки, а потом его милые птички с полным удовольствием выклюют нам глаза! — пробормотал Рэндом. — Терпеть не могу встречаться с Джулианом, когда он так хорошо подготовлен… На кого бы он ни охотился, он с удовольствием прервется ради поединка с любимыми братцами.
— Живи и жить давай другим — вот моя точка зрения в настоящий момент, — заметил я.
Рэндом хихикнул:
— Очень свежая мысль! Держу пари: жить ей от силы минут пять.
Тут рог протрубил снова, значительно ближе, и Рэндом выругался.
Спидометр показывал уже сто сорок километров в час — загадочными руническими символами, — и ехать быстрее по такой дороге было просто опасно.
Снова совсем близко протрубил рог — три раза. Откуда-то слева послышался лай собак.
— Мы уже почти достигли истинной Земли, но до Амбера еще далеко, — сказал мой брат. — Пробраться через приграничные районы непросто: если Джулиан действительно охотится на нас, то непременно нагонит — он сам или его Тень.
— Что же нам делать?
— Жми на газ и не теряй надежды. Может быть, он все-таки гонится не за нами.
Рог протрубил теперь уже почти над нашими головами.
— Что за тварь он оседлал, черт побери? Паровоз? — спросил я.
— По-моему, это Моргенштерн, самый быстрый и могучий конь из когда-либо созданных им.
Я как бы мысленно «обкатал» последние слова брата. Удивительно, но Джулиан и вправду создал Моргенштерна, сказал мне мой внутренний голос, создал из Теней, вложил в чудовищного коня силу и скорость урагана, мощность парового молота.
Я вспомнил, что мне особенно стоит опасаться этого страшилища, и тут увидел его самого.
Моргенштерн был ладоней на шесть выше любого другого жеребца, глаза у него отливали тем же мертвенным светом, что и у Веймарановых гончих; шкура была абсолютно серая, без единого пятнышка, а копыта — словно из полированной стали. Он, как ветер, промчался мимо, легко обгоняя автомобиль, и в седле его, чуть сгорбившись, сидел Джулиан — точно такой, как на той карте: длинные черные волосы, яркие голубые глаза, с ног до головы в белом.
Джулиан улыбнулся нам и махнул рукой; Моргенштерн тоже приветственно замотал башкой. Его великолепная грива развевалась, как флаг. Ноги на бегу были почти неразличимы.
Я вспомнил, как Джулиан однажды заставил одного из слуг надеть мою поношенную одежду и мучить в ней лошадей. А потом во время охоты моя лошадь попыталась сбросить меня на всем скаку и чуть не затоптала, когда я соскочил на землю у нее перед носом, чтобы снять шкуру с убитого оленя.
Я закрыл окошко, чтобы эта тварь не почуяла моего запаха. Однако Джулиан меня уже разглядел, так что следовало быть наготове. Вокруг вилась целая свора чудовищных гончих псов с гладкими мускулистыми телами и стальными зубами. Псы тоже являлись порождением Тени — ни одна нормальная собака не могла бы бежать с такой скоростью. Правда, мне было хорошо понятно, что слово «нормальный» для этого мира не годится.
Тут Джулиан подал нам знак, чтобы мы остановились. Я взглянул на Рэндома, тот кивнул.
— Если мы не подчинимся, он просто загонит нас до смерти, — сказал он.
Так что я нажал на тормоз.
Моргенштерн взревел, взвился на дыбы, забив копытами в воздухе, потом грохнул ими о землю и легко перепрыгнул через машину. Псы собрались вокруг; языки у них свисали до земли, бока ходили ходуном. Чудовищный конь был покрыт странной лоснящейся пленкой: сие означало, видимо, что он вспотел.
— Какая неожиданная встреча! — воскликнул Джулиан. Слова он едва цедил, словно что-то мешало ему выговаривать их, — его обычная манера. И тут гигантский сокол с черно-зеленым оперением, кружившийся над его головой, спустился и сел ему на левое плечо.
— Да, удивительно, не правда ли? — откликнулся я. — Как ты поживаешь?
— О, прекрасно! — решительно ответил он. — Как всегда, прекрасно! А как ты, братец Рэндом?
— Мы оба в добром здравии, — сказал я, а Рэндом скромно кивнул и тихонько заметил:
— По-моему, в это время года ты обычно предавался иным видам спорта.
Джулиан чуть склонил голову и подозрительно посмотрел на него сквозь ветровое стекло.
— Мне просто нравится убивать всяких тварей, — сказал он. — Что касается моих родственников, то о них я думаю постоянно.
У меня по спине пополз легкий озноб.
— От охоты меня отвлек рев вашей машины, — продолжал Джулиан. — Я и не предполагал, что в ней вас окажется двое. По-моему, это не праздная прогулка. А цель у вас вполне определенная. Амбер, не так ли?
— Так, — согласился я. — Однако позволь поинтересоваться, почему сам ты оказался здесь, а не там?
— Эрик поручил мне патрулировать эту дорогу, — ответил он, и рука моя непроизвольно легла на рукоять пистолета, хотя я понимал, что обычной пулей эти белые доспехи не пробьешь. Впрочем, я рассчитывал попасть в Моргенштерна.
— Ну что ж, возлюбленные братья мои, — продолжал Джулиан, улыбаясь, — поздравляю с прибытием в родное королевство и желаю приятного путешествия! Вскоре мы с вами, несомненно, увидимся в Амбере. Всего хорошего. — И он, развернув коня, помчался к лесу.
— Давай-ка поскорей выбираться отсюда к чертовой матери, — сказал Рэндом. — Он, вполне возможно, приготовит нам ловушку. Или будет еще одна погоня.
С этими словами мой брат вытащил пистолет и положил его на колени.
Я рванул вперед на вполне приличной скорости.
Минут через пять — меня как раз только-только отпустило немного — я снова услышал звуки рога и буквально вдавил педаль газа в пол, понимая, что так или иначе Джулиан нас все равно настигнет. Впрочем, стоило попытаться выиграть как можно больше времени.
Нас швыряло при поворотах, машина ревела, взбираясь на косогоры и пересекая долины. Один раз я чуть не убил оленя, но удачно избежал столкновения, даже не замедлив хода.
Горн звучал все ближе. Рэндом бормотал себе под нос ругательства.
Мне казалось, что этому лесу не будет конца — совсем не радостная мысль в данной ситуации.
И вдруг впереди открылось довольно большое поле, и на относительно ровном участке дороги я умудрился почти минуту выжимать из машины максимум. Похоже, Джулиан со своим горном несколько отстал. Потом дорога вновь начала петлять, и пришлось сбавить скорость. Джулиан опять начал нас нагонять.
Минут через пять я увидел его в зеркальце заднего вида; Моргенштерн грохотал копытами по дороге, свора псов неслась следом с лаем и визгом.
Рэндом открыл боковое окно, подождал с минуту, высунулся и начал стрелять.
— Черт бы побрал эти доспехи! — проговорил он. — Уверен, что по крайней мере два раза попал в него, — и ничего!
— Не хотелось бы, конечно, стрелять в коня, — сказал я, — но все же попытайся попасть в это чудовище.
— Я уже пытался, несколько раз, — ответил Рэндом, швыряя пустой пистолет на пол и доставая другой. — Либо я никудышный стрелок, либо правду говорят: чтобы убить Моргенштерна, нужны серебряные пули.
Оставшимися выстрелами он прикончил шесть собак. Впрочем, там еще дюжины две осталось.
Я протянул ему свой пистолет, и он убил еще пятерых псов.
— Последнюю пулю оставлю про запас, — сказал Рэндом. — Специально для Джулиана, когда с небольшого расстояния можно будет попасть ему в голову.
Погоня была уже совсем рядом, Джулиан явно нагонял нас, и я резко нажал на тормоз. Некоторые из псов по инерции понеслись дальше, а Джулиан внезапно исчез, и над головой у нас проплыла темная тень — это Моргенштерн перемахнул через машину. Он моментально развернулся, и, когда лошадь и всадник снова бросились на нас, я нажал на газ, и машина рванула вперед.
Одним фантастическим прыжком Моргенштерн успел отскочить в сторону. В зеркало заднего вида я заметил, как двое псов отшвырнули крыло машины, которое за время нашей краткой остановки успели напрочь оторвать, и бросились за нами вслед. Кое-кто из собак остался лежать на земле, но штук пятнадцать или шестнадцать все еще продолжали погоню.
— Дивное зрелище, — пробормотал Рэндом. — Впрочем, тебе еще повезло, что они не вцепились в колеса. Наверное, никогда раньше не охотились на автомобили.
Я протянул ему последний заряженный пистолет:
— Постарайся подстрелить побольше собак.
Он расстрелял обойму со снайперской точностью: еще шесть собак остались лежать на дороге.
А Джулиан теперь скакал рядом с машиной, выхватив меч.
Я что было сил нажал на клаксон, надеясь испугать Моргенштерна, однако трюк не удался. Я резко вильнул в их сторону, но проклятый конь взвился на дыбы и отпрыгнул. Рэндом почти лежа выстрелил в мое окно мимо меня, уперев правую руку с пистолетом в левую.
— Погоди пока, — сказал я ему. — Попробую-ка я его сбросить.
— Ты что, сумасшедший? — удивился он, когда я снова резко нажал на тормоз.
Но пистолет все-таки опустил.
Едва мы затормозили, я резко открыл дверцу, выскочил наружу — босым, черт меня побери! — успел присесть, когда Джулиан замахнулся мечом, и перехватить его руку, а потом выдернул из седла. Один раз он все-таки успел ударить меня по голове рукой в латной перчатке; перед глазами у меня поплыли оранжевые круги — было ужасно больно.
Джулиан так и лежал там, где грохнулся наземь, и, видно, еще не совсем очухался. Вокруг бесновались псы, стараясь вцепиться в меня, и Рэндом пинал их ногами. Я подхватил валявшийся на земле Джулианов меч, приставил острие ему к горлу и крикнул:
— Отзови псов! Или я пришпилю тебя к земле!
Он что-то приказал собакам, и те отступили. Рэндом с трудом держал пытавшегося вырваться Моргенштерна под уздцы.
— Ну, дорогой братец, что ты можешь поведать нам о своей миссии? — спросил я.
Глаза Джулиана горели холодным голубым огнем, лицо же оставалось совершенно бесстрастным.
— Если вы намереваетесь меня убить, тогда вперед! — заявил он.
— Все в свое время, — успокоил я его, не без удовольствия заметив грязь на белоснежных доспехах Джулиана. — А пока скажи-ка, чего для тебя стоит твоя жизнь?
— Всего что имею, разумеется.
Я чуть отступил, пропуская его на заднее сиденье машины.
— А ну залезай! — велел я ему.
Он подчинился без звука; но прежде я снял висевший у него на поясе кинжал. Рэндом занял место рядом со мной, обернулся и прицелился из пистолета с последней оставшейся пулей в голову Джулиана.
— Почему бы нам его просто не прикончить?
— По-моему, он может нам пригодиться, — сказал я. — Мне бы хотелось кое-что выяснить. Да и дорога у нас еще долгая.
Я завел машину, и мы двинулись дальше. Собаки носились вокруг. Моргенштерн скакал за нами, не отставая.
— Боюсь, как пленник я не имею для вас особой цены, — заметил Джулиан. — Даже под пыткой я смогу рассказать лишь то, что знаю, а это немного.
— Ну начни хотя бы с этого, — предложил я.
— У Эрика позиция самая сильная, — сказал Джулиан, — поскольку именно он оказался в Амбере, когда все началось. По крайней мере так вижу я, поэтому и предложил ему свою поддержку; будь бы на его месте один из вас, я сделал бы то же самое. Эрик возложил на меня обязанность охранять Арденский лес. Здесь проходит одна из главных дорог, ведущих в Амбер. Джерард контролирует подступы со стороны моря на юге, а Кейн — на севере.
— А где Бенедикт? — спросил Рэндом.
— Не знаю. О нем я ничего не слышал. Возможно, он где-то с Блейзом. А может, по-прежнему в Тени и даже не подозревает, что здесь произошло. Вполне возможно также, что он просто умер. Уже много лет о нем ни слуху ни духу.
— Сколько людей охраняют Арденский лес? — спросил Рэндом.
— Около тысячи, — ответил Джулиан. — И кое-кто, возможно, уже за вами наблюдает.
— Ну, если им угодно, чтобы ты остался жив, это пока единственное, что им позволено, — сказал Рэндом.
— Ты безусловно прав, — откликнулся Джулиан. — Вынужден заметить, Корвин поступил на редкость умно, оставив меня в живых. С таким пленником вы, пожалуй, сможете благополучно проехать через весь лес.
— Что, жить хочешь? — съязвил Рэндом.
— Конечно, хочу! А что, нельзя?
— А зачем?
— Ну хотя бы из-за моей информации.
Рэндом рассмеялся:
— Ну, допустим, рассказал ты нам очень мало, и уверен, из тебя можно вытащить куда более ценные сведения. Проверим это при первой возможности. А, Корвин?
— Там видно будет, — сказал я. — Где Фиона?
— Где-то на юге, по-моему, — ответил Джулиан.
— А Дейрдре?
— О ней я ничего не знаю.
— Ллевелла?
— В Ребме.
— Ладно, — сказал я. — По-моему, ты иссяк. Это все?
— Все.
Дальше мы ехали молча. Лес наконец стал редеть. Я уже давно потерял Моргенштерна из виду, хотя время от времени замечал, что сокол Джулиана все еще кружится над нами. После поворота дорога пошла вверх; с обеих сторон высились ярко-красные горы. Топлива осталось меньше четверти бака. Где-то через час мы миновали две огромные, нависающие над дорогой скалы.
— Чудное место для засады, — сказал Рэндом.
— Неплохое, — согласился я. — А ты что на этот счет думаешь, Джулиан?
Он вздохнул и сказал:
— Да, все верно. Вас там ожидают. Однако вы сами знаете, как из этой засады выбраться.
Это мы действительно знали. Когда у очередных ворот навстречу нам вышел стражник в кожаных зелено-коричневых доспехах с обнаженной саблей, я показал пальцем на заднее сиденье автомобиля и спросил:
— Сечешь расклад?
Он усек. Да и нас он тоже узнал.
А потому поспешил открыть ворота и даже помахал нам на прощание рукой.
Мы миновали еще двое ворот, пока выбирались из узкой горловины меж скал. Сокол куда-то исчез. За счет прямого отрезка пути мы выиграли более километра высоты. Я притормозил и остановил машину на самом краю пропасти, совершенно отвесной и бездонной.
— Выходи, — велел я. — Теперь тебе придется прогуляться.
Джулиан побледнел.
— Я скулить не стану, — сказал он. — И умолять вас подарить мне жизнь тоже не буду. — И вышел из машины.
— Ах ты, черт побери! — воскликнул я. — Жаль, давненько я не слышал, как некоторые умеют скулить! Ну хорошо, иди и встань на самом краю. Немного ближе, пожалуйста. — Рэндом по-прежнему держал его на мушке. — Чуть раньше ты говорил, что стал бы союзником любого, кто оказался бы на месте Эрика.
— Это так.
— Посмотри вниз.
Джулиан посмотрел. Падать пришлось бы долго.
— Ну ладно, — сказал я. — Вспомнишь наш разговор, когда события примут иной ход. А еще вспомнишь, кто подарил тебе жизнь тогда, когда другой непременно отнял бы ее. Пошли, Рэндом. Пора ехать дальше.
Он так и остался стоять там, на самом краю пропасти, тяжело дыша и сдвинув брови в одну линию.
Когда мы уже добрались до вершины, бензин почти кончился. Я выключил двигатель и начал долгий спуск.
— А ведь ты ничуть не утратил былой хватки, — сказал Рэндом. — Сам-то я скорее всего прикончил бы его. Однако ты, по-моему, верно поступил: он еще окажет нам поддержку — если, разумеется, мы сможем загнать Эрика в угол. Ну а пока он непременно тому же Эрику обо всем донесет.
— Непременно, — кивнул я.
— И тебе еще не раз захочется его прикончить — больше, чем кого бы то ни было.
Я улыбнулся:
— Личным чувствам не место в политике, законодательстве и бизнесе.
Рэндом раскурил две сигареты и одну протянул мне.
Посмотрев вниз сквозь клубы сигаретного дыма, я впервые увидел море. Под темно-голубыми, почти ночными небесами, под золотистым солнцем море играло дивным богатством цветов от ярко-синего до почти фиолетового — словно кусок волшебной ткани. Сладостная боль пронзила мне сердце от одного лишь взгляда на это море. И тут я заметил, что говорю вслух, причем на языке, совершенно мне неведомом. Я читал «Балладу о пересекающих морские просторы», а Рэндом внимательно слушал и, когда я умолк, спросил меня:
— Все говорили, что это ты сам сочинил. Правда?
— Ну, это было слишком давно. Я и сам уже не помню.
Мы по-прежнему скользили по узкой горной дороге куда-то влево, по направлению к лесистой долине, а море все шире и шире открывалось нашему взору.
— Вон маяк Кабры, — сказал Рэндом, указывая на гигантскую серую башню, что вздымалась прямо из волн морских весьма далеко от берега. — Я уж почти его забыл…
— Я тоже, — откликнулся я. — Очень странно чувствуешь себя, когда возвращаешься назад. — И тут до меня окончательно дошло, что мы говорим уже не по-английски, а на языке, называемом тари.
Через полчаса мы спустились вниз. Я старался ехать вдоль берега с выключенным двигателем так долго, как только мог. Когда мотор снова заработал, целая стая темных птиц с шумом взвилась над кустами слева от нас. Какая-то серая, похожая на волка тварь вынырнула из зарослей и тут же снова скрылась; однако олень, которого эта тварь преследовала, успел ускакать прочь. Нас окружала сочная и буйная растительность, хотя и не настолько густая, как в Арденском лесу. Долина полого, но упорно спускалась к морю. Слева толпились, возвышаясь друг над другом, горы.
Чем дальше мы углублялись в заросли, тем лучше становился виден склон могучей горы, по которому мы только что спускались. Горы рядами подступали к самому морю: они как бы росли и становились все выше, а с плеч их свисала мантия, отороченная зеленым и переливающаяся розовато-лиловым, багряным, золотым и ярко-синим. Горы стояли лицом к морю, которого отсюда, из лесистой долины, не было видно, а над вершиной самой последней и самой высокой горы в небе летела легкая вуаль призрачных облаков, и солнце, временами выглядывая из-под этой вуали, окрашивало ее золотисто-огненным светом.
Я прикинул: езды до Амбера оставалось еще около часу, а бензин был на нуле. Я знал, что та, самая высокая вершина в вуали облаков и есть наша цель. Желание как можно скорее попасть туда охватило мою душу. Рэндом тоже не отрываясь смотрел на освещенную солнцем горную вершину.
— Амбер все еще там… — проговорил я.
— Я почти позабыл, — откликнулся он.
Когда мы снова тронулись с места, я обратил внимание, что брюки мои приобрели необычный блеск. Я присмотрелся повнимательнее: брюки стали совсем узкими у щиколотки, а манжеты исчезли. Тогда я стал оглядывать себя с головы до ног.
Рубашка моя теперь больше походила на легкую куртку; она осталась черной, а по краям была отделана серебряным кантом. Ремень тоже значительно увеличился в ширине. Кроме того, я заметил, что серебряный шнур тянется и по внешнему шву моих черных штанов.
— Похоже, я уже и одет подобающим образом, — удивился я.
Рэндом хихикнул. Я заметил, что он тоже успел сменить наряд: на нем были коричневые с красным кантом штаны и оранжево-коричневая блуза. Коричневая шапочка с желтыми полями лежала с ним рядом на сиденье.
— Мне ужасно хотелось знать, когда же ты наконец это заметишь, — засмеялся он. — Ну и как ты себя чувствуешь?
— Вполне! — бодро ответил я. — Да, кстати, бензин у нас почти кончился.
— Ну, теперь уже слишком поздно и предпринять ничего нельзя, — сказал он. — Теперь мы уже в реальном мире, и пытаться отсюда затевать игры с Тенями вряд ли стоит. К тому же это не осталось бы незамеченным. Боюсь, нам придется идти пешком, когда машина совсем встанет.
Она встала километра через четыре. Я припарковал ее у обочины дороги. Солнце уже клонилось к западу, тени стали очень длинными.
Я полез назад; мои башмаки, которые валялись там на полу, успели превратиться в высокие черные сапоги, и, когда я стал их вытаскивать, что-то загремело у меня под рукой.
Я вытащил из-под заднего сиденья также серебряный меч, не слишком тяжелый, и ножны. Ножны в точности подходили отделкой к моему ремню. На сиденье лежал еще черный плащ с застежкой в виде серебряной розы.
— Ты думал, что это утрачено навсегда? — спросил Рэндом.
— Почти, черт меня побери! — потрясенно произнес я.
Мы выбрались из машины и пошли пешком. Холодный вечерний воздух был напоен ароматами. На востоке уже заблестели первые звезды, а солнце мирно ложилось отдыхать где-то за краем неба.
Мы молча шагали по дороге, и вдруг Рэндом сказал:
— Что-то мне ото всего этого не по себе.
— От чего именно?
— Уж больно легко мы добрались почти до цели, — пояснил он. — Мне это решительно не нравится. Немыслимо: миновали Арденский лес практически без заминки! Правда, там нас опекал братец Джулиан… Но я, право, не знаю… Мы так быстро оказались здесь, что я почти уверен: нам специально позволили это сделать.
— Мне тоже приходило такое в голову, — солгал я. — А зачем, по-твоему?
— Боюсь, — ответил он, — что мы угодим прямо в ловушку.
Несколько минут мы шли молча, потом я сказал:
— Очередная засада? Вообще-то здесь подозрительно тихо.
— Ничего не понимаю.
Через полчаса закат догорел. Черное ночное небо было усыпано сверкающими звездами.
— Не пристало таким, как мы, ходить пешком, — сказал Рэндом.
— Пожалуй.
— Однако на лошадях, по-моему, еще опасней.
— По-моему, тоже.
— А как ты вообще ко всему этому относишься? — спросил Рэндом.
— Пахнет смертью и дерьмом, — промолвил я. — Мне кажется, очень скоро на нас нападут.
— А тебе не кажется, что нам лучше бы идти не по дороге?
— Вообще-то я об этом думал, — снова солгал я. — Прогулка по опушке будет только полезна нашему здоровью.
Так мы и поступили.
Мы шли под деревьями, скользили мимо темных скал и огромных кустов. А над нами медленно поднималась, заливая все своим светом, луна — огромная, серебристая.
— Сейчас я почти уверен, что ничего у нас не выйдет, — сказал Рэндом.
— Голос сердца? — спросил я. — А ему доверять можно?
— Вполне.
— В чем же, собственно, дело?
— Мы забрались слишком далеко вглубь. И слишком быстро. Мне это совсем не нравится. Теперь, когда мы уже в реальном мире, поворачивать назад поздно. Как и заигрывать с Тенями. Так что следует положиться лишь на собственные клинки. (У Рэндома был короткий меч из вороненой стали.) И я уверен, что именно по воле Эрика нас пропустили сюда. С этим, разумеется, уже ничего не поделаешь, однако по мне, так лучше бы нам пришлось сражаться за каждую пядь пути.
Минут через двадцать мы остановились покурить, прикрывая сигареты ладонями.
— Что за прелестная ночь! — сказал я, обращаясь не то к Рэндому, не то к легкому прохладному ветерку. — По-моему… Что это?
Где-то совсем рядом, почти у нас за спиной, слышалось легкое похрустывание веток.
— Зверь, наверное.
Клинок сверкнул в руке у Рэндома.
Мы подождали еще несколько минут, но больше ничего не услышали. Брат сунул меч в ножны, и мы двинулись дальше.
За спиной у нас все было тихо, однако что-то весьма странное послышалось впереди.
Рэндом кивнул в ответ на мой вопросительный взгляд, и мы стали осторожно пробираться вперед. Потом заметили в зарослях какой-то свет — словно вдалеке горел костер.
Вокруг было тихо. Рэндом лишь изумленно пожал плечами, увидев, что я направляюсь прямо к этому костру, горевшему чуть правее глубоко в лесу.
Не прошло и часа, как мы вышли к лагерю. Возле горящего костра сидели четверо, а еще двое спали в сторонке, в тени деревьев. Неподалеку в землю был вбит кол; возле него сидела связанная девушка. На нас она не смотрела, но сердце мое часто забилось, когда я разглядел ее профиль.
— Неужели?.. — прошептал я.
— Да, — ответил Рэндом. — Очень похоже.
Тут девушка наконец повернула голову, и я понял, что так оно и есть.
— Дейрдре!
— Интересно, что эта чертовка затеяла? — сказал Рэндом. — Судя по цветам стражников, ее ведут обратно в Амбер.
Я тоже заметил, что форма у этих парней черно-красная с серебром; я помнил по Козырям (и знал еще откуда-то), что таковы цвета Эрика.
— Ну, раз Эрик хочет заполучить ее, так он ее не получит, — сказал я.
— Мне-то до Дейрдре никогда не было дела, — промолвил Рэндом, — но я помню, что тебе она нравилась, так что…
Он вытащил меч из ножен. Я сделал то же самое.
— Готов? Пошли! — И, сделав мощный прыжок, мы бросились на стражников.
На все нам понадобилось минуты две от силы.
Дейрдре смотрела на нас во все глаза. Отблески пламени и мечущиеся черные тени делали ее лицо похожим на жутковатую подмигивающую маску. Она и смеялась, и плакала. И громко называла нас по именам дрожащим голосом. Я разрезал веревки и поднял ее с земли.
— Ну, здравствуй, сестра. Не присоединишься ли ты к нам на дороге в Амбер?
— Нет! — решительно заявила она. — Спасибо, что спасли мне жизнь, но хотелось бы и впредь ее сохранить. Вы-то что забыли в Амбере — вдруг я не знаю?
— На кону там стоит трон, — ответил Рэндом (для меня это была новость), — а мы входим в число игроков.
— Если у вас есть мозги, держитесь оттуда подальше — подольше проживете, — посоветовала Дейрдре.
Господи! До чего же она все-таки была хороша! Хотя выглядела измученной и грязной.
Я ласково обнял ее — мне очень этого хотелось. А Рэндом отыскал у костра бурдюк с вином, и мы выпили.
— Эрик сейчас в Амбере единственный Принц, — сказала Дейрдре. — Войска верны ему.
— Я не боюсь Эрика, — ответил я, понимая, что вовсе в этом не уверен.
— Он никогда не пропустит вас в Амбер! — продолжала она. — Я сама была его узницей, но два дня назад обнаружила один из его тайных путей и бежала. Я думала, что смогу уйти в Тени до тех пор, пока все не закончится. Но в такой близости от реального мира… В итоге утром воины Эрика схватили меня и вели назад, в Амбер. Думаю, что там меня скорее всего убили бы, хотя с уверенностью сказать не могу. Во всяком случае, Эрик постарался бы сделать меня своей марионеткой. Может быть, он просто безумен? Но опять-таки я не уверена…
— А о Блейзе что-нибудь известно? — спросил Рэндом.
— Он насылает на Амбер всяких тварей из Тени, и доставляет Эрику массу хлопот. Но сам ни разу напасть не осмелился. В общем, Эрик нервничает, а расстановка с Короной и Скипетром пока не решена, хотя Эрик и наложил на них руку.
— Ясно. А о нас он когда-нибудь вспоминал? — поинтересовался Рэндом.
— О тебе, Рэндом, нет. А вот о Корвине — да. Он все еще боится его возвращения. Может быть, километров восемь тут еще будут относительно спокойными, но дальше опасности на каждом шагу. Каждое дерево, каждый камень могут таить ловушку. Это он все для Блейза и Корвина приготовил. Эрик специально дал вам зайти поглубже — чтобы у вас не было возможности ни искать помощи в Тенях, ни уйти от его преследования. Никто из вас не сможет проникнуть в Амбер. Вы непременно попадете в лапы Эрика.
— Но все же тебе-то удалось бежать…
— Это другое дело. Я стремилась уйти из Амбера, а не попасть туда. Может, он потому и не слишком тщательно сторожил меня — как, безусловно, сторожил бы любого из вас, — что я, во-первых, женщина, а во-вторых, амбиции мои не заходят слишком далеко. И тем не менее сами видите: далеко убежать мне все равно не удалось!
— Ну, сестричка, зато теперь ты свободна — во всяком случае, пока руки мои в силах поднять клинок в твою защиту, — сказал я.
Она поцеловала меня в лоб и пожала мне руку. Такие штучки у меня всегда здорово получались.
— И все-таки за нами явно кто-то крадется, — произнес Рэндом.
Мы все трое немедленно уставились во тьму, пытаясь хоть что-то разглядеть, потом тихо легли в зарослях, не сводя глаз с той тропы, по которой пришли сюда.
Через некоторое время все же вновь послышался наш шепот — мы начали совещаться, и вопрос, который я поднял, был в высшей степени прост: что же нам делать дальше?
Вопрос этот казался, с одной стороны, слишком общим, а с другой — слишком важным, но решить нужно было именно его; никакого другого я предложить не мог. Я понимал, что не могу полностью доверять им обоим, даже милой Дейрдре, но если уж выбирать изо всей семейки, то Рэндом, по крайней мере в данный момент, на моей стороне, это уж точно; а Дейрдре всегда была моей любимицей.
— Обожаемые родственники, — сказал я, — мне нужно кое в чем вам признаться.
Рука Рэндома тут же легла на рукоять меча — вот оно, наше доверие друг к другу! Я отлично представлял, как в мозгу его стучит одна и та же мысль: «Корвин завел меня сюда, а теперь предаст».
— Если ты нарочно заманил меня сюда, — начал он, — то обратно живым…
— Не говори ерунды! — оборвал его я. — Мне нужна твоя помощь, а не твоя голова. Так что выслушай сперва: я не понимаю, что, черт побери, здесь происходит. Кое о чем я догадался, но как следует таки не смог разобраться. В чем же дело? Что сейчас творится в Амбере? Почему мы ползаем на брюхе в каких-то кустах, спасаясь от солдат Эрика? И кто же, в таком случае, я сам?
Последовало томительно долгое молчание, затем Рэндом прошептал:
— Что ты хочешь этим сказать?
— Да, что? — повторила за ним Дейрдре.
— Я хочу сказать, — начал я, — что мне удалось обмануть тебя, Рэндом. Разве тебе не показалось странным, что в течение всего пути я только и делал, что крутил руль?
— Ты главный, — заявил он. — Я думал, ты снова строишь какие-то планы. К тому же ты чертовски умно поступил несколько раз — мне бы такое и в голову не пришло. Я знаю, ты точно Корвин.
— А сам я всего дня два назад об этом узнал. Я знаю, что я именно тот, кого вы называете Корвином, но некоторое время тому назад со мной приключился несчастный случай. Был поврежден череп — я покажу вам шрамы, когда будет посветлее, — и теперь я страдаю от потери памяти. Я, например, почти не понимаю ваших разговоров о Тенях. Я даже и Амбер-то едва помню. Более или менее помню только нашу семейку, а еще — что нельзя слишком доверять своим родственникам. Вот, собственно, и все, что я намеревался сообщить вам. Что будем делать теперь?
— О Господи! — пробормотал Рэндом. — Да, теперь-то я понимаю! Теперь мне понятны все те мелочи, что так озадачивали меня… Но как это тебе удалось так здорово приручить Флору?
— Повезло, — сказал я. — Да еще подсознательная изворотливость. Да нет, даже и в этом нужды не было: она просто глупо себя вела. В любом случае вы мне теперь особенно нужны.
— Как ты думаешь, сможем мы уйти обратно в Тени? — спросила Дейрдре у Рэндома: на меня она и не глядела.
— Конечно, — ответил Рэндом. — Только я против. Я хочу видеть Корвина на троне, а голову Эрика — на шесте. По-моему, попробовать еще разок стоит, хотя шансов и маловато; но пока что возвращаться в Тень я не собираюсь. Хочешь, иди одна. Вы всегда считали меня слабаком и брехуном. Ну вот, теперь есть шанс убедиться, чего я на самом деле стою. А я намерен это продемонстрировать.
— Спасибо, брат, — сказал я.
— Смотри не обманись при лунном свете, — предупредила Дейрдре.
— А ты могла быть по-прежнему связанной у столба, — откликнулся Рэндом, и она промолчала.
Мы еще некоторое время лежали в полной тишине, и вскоре возле костра появились трое и принялись озираться по сторонам. Потом двое из них опустились на четвереньки и стали обнюхивать землю. Потом все дружно посмотрели в нашу сторону.
— Уэйры, — прошептал Рэндом, когда три серые тени двинулись по направлению к нам.
Несмотря на тени, я видел, что произошло. Они опустились на четвереньки, и лунный свет сотворил изменения с серыми одеждами. Во тьме зажглись три пары звериных глаз.
Я проткнул первого волка своим серебряным клинком, и по лесу разнесся человеческий вопль. Рэндом одним ударом меча обезглавил второго, и, к моему удивлению, Дейрдре подняла одного в воздух и сломала ему хребет о колено с отвратительным хлюпаньем.
— Скорей, твой меч! — крикнул Рэндом; я поспешил проткнуть и его противника, и противника Дейрдре, и снова в воздухе раздались человеческие вопли.
— А теперь давайте-ка уносить отсюда ноги, — сказал Рэндом. — Сюда! — И мы бросились за ним.
— Куда мы идем? — спросила Дейрдре примерно через час весьма энергичной гонки по густому кустарнику.
— К морю, — ответил Рэндом.
— Зачем?
— Там хранится память Корвина.
— Где? Почему там?
— В Ребме, конечно.
— Да они же убьют тебя, а твоими мозгами накормят рыб!
— Я не пойду до самого конца. Тебе самой придется беседовать с сестрой твоей родной сестры.
— Ты хочешь, чтобы он снова прошел Образ?
— Да!
— Это очень опасно!
— Знаю… Послушай, Корвин, — обратился он ко мне. — Ты все это время вполне прилично вел себя по отношению ко мне. Но если все же каким-то образом ты окажешься не настоящим Корвином — ты покойник. Впрочем, по-моему, все-таки это ты. Судя по твоему поведению, ты просто не можешь быть никем иным, несмотря на утраченную память. Я поставлю твою жизнь: воспользуйся Образом, и если выживешь, это восстановит тебе память — пройди волшебным Путем. Ну что, ты в игре?
— Возможно, — сказал я. — А что такое Образ?
— Ребма — это город-призрак, — начал объяснять мне Рэндом. — Отражение настоящего Амбера в морских глубинах. Все, что происходит в Амбере, повторяется и отражается в Ребме, словно в зеркале. Там живет народ Ллевеллы, они совершают в точности те же поступки, что и жители Амбера. Меня они, правда, кое за какие грешки ненавидят, так что я не смогу провести тебя туда, однако если ты сам должным образом поговоришь с ними и, может быть, намекнешь на конечную цель своего путешествия, то они, по-моему, позволят тебе пройти Образ Ребмы, который, будучи точным отражением настоящего, работает точно так же. То есть — дарует сыну нашего отца власть над Тенью.
— Но как эта власть может помочь мне?
— Она даст тебе понять, кто ты такой.
— Ладно, играю, — сказал я.
— Молодец! В таком случае идем дальше, к югу. До Лестницы еще несколько дней пути… Ты будешь с ним, Дейрдре?
— Я пойду со своим братом Корвином.
Я знал, что она скажет именно так, и был этому рад. Испуган, и все же рад.
Мы шли всю ночь. Три раза пришлось обходить вооруженные засады; только утром мы подыскали какую-то пещеру и улеглись спать.
