Пессимистический сценарий предусматривает крах украинской государственности в ее нынешней форме. Если не принимать во внимание глобальные климатические катастрофы, военные конфликты и экономические кризисы, крах Украины может состояться лишь вследствие целенаправленных враждебных действий со стороны ее непосредственного геополитического окружения при условии неконсолидированной позиции национальной политической элиты. Внутренняя «неуверенность» является для агрессора залогом экономии масштабных военных (а потому внутриполитически невыгодных) усилий — можно обойтись сугубо экономическими и политико-манипулятивными действиями, что значительно более привлекательно и выгоднее.

На сегодня и на ближайшую перспективу территориальные споры Украина имеет на западе лишь с Румынией, которая как член ЕС и НАТО не может самостоятельно выступить инициатором агрессии, и на востоке — с Россией, которая склонна возобновить свой военно-политический контроль над постсоветским пространством. Умолчим о мотивациях ее руководства: геополитических, экономических и т. п., - ограничимся самим фактом. В случае сохранения нормальных отношений с Западом и переведения их в более конструктивные (на уровне взаимных обязательств) Украине не следует бояться посягательств со стороны Румынии — они вынырнут на поверхность, лишь если Украина как субъект международных отношений исчезнет из политической карты. Относительно России политику вести необходимо такую же, как и с Западом, но с вынужденной ограниченностью в масштабах интеграции, которая станет результатом трудного и неудобного выбора. Румынию можно сдерживать сколько угодно (здесь наша позиция — не решающая), а вот Россия — самостоятельный игрок, который временами может «играться» почти свободно. Зависимость России от мировых экономик и политических сил существует, но она может позволить себе демонстративно этим фактом пренебречь. Для сопротивления восточному соседу Украине достаточно лишь не стать новой «больным человеком Европы», каким двести и сто лет тому была Турция, или «пороховой кадкой Европы», которой дважды побывали Балканы. Хотя однозначно: не существует никакой уверенности, что Украина может стать поводом для действительно серьезного конфликта между большими мировыми «игроками». С одной стороны — это грустно: мы не станем поводом ни для горячей, ни для холодной войны (стыдно…). Но это является определенно отрадным фактом, который основную ответственность за судьбу страны возлагает на ее внутреннее состояние, — т. е. на украинских граждан, которым все и решать… Останется вопрос: способны ли украинские граждане решать свою судьбу? Итак, программа-минимум для выживания Украины как государства, как субъекта международных отношений не является весьма сложной, однако при этом остается почти недосягаемой.

В более широком контексте судьба Украины в будущем будет зависеть от качества отношений между Западом (в лице ЕС и США) и Россией. Сегодня продолжается процесс формирования новой европейской системы региональной безопасности, который происходит на фоне постоянно возрастающей военной активности США и их союзников в регионе Ближнего Востока, Персидского залива, вокруг Афганистана и Пакистана, а также активизации официальных и неофициальных «торгов» США с РФ относительно содержания и формы нового соглашения об ограничении стратегических наступательных вооружений. Для Украины наиболее «интересным» будет решение относительно того, действительно ли международные отношения возвращаются к практике ««сфер влияния», при которой все ««вводные» скажут о том, что мы окажемся в ««сфере компетенции» России в оплату за ее «лояльность» к реализации будущих амбиций США.

С прагматической точки зрения, ведущие страны ЕС (Германия, Франция, Италия) имеют более всего мотиваций, лишь бы вообще «забыть» о существовании Украины и определить восточную границу Европы с «российской сферой влияния» по восточной границе Польши. Дальнейшее расширение ЕС на восток (с Украиной) в ближайшие двадцать лет может быть вызвано лишь уважительной, жизненно важной для Евросоюза причиной, которой способен стать или полный коллапс отношений с Россией, что минимизирует для ЕС экономическую мотивацию в пользу стратегической, или же мировой продовольственный кризис, связанный только с климатической катастрофой. Будем учитывать (мы же избегаем воображаемых глобальных катастроф), что для «принципиальной» ссоры ЕС с Россией поводы найти очень тяжело — весьма их контакты взаимовыгодны. Поэтому исходим из того, что Евросоюз не очень будет протестовать против «поглощения» Украины Россией, если она не будет применять какую-то брутальную военную агрессию, а использует уже имеющиеся внутренние украинские дестабилизирующие факторы. Последние оставят для ЕС все возможные пути для сугубо «бумажной борьбы» и дипломатических отступлений с «сохранением собственного лица». Европа спокойно остановится на восточной польской границе и будет считать, что это ее естественные пределы. Правда, страны, которые имеют опыт жизни в советском блоке, не сдадутся сразу. Возможно, что преодоление перманентного внутреннего кризиса в Евросоюзе (а он чрезвычайно устраивает «старые» евродержавы вроде Германии и Франции) позволит «новой Европе» больше влиять на формирование единой позиции ЕС во внешней политике. В другом же случае (при нестабильности структуры ЕС) восточная часть блока останется под большим влиянием США, поскольку именно США сможет гарантировать ей безопасность и — не будем кривить душой — выживание на фоне угрозы с востока. То есть: если Евросоюз не стабилизируется и не захочет дальнейшего собственного расширения (возможно, для этого появятся непреодолимые экономические мотивации), единственным и крайне необходимым партнером восточной части ЕС и Украины в сфере безопасности будут оставаться только США.

При таких обстоятельствах произойдет переход Украины к «серой» зоне региональной безопасности Европы и дальнейшее «сползание» в исключительно российскую зону влияния в условиях отсутствия четких гарантий безопасности со стороны ведущих мировых и региональных сил.

Принадлежность Украины к «серой» зоне безопасности в европейском регионе, отсутствие реальных гарантий безопасности внешнеполитическими партнерами, в сочетании со сложной внутриполитической и экономической обстановкой в стране, а также существующее состояние ее военной организации объективно спровоцирует использование против Украины широкого спектра возможных средств влияния и вероятного вмешательства в ее внутренние дела заинтересованных сторон — от политического, экономического до прямого военного давления и проведению специальных, и не исключено, даже военных операций.

Восстановление полномасштабного сотрудничества США, стран НАТО с Россией и отсутствие практических украинских внешнеполитических инициатив может привести к геополитическому размену «украинской карты» с результатами, сомнительными для суверенитета Украины.

Очевидным стало на сегодня резкое, даже критическое, уменьшение боеготовности военной организации государства в условиях дальнейшего роста реальной военной угрозы как в масштабах территории Украины, так и в региональном и мировом измерениях. Рост военных затрат большинства влиятельных стран мира, развертывание в европейском регионе военных формирований нового типа (экспедиционных мобильных сил с возможностью их количественного и качественного наращивания в короткие сроки), принятие и подготовка новых военных доктрин и стратегий (Россия, НАТО, США и т. д.), реальные действия стран вокруг Украины и политические заявления их влиятельных официальных лиц (РФ, Румыния, Польша, Турция, Грузия, Азербайджан и т. п.) свидетельствуют об объективном повышении фактора военной силы (который стремительно продвигается к позиции ведущего) в обеспечении задач безопасности государства.

Что же до возможности прямой военной агрессии со стороны России, то до конца следующего десятилетия качество ее военных мощностей будет оставаться невысоким (не следует безоговорочно доверять декларациям и пропаганде). Однако они неуклонно будут наращиваться. При этом нельзя оставлять без внимания некоторые «фоновые» события, например американо-израильскую антииранскую кампанию, когда «благожелательная» российская позиция обусловит передачу в ее «сферу» стран СНГ. Приобретает явные очертания угроза в связи с принятием в РФ законопроекта «О внесении изменений в Федеральный закон «Об обороне», который законодательно предоставляет президенту РФ возможность быстро и оперативно использовать вооруженные силы РФ за пределами российской территории. Более того, заявленное в новой редакции «Военной доктрины РФ» возможное применение тактического ядерного оружия в региональных и локальных конфликтах может активно использоваться в качестве инструмента сдерживания НАТО, шантажа и запугивания соседних стран.

Как ни странно, российские эксперты и аналитики при том отмечают возрастающие тенденции ослабления России с дальнейшими вероятными экономическими и политическими катаклизмами для страны. Однако, при любых вариантах, при ведении войны обычными вооружениями шансы на легкую победу над Украиной выглядят иллюзорными (а политическая «цена» такой военной кампании для самой России будет весьма высокой) — разве что планы перевооружения украинской армии останутся целиком нереализованными. Избежать последнего можно или при стабильном повышении расходов на оборону до 2 % бюджета (что маловероятно, учитывая его перманентный социально-популистский характер), или при условии вхождения Украины в военный союз — НАТО (что существенно облегчило бы поддержание обороноспособности или и целиком решило эту проблему самым фактом). Учитывая неоднозначное общественное отношение ко вступлению в Североатлантический альянс, которое будет сохраняться при дальнейшем существовании современной партийно-политической системы и технологического характера политических проектов, Украина, скорее всего, будет просто доводить сотрудничество с этим блоком до такого уровня, когда вопрос официального членства просто станет формальностью. Однако этот вариант действий может происходить лишь при условии понимания (пусть даже недекларативного) реальных интересов страны административной верхушкой государства, независимо от смены коалиций и кабинетов. Дело в том, что этот процесс будет требовать той преемственности в соблюдении стратегических решений, которая априори отсутствует в украинском политикуме. Имея перед собой консолидированную позицию украинской власти, Россия не будет применять силового сценария, а вот в ситуации продолжительной внутриполитической слабости Украины «восточный сосед» может осуществить, например, «ограниченный силовой сценарий»: он не будет иметь характера широкомасштабной агрессии, но достигнет тех же стратегических целей значительно меньшими средствами. Потом победителей не будут судить. Россия также может еще более «экономно» применить стратегию «soft power» («мягкой силы»), суть которой сводится к влиянию одного государства на поведение и интересы других политических образований косвенным образом — посредством культурных и идеологических моментов. «Мягкая сила» выделяет более тонкие, «деликатные» эффекты влияния, которые достигаются через культуру, церковь, ценности и распространяемые через СМИ идеи, в отличие от «прямых» и брутальных средств влияния на статус соседних государств, таких как военные действия и экономические средства влияния (что называют «жесткой силой»).

Очевидной хронологической «планкой» решения основных украинско-российских противоречий станут годы перед 2017 — датой вывода Черноморского флота с украинской территории. Роль Черноморского флота РФ является не военной (в этом смысле он совершенно декоративен), а политической, обеспечивая фактом своего присутствия в Крыму постоянное идеологическое и подрывное влияние России на нестабильный регион, и некий «запасной», потенциальный рычаг для возможного силового сценария передела «украинского наследства». Поэтому обстановка в Крыму станет «ключом» к будущему Украины как суверенного государства в нынешних территориальных границах. За годы независимости Киев показал свою неспособность (за исключением урегулирования ситуации в 1992 г.) контролировать и корректировать социальную и этническую ситуацию на полуострове. Тем временем она аккумулирует в себе ряд конфликтов, которые и станут наиболее банальным поводом для вмешательства России в украинские внутренние дела. Если уж отказаться от стратегии «мягкой силы», то для «жесткой» подойдет как повод исключительно Крым. Заведение в безысходность социальных проблем крымских татар, непрозрачность земельной политики в АРК создают питательную почву для образования радикальных политических течений, вероятно исламско-фундаменталистского характера, которые отстранят от руководства национального крымскотатарского движения умеренные силы.

При возможной негласной внешней поддержке (в том числе со стороны России) ситуация дойдет до межэтнического противостояния, актов насилия, погромов и террористической деятельности. Пророссийская «пятая колонна» (политические сепаратистские силы полуострова при поддержке населения) обратится — возможно, на официальном уровне Верховного Совета АРК — за помощью к Российской Федерации и ее Черноморскому флоту. Россия осуществит «антитеррористическую операцию», которая будет сопровождаться привычными этническими чистками и изгнанием мусульманского населения. Декларативно это будет обусловлено «защитой соотечественников», поскольку «киевская власть не способна контролировать ситуацию на полуострове». Если к тому времени Европейский Союз существенно не диверсифицирует источники поставки энергоресурсов, то он негласно согласится с ограничением территориальной целостности Украины и ее суверенитета — из соображений экономической стабильности. В случае быстрого жесткого реагирования США и НАТО российскую агрессию придется ограничить Крымом, но конфликт не будет разрешен — он лишь законсервируется. Конечно, если на тот момент Украина станет членом НАТО, подобный сценарий не возможен в принципе, но шансы на будущее членство остаются незначительными.

Описанный вариант развития событий вероятен лишь при условии дальнейшей неэффективности центральной киевской власти и продолжительности политического противостояния, которое делает невозможным достижение единства позиции государства относительно защиты своей территориальной целостности. При сохранении на наивысшем уровне политического влияния пророссийских сил развитие ситуации может привести к провозглашению автономии юго-восточных регионов и перехода их под российский протекторат. Невозможность действенного военного отпора и отсутствие единства политических сил Украины сделают ее Вооруженные силы неуправляемыми, что позволит России ввести свои войска через сухопутную границу до Днепра. Другие соседние страны (Румыния, Польша) будут вынуждены «для контролирования ситуации» ввести, в свою очередь, собственные «миротворческие подразделения», которые в дальнейшем будут контролировать определенные части украинской территории. Повторится история раздела «украинского наследства» между соседями. Международные гарантии территориальной целостности и суверенитета Украины, как и сейчас (вспомним Будапештский протокол 1992 г., когда со стороны США и России давались гарантии безопасности Украины в обмен на ее отказ от ядерного оружия), останутся декларациями, и украинская государственность прекратит свое существование в нынешней форме.