Мак шел по дороге, с обеих сторон обсаженной высокими стройными тополями. Одолев некрутой подъем, он увидал остроконечные шпили соборов и крыши домов. Перед ним открывалась панорама прекрасного города. День выдался солнечный и теплый, и горожанам не сиделось дома. Они гуляли парами и небольшими группами. Мак заметил, что костюмы мужчин мало отличались от повседневной одежды состоятельных краковчан – чулки, блузы, жакеты, невысокие сапожки и башмаки из мягкой кожи – все это было привычно для Мака; вот разве только тонкая вышивка и яркие цвета тканей ничуть не напоминали краковский стиль. Оглядев себя, Мак увидел, что Мефистофель приказал одеть его в такой же точно манере. Не задерживаясь дольше, чтобы полюбоваться на город издали, он зашагал прямо к воротам. Ему не терпелось узнать, что представляет собою Флоренция.

На улицах было оживленно и людно. Казалось, все жители вышли из своих домов; многие принарядились, как во время большого праздника. В этот погожий весенний денек жизнелюбивые граждане Флоренции ликовали вместе с природой. Над балконами и островерхими крышами домов развевались полотнища цеховых знамен, украшенные гербами. Уличные торговцы на все лады расхваливали новейшее кулинарное изобретение – пиццу. Вооруженные всадники в блестящих стальных шлемах проезжали по улицам, прокладывая себе путь через толпу с той бесцеремонностью, с какой это делает полиция всех времен и народов. Миновав ряды тесно прижавшихся друг к другу палаток, где торговали одеждой, оружием, мелкой домашней утварью, фарфором, фруктами, ароматными приправами и благовониями, Мак оказался на углу широкой, шумной улицы.

Он огляделся, подумав, что сперва нужно подыскать себе подходящую квартиру. Заглянув в свою сумку, он убедился, что кошелек его туго набит новенькими блестящими золотыми монетами – Мефистофель не поскупился на расходы, отправляя его в незнакомый город. Мак медленно пошел вдоль улицы, разглядывая яркие вывески таверн, магазинчиков и мастерских. Его внимание привлекла гостиница, расположенная в самом конце улицы. Стены просторного дома, где размещалась гостиница, были окрашены в пастельный цвет. Над входом красовалась вывеска – надпись, сделанная из листового золота, гласила: «Парадизо».

Хозяин гостиницы, тучный краснолицый человек, недоверчиво поглядел на нового посетителя – ведь по обычаям, принятым во Флоренции, знатным господам полагалось посылать вперед слугу, чтобы объявить о своем прибытии. Однако как только Мак развязал свой кошелек и вытащил оттуда золотой флорин, круглое лицо хозяина расплылось в улыбке.

– Я отведу вам лучшие комнаты, любезнейший доктор Фауст! Вы прибыли в наш город как раз накануне большого праздника. Мы, флорентийцы, каждый год устраиваем публичные сожжения предметов, толкающих нас на путь соблазна. Грандиознейшее зрелище!

– Да, я слышал об этом, – сказал Мак. – А где будет проходить сожжение?

– Всего лишь через несколько кварталов отсюда, на пьяцца Синьориа, – ответил хозяин. – Вам стоит посмотреть. Это будет эпохальное событие. В городе только о нем и говорят. Каждый год к нам съезжаются иностранцы – поглядеть на огромные костры. Но в этот раз Савонарола обещал устроить нечто выдающееся.

– Любопытно было бы знать, что за человек этот Савонарола.

– О, он монах, строго соблюдающий устав. Он живет очень скромно, не то что иные князья церкви, которые имеют огромную власть и используют ее не для общего блага, а для своих личных выгод. Он публично обличает симонию, индульгенции и многие другие вещи, разлагающие святую церковь. И еще он выступает за Французский Альянс.

– А что это такое?

– Это наш договор с французским королем. Пока он действует, папа римский не может снова навязать нам Медичи, как ему очень хотелось бы.

– Вы не любите этих Медичи? – спросил Мак.

– Не то чтобы совсем не любим… Они действуют достаточно ловко. Лоренцо Медичи прозван Великолепным – не без основания, надо сказать. Флоренция еще не видала более тонкого знатока и щедрого покровителя искусств. Во время его правления наш город достиг своего наивысшего расцвета.

– И все же его правление приходится вам не по нраву?

Хозяин пожал плечами:

– За великолепие князей всегда платит народ. Городу очень дорого обходится роскошь, в которой утопают Медичи. Кроме того, мы, флорентийцы, свободные граждане и намерены сохранить свою свободу. Мы не привыкли, чтобы нами правила одна семья.

Мак осмотрел отведенные ему покои. Быстро привыкнув к роскоши, он стал весьма требовательным ко всяким мелочам, придающим жилью комфорт, на которые настоящий доктор Фауст никогда не обращал внимания. Убедившись в том, что шикарный номер, занятый им, вполне сгодился бы для принца, путешествующего инкогнито, Мак подумал, что пора разыскать Маргариту. Хозяин гостиницы объяснил ему, как пройти на шелковый рынок – маленькая рыночная площадь находилась в конце улицы Фьезоле. Мак, не бывавший на востоке и не видевший тамошних базаров, решил, что так должен выглядеть восточный базар. И действительно, флорентийский шелковый рынок представлял из себя красочное зрелище. Палатки стояли почти вплотную одна к другой, и под навесами расцветали всеми цветами радуги пестрые шелка. На рынке было много китайцев, одетых в длинные халаты, с неизменными черными косичками за спинами, – их присутствие придавало площади восточный колорит.

Мак огляделся. Повсюду лежали шелка – груды материи самых разных сортов и оттенков. Здесь были муаровые шелка, без которых не обходилась ни одна модная лавка во Франции и в Нидерландах, узорчатый шелк, особенно полюбившийся амстердамским портным, эстофады из грубого плотного шелка и легкие, экпортирующиеся из Испании санбенито с открытым воротом. Всюду, где только удавалось втиснуть два-три маленьких столика между соседними палатками, дымились кофеварки и пахло свежим кофе. Тут же продавали спагетти – эту новинку привез из Китая Марко Поло. Китайцы неосторожно назвали их лапшой, не ведая, что в Италии им дадут новое, более звучное и изящное название. Обойдя весь рынок, Мак наконец обнаружил Маргариту в одной из модных лавок (которые, к слову сказать, были еще довольно редким явлением в те времена – век шикарных магазинов и модных мастерских еще не наступил). Девушка охорашивалась перед огромным зеркалом, которое держал перед нею хозяин лавки, маленький человечек с заячьей губой, но на удивление ровными и крепкими белыми зубами – должно быть, природа решила таким образом вознаградить его за уродство.

– Ах, синьор, – проговорил хозяин лавки, – вы пришли как раз вовремя, чтобы посмотреть на свою госпожу во всей ее красоте!

Мак снисходительно улыбнулся. Он мог сделать широкий жест – ведь он тратил не свои деньги, а Мефистофеля.

– Ну, что тебе здесь понравилось, дорогая? – спросил он Маргариту.

– Ах, посмотри, – прощебетала она, – я выбрала бальное платье. Прелестно, правда?.. Иоганн, тебе нужно заглянуть в специальный магазин, где торгуют всем необходимым для мужчин. У синьора Энрико можно найти самые модные камзолы и камичи.

– Камичи?.. – переспросил Мак.

Синьор Энрико, державший перед Маргаритой зеркало, улыбнулся, отчего его заячья губа еще больше оттопырилась, и быстро заморгал своими влажными, темными глазками.

– Это новинка, ее привезли к нам из Венгрии, – сказал он. – Легкий, небрежный стиль. Вечерний костюм предполагает трико, обтягивающее ноги, которое носят с панталонами особого покроя. Гульфик панталон будет лишь слегка подчеркивать вашу мужественность, а не кричать о ней до небес…

– Ах, как он говорит! – воскликнула Маргарита.

Мак почувствовал себя немного неловко – он никак не мог понять, о чем идет речь, не мог ухватить общую нить разговора; но, подумав о том, каким удовольствием для состоятельного мужчины является покупка дорогих нарядов своей подруге, он приободрился. Когда Маргарита закончит делать покупки, он сможет подыскать что-нибудь для себя, попросив Мефистофеля выдать ему вперед часть причитающегося ему вознаграждения, если возникнет нужда в деньгах. Правда, Мефистофель не сказал ему, каков размер его вознаграждения. Мак пожалел, что не обговорил этот пункт сделки заранее. Однако сейчас, похоже, подвернулся удобный случай расставить все точки над «i». Ведь если его не устроит то, что ему полагается по договору, получится, что он работает задаром и только зря теряет время, участвуя в Тысячелетней Войне.

– Ты прекрасно выглядишь, дорогая, – сказал Мак Маргарите. – Поторопись, пожалуйста. У меня есть одно важное дело.

– Какое дело, дорогой?

– Мне нужно найти картину Боттичелли. Если мне удастся ее разыскать, то можно будет устроить одно выгодное дело.

– Боттичелли? – вмешался Энрико. – Может быть, я смогу быть вам полезен. Я знаю всех художников. Для меня будет величайшим наслаждением предложить вам свою помощь и свой опыт в оценке картин… О нет! – воскликнул он громко, и Мак вздрогнул от неожиданности, – моя помощь вряд ли понадобится. Синьор, по-видимому, знаток живописи.

– Что ж, – улыбнулся Мак, – давайте проверим это на деле, не откладывая на завтра то, что можно сделать сегодня.

И Мак пошел к выходу. Внезапно дверь распахнулась, и тучный, странно одетый человек чуть не сбил его с ног.

– Доктор Фауст! – прокричал он, задыхаясь. – Мне нужен Иоганн Фауст! Доктор, прибывший из Германии! В «Парадизо» мне сказали, что он пошел сюда!

– Я тот, кого вы ищете, – ответил Мак. – Что случилось, мой друг?

– Мой господин! Он умирает! Когда он услышал, что в городе объявился доктор из Германии, он послал меня разыскать его. Ах, сударь, если вам удастся исцелить моего господина, вас наградят по-царски. Вы сможете пожелать все, что вашей душе угодно.

– Гм… Вообще-то я… я сейчас занят…– пробормотал Мак, боясь обнаружить свое невежество. Жители Флоренции показались ему очень вспыльчивыми, и он опасался, как бы ему не пришлось расстаться с головой, если его разоблачат. – У меня мало свободного времени… Как, вы говорите, зовут вашего господина?

– Мой господин – Лоренцо Медичи, прозванный Великолепным.

– Кажется, дело принимает нужный оборот, – шепнул Мак Маргарите. А вслух добавил: – Сложи вещи, дорогая, и жди меня в гостинице. Я вернусь к тебе, как только исполню свой долг милосердия.