В 1897 г. по данным переписи населения, украинский (малорусский) язык признают в качестве родного 72,5 % жителей подроссийской Украины. Однако очевидно, что эти люди проживали преимущественно в селах. Население городов возрастало в основном за счет миграции русских. На конец ХІХ в. среди жителей Киева выходцы из этнической России составляли 54 %. Это означало, что социальные изменения, вызванные модернизацией империи, неумолимо ускоряли ассимиляцию и обрусение. Все большее число людей получало образование, минуя фазу «украинской» грамотности. Быстро растущие полиэтничные и русскоязычные города становились растворителем сельской эмбриональной украинской идентичности, хотя само возрастание числа грамотных и образованных было и потенциальной перспективой для украинского движения, — но если бы ему позволяли более активно вмешиваться в этот процесс… В целом же социальные и демографические изменения вели к росту социальной напряженности и неудовлетворению широких масс своим положением. Правда, сами «широкие массы» вряд ли могли четко сформулировать свои идеологические предпочтения. В этом контексте и русские либералы, и украинофилы были ничтожным меньшинством на фоне миллионов безграмотных крестьян. Сама же империя так и не удосужилась ввести некие легальные «клапаны» для «выхода пара» социального недовольства. Эффективность и мощь великого государства потом окажутся столь же великой иллюзией, но для того, чтобы это понять, понадобится революция.

На рубеже веков старое украинофильство уже начинало выглядеть анахронизмом, забавой для ученых-гуманитариев и людей с этнографически-антикварными наклонностями. Новое поколение, как всегда, было критично и радикально — и в России, и на Украине. Результатом стало появление нелегальных партий, организованных на западных идеологических основаниях, несколько адаптированных к местным условиям. В более демократичном Львове в 1890 г. образуется Русско-украинская радикальная партия, а в 1891 г. в Каневе возникает Братство тарасовцев, критикующее «кабинетный» характер старого украинофильства.

В 1895 г. во Львове выходит в свет первый манифест новейшего «самостийничества» — брошюра «Украина irredenta [неискупленная — К. Г.]» Юлиана Бачинского, в которой декларируется обусловленная национальным чувством претензия украинцев на независимость. Само понятие «ирредентизм» означает борьбу за объединение народа, разделенного между разными государствами. В Украине идея «ирриденты» трансформировалось в идею «соборности» — объединения украинских земель.

В 1896 г. в Киеве возникает социал-демократическая организация, в 1897 г. — Украинская общая внепартийная организация (идейно наследовавшая «Громады»), ставшая основой либерально-демократического движения. Потом партии множатся: наиболее многочисленной и активной была нелегальная Революционная украинская партия (РУП, 1900). Интересная история ее первоначальной программы — брошюры Миколы Михновского «Самостийная Украина»: партия сочла лозунг независимости слишком радикальным, что вытолкнуло из нее самих «самостийников». Симпатии руповцев к марксизму обусловили сомнения части из них в том, а не выдуман ли вообще национальный вопрос буржуазией? Хотя в Украине его никак не могла придумать буржуазия, ибо «украинской буржуазии» практически не существовало. Было лишь несколько десятков обеспеченных людей, в основном потомков казацких родов, которые спонсировали украинское движение, любя его (словами мецената Евгена Чикаленко) «не только до глубины души, но и до глубины кармана». Хотя это явление не носило массового характера среди «представителей буржуазии», у украинских «революционеров», оно видимо, не вызывало особых симпатий. В 1905 г. РУП переживает раскол по национальному вопросу (камнем преткновения стал пункт об автономии), из нее вырастают две социал-демократические организации. Большинство сформировало Украинскую социал-демократическую рабочую партию (УСДРП). Ее членами были такие известные потом деятели 1917–1920 гг., как драматург и писатель Владимир Винниченко и публицист Симон Петлюра. Их целью была демократизация России и автономия Украины в ее составе. Петлюра еще явно не был «петлюровцем».