7
Жак отворил обитую жестью дверцу жилого вагончика и направился за угол, где в темноте пряталась убогая будка, сколоченная из хлипких досок. Черт побери, пожалуй, не стоило на ночь пить столько пива!.. Нет, это все-таки уникальная страна! Ну где еще в мире можно встретить такие туалеты?! Разве что в Африке, где у черномазых сортир под каждым деревом и кустом… Легионер неторопливо справил свои ночные дела и, возвращаясь к вагончику, бросил недовольный взгляд на светившееся окно трейлера — этот немецкий сукин сын все еще не спит! И какого, интересно, черта? Что ж, подождем еще часок…
Именно сегодня ночью наемник собирался потихоньку наведаться в раскоп, где местные аборигены обнаружили какую-то загадочную плиту со львом, и проверить свою догадку. И плевать он хотел на запрет какого-то там турка! Жак Ренье никогда не обращал внимания на какие бы то ни было запреты, и ему всегда удавалось выбраться сухим из воды и уцелеть во всех переделках. Ну, или почти всегда… Когда несколько лет назад его, резкого паренька из далеко не фешенебельного марсельского квартала, хотела прихватить полиция за небольшие шалости, он оставил их с носом и завербовался в Иностранный легион.
В отличие от некоторых безмозглых романтиков, привлеченных в Легион рекламой, рассчитанной на идиотов и предлагавшей «заняться настоящим мужским делом и посмотреть мир», Жак четко осознавал, что на весь мир ему абсолютно наплевать, поскольку в этой паскудной жизни есть только одна ценность, которая что-то стоит и на которую можно смотреть бесконечно, — деньги! Вместе с остальными парнями, тянувшими нелегкую солдатскую лямку, Ренье прошел через многое и многое за время службы повидал. Служба спасла его от тюрьмы, но так и не позволила разбогатеть — простой легионер получал неплохо по сравнению с обычным работягой с завода, но все-таки гораздо меньше, чем владелец парочки чумазых нефтяных вышек в какой-нибудь аравийской песчаной дыре. Когда же Жак попытался наладить некий левый бизнес и связался с рисковыми ребятами, промышлявшими наркотой, начальство деловой инициативы капрала почему-то не оценило и от греха подальше выперло Жака со службы с волчьим билетом. С такими документами бывшему легионеру смешно было рассчитывать даже на уютную камеру в приличной тюрьме, а не то что на нормальное место вроде охранника у какого-нибудь солидного босса…
Тогда Жак поступил по-своему мудро, рассудив, что «если тебя не принимают ни в одну приличную банду, то плюнь на них на всех и создай свою!». Так появилась крохотная команда из нескольких готовых на многое парней, которые не боялись ни бандитов, ни полиции, ни даже самого черта! Сегодня они пристроились в команде этого турка, который вместе со этим бошем Шталле промышляет антиквариатом и платит за услуги довольно прилично, а завтра… Там будет видно.
Свет у немца все еще горит, черт бы побрал эту сову ученую… Жак закурил сигарету, еще разок нетерпеливо посмотрел в сторону слабо вырисовывавшихся в полутьме невысоких отвалов раскопок и вдруг насторожился, как охотничья собака, неожиданно почуявшая дичь.
Это еще что такое?! Легионер чуть присел и, напрягая зрение, повнимательнее всмотрелся в темноту и до звона в ушах напряг слух… Нет, не показалось — там точно кто-то есть, кто-то копошится в ямах! «Дьявол, — злым шепотом яростно выругался наемник и сплюнул: — Вот только конкурентов мне и не хватало! И одному идти туда нельзя, а то потом чертов бош на меня всех собак навешает… Надо тревогу поднимать! Потом разберемся…»
— Босс, в ваших раскопках кто-то роется! — едва возникнув на пороге трейлера, объявил француз без длинных предисловий. — Думаю, надо проверить, кто там такой любопытный…
— Быстро поднимай своих ребят! — без раздумий приказал Шталле. — И давай без особого шума…
Правда, совсем без шума не получилось, поскольку звук многосильного мотора джипа в ночной тишине был прекрасно слышен минимум на добрый километр вокруг, а до раскопа было всего-то сотен пять метров. Через несколько минут джип притормозил перед земляным валом, насыпанным перед крайней прямоугольной ямой, и добрым десятком фар ярко осветил все пространство, занятое раскопками. Из машины, как из бронетранспортера, высыпали несколько мужчин и подбежали к раскопу, в котором мирно спал каменный крылатый лев. С первого взгляда Шталле стало ясно, что кто-то их опередил и наглейшим образом нарушил покой льва, которого турок велел ни в коем случае не трогать до его приезда. Вместо знакомой плиты в желтоватой глинистой яме чернел небольшой провал метра два на два…
Через минуту выяснилось, что плита никуда не делась — сейчас она висела вдоль стены, удерживаясь, видимо, на каких-то петлях или шарнирах. Скорее всего, злоумышленники нечаянно или намеренно привели в действие скрытый запорный механизм, и плита подобно крышке погреба открылась — только не вверх, а вниз…
— Лестница нужна, шеф, — подсвечивая фонариком в чернеющую бездну провала, деловито предложил один из бойцов Ренье, сейчас числившийся в группе «турком-разнорабочим».
— Сколько там? Метров пять? — раздраженно спросил немец. — Нет у нас такой лестницы. Давайте лебедку с джипа! Ну, кто у нас самый отважный, а?
— Зря вы так, босс, — холодно отозвался Ренье, стараясь выглядеть равнодушным и не обнаружить жгучего желания поскорее посмотреть, что же там внизу — а вдруг именно то, что он и предполагал и за чем сам собирался наведаться в раскоп. — В моей команде трусов нет, не было и не будет! Давайте крюк…
Мотор джипа медленно заурчал на малых оборотах, и легионер, придерживаясь одной рукой за трос, прицепленный к ремню джинсов, а в другой сжимая фонарик, начал спуск в темный узкий провал…
Глубина колодца оказалась гораздо меньше, чем предполагалось, — всего-то метра четыре. И, вопреки ожиданиям, в этой дыре, некогда высеченной в мягком песчанике, не оказалось ни загадочных старинных сундуков с сокровищами, ни неведомых ночных воришек — вообще ничего, кроме грубо отесанных голых стен. Вот разве что какие-то неразборчивые надписи на одной из стен — Ренье при свете фонарика сумел разобрать только что-то вроде «Santctus Marcus»… Что-то типа обычного колодца, разочарованно подумалось легионеру, но тут его внимание привлекла возникшая в луче света узкая и темная дыра чуть меньше человеческого роста, уходившая куда-то в сторону.
— Эй, босс, здесь нет ни черта! — задрав голову, громко сообщил Ренье немцу. — Но есть какая-то дыра — похоже на подземный ход! И ведет, кажется, в сторону моря… Пусть ко мне Хуан спустится! Мы с ним попробуем пройти по этому ходу, а вы там наверху пошарьте — не могли же наши воришки испариться, если только дьявол их не уволок в преисподнюю! Если они еще здесь, мы с Хуаном вам их доставим тепленькими и даже перышек этим воробушкам не помнем. Хуанито, давай, сынок, шевелись, а то увлекательнейшую охоту проспишь…
Снова заработал автомобильный мотор, заскрипел прочный трос лебедки, и на дно колодца спустился жилистый хмурый парень лет двадцати трех, называвший себя испанцем и отзывавшийся на имя Хуан — подлинная национальность и имя в команде бывших легионеров, спецназовцев и «зеленых беретов» — был в группе Жака и такой экзотический мэн из Штатов — никого не интересовали. Зачем? Меньше знаешь — крепче спишь!
— Так, Хуанито, идешь вперед, я — на страховке! — непререкаемым тоном распорядился легионер. — Фонарь держи подальше от себя, на вытянутой руке — кто знает, вдруг пальнут на свет… Вообще-то неплохо бы вперед гранату-другую швырнуть, но опасно: все эти катакомбы могут рухнуть и тогда нас с тобой даже хоронить не придется… Все, амиго, пошел! Я — в пяти шагах сзади…
Ход, прорубленный в песчанике, оказался довольно-таки просторным, разве что в высоту меньше, чем хотелось бы. Коридор свернул раз, другой, но пока преследователи не обнаружили никого и не увидели ничего нового. Хуан продвигался осторожно, но на удивление ловко и быстро, словно всю жизнь только и занимался тем, что ползал со спелеологами по разным пещерам. За не то третьим, не то пятым поворотом испанцу вдруг послышалось неясное шарканье — словно кто-то быстро уходил, подволакивая ногу. Хуан прикрыл ладонью отражатель фонаря и ускорил шаг, заворачивая за угол. И тут же ему показалось, что он лицом наткнулся на стальной шлагбаум или на каменную стену: дикая боль взорвалась в голове, и испанца отбросило назад; ноги же еще продолжали движение вперед, и все это вместе выглядело со стороны так, словно неведомая злая сила приподняла и швырнула Хуана, и он с глухим стуком грохнулся на каменный пол. Француз, сначала услышавший, а секундой позже и увидевший столь неудачный полет напарника, мгновенно выключил свой фонарик и замер, прислушиваясь…
Тихо, только испанец что-то не то мычит, не то стонет… Кто ж его так простенько: как в зале айкидо — спешит, жмет мальчик, а его на «противоход» раз — и готово! Жак рванулся мимо что-то мычавшего испанца и продолжил преследование, через каждый десяток метров останавливаясь и прислушиваясь. Несколько раз вроде бы совершенно ясно слышались чьи-то торопливые шаги, но настигнуть никого так пока и не удавалось. Легионер был чуток и осторожен — уж Жака Ренье, старого лиса, на такой дешевый трюк не поймаешь, он сам кого хочешь по стенке разма…
Ренье тоже не повезло. Нет, никто из-за угла не бил его дубиной. На француза свалилось что-то живое и тяжелое сверху — Ренье почувствовал только короткий миг холодного ужаса, а потом была яркая вспышка в голове, и за ней — темнота…
