2
Оставив телохранителей в машине, мы вошли в здание. На втором этаже остановились перед дверью из темного дерева в конце коридора. На пространстве тут не экономили: по коридору можно было на лошади кататься. Хотя вряд ли этим кто-то здесь занимался: блестяще отлакированный паркет устлан красной ковровой дорожкой, вдоль стен бронзовая скульптура на подставках… Такого богатства вблизи мне еще видеть не приходилось, роскошные апартаменты Цезаря бледнели на фоне этого дворца. А уж когда мы вошли в кабинет…
Тут можно было устраивать балы. Наверное, в бальной зале, если она здесь есть, можно в футбол гонять. Хозяина кабинета я не сразу разглядела, так далеко он сидел — на другом конце помещения, у окна.
А на столе, невольно подумалось мне, можно играть в гольф. Он как раз зеленый…
Цезарь подтолкнул меня внутрь, и я по инерции сделала несколько шагов. Охотник на суккубов прошел вперед.
— Привет, Роберт, — непринужденно сказал он. — Вот моя девушка, ты хотел познакомиться. Мы как раз ехали в Петергоф на закрытие фонтанов и решили завернуть, выпить по рюмочке чего-нибудь этакого.
Обернувшись, посмотрел, ожидая подтверждения, и я кое-как преодолела оцепенение. Даже сумела произнести довольно вежливо:
— Добрый вечер, Роберт. Цезарь много о вас рассказывал.
И сама немного испугалась. Кажется, ляпнула что-то не то: лицо хозяина кабинета, выступавшее из полутьмы в свете настольной лампы, и так-то не очень подвижное, совершенно закаменело.
— Очень рад, — деревянным голосом произнес миллиардер, и по тону его было понятно, что он не рад абсолютно и даже готов меня придушить. Видимо, моя непринужденность оказалась неуместной, в отличие от непринужденности Цезаря. Ну да, охотник, судя по всему, друг дома, а я — только прикидываюсь пассией. И этот Роберт в курсе. Ну и черт с вами, играть так играть комедию, сами напросились.
Я прошла вперед, холодея от собственной наглости, плюхнулась в одно из двух стоящих перед необъятным столом кресел. И немедленно провалилась в мягкие подушки, так что коленки оказались выше головы. Я тут же закинула голые ноги на подлокотник и скрестила их.
— Виски с содовой, пожалуйста, — сказала я из глубин кресла.
— Я тоже с удовольствием познакомлюсь с твоей девушкой, Цезарь! — воскликнул звонкий, почти мальчишеский голос, и из второго кресла поднялся молодой человек. Я от неожиданности чуть не вскрикнула. Чертова мебель, в ней просто тонешь!
Стройный блондин сделал два шага, остановившись передо мной, и, не стесняясь, стал меня изучать. Мне немедленно захотелось прикрыть ноги — с таким откровенным интересом он пялился. Просто раздевал! Озабоченный какой-то…
Ах, ну да, он такой и есть, тут же вспомнила я и пригляделась повнимательней.
— А я подумал, вы опять притащили какое-нибудь чучело со мной знакомить. Браво, Цезарь! Где ты нашел это чудо? Позвольте? — он протянул мне руку. Я положила пальцы на его ладонь, не понимая, чего он хочет. А сын миллиардера (это же он, я правильно разобралась в ситуации?) потянул меня из кресла. Я оказалась на ногах, чувствуя себя обнаженной под его горячим взглядом, ощущая этот взгляд буквально как прикосновение, настолько чувственным и жаждущим он был. Так вот что испытывают жертвы суккубы! То есть инкуба. То есть… я постаралась отгородиться от взгляда молодого человека, потому что грудь подозрительно стала вздыматься чаще.
— Представь же меня своей спутнице, Цезарь, и давайте выпьем, — произнес этот обжигающий блондин.
Окаменевший было от моей наглости Роберт переглянулся с охотником на суккубов и даже немного смягчился.
— Артур, налей гостям виски с содовой, — попросил он. — И развлеки девушку беседой, мне надо переговорить с Цезарем. Я могу на тебя положиться?
Вот как тебя зовут, клиент… Я старалась думать о нем так, чтобы сохранять дистанцию. А он ничего. Не такой высокий, не так атлетически сложен, как Цезарь, довольно тонкий… но лицо красивое, умное, благородное.
— Конечно, отец, — не дожидаясь окончания реплики, откликнулся Артур. — Я не позволю даме скучать.
Слишком быстро, чувствовала я. События разворачивались стремительно, так не должно было быть. Что мне теперь делать? Они что, уйдут сейчас и оставят нас наедине? Я же не знаю, как быть дальше! Они с ума все посходили?! Этот их Артур сейчас попытается меня прямо тут… на этом поле для гольфа, тьфу, столе…
К счастью, никто не ушел, и я выдохнула. Пока Артур наливал виски из стоящей на столе бутылки, разбавлял тоником, я изучала его. Бросалось в глаза несоответствие его манеры одеваться, выдержанно-строгой, его до скромности утонченного лица — и напористого, навязчивого поведения. Как будто в тело милого мальчика вселился кто-то наглый, самоуверенный и по-хозяйски там распоряжается. Хотя что это я? Ведь так и есть!
Роберт напоминал удава: даже от окна, куда он отвел Цезаря, миллиардер продолжал гипнотизировать меня напряженным взглядом. Уж не знаю, чего он опасался? Седые волосы, зачесанные назад, казались одним целым с головой, настолько гладкие они были, лежали волосок к волоску, без воли хозяина и шевельнуться небось не смели даже на ветру. Как только Цезарь общается с ним? Ведь настоящий удав. Во мне Роберт Большой Змей вызывал навязчивое стремление возражать и перечить. Слишком авторитарный, видно по всему, любит, чтобы люди вокруг плясали под его дудку и танцевали под его барабан.
Роберт с Цезарем напряженно что-то обсуждали. Артур тем временем, не переставая светски болтать и одновременно пожирая меня взглядом, небрежно положил ладонь мне на спину. Я повела лопатками, стряхивая ладонь, и, мило улыбнувшись, ненавязчиво сообщила ее владельцу, что если он еще раз так сделает, то получит коленкой между ног. Фраза далась тяжело: сексуальное обаяние сидящего внутри Артура инкуба действовало, приминая мозги, как танк, вытаскивая самые возбуждающие воспоминания и фантазии. И если я еще могла сохранять остатки здравого мышления, пока между нами оставалось хоть какая-то дистанция, то когда он дотрагивался до меня, я чувствовала, что теряю волю. Вспомнилось, как я вела себя, когда мною завладела суккуба, как сминались под моим напором преподаватель, потом Красавин… Но ведь Андрей Владимирович все-таки устоял! Правда, не сам — вместе с портфелем. Без него преподаватель бы не сдюжил.
Артур расхохотался и залпом опустошил стакан, тут же налил еще.
— Едете развлекаться? — спросил он. — Я с вами. Куда вы там собирались, на фонтаны? Разве они еще работают? Рванем лучше в клубешник. Эй, Цезарь, ты как?
— Ни в коем случае, Анна не умеет танцевать, — откликнулся Цезарь и сделал страшные глаза в ответ на мое возмущенное лицо. Хорошо, что Артур в этот момент отвернулся, иначе понял бы, что реплика Цезаря была ложью. Наглой ложью, я отлично танцую! И он знает, мы ведь и встретились в клубе.
Когда Артур посмотрел на меня, я уже кое-как взяла себя в руки и якобы удрученно пожала плечами, мол, так сложилось, не повезло, чего теперь.
Роберт Большой Змей остался у окна, сложив руки на груди, суровый и неподвижный. Цезарь же приблизился к нам, оттер Артура:
— Пора, Анна.
— Но я только согрелась! — чуть не взвыла я. Нас что, даже не покормят? Цезарь уволок меня с работы, я не успела ни кусочка перехватить!
— Друзья ждут. — Цезарь приобнял меня за плечи и многозначительно посмотрел в глаза. И шепнул незаметно: — Нельзя оставаться, инкуб может что-нибудь заподозрить. Пусть подождет, разогреется… разохотится.
Однако Артур изобразил равнодушие — а может, и впрямь я не так уж понравилась ему.
— О’кей, — легко согласился он. — А я рвану в «Пирамиду», там сегодня «Горячие лошадки» выступают.
Цезарь и Большой Змей обменялись встревоженными взглядами. Мне показалось, что миллиардер слегка наклонил голову. О чем это они?
— Спасибо за выпивку. — Цезарь обхватил ладонью мои пальцы, сжимающие стакан с остатками виски. — Допивай и поехали, радость моя.
Хотя внутри после общения с инкубом все предательски дрожало, каждое прикосновение Цезаря вызывало отклик — теплую волну по всему телу. Только его знаки внимания позволяли держаться мне спокойно в этой новой, довольно-таки необычной ситуации. Я невольно прижалась к нему.
— Эй, Анна, что с тобой? — вдруг встревоженно спросил Цезарь. — Тебе плохо?
— С чего ты взял? — удивилась я. — Все в порядке… ой!
Испуг был непритворным: в животе вдруг словно змея зашевелилась, холодная и противная. Я согнулась от приступа боли. Что это?
— Ты вся белая! — продолжал тревожиться Цезарь. Роберт подошел ближе с непроницаемым и уж точно недовольным лицом.
Краем глаза я заметила, как Артур уставился на нас. Кажется, он побледнел.
— Анна, ты раньше пила виски? — спросил он.
— Нет, — выдавила я. Внутренности скрутило судорогой, если бы не поддержка Цезаря, я бы свалилась. Лоб покрылся испариной. Я поймала взгляд Роберта и просипела: — Простите, не знаю, что это. Сейчас пройдет. Цезарь, помоги мне.
Вот не вовремя организм заглючил! Раньше такого не бывало, спиртное я переношу хорошо, подумаешь, первый раз… Скорее уйти отсюда, незачем клиенту видеть меня в таком скрюченном виде.
Артур уже поддерживал меня с другой стороны, на лице — искренняя забота. И ведь действительно побледнел парень, плечами как-то болезненно поводит. Даже взгляд, кажется, стал другим — словно инкуб на секунду отступил от управления. Что это с ним? Сущность внутри него ощущает мою боль и так реагирует на нее?
— Пап, ты же не отпустишь Анну в таком состоянии? Пусть ее положат в какую-нибудь гостевую комнату.
— Нет-нет, сейчас все пройдет, нам действительно пора, — пыталась протестовать я, но никто не слушал. Роберт, похоже, нажал какую-то кнопку на поле для гольфа, тьфу, столе, потому что появились две девушки в белых фартучках, и мужчины сгрузили меня им на руки.
— Если пройдет, то поедете, — сказал Роберт Цезарю за моей спиной. — А нет, так оставайтесь на ночь, с утра наш семейный доктор посмотрит девушку.
Цезарь поблагодарил немного растерянно и нагнал нас, взял меня за руку:
— Как ты?
Хреново. Но вслух я сказала:
— Вроде лучше. То есть… ой!
Новый приступ заставил меня опять согнуться.
В дверях нас обогнал пришедший в себя Артур, в глазах вновь плескалась горячая жажда:
— А я все-таки сгоняю в «Пирамиду». Хэлло, Цезарь! Еще увидимся, Анна! И довольно скоро… — Он усмехнулся, что ему совсем не шло, и, пританцовывая, направился по коридору к лестнице. Ну да, под влиянием суккубы я, помнится, тоже не способна была испытывать сочувствие к окружающим.
Меня отвели в комнату на третьем этаже. К счастью, это была маленькая комната — в ней всего лишь мог разместиться школьный спортзал. Шучу, шучу, гостевая спальня оказалась действительно небольшой и уютной: кровать, гардероб, стол и пара стульев, на полу мягкий ковер, окно занавешено зеленой портьерой. Девушки уложили меня поверх покрывала и вышли. Цезарь присел на край кровати, Роберт остался стоять возле окна.
Я распласталась на постели, ощущая слабость и боль в животе. Вот ведь неприятный случай…
— Сегодня она сможет работать? — резко спросил Роберт.
Я с некоторым удивлением обнаружила, что из взгляда Цезаря исчезла всякая тревога, как и из голоса. Он вытащил из-под меня одну подушку и, положив под локоть, развалился рядом.
— Зелье действует полчаса, — сообщил он. — Потом Аня будет как новенькая.
Зелье? Он что, подмешал мне что-то в виски? Так это все подстроено?!
— Тогда введи ее в курс, и пусть готовится работать, — велел Большой Змей. Кажется, заказчик совсем не рад, что я займусь его сыном. Почему, интересно? — И учти, Цезарь: под твою ответственность. Если что-то пойдет не так…
Голос Роберта стал угрожающим, взгляд впился в меня, проникая, кажется, в самый мозг. Несмотря на крутящую боль, от которой хотелось свернуться калачиком, я ощутила какое-то оцепенение.
— Все под контролем, Роберт, — жизнерадостно откликнулся Цезарь. — Я буду рядом.
И Роберт Большой Змей, на прощание одарив еще одним гипнотизирующим, подавляющим волю взглядом, вышел. Я переадресовала взгляд Цезарю, надеясь, что получилось яростно — хотя подозреваю, что выглядела скорее жалкой: уж очень плохо мне было.
— Зелье? — свистящим шепотом повторила я. — Работать сегодня? Что за чертовщина?!
На большее количество слов сил не хватило, но я надеялась, что смогла передать интонацией весь свой гнев. Они опоили меня какой-то дрянью так, что я едва дышала, и еще надеются, что буду работать? Что здесь вообще творится?!
— Тихо-тихо, сейчас все объясню. — Цезарь успокаивающе положил ладонь мне на плечо. Я зашипела, и охотник поспешно убрал руку. — Лежи, скоро пройдет, обещаю. Действительно, я кое-что кинул тебе в виски, но не волнуйся, абсолютно безвредно. Нужно было разыграть убедительно, инкуб считывал твою ауру. Помнишь, как он побледнел, а потом поспешил сбежать?
Я слабо фыркнула.
Цезарь подскочил и прошелся по комнате, потирая ладони.
— Но он клюнул на тебя, несомненная удача!
— А ты уверен, что скоро пройдет? — скривившись, просипела я. Мне его радость была неприятна. Работа работой, но он мог бы и огорчиться, что кто-то другой будет меня целовать. Пусть я девушка Цезаря лишь номинально, но кто знает, может, позже мы и вправду?.. От обиды даже расхотелось во всем этом участвовать. — Может, перенести на завтра? Мне же еще надо подготовиться… я ничего не знаю, не умею…
— Ах да, когда у тебя день рождения? — спохватился Цезарь. — Пока инкуб резвится в клубе, мы успеем все подготовить.
Я не была так уверена, но назвала дату, месяц и год. Цезарь вытащил смартфон, быстро набил сообщение и кому-то отправил.
— Вова пришлет нужные травы. Курительницы тут есть… а теперь слушай.
Обиженная тем, что он погрузился в работу, совершенно забыв о моих потребностях, я уже не говорю о чувствах, черт возьми, я перебила:
— Поесть мне дадут?
Он удивленно уставился на меня:
— Что? Ах да, если хочешь…
— Конечно, хочу! — Боль отпустила, я начала приходить в себя. — Ты утащил меня с работы, у меня с обеда ни крошки во рту, а сейчас, между прочим, десять вечера. И у меня много вопросов. До фига, если быть точной!
— Давай я сначала объясню…
— Сначала ужин, — не терпящим возражения тоном заявила я. — И в первую очередь объясни, почему твой Роберт так недоволен моим появлением?
Цезарь выглянул в коридор и сказал кому-то несколько слов.
— Еду принесут. — Он вернулся к постели. Я уже подгребла к себе все подушки и села. Голова была на удивление ясная, нигде ничего не болело, приступ прошел бесследно. — Видишь ли… ты же совсем неопытная. Роберт переживает за сына.
— Не похоже, что он способен переживать, — пробурчала я.
— Инкуб питается сексуальной энергией жертвы, ему нужна только эта еда. Кормить носителя обычной едой ему в голову не приходит. И если инкуб занимает тело достаточно долго, то носитель может просто умереть от истощения. Сама-то ела, когда была одержима?
— Не помню, — призналась я.
— А это вторая опасность, про которую я тебе уже говорил. Суккубы и инкубы залавливают личность хозяина, и с нею происходят необратимые изменения. Когда удается освободить тело… бывает, что и личности-то уже не остается. Многие после такого «гостеприимства» попадают в сумасшедший дом, пуская слюни. Если демон гостил не очень долго, то хозяину тела перепадают «всего лишь» разнообразные расстройства личности. Почти всегда они сопровождаются амнезией разной степени. Повезло, что ты быстро освободилась от влияния суккуба. Теперь понимаешь, почему Роберт спешит?
— Угу. Предположим. Но почему именно я? И главное — как?
Цезарь посмотрел на часы. Дверь отворилась, вошла одна из горничных с подносом, поставила передо мной.
— Ты ешь, я пока кое с кем пообщаюсь. — Он взял запищавший телефон и вышел в коридор. Я осталась наедине со своими мыслями — и с бифштексом с жареной картошкой. Без долгих колебаний я отдала должное ужину.
Вернулся Цезарь, бодрый до неприличия, в глазах горела жажда деятельности.
— Нам повезло, — объявил он. — Вова как раз ехал из университетской оранжереи в Петергофе, когда получил мою СМС. Так что будет намного раньше, чем я думал.
— Оранжереи? — удивилась я, отодвигая пустую тарелку. — У вас что, дело на поток поставлено?
В комнату постучали.
— Что так рано? — Цезарь тоже выглядел удивленным.
Дверь открылась, на пороге возник Артур — в поблескивающем серебристом костюме с голубыми лацканами и кислотно-синей рубашке.
— Ты еще не уехал? — охотник на демонов привстал на постели. Кажется, не одни мы умеем устраивать сюрпризы…
С покоряющей непринужденностью, на грани развязности, Артур вошел к нам.
— Я передумал, — объявил он. — Как ты себя чувствуешь, Анна?
— Намного лучше, — вынуждена была признаться я, ничего другого в голову не пришло.
— Очень рад. — Артур как-то даже плотоядно оглядел меня с головы до ног, так что мне захотелось прикрыться. И в то же время груди стало тесно в лифчике, захотелось расстегнуться, а также неплохо бы снять футболку… Черт возьми, ведь в реальности настоящая «я» совсем не такая! Как же близость демона действует!
— Мы как раз обсуждали, не пора ли домой, раз Аня пришла в себя, — сказал Цезарь.
— Не стоит ее беспокоить, пусть отдыхает, — улыбнулся Артур, продемонстрировав великолепные зубы. Потом он провел по нижней губе кончиком языка. Меня пробрала горячая дрожь. — Всего лишь хотел убедиться, что Анна хорошо устроилась.
— Отлично, — процедил Цезарь.
— Ну и замечательно. Кстати, Цезарь, кажется, отец тебя звал.
— Передай ему, пожалуйста, что я скоро буду.
— Думаю, будет лучше, если ты сам это скажешь.
Мужчины перекидывались репликами, стоя возле кровати, Артур — лучезарно улыбаясь, Цезарь — цедя сквозь зубы. Никто не собирался уходить первым. В комнате возникло напряженное молчание.
— Отец ждет, — напомнил Артур.
— Только после тебя, — твердо ответил Цезарь.
— Ну хорошо, — сдался блондин. — Попозже зайду пожелать тебе спокойной ночи, Анна, не возражаешь?
— Ну конечно, зайдешь! — брякнула я. — В смысле, конечно, не возражаю…
Может, пофлиртовать с Артуром всерьез? Должен же Цезарь отреагировать! Он так активно сводит нас, неужели больше не видит во мне женщину, у которой, может, есть собственные желания?
Сын олигарха вышел, а его прощальный взгляд буквально обжег меня. Уф!
— Эй! — Цезарь потряс меня за плечо.
— А?
— Не поддавайся, еще рано. И нам надо поторопиться. Пришла в себя?
— Вполне…
— Ну так вставай! — Когда я так и сделала, охотник отодвинул кровать к окну и поднял ковер. — Пора работать.
Я потрясла головой, стараясь избавиться от наваждения. Я что, тоже была такой, как этот Артур? Брр!
Охотник сосредоточенно чертил что-то на полу. Присмотревшись, я узнала пентаграмму.
Опять постучали. Цезарь зарычал и бросился к дверям. Рванул ручку — но в коридоре стоял не Артур, а Роберт.
— Разве Артур не передал, чтобы ты зашел ко мне? — недовольно проворчал Большой Змей. За ним, согнувшись под весом холщовой сумки, в комнату ступил парень лет двадцати пяти, вряд ли старше, в белом халате. Ну просто лаборант какой-то! Типичный такой, с биофака.
— Вова, — представился он смущенно. Бросил на меня быстрый взгляд, тут же отвел глаза. Водрузив свою суму на стол, начал торопливо выгружать толстые красные свечи в стеклянных подсвечниках, бронзовые курильницы и связки трав.
— Какая стихия? — спросил он у меня.
— Что?
— Стихия какая? — повторил Вова. Я недоуменно пожала плечами. О чем это он? Еще один чокнутый, что ли? Они все тут, кажется, немного не в себе…
— Наверное, огонь, — отозвался Цезарь вместо меня, подходя к столу и сгребая курильницы. — Анна, помогай. Надо расставить свечи в углах пентаграммы. Вова, ты гороскоп для нее рассчитал?
— Ну, я прикинул, времени на подробные расчеты не было, — сбивчиво принялся объяснять лаборант, доставая телефон и тыкая в экран. — Вот смотрите…
Роберт, наблюдавший от окна за нашей суетой, оборвал Вову:
— Некогда показывать, приступай к плетению.
Лаборант сник, спрятал телефон и взялся за связки трав. Он мне сразу понравился, и было жаль, что ему приходится работать с такими категоричными типами, как Роберт и Цезарь. Вова явно мог рассказать много интересного. Я подошла к столу. Многие травы были знакомы: моя бабуля увлекалась траволечением и в ее кухне вечно сушились разные растения.
Вова порозовел, как девушка, когда я встала рядом и с любопытством уставилась на то, что он делал. К нам присоединился Цезарь. Роберт, сложив руки на груди, продолжал взирать от окна, невозмутимый, как индеец. Я стала сомневаться, что он просто заказчик. Для него происходящее явно не в новинку, он не спрашивает, что к чему… кто же он?
— Убить инкуба нельзя, но можно развоплотить, — комментировал Цезарь действия Вовы-лаборанта, который ловко раскладывал травы на кучки. Комнату заполнил запах летнего луга. — Помнишь, что я сделал с той суккубой?
— У тебя была такая удавка… — напрягла я память.
— Точно. Исходя из твоего гороскопа, Вова сплетет похожую, подходящую специально для тебя. Это травяной шнур…
— Но травы не высушены, я не могу гарантировать результат, — пожаловался лаборант, присев на край стула. Его пальцы удивительно быстро двигались, Вова брал то одну травку, то другую, заплетая стебли туго и ровно, даже, я бы сказала, любовно — как мать заплетает косичку дочери. Ему явно нравилось его занятие. А мне всегда нравились люди, увлеченные своим делом. Я придвинулась ближе, заглядывая ему под руку. Вова покраснел, но с темпа не сбился. Кувшинка, печеночник, молочай, подорожник, белена… Следуя внезапному импульсу, я взяла из вороха трав на столе дикий чеснок и протянула Вова:
— Это тоже вплети.
— Не лезь! — одернул меня от окна Большой Змей, я даже вздрогнула от неожиданного окрика. Но Цезарь успокаивающе поднял руки:
— Постой, Роберт. — И перевел взгляд на Вову, который задумчиво крутил между пальцев пахучий стебель. — Что думаешь, ботаник?
— Мм… — пробормотал тот невнятно, словно прислушиваясь к внутреннему голосу. — Чеснок может усилить развоплощающую силу шнура, если носитель принадлежит огненной стихии… — И недоверчиво покосился на меня: — Ты травница?
— Вот еще. Просто показалось, что так будет лучше. — Я сама удивилась своему порыву.
Роберт недовольно качнул головой.
— А зачем гороскоп нужен? — полюбопытствовала я у Вовы.
Тот ответил охотно:
— Подходящих для изгнания демона трав довольно много, если из всех плести, то удавка получится толщиной с канат. Только самый сильный охотник сможет орудовать таким. А ведь среди вас хрупкие женщины… — Вова бросил на меня смущенный взгляд и быстро отвел глаза. — К тому же давно замечено, что разные травы у разных охотников действуют по-разному. Много пробовали, экспериментировали… оказалось, имеет влияние и собственная стихия охотника, и его биотоки, сформированные в момент рождения. Получается, намного эффективнее плести шнуры только из трав, соответствующих природе не только демона, но и охотника. Подходящие его характеру. Ну или ее… — он снова застенчиво посмотрел на меня и протянул влажную еще удавку: — Держи, должно хорошо сработать, я старался. И это… удачи тебе.
— Заканчивайте! — велел Роберт. — Скоро полночь. Анна, тебе все ясно?
— Да мне еще никто ничего не объяснил! — возмутилась я, но они уже не слушали. Вова сгреб свой гербарий и ушел, сутулясь, несколько раз с непонятным выражением оглянувшись на меня. Цезарь вернул на место кровать, теперь вокруг нее стояли свечи и курильницы. Роберт самолично обошел их, поджигая золотой зажигалкой, Цезарь выключил электричество — и комната наполнилась весьма, надо признать, романтичными отблесками теплого пламени. Слабый аромат заструился в воздухе.
— Пусть немного пропитается, — пояснил Цезарь. — Ну, ложись, а я проинструктирую. И не бойся, я буду рядом. — Он открыл и закрыл дверь в ванную. Он что, собирается подглядывать?
Роберт ткнул в меня пальцем:
— Если с Артуром что-нибудь случится…
И в его холодном голосе не было ни капли юмора — только реальная, весьма многообещающая угроза. Я невольно поежилась. Дело становилось все серьезнее.
