VI
Хови отдавал себе отчет, что поход в лес на окраине Дирделла — пустая затея. Встреча не повторится. Флетчер ушел, и вместе с ним ушло то, что он один мог объяснить. Но Хови все-таки отправился в лес в надежде, что возвращение на место, где он встретил своего отца, пробудит воспоминания и поможет докопаться до истины.
Солнце скрылось за туманной дымкой облаков, но под листвой деревьев было так же жарко, как в прошлый раз. А может быть, еще жарче, и уж точно влажнее. Хови собирался идти сразу к месту их первой встречи с Флетчером, но задумался и сбился с пути. Искать дорогу не хотелось. В сущности, своим приходом сюда он просто выразил уважение своей матери и человеку, против собственного желания ставшему его отцом.
Но случай или какое-то наитие вернуло его на прежний курс. Когда он вышел из-за деревьев на круглую поляну, он не сразу понял, что оказался там, где восемнадцать лет назад была наколдована его жизнь. Да, верное слово. Именно наколдована. Флетчер был магом, хотя и скверным. А сам Хови — его фокус. Но всем троим участникам этого циркового номера — Хови, его матери и Флетчеру — вместо цветов и аплодисментов достались боль и страдания. Много лет Хови стремился приехать сюда, и все ради того, чтобы узнать: он всего-навсего кролик, которого фокусник вытащил из шляпы за уши.
Он подошел к входу в пещеру, до сих пор огражденному полицейской лентой с надписью «не приближаться». Стоя у заграждения, он заглянул в зияющую бездну. Где-то там его отец провел в ожидании долгие годы, вцепившись в своего врага, словно сама смерть. Теперь там внизу покоился труп комика, и его никогда не извлекут.
Он поднял глаза, и внутри все оборвалось. Он был не один. На противоположном краю этой могилы стояла Джо-Бет.
Хови не мог оторвать от нее глаз, боясь, что девушка вот-вот исчезнет. После прошлой ночи она не может быть здесь. Но он ее видел.
Их разделяло слишком большое расстояние. Он не мог спросить, что она тут делает, а кричать не хотел. Да и нужен ли ему ответ? Она была здесь, потому что он был здесь, потому что она… и так далее.
Она пошевелилась первой: ее рука потянулась к вороту темного платья и расстегнула пуговицу. Выражение ее лица, казалось, не изменилось. Правда, он снял очки, когда вошел под сень деревьев, и теперь не хотел искать их в кармане рубашки. Он просто смотрел, ждал и надеялся, что настанет минута, когда они подойдут друг к другу. Она тем временем расстегнула платье и пряжку пояса. Хови не позволял себе подойти к ней, хотя удерживал себя с трудом. Она уронила пояс на землю, взялась за подол платья и стянула его через голову. Он не смел дышать, боясь пропустить малейшую подробность. На ней остались лишь белые трусики, грудь была обнажена.
Хови возбудился. Он сдвинулся, чтобы принять более удобную позу, а она истолковала это как сигнал, бросила платье и пошла навстречу. Одного шага оказалось достаточно. Хови тоже направился к ней. Они шли вдоль ограждения, каждый со своей стороны. По пути юноша снял куртку и бросил на землю.
Когда они оказались в нескольких футах друг от друга, она сказала:
– Я знала, что ты будешь здесь. Не знаю откуда. Я уехала из супермаркета вместе с Рут…
– С кем?
– Не валено. Я хотела извиниться.
– За что?
– За вчерашний вечер. Я тебе не поверила, а должна была.
Она коснулась его лица.
– Ты меня простишь?
– Да нечего прощать, — сказал он.
– Я хочу заняться с тобой любовью.
– Да, — ответил он. Ей даже не нужно было ничего говорить.
Это оказалось легко — после всех попыток их разделить. Они были словно магниты. Кто бы ни пытался или что бы ни пыталось тянуть их в разные стороны, они все равно соединялись, как сейчас. Они ничего не могли с этим поделать. И не хотели.
Она начала вытягивать рубашку из его штанов. Он помог ей, стянул рубашку через голову. Те две секунды темноты, пока его лицо закрывала ткань, ее образ — лицо, грудь, белое белье — продолжал стоять у него перед глазами. Потом она возникла вновь, наяву. Она расстегивала его ремень. Он сбросил ботинки, протанцевал на одной ноге, снимая носки, и наконец скинул штаны.
– Мне было страшно, — сказала она.
– А сейчас? Сейчас тебе страшно?
– Нет.
– Я не дьявол. Я не Флетчер. Я твой.
– Я люблю тебя.
Она положила ладони ему на грудь и развела их в стороны, словно разглаживая подушку. Он обнял ее и притянул к себе.
Его руки скользнули по ее спине к резинке ее трусиков и под нее. Она целовала его от носа к подбородку. Когда она дошла до его губ, Хови облизал ее губы. Она прижалась к нему всем телом.
– Здесь, — тихо сказала она. — Да?
– Да. Почему нет? Тут никого нет. Я хочу, Хови.
Он улыбнулся. Она чуть отстранилась и, встав перед ним на колени, спустила с него трусы. Она нежно взяла член в руку, потом сжала сильнее. Хови тоже встал на колени. Член она не выпустила, а стала ласкать его, пока юноша не остановил ее руку.
– Тебе нехорошо? — спросила она.
– Слишком хорошо. Не хочу…
– Чего?
– Кончить.
– Я хочу, чтобы ты кончил. — Она легла. — Я хочу, чтобы ты кончил в меня.
Он положил руки ей на бедра и снял с нее трусики. Волосы у нее между ног были немного темнее, чем на голове. Он опустил туда лицо и провел языком между ее губ. Ее тело напряглось, потом расслабилось.
Он пробежал языком от влагалища к пупку, потом от пупка к груди, от грудей к лицу, пока не оказалось, что он лежит на ней.
– Я люблю тебя, — сказал он и вошел в нее.
VII
Смывая кровь с тела женщины, Тесла разглядела висящий у нее на шее крест. Тесла сразу его узнала — такой же показывал Киссун. Та же распростертая фигура в центре, те же изображения вокруг.
– Синклит, — сказала она.
Женщина открыла глаза. Безо всякого перехода из одного состояния в другое. Секунду назад она спала и ни на что не реагировала, теперь — ее глаза широко открыты, в них застыла тревога. Они оказались темно-серыми.
– Где я? — спросила женщина.
– Меня зовут Тесла. Ты в моей квартире.
– В Косме? — спросила женщина Измученная жарой, ветром и усталостью, она говорила тихо.
– Да, — ответила Тесла. — Мы уже не в Петле. Здесь Киссун нас не достанет.
Хотя это было не слишком точно. Шаман уже дважды доставал ее здесь. Один раз — во сне, другой — когда она готовила кофе. И ему ничто не мешало сделать это еще раз. Но сейчас Тесла не чувствовала его притяжения. Может, он задумался над тем, как ей удалось справиться с ним. А может, у него уже другие планы. Кто знает…
– Как тебя зовут?
– Мэри Муралес.
– Одна из Синклита, — сказала Тесла.
Глаза женщины устремилась на Рауля, который дежурил у двери.
– Не бойся. Если доверяешь мне, то ему тем более. А если не доверишься нам, то все пропало. Поэтому скажи мне…
– Да, я из Синклита.
– Киссун говорил, что он последний.
– Он и я.
– Остальных и правда убили?
Она кивнула и снова посмотрела на Рауля.
– Я же сказала… — начала Тесла.
– С ним что-то не так, — сказала Мэри. — Он не человек.
– Не бойся, я знаю, — сказала Тесла.
– Над?
– Нет, обезьяна, — она повернулась к Раулю. — Ты не против, что я ей рассказываю?
Рауль никак не отозвался на ее вопрос.
– Но как? — спросила Мэри.
– Долгая история. Я думала, ты знаешь об этом больше, чем я. Имя Яффе или Яфф тебе что-то говорит? Нет?
– Нет.
– Ладно… тогда нам обеим есть что рассказать.
В Петле Киссун сидел в своей хижине и взывал о помощи. Женщина Муралес ускользнула Конечно, раны у нее серьезные, но она выживала и после худших. Он должен достать ее. Он должен распространить свое влияние на реальное время. Правда, он делал это и раньше — например, так он принес сюда Теслу. До нее были другие, заблудившиеся в Jornada del muerto*. Такие, как Рэндольф Яффе. Киссун смог и его привести в Петлю. Это оказалось не трудно. Но теперь предстояло работать не с человеческим сознанием и не с человеком вообще, а с существами, вовсе не имеющими сознания. Их даже нельзя назвать «живыми» в привычном смысле этого слова.
Он представил себе ликсов, неподвижно лежащих на кафельном полу. О них забыли. Хорошо. Они не такие уж слабые. Для нанесения решающего удара нужно, чтобы жертвы отвлеклись. И сейчас как раз подходящий момент. Если Киссун поторопится, он успеет заставить свидетеля замолчать.
Его призыв не остался без ответа. Помощь пришла. Сотни ползучих тварей появились из-под двери. Жуки, муравьи, скорпионы. Он раздвинул и подтянул к себе ноги, чтобы облегчить им доступ к своим гениталиям. Много лет назад он умел вызывать эрекцию и семяизвержение усилием воли, но возраст и Петля брали свое. Теперь ему требовалась помощь. Законы этой магии запрещали заклинателю касаться себя. Насекомые знали свое дело: они щекотали, кусали и жалили, и это возбуждало его. Так он и создавал ликсов, извергая семя на собственные экскременты. Семенная магия всегда была его любимой.
Пока насекомые возились, он мысленно вернулся к ликсам на кафельном полу, направляя к ним волны энергии, исходящие из его промежности.
Чтобы они принесли немного смерти, нужно дать им немного жизни.
Мэри Муралес попросила Теслу первой начать рассказывать. Несмотря на тихий голос, Мэри говорила как человек, привыкший к тому, что его просьбы выполняются. И в этот раз ее желание тоже было удовлетворено. Тесла с радостью поведала свою историю — правда, не совсем свою, ведь она играла в сюжете не слишком значительную роль — в надежде, что Мэри прольет свет на некоторые весьма загадочные детали. Но та в молчании выслушала рассказ о Флетчере, Яффе, об их детях, нунции и Киссуне. Это заняло около получаса, хотя могло бы занять и много больше времени, если бы Тесла не упражнялась в искусстве лаконичного изложения, когда готовила краткие обзоры сценариев для студий. Она практиковалась на Шекспире (с трагедиями было легко, с комедиями — беда). Но сейчас ей пришлось трудновато. Когда она начала свое повествование, оказалось, что оно развивается во всех направлениях одновременно. Это была история о любви, о происхождении видов, о безумии, о безразличии, о человекообразной обезьяне; когда начиналась трагедия — смерть Вэнса, например — тут же всплывала куча смешного. Только речь заходила о чем-то вполне обыденном, вроде молла, реальность превращалась в фантастические видения. Тесле никак не удавалось изложить все это внятно. История сопротивлялась. Едва Тесла находила правильную линию, как тут же что-то вклинивалось.
Она надеялась, что Мэри поможет разобраться в этих связях.
– Все, — сказала Тесла. — Теперь твоя очередь. Женщина немного помолчала, собираясь с силами. Потом заговорила:
– Ты ясно представляешь себе картину недавних событий и хочешь узнать, что привело к ним. Конечно, для тебя это загадка. Должна признаться, что многое непонятно и мне. Я не могу ответить на все вопросы. Многого я не знаю. Твой рассказ доказывает одно: мы обе не знаем большей части событий. Но кое-что я могу сообщить. Во-первых, и это главное: всех членов Синклита убил Киссун.
– Киссун? Издеваешься?
– Я одна из них, помнишь? — сказала Мэри. — Он многие годы плел против нас заговор.
– Заговор? Вместе с кем?
– Не догадываешься? С иад-уроборосами. Или с их представителями здесь, в Косме. После падения Синклита он вполне мог воспользоваться Искусством и провести иадов в этот мир.
– Черт! Так то, что он говорил про иадов и про Субстанцию… это правда?
– Да. Он лжет, только когда ему выгодно. Он сказал правду. Это часть его блестящего…
– Не вижу ничего блестящего в сидении в хижине, — перебила ее Тесла и добавила: — Постой, что-то тут не сходится. Если он уничтожил Синклит, чего ему бояться? Зачем ему вообще прятаться?
– Он не прячется. Он в ловушке. Троица — его тюрьма. У него есть единственная возможность выбраться оттуда…
– Воспользовавшись чужим телом.
– Именно так.
– В моем теле.
– Или в теле Рэндольфа Яффе до тебя.
– Но ведь ни я, ни Яффе не поддались на его уговоры.
– А у него небольшой выбор гостей. Требуется почти невероятное стечение обстоятельств, чтобы кто-то приблизился к Петле хотя бы на расстояние, видимое глазом. Киссун создал ее, чтобы скрыть свое преступление, а теперь Петля прячет его. Изредка кто-нибудь вроде Яффе, на грани безумия, оказывается в той точке, откуда Киссун может взять его под контроль и привести в хижину. До тебя он смог добраться благодаря нунцию. Но обычно ему приходится сидеть в одиночестве.
– Как он оказался заперт там?
– Я его поймала. Он думал, что я умерла. Мое тело принесли в Петлю вместе с остальными. Но я выжила. Я разозлила его, заставила напасть на меня и обагрить руки моей кровью.
– Руки и грудь.
Тесла вспомнила видение окровавленного Киссуна, когда впервые сбежала от него.
– Существуют весьма жесткие правила магии Петли. Внутри Петли нельзя проливать кровь. Если ее создатель сделает это, он станет ее пленником.
– Что ты имеешь в виду под словом «магия»?
– Заклинания, пассы, фокусы.
– Фокусы? Ты называешь создание временной Петли фокусом?
– Это очень древняя магия, — сказала Мэри. — Время вне времени. Упоминания о ней можно найти везде. Но для каждого состояния материи существуют свои законы, и я заставила его нарушить один из них.
– И ты тоже была там заперта?
– Не столь надежно. Но я хотела его смерти и не знала никого в Косме, кто мог бы его убить. После падения Синклита это стало почти неосуществимо. Мне пришлось остаться и ждать случая с ним покончить.
– Тогда ты тоже пролила бы кровь.
– Лучше сделать это и стать узницей, чем позволить ему продолжать жить. Он убил пятнадцать величайших мужчин и женщин. Высокие чистые души попали на бойню. Некоторых он замучил ради собственного удовольствия. Не лично, конечно. У него были агенты. Но он все это задумал. Он сделал так, чтобы мы разделились, и казнил нас поодиночке. Потом перенес тела обратно во времени в Троицу — там, как он знал, не останется никаких следов.
– И где они?
– В городе. То, что от них осталось.
– О боже. — Тесла вспомнила смердящий дом и содрогнулась. — Я чуть не увидела их.
– Но Киссун, конечно, тебе не позволил.
– Не силой. Скорее уговорами. Он такой убедительный.
– Безусловно. Он дурачил нас многие годы. Синклит — самое закрытое общество в мире, то есть он был таким. Попасть в него было практически невозможно. Были разработаны способы отбора и очищения кандидатов еще до того, как они узнавали, что Синклит существует. Киссун каким-то образом сумел обойти эти процедуры. А может, иады завербовали его, когда он уже стал одним из нас.
– Об иадах действительно так мало известно?
– Очень трудно узнать что-либо о Метакосме. Это закрытая система. Все, что мы знаем об иадах, умещается в нескольких словах. Их много, их понятия о жизни не такие, как у вас, людей, а прямо противоположные; и они хотят попасть в Косм.
– Что значит «у вас, людей»? — спросила Тесла. — Ты тоже человек, как и я.
– И да, и нет, — сказала Мэри. — Конечно, когда-то я была такой же, как ты. Но процесс очищения меняет твою природу. Будь я человеком, я не прожила бы двадцать с лишним лет в Троице, где вместо еды — скорпионы, а вместо питья — грязь. Я бы умерла, на что Киссун и рассчитывал.
– А почему ты спаслась, когда другие погибли?
– Удача. Инстинкт. Я слишком не хотела, чтобы этот ублюдок победил. На кону не только Субстанция, хотя и ее достаточно. Под угрозой весь Косм. Если иады прорвутся в мир, погибнет все. Мне кажется…
Она вдруг замолчала и села на кровати.
– Что случилось? — спросила Тесла.
– Я слышу что-то. За дверью.
– Опера, — сказала Тесла. Звуки «Лючии де Ламмермур» еще не стихли.
– Нет, — сказала Мэри. — Там что-то есть.
Не успела Тесла попросить Рауля проверить, что там, как он уже вышел. Тесла опять повернулась к Мэри.
– Все равно кое-что остается непонятным, — сказала она. — Даже многое. Например, зачем Киссуну потребовалось устраивать себе головную боль с переносом тел в Петлю? Почему он не уничтожил их в обычном мире? И почему ты позволила ему забрать себя?
– Я была ранена, почти мертва. Он и его наемники решили, что я действительно умерла. Я пришла в себя, когда они швырнули меня на кучу трупов.
– А что случилось с его наемными убийцами?
– Думаю, Киссун позволил им умереть в Петле, откуда они не смогли найти выхода. Его такие вещи забавляют.
– Значит, двадцать с лишним лет из человеческих или почти человеческих существ в Петле были только ты и он?
– Да. Я была наполовину сумасшедшей. А он — полностью.
– И еще эти гребаные ликсы, кто бы они ни были.
– Его дерьмо и семя, — сказала Мэри, — вот что они такое. Ожившие куски дерьма.
– Господи.
– Они заперты там вместе с ним. — В ее голосе послышалось удовлетворение. — Только в точке Зеро, если Зеро может…
Ее на полуслове прервал вопль Рауля. Тесла подскочила и через секунду была на кухне. Рауль боролся с одной из дерьмовых тварей Киссуна. Надежда, что вне Петли они погибнут, не оправдалась. Мало того — тварь, схватившая Рауля, казалась гораздо сильнее тех, с которыми сражались Тесла и Мэри, хотя здесь был лишь обрубок. Лике тянулся к лицу Рауля, он уже укусил его дважды, из ранок в центре лба текла кровь. Тесла схватила ликса обеими руками с еще большим отвращением, чем раньше, поскольку знала теперь о его происхождении. Даже вдвоем с ним оказалось нелегко справиться. Он был втрое сильнее, чем в своей прежней инкарнации. Тесла поняла, что он все равно вырвется из их рук и вновь доберется до лица Рауля, это лишь вопрос времени. И тогда обуздать его будет не так-то легко.
– Я собираюсь его отпустить и принести нож, — сказала она. — Хорошо?
– Только быстрее.
– А то. На счет «три», ладно? Приготовились.
– Я готов.
– Раз… два… три!
На счет «три» она бросилась к раковине, где громоздилась стопка грязных тарелок. Тарелки посыпались на пол, некоторые разбились. Наконец Тесла нашла подходящее оружие — кухонный нож из набора, подаренного матерью на прошлое Рождество. Она взяла нож. Ручка была покрыта плесенью и липкая от лазаньи, которую Тесла готовила на прошлой неделе, но в руке лежала удобно.
Уже возвращаясь к Раулю, она вспомнила, что на кухне оставалось еще пять или шесть разорванных клочков ликсов. Она видела одного. Остальные исчезли. Но думать не было времени. Рауль опять закричал. Тесла бросилась на помощь и стала втыкать в ликса нож. Лике тут же отреагировал и повернул голову к ней, обнажив черные зубы-иглы. Она старалась колоть его в голову. Из ран потекла грязно-желтая дрянь, которую раньше она принимала за кровь. Тварь извивалась все яростнее. Рауль едва ее удерживал.
– На счет «три», — сказала Тесла Раулю.
– Что на этот раз?
– Бросай.
– Оно двигается слишком быстро.
– Я его остановлю, — сказала Тесла. — Делай, как я сказала. Раз… два… три!
Он сделал, что было велено. Лике отлетел и ударился об пол. Прежде чем он успел опомниться и снова броситься в атаку, Тесла подняла нож двумя руками и пригвоздила тварь к полу. Мать знала толк в ножах. Лезвие прошло сквозь плоть и воткнулось в пол, надежно пришпилив истекающее жизненными соками мерзкое существо.
– Вот тебе, сволочь! — сказала Тесла и повернулась к Раулю.
Он все еще дрожал, лицо его заливала кровь.
– Раны лучше промыть. Черт его знает, вдруг они ядовитые.
Рауль кивнул и побрел в ванную. Она повернулась к ликсу, бьющемуся в агонии. Едва она вспомнила о том, что ей пришло в голову во время поисков ножа (где же остальные?), как послышался голос Рауля:
– Тесла!
И она поняла, где они.
Он стоял у двери спальни. По выражению ужаса на его лице было ясно, на что он смотрит. Но Тесла все равно не сдержала рыданий и отвращения, когда увидела сама, что твари Киссуна сделали с женщиной на ее кровати. Они еще не закончили. Их было шестеро, таких же сильных, как тварь, напавшая на Рауля, гораздо сильнее тех, что были в Петле. Мэри не могла долго сопротивляться. Пока Тесла помогала Раулю — это был отвлекающий маневр — они добрались до нее и облепили ее шею и голову. Она отчаянно сопротивлялась, ее тело — измученное и истощенное — наполовину сползло с кровати. Один из ликсов обвил ее лицо, размозжив черты до неузнаваемости.
Тесла вдруг вспомнила про Рауля, дрожавшего за ее спиной.
– Мы ничем не можем ей помочь. Иди, умойся.
Он мрачно кивнул и вышел. Ликсы уползали, их движения стали вялыми. Вероятно, Киссун не хотел расходовать энергию после того, как его агенты сделали свое дело. Тесла закрыла дверь, борясь с подступившей тошнотой, и пошла проверить, не прячется ли кто-нибудь под мебелью. Тварь, которую она пригвоздила к полу, уже сдохла, по крайней мере затихла. Тесла перешагнула через нее и отправилась за другим оружием.
Рауль дождался, пока окрашенная кровью вода исчезнет в сливе раковины, и взглянул на свои раны. Они оказались неглубокими, но в его организм действительно проник яд, чего и опасалась Тесла. Все его тело дрожало, а рука, тронутая нунцием, пульсировала, словно ее ошпарили кипятком Он взглянул на эту руку. Она стала полупрозрачной, плоть и кости просвечивали. В панике он снова взглянул на свое отражение в зеркале. Оно тоже стало расплывчатым. Стены ванной растаяли, вместо них появился другой, неестественно яркий пейзаж.
Он уже открыл рот, чтобы позвать Теслу на помощь, но тут его отражение исчезло совсем. Впрочем, как и зеркало. Вспыхнул ослепительный свет, и он почувствовал, что кто-то тянет его за руку, тронутую нунцием Он вспомнил, как Тесла описывала хватку Киссуна, и понял, что это такое.
Когда последние очертания квартиры Теслы исчезли в бесконечном раскаленном небе, он попытался взяться свободной рукой за раковину. Ему вдруг показалось, что он нащупал связь с реальным миром. Но через мгновение растаяла последняя надежда — он очутился в Петле Киссуна.
Тесла услышала, как в ванной что-то упало.
– Рауль? Ответа не было.
– Рауль? С тобой все в порядке?
Опасаясь худшего, она бросилась в ванную с ножом в руке. Дверь оказалась закрыта, но не заперта.
– Ты здесь?
В третий раз не получив ответа, она открыла дверь. Окровавленное полотенце валялось на полу. Падая, оно сбило несколько туалетных принадлежностей; этот шум Тесла и слышала. Рауля не было.
– Черт!
Она закрыла все еще лившуюся воду, обернулась и позвала снова. Потом обошла квартиру, холодея от ужаса при мысли, что Рауль, как и Мэри, пал жертвой страшных созданий. Но его нигде не было — ни его, ни ликсов. Собравшись с силами, она открыла дверь спальни. Там его тоже не оказалось.
Стоя у двери, она вспомнила ужас на его лице, с каким он смотрел на труп Мэри. Может, это оказалось для него чрезмерным? Она направилась к входной двери: та была приоткрыта. Не захлопывая дверь, Тесла спустилась по лестнице и обошла вокруг дома, не переставая звать Рауля по имени. В ней крепла уверенность, что он не выдержал этого безумия и сбежал на улицы западного Голливуда. Если так, то он сменил одно безумие на другое. Но это его выбор, и она не несла ответственности за последствия.
Но на улице его не было. На крыльце дома напротив сидели два парня, наслаждавшихся лучами заходящего солнца. Она не знала их, но все равно подошла и спросила:
– Вы не видели тут мужчину? Они подняли брови и ухмыльнулись.
– Недавно? — спросил один из них.
– Только что. Он выбежал из дома напротив.
– Мы только вышли, — сказал другой. — Извините.
– А что он сделал? — спросил первый, поглядывая на нож в руке Теслы. — Слишком много или недостаточно?
– Недостаточно, — сказала Тесла.
– Ну и хрен с ним, — последовал ответ. — Других полно.
– Таких больше нет, — сказала Тесла. — Уж поверьте мне. Но все равно спасибо.
– Как он выглядит? — крикнул один из них вслед, когда она перешла обратно на свою сторону улицы.
Тут мелочная мстительность — Тесла не умела сдержаться, когда ее подставляли подобным образом, — вырвалась наружу.
– Он похож на гребаную обезьяну! — крикнула она так, что было слышно от Санта-Моники до Мелроуз. — На гребаную обезьяну.
«Ну, детка, что теперь?»
Она налила себе текилы, села и подытожила последние события. Рауль исчез, Киссун в сговоре с иадами, Мэри Муралес лежит мертвая в ее спальне. Все это мало успокаивало. Она налила еще рюмку, отдавая себе отчет в том, что в состоянии опьянения, как и во сне, Киссун способен опять потянуть ее к себе. Но ей требовалось промочить горло.
Оставаться здесь незачем. Настоящие события происходили в Паломо-Гроуве.
Она позвонила Грилло. В отеле его не было. Она попросила оператора соединить ее с администратором и поинтересовалась, не знает ли кто-нибудь, где Грилло может быть. Никто не знал. Грилло ушел днем и до сих пор не вернулся. Было двадцать пять минут пятого. Сказали, что он ушел с час назад. Наверное, на прием, решила Тесла.
На Норд-Хантли-драйв ее больше ничто не задерживало. У нее не осталось союзников, и стоило как можно скорее найти Грилло, пока обстоятельства не отняли и его.
VIII
Грилло не взял с собой в Гроув одежды, подходящей для собрания в Кони-Ай, но понадеялся, что джинсы и кроссовки — вполне официальная одежда для Калифорнии и он не будет слишком выделяться в толпе. Это была первая из ошибок того дня. Даже охранники у ворот были в смокингах и при черных галстуках. Но у него имелось приглашение, куда он вписал себя как «Джона Свифта», и его пропустили без вопросов.
Не впервые он приходил на мероприятие под чужим именем. Однажды, когда Грилло еще был настоящим журналистом, а не копался в грязи, как сейчас, он явился на собрание неонацистов в Детройте под видом дальнего родственника Геббельса. Он посетил несколько сеансов священника, лишенного сана и лечившего людей внушением. Грилло разоблачил его жульничество серией статей, за что был номинирован на Пулитцеровскую премию. Наконец, самое памятное — поход на сборище садомазохистов. Статья об этом не вышла из-за одного сенатора, которого Грилло видел на оргии, — скованный цепями, тот поглощал собачью еду.
Тогда Грилло ощущал себя человеком, пробравшимся в опасную зону в поисках правды, эдаким Филипом Марлоу* с шариковой ручкой. Здесь же его просто выворачивало, как нищего на пиру. Эллен говорила, что на приеме будут известные люди, но Грилло не ожидал, что эти люди произведут на него такое впечатление. Под крышей дома Бадди Вэнса собралось несколько дюжин всемирно известных лиц— легенды, идолы, законодатели мод. Вокруг них были другие лица; Грилло не помнил их по именам, но видел их портреты на страницах «Верайети» или «Голливуд репортер». Агенты, адвокаты, продюсеры. Тесла, постоянно вращавшаяся в Голливуде, отпускала в их адрес самые язвительные колкости. Выпускники бизнес-школ, вытесняющие прежних боссов — кланы Уорнеров, Селзников, Голдвинов, — и правящие «фабриками грез» при помощи калькуляторов и диаграмм. Они выбирали кумиров следующего года, от них зависело, чьи имена будут у всех на устах. Конечно, и у них бывали осечки. Публика непостоянна, порой извращена, иногда предпочитает боготворить неизвестное. Но система готова и к этому. Бывшего аутсайдера мгновенно вводят в пантеон, и каждый потом говорит, что с самого начала видел в нем звезду.
Среди собравшихся было несколько таких звезд, молодых актеров, не знавших Бадди лично. Они приехали, потому что это было Событие Недели. Удачное место, где можно засветиться, и полезная компания.
Грилло увидел Рошель в другом конце комнаты, но она выслушивала комплименты от окруживших ее почитателей. В его сторону она не смотрела. А если бы и смотрела, вряд ли бы узнала его. В ее глазах был неестественный восторг, вызванный чем-то посильнее, чем комплименты поклонников. К тому же Грилло по опыту знал, что его лицо в толпе не выделялось. В нем смешалась шведская, русская, литовская, еврейская и английская кровь. Он был всем и никем, он мог притворяться кем угодно, пока не совершал faux pas*, да потом обычно мог выкрутиться.
Взяв у одного из официантов бокал шампанского, он смешался с толпой, запоминая между делом имена встреченных знаменитостей. Хотя никто из присутствующих, кроме Рошели, его не знал, он обменялся приветствиями с каждым, с кем встретился взглядом. Если ему кивали, он кивал в ответ, если махали рукой, он отвечал. Вскоре он уже был здесь своим. В результате его остановила неизвестная дама, которой было хорошо за пятьдесят.
– Так кто вы такой?
Сегодня Грилло не разрабатывал деталей легенды, как бывало прежде, когда он ездил к нацистам или к целителю. Поэтому он просто сказал:
– Свифт. Джонатан.
Она кивнула, будто имя ей что-то говорило.
– А я Эвелин Квейл. Можете звать меня Ив. Все меня так называют.
– Хорошо, Ив.
– А как называют вас?
– Свифт.
– Прекрасно, — сказала она — Слушайте, может, вы поймаете мне официанта и возьмете еще бокал шампанского? Они так носятся…
Этот бокал оказался не последним Она знала много интересных подробностей о собравшихся, и чем больше бокалов приносил Грилло, чем больше комплиментов он отпускал в ее адрес, тем интересней становились эти подробности. Одна из последних оказалась весьма личной: Грилло решил, будто ей лет пятьдесят пять, но ей был семьдесят один год.
– Вам никогда столько не дашь.
– Контроль, мой милый, — ответила она — Я склонна к порокам, но не допускаю излишеств. Не возьмете мне еще один из стаканчиков, пока их не пронесли мимо?
Она оказалась идеальной сплетницей, восхитительной в своей стервозности. В комнате не нашлось, пожалуй, никого, о ком она не знала бы какой-нибудь пикантной детали. Тощая особа в красном оказалась близняшкой Энни Кристол, возлюбленной знаменитого телеведущего. Она худела с такой скоростью, что, по мнению Ив, месяца через три отсутствие аппетита непременно сведет ее в могилу. Зато Мерв Тернер, который недавно «ограбил» правление «Юниверсал», так растолстел после выхода «Черной башни», что его жена отказалась заниматься с ним сексом А вот Лиза Андреатта, бедняжка! После рождения второго ребенка на три недели угодила в больницу. Ее врач убедил ее, что в природе матери съедают собственную плаценту. После родов она съела свою и чуть не оставила ребенка сиротой, прежде чем тот успел увидеть ее лицо.
– Это безумие, — сказала Ив, широко улыбаясь, — правда? Грилло пришлось согласиться.
– Чудесное безумие, — продолжала она. — Я была его частью всю мою жизнь. Оно осталось таким же, как прежде. Мне становится жарко, может, выйдем на улицу?
– Конечно.
Она взяла Грилло под руку.
– Вы хороший слушатель, — сказала она, когда они вышли в сад. — В подобном обществе это редкость.
– Разве? — отозвался Грилло.
– Вы писатель?
– Да, — сказал он, радуясь, что не надо лгать. Ив ему нравилась. — Только мне нечем похвастаться.
– Здесь всем нечем похвастаться, — сказала она. — Будем честными. Никто из нас не изобрел лекарства от рака. Мы просто прожигаем жизнь, дорогой. Просто прожигаем жизнь.
Она подвела Грилло к стоявшему в саду нарисованному паровозу.
– Посмотрите? Мерзость, правда?
– Не знаю. Что-то в этом есть.
– Мой первый муж коллекционировал американских абстрактных экспрессионистов. Поллок, Роско и прочая чушь. Я с ним развелась.
– Из-за живописи?
– Из-за коллекционирования, нескончаемого коллекционирования. Это болезнь, Свифт. Под конец я сказала ему: Этан, я не хочу быть еще одним экспонатом в твоей коллекции. Выбирай — они или я. Он выбрал то, что молчит. Такой он был человек, культурный, но тупой.
Грилло улыбнулся.
– Вы надо мной смеетесь! — возмутилась она.
– Нет. Я очарован.
Она просияла.
– Вы ведь никого здесь не знаете? — спросила она неожиданно.
Вопрос поставил его в тупик.
– Вы тут незваный гость. Я смотрела на вас, когда вы вошли, и видела, как вы первым делом взглянули на хозяйку — не смотрит ли она на вас. И я подумала: наконец-то мы встретились. Вы никого не знаете, но хотите узнать, а я знаю всех, но хотела бы не знать. Это союз, заключенный на небесах! Как вас зовут на самом деле?
– Я же сказал…
– Ну, не оскорбляйте меня, — сказала она.
– Меня зовут Грилло.
– Грилло…
– Натан Грилло. Но, пожалуйста., просто Грилло. Я журналист.
– Ах, как банально. Я думала — вы ангел, сошедший судить нас Как Содом и Гоморру. Видит бог, мы это заслужили.
– Вы не очень-то любите здешнюю публику, — сказал он.
– Я предпочитаю жить здесь, а не в Айдахо, но только из-за погоды. Все остальное — дерьмо. — Она подошла к Грилло вплотную. — Не смотрите. У нас гости.
К ним направлялся невысокий лысый мужчина Грилло он показался смутно знакомым.
– Кто это? — шепотом спросил Грилло.
– Пол Ламар. Он был партнером Бадди. — Комик?
– Так утверждал его агент. Вы видели его фильмы?
– Нет.
– «Майн кампф» смешнее.
Грилло еще боролся со смехом, когда Ламар обратился к Ив.
– Прекрасно выглядишь, — сказал он, — как всегда — Он повернулся к Грилло. — А кто твой друг?
Ив взглянула на Грилло и улыбнулась.
– Он — моя тайна.
Ламар обратил свою сияющую улыбку на журналиста.
– Простите, я не расслышал вашего имени.
– У тайн не должно быть имен, — сказала Ив. — Имена убивают их очарование.
– Я заслуживаю порицания, — сказал Ламар. — Позвольте искупить свою, вину и показать вам дом.
– Не думаю, что смогу одолеть эти ступеньки, дорогуша, — сказала Ив.
– Но это же дворец Бадди. Он им так гордился.
– Недостаточно, чтобы приглашать меня, — парировала Ив.
– Это было его убежище, — сказал Ламар. — Поэтому он уделял ему так много внимания. Стоит посмотреть вам обоим, хотя бы ради Бадди.
– Почему бы и нет? — сказал Грилло. Эвелин вздохнула.
– Ох уж это любопытство, — сказала она — Ладно, веди. Ламар провел их обратно в гостиную. Ритм вечеринки едва заметно изменился. Поглощенные напитки и опустошенный буфет настроили гостей на более спокойный лад. Небольшой оркестр вяло играл джазовые мелодии. Несколько пар танцевали. Беседы звучали тише. Дела были сделаны, интриги сплетены.
Грилло посчитал такую атмосферу вялой, и Ив, конечно, согласилась. Она взяла его под руку, и они пошли вслед за Ламаром сквозь строй шепчущихся гостей к лестнице в другом конце гостиной. Входная дверь была закрыта, возле нее, сцепив руки у ширинок, стояли два охранника. Несмотря на музыку, праздничное настроение покинуло это место. Его сменила паранойя.
Ламар одолел уже дюжину ступенек.
– Давай, Эвелин, — поманил рукой Ламар. — Не так уж крута эта лестница.
– Крута для моих лет…
– Ты совсем не выглядишь…
– Не нужно лести, — сказала она. — Быстрее я не могу. Держась за Грилло, она начала подниматься. Впервые ее возраст стал заметен. На верхней площадке стояло несколько гостей, Грилло заметил у них в руках пустые бокалы. Никто из них не говорил ни слова, даже шепотом. Впервые у Грилло возникли подозрения, что тут что-то неладно. Они усилились, когда он обернулся и взглянул вниз. У подножия лестницы стояла Рошель и смотрела прямо на него. Он не сомневался, что она узнала его и сейчас раскроет обман. Но она молчала. Она не отрывала взгляда от Грилло, пока тот не отвернулся. Когда он снова обернулся, ее уже не было.
– Что-то здесь не так, — прошептал он на ухо Ив. — Думаю, нам туда лучше не ходить.
– Дорогой, я уже на полпути, — ответила она громко, опираясь на его руку. — Не бросайте меня одну.
Грилло взглянул вверх на Ламара. Тот пристально смотрел на него — точно так же, как только что смотрела Рошель. «Они знают, — подумал он. — Все знают и молчат». Он опять попытался вразумить Ив.
– Может, сходим попозже? — предложил он.
– Я пойду, с вами или без вас, — ответила она, продолжая восхождение.
– Первый лестничный пролет пройден, — объявил Ламар.
Кроме любопытных молчаливых гостей тут не на что было смотреть, учитывая отношение Ив к художественному собранию Вэнса. Ив узнала нескольких присутствующих и поприветствовала их. Они смущенно поздоровались в ответ. Своей вялостью они напомнили Грилло наркоманов, только что принявших дозу. Но от Ив не так-то легко было отделаться.
– Сагански! — обратилась она к одному из них. Он выглядел как растратившая себя звезда французского кино. Рядом стояла женщина, из которой, казалось, выкачали все жизненные силы. — Что ты тут делаешь?
Сагански поднял на нее глаза.
– Тсс! — сказал он.
– Что, кто-то умер? — спросила Ив. — Кроме Бадди, конечно?
– Это грустно, — сказал Сагански.
– Это ждет всех нас, — цинично возразила Ив. — И тебя тоже. Тебе уже показывали дом?
Сагански кивнул.
– Ламар… — Его взгляд метнулся к комику, потом куда-то мимо него и опять вернулся к Ламару. — Он нам все показал.
– Если бы оно того стоило, — заметила Ив.
– Тут есть на что посмотреть, — уверил Сагански. — Правда. Особенно в верхних комнатах.
– О да, — сказал Ламар. — Почему бы нам не пройти прямо туда?
Паранойя Грилло не уменьшилась ни на йоту после встречи с Сагански и его женой. Здесь происходило что-то очень странное.
– Думаю, мы посмотрели достаточно, — обратился он к Ламару.
– О, простите! — воскликнул комик. — Я не подумал про Ив. Бедная Ив, для нее это слишком.
Его снисходительный тон вызвал именно тот эффект, на какой он и рассчитывал.
– Не будь смешон, — фыркнула Ив. — Может, я и не молода, но еще не совсем одряхлела. Веди нас наверх.
Ламар пожал плечами.
– Ты уверена?
– Конечно, я уверена.
– Ну, если ты настаиваешь… — ответил он и направился вместе с ней мимо безмолвных гостей к верхней площадке лестницы. Грилло последовал за ними. Проходя мимо Сагански, он услышал, как тот бормочет:
– Да… на это стоит посмотреть… особенно наверху…
Ив уже почти одолела лестничный пролет, заставляя себя не отставать от Ламара.
Грилло крикнул ей вслед:
– Ив, не ходите дальше!
Она не обратила на него никакого внимания.
– Ив! — повторил он.
На этот раз она оглянулась.
– Грилло, вы идете?
Если Ламар и услышал имя ее «тайны», то никак не отреагировал. Он довел Эвелин до верха лестницы, и они свернули за угол.
Не раз за свою карьеру Грилло избегал неприятностей благодаря тому, что умел замечать признаки опасности. Именно их он увидел, когда начал подниматься по лестнице. Но он не мог спокойно смотреть, как Ив погибнет из-за собственного самолюбия. За тот час, что они провели вместе, она успела ему понравиться. Ругая в равной степени и себя, и свою новую знакомую, он последовал за Ив и ее искусителем.
Внизу у ворот случился небольшой переполох. Сначала неизвестно откуда возник ветер, прошелестел в кронах деревьев и волной накрыл Холм Он был очень пыльным и заставил нескольких припозднившихся гостий поспешно укрыться в своих лимузинах, чтобы подправить тушь.
Вместе с ветром появился автомобиль. Сидевший в нем неопрятный юноша потребовал, чтобы его пропустили в дом.
Охранники сохраняли спокойствие. Им не впервой приходилось иметь дело с незваными гостями. Обычно это были молодые люди, у которых яйца больше мозгов и которым хоть одним глазком хотелось взглянуть на светскую жизнь.
– У тебя нет приглашения, сынок, — сказал один из охранников.
Незваный гость вылез из машины. Он был в крови, причем в чужой. В его взгляде горело безумие. Руки охранников потянулись к оружию, спрятанному под пиджаками.
– Мне нужно увидеться с отцом, — сказал парень.
– Он среди гостей? — спросил один из охранников. Вполне могло оказаться, что богатенький мальчик, обколовшись наркотиками, приехал искать папочку.
– Да, он гость, — сказал Томми-Рэй.
– А как его зовут? — спросил охранник. — Кларк, принеси список.
– Его нет ни в одном из ваших списков, — ответил Томми-Рэй. — Он здесь живет.
– Ты спутал дом, сынок, — сказал ему Кларк, повышая голос, чтобы перекричать неослабевающие завывания ветра — Это дом Бадди Вэнса. Если ты не из его внебрачных выродков…
Он ухмыльнулся, взглянув на третьего охранника, но тот его не поддержал — он смотрел на деревья, а точнее, на раскачивающий их воздух. Его глаза сузились, будто он пытался разглядеть что-то в облаке пыли.
– Ты пожалеешь об этом, ниггер, — сказал парень первому охраннику. — Я вернусь и обещаю: ты будешь первым.
Он ткнул пальцем в Кларка.
– Понял? Он первый. Ты следующий.
Томми-Рэй сел в машину, развернулся и покатил вниз по Холму. По удивительному совпадению ветер словно последовал за его машиной.
– Чертовски странно, — заметил тот, что смотрел на деревья, когда шелест листвы стих.
– Сходи в дом, — велел первый Кларку. — Проверь, все ли там в порядке?
– Да что там может случиться?
– Просто сходи и проверь, — последовал ответ. Первый охранник смотрел вслед скрывшейся машине и полетевшему за ней ветру.
– Выше нос, парни, — сказал Кларк и ушел выполнять приказ.
Двое оставшихся внезапно поняли, какая наступила тишина. Ни звука из города внизу. Ни звука из дома. Они были одни в замершей аллее.
– Ты не воевал, Рой? — спросил тот, что смотрел в небо.
– Нет. А ты?
– Доводилось. — Он стряхнул пыль с носового платка, который заботливо вложила в карман смокинга его жена Марси. Затем, втянув носом воздух, он взглянул на небо и сказал: — Между атаками…
– Что?
– Такое же затишье.
«Томми-Рэй», — подумал Яфф, отрываясь от своих дел и подходя к окну.
Он так увлекся своим занятием, что не почувствовал близости сына, пока тот не уехал. Он попытался позвать юношу, но зов остался без ответа. Он не мог манипулировать сыном так легко, как раньше. Что-то изменилось. Случилось что-то очень важное, но что именно, Яфф понять не мог. Сознание Томми-Рэя перестало быть открытой книгой. То, что Яфф сумел почувствовать, сбивало с толку. В парне ощущался страх, какого не было прежде, и холод, жуткий холод.
Впрочем, сейчас об этом думать не было смысла — слишком много других дел. Томми-Рэй вернется. Это была самая четкая мысль Томми-Рэя, и Яфф прочитал ее: юноша намерен вернуться.
Пока его внимания требовали более неотложные дела. День прошел с пользой. За последние два часа он осуществил свои намерения. Он получил мощных союзников, несравнимых с тератами Гроува. Породившие их души сначала противились убеждениям. Яфф был к этому готов. Некоторые решили, что их собираются убить, и предлагали деньги в обмен на возможность покинуть верхний этаж. Две женщины обнажили силиконовые груди и посулили секс в обмен на жизнь; один из мужчин предложил тот же откуп. Но их самоуверенность рассыпалась как сахарная стена. Все угрозы, попытки торговаться, мольбы и стенания стихали, как только люди начинали потеть собственным страхом. Потом он отсылал их, выжатых и вялых, обратно к гостям.
Новые солдаты, выстроившиеся вдоль стен, были безупречнее первых рекрутов Яффа. От тераты к терате передавался заряд энтропии, и в темноте они превращались во что-то древнее, темное и примитивное. Они были неотличимы друг от друга. Яфф уже не мог точно назвать имена их создателей. Гантер Розбери, Кристин Сипард, Лори Дойл, Мартина Несбит: кто из них кто? Они превратились в сплошную темную массу.
Он собрал как раз такой легион, какой был необходим. Добавить еще солдат, и его армия станет неуправляемой. А может, уже стала. Но Яфф все еще оттягивал момент, когда он наконец позволит себе сделать то, ради чего создавал их, — когда он завладеет Искусством. Прошло двадцать лет со дня, изменившего его жизнь, когда в дебрях Небраски он нашел затерявшийся в пересылке знак Синклита. Больше он туда не возвращался. Даже война с Флетчером ни разу не забросила его в Омаху. Он сомневался, что там остался хоть кто-то, кого он знал. Болезни и отчаяние позаботились о доброй половине его знакомых, а о других позаботилось время. Его самого эти силы, естественно, не касались. Годы были не властны над ним. Повлиял на него только нунций, и изменения были необратимы. Он должен двигаться вперед, чтобы реализовать амбиции, завладевшие им в тот день и не отпускающие до сих пор. Он покинул обыденность собственной жизни, чтобы ступить на странные просторы, и редко оглядывался назад. Но сегодня перед ним прошла череда известнейших людей — плачущих, умоляющих, обнажающих свои тела, а потом и души, — и он не мог не вспомнить о том, кем он был раньше. Маленький человек, который и мечтать не мог о подобном обществе. И когда он вспомнил об этом, то обнаружил и у себя внутри то, что довольно успешно скрывал все эти годы. Именно то, чего он требовал от своих жертв, — страх.
Хотя он изменился до неузнаваемости, маленькая его часть навсегда останется Рэндольфом Яффе. Именно Рэндольф шептал ему: «Это опасно. Ты не понимаешь, во что ввязываешься. Это может убить тебя».
Яфф был потрясен, услышав после стольких лет молчания забытый голос, пытавшийся его переубедить. Он не мог совсем не обращать на него внимания. В его предупреждениях была правда: Яфф не знал, что случится после того, как он овладеет Искусством. Никто не знал. Он знал все истории, изучил все метафоры, но это были лишь истории и метафоры. Ведь Субстанция не является морем в прямом смысле слова, а Эфемерида — не остров. Это материалистическое описание духовного состояния. Может быть, состояния Духа, Яфф стоял в двух шагах от двери в это состояние и почти ничего не знал о его истинной природе.
Оно могло привести к безумию, аду и смерти или к раю и вечной жизни. И нет другого пути узнать о нем, кроме как овладеть Искусством.
«Зачем тебе им пользоваться? — шептал в его мозгу человек, которым он был тридцать лет назад. — Почему бы просто не насладиться уже полученной властью? У тебя ее больше, чем ты мог мечтать. Женщины предлагают тебе себя. Мужчины падают на колени, размазывая сопли, и умоляют о пощаде. Чего еще ты хочешь? Чего вообще еще можно хотеть?»
У Яффа был ответ: он хотел знать причины. Познать смысл, что выше плоти и слез. Хотя бы мельком увидеть целую картину.
«Ты получил все, что есть в этом мире, — отвечал забытый голос. — Больше ничего нет».
Раздался тихий стук в дверь — условный сигнал Ламара.
– Подожди, — пробормотал Яфф, пытаясь сосредоточиться на споре с самим собой.
За дверью Ив похлопала Ламара по плечу.
– Кто там? — спросила она Комик слегка улыбнулся.
– Кое-кто, с кем тебе стоит познакомиться.
– Друг Бадди? — спросила Ив.
– Именно так.
– Кто?
– Ты его не знаешь.
– Зачем тогда с ним видеться? — спросил Грилло.
Он взял Ив за руку. Его подозрения превратились в уверенность. Здесь мерзко пахло, и было слышно, что за дверью явно не один человек.
Тут их пригласили войти. Ламар повернул ручку и открыл дверь.
– Входи, Ив, — сказал он.
Она высвободила свою руку из руки Грилло и позволила Ламару провести себя внутрь.
– Тут темно, — услышал Грилло ее голос.
– Ив! — позвал он, оттолкнул Ламара и вошел в комнату.
Там действительно было темно. На Гроув уже опустился вечер. Слабый свет, проникавший через далекое окно, едва выхватывал очертания предметов. Но фигуру Ив Грилло видел перед собой отчетливо. Он снова взял ее за руку.
– Хватит, — сказал он и повернулся к двери.
Тут же кулак Ламара врезался ему в лицо. Удар был жестким и неожиданным. Грилло выпустил руку Ив и упал на колени, чувствуя в носу привкус крови. Ламар закрыл дверь.
– Что случилось? — услышал он голос Ив. — Ламар! Что случилось?
– Ничего страшного, — пробормотал Ламар.
Грилло поднял голову, и из носа жарким потоком хлынула кровь. Он приложил руку, чтобы остановить кровотечение, и оглядел комнату. В первый момент ему показалось, что она заставлена мебелью. Но он ошибся. Это было что-то живое.
– Лам… — из голоса Ив исчезла вся бравада. — Ламар, кто это?
– Яффе, — тихо ответили из тени. — Рэндольф Яффе.
– Включить свет? — спросил Ламар.
– Нет, — ответил тот же голос. — Не надо. Не сейчас. Несмотря на гудение в голове, Грилло узнал и голос, и имя.
Рэндольф Яффе — Яфф. Это помогло ему понять, что за существа скрывались в самых темных углах огромной комнаты. Она кишела созданными Яффом тварями. Ив тоже увидела их.
– О боже, — пробормотала она. — Боже, боже, что это?
– Друзья друзей, — сказал Ламар.
– Не трогай ее, — потребовал Грилло.
– Я не убийца, — ответил голос Рэндольфа Яффе. — Все, кто приходили сюда, ушли живыми. Мне нужно от вас немногое…
В его голосе не было той уверенности, какую Грилло слышал в прошлый раз у молла. Большую часть своей профессиональной жизни он слушал людей, пытаясь уловить истинное за показным. Как там Тесла называла это? Поиск скрытых мотивов. В голосе Яффа определенно звучало нечто скрытое. Сомнение, которого не было прежде. Может, это дает им надежду на спасение? Или хотя бы на отсрочку казни?
– Я тебя помню, — сказал Грилло. Нужно было вытащить его на разговор, сделать так, чтобы он вслух высказал то, что было в подтексте. Заставить его выразить свои сомнения. — Я видел, как ты ловил огонь.
– Нет, — произнес голос из темноты. — Это был не я.
– Значит, я ошибся. Тогда кто ты, позволь спросить?
– Нет, тебе не позволено, — заявил Ламар за спиной у Грилло. — Кого первого? — спросил он Яффа.
Вместо ответа на его вопрос Яфф сказал:
– Кто я такой? Странно, что именно ты меня об этом спрашиваешь. — Его голос звучал почти мечтательно.
– Прошу вас, — тихо попросила Ив. — Мне нечем дышать.
– Тише, — сказал Ламар.
Он подошел к ней и взял за руку. В темноте было слышно, что Яфф пытается устроиться поудобнее.
– Никто не знает, — начал он, — как все это ужасно.
– Что? — спросил Грилло.
– Я владею Искусством, — ответил Яфф. — А раз я им владею, значит, я должен им пользоваться. Было бы глупо не сделать этого после стольких лет ожидания, после всех этих перемен.
Он сам себя боится, понял Грилло. Он подошел слишком близко к краю и боится прыгать. Куда именно прыгать, Грилло не знал. Он решил не вставать с пола — так безопаснее — и очень тихо спросил:
– Что такое Искусство?
Если следующая фраза Яффа была ответом на вопрос, то очень косвенным.
– Каждый человек терпит в жизни неудачи. И я это использую. Я использую их страх.
– А ты нет?
– Что «нет»?
– Ты не терпишь неудач?
– Раньше я думал, что я нашел Искусство… но, может быть, оно нашло меня.
– Это хорошо.
– Думаешь? — спросил Яфф. — Я не знаю его намерений.
Вот оно, подумал Грилло. Он получил свой приз, но боится его развернуть.
– Оно может всех нас уничтожить, — сказал Яфф.
– Ты говорил другое, — пробормотал Ламар. — Ты говорил, что мы завладеем снами. Всеми снами Америки, что когда-либо снились или еще будут сниться.
– Может быть, — ответил Яфф.
Ламар отпустил Ив и шагнул к своему хозяину.
– Но теперь ты говоришь, что мы можем погибнуть! — воскликнул он. — Я не хочу умирать. Я хочу Рошель. Хочу этот дом. Хочу будущее. Я не собираюсь никому их отдавать!
– Не старайся сорваться с поводка, — сказал Яфф.
Впервые с начала разговора Грилло услышал отзвук голоса прежнего Яффа Выпад Ламара пробудил былой дух. Грилло проклинал комика. Его бунт, впрочем, сделал одно полезное дело: Ив смогла отойти к двери. Грилло по-прежнему сидел на полу. Любая попытка последовать за ней привлекла бы внимание к ним обоим, и тогда никому не удалось бы сбежать. Если Ив сумеет выскользнуть, она поднимет тревогу…
Ламар не унимался.
– Зачем же ты лгал мне? — спросил он. — Я ведь с самого начала знал, добра от тебя не жди. Да пошел ты!
Грилло молча с ним согласился. Его глаза привыкали к темноте, но сумерки сгущались, и он так и не смог разглядеть Яффа получше. Но сейчас Грилло увидел, как тот поднялся. Это вызвало смятение среди тварей, скрывавшихся в темноте. Они почувствовали замешательство своего создателя.
– Как ты смеешь? — спросил Яфф.
– Ты говорил, мы в безопасности!
Грилло услышал скрип двери. Ему очень хотелось повернуться и посмотреть, но он сдержался.
– Да, ты говорил, что мы в безопасности!
– Все не так просто! — ответил Яфф.
– Я ухожу! — сказал Ламар.
Было слишком темно, но проблеска света за спиной Ламара и звука удаляющихся шагов оказалось достаточно, чтобы понять: Ив выскользнула из комнаты. Когда Ламар, ругаясь, направился к двери, Грилло поднялся. У него кружилась голова, его пошатывало, но он оказался у выхода на шаг раньше Ламара. Они столкнулись и оба навалились на дверь, захлопнув ее. Разыгралась почти смешная сцена, когда они боролись за ручку двери. Потом их прервали — за спиной Ламара возникло что-то призрачное. Одна из тварей обхватила его, он издал горлом тихий звук и протянул руки к Грилло, но тот отступил назад к центру комнаты. Он не знал, как именно терата расправляется с Ламаром, и был этому рад. Ему хватило вида обмякших конечностей и звука утробного чавканья. Комик ударился о дверь и сполз на пол, его тело заслонила набухающая туша тераты. Потом все затихло.
– Он мертв? — прошептал Грилло.
– Да, — ответил Яфф. — Он назвал меня лжецом.
– Я это запомню.
– Запомни.
Яфф сделал какое-то движение, неразличимое в темноте, но последствия были очевидны. Из пальцев Яффа вырвались огненные шарики. Они осветили его изможденное лицо, тело, знакомую одежду, на которую словно пролилась тьма, саму комнату и терат вдоль стен. Твари больше не напоминали животных — это были ощетинившиеся колючками призраки.
– Ну что ж, Грилло, — сказал Яфф, — кажется, я все-таки должен это сделать.
IX
После любви — сон. Ни он, ни она не хотели этого, но с тех пор как они встретились, им ни разу не удавалось поспать больше нескольких часов в день, а земля, где они занимались любовью, оказалась достаточно мягкой, чтобы усыпить их. Солнце скрылось за деревьями, а они еще не проснулись.
Когда Джо-Бет наконец открыла глаза, ее разбудил не холод: ночь благоухала. В зарослях травы пели цикады. Листья деревьев едва заметно шевелились. Из-за деревьев лился странный рассеянный свет.
Она разбудила Хови, нежно потрепав по плечу. Тот неохотно открыл глаза, но тут же просиял, увидев ее лицо.
– Привет, — сказал он. — Мы проспали, да? Сколько времени?
– Там кто-то есть, Хови, — прошептала она.
– Где?
– Я только что видела огни. Они вокруг, смотри!
– Мои очки, — шепнул он. — Они в рубашке.
– Я поищу.
Она потянулась в сторону, нашаривая его одежду. Он огляделся вокруг. Полицейские заграждения, пещера, пропасть, где все еще находилось тело Бадди Вэнса. Так естественно было заняться здесь любовью при свете дня. Теперь это казалось извращением. Там внизу лежал мертвец. В той же тьме, где долгие годы провели в ожидании их отцы.
– Вот, — сказала она.
Ее голос отвлек Хови от этих дум.
– Все в порядке, — пробормотала она.
Он нашел в кармане рубашки очки и нацепил на нос. Между деревьями действительно мерцали огни, но источник света был не ясен.
Джо-Бет нашла не только его рубашку, но и все их вещи и теперь надевала трусики. Даже сейчас, когда сердце учащенно билось по совсем иной причине, ее вид возбудил юношу. Она заметила его взгляд, нагнулась и поцеловала Хови.
– Я никого не вижу, — сказал он, почему-то по-прежнему шепотом.
– Может, я ошиблась, — ответила она. — Мне показалось, что я кого-то слышу.
– Призраки, — проговорил он и тут же пожалел, что впустил эту идею в свое сознание. Натягивая трусы, он заметил движение между деревьями.
– Черт, — прошептал он.
– Я вижу, — отозвалась она.
Он повернулся к Джо-Бет. Она смотрела в противоположную сторону. Хови проследил за ее взглядом и в тени листвы тоже увидел движение. И еще. И еще.
– Они со всех сторон, — сказал он, надевая рубашку и протягивая руку за джинсами. — Кто бы это ни был, они нас окружили.
Хови поднялся. Ноги затекли и покалывали, в голове осталась одна мысль — чем бы вооружиться. Может, выломать что-нибудь из заграждения? Он посмотрел на Джо-Бет, которая уже почти оделась, потом снова на деревья.
Из-за деревьев вышла невысокая фигура, а за ней тянулся след призрачного света. Вдруг все встало на свои места. Это был Бенни Паттерсон. В последний раз Хови видел его накануне вечером на улице у дома Луис Нэпп, когда тот бежал за ним следом. Сейчас на его лице не было солнечной улыбки. Оно было смазанным, словно на фотографии, сделанной дрожащими руками. Он светился, как и положено изображению с телеэкрана. Этот свет и освещал деревья.
– Хови! — позвал он.
Его голос тоже утратил прежнюю четкость. Он пытался сосредоточиться на том, чтобы оставаться собой.
– Чего ты хочешь? — спросил Хови.
– Мы искали тебя.
– Не подходи к нему близко, — сказала Джо-Бет. — Он один из созданий воображения.
– Я знаю, — ответил Хови. — Но они не собираются причинять нам вред, ведь так, Бенни?
– Конечно.
– Тогда покажитесь, — сказал Хови, обращаясь к деревьям вокруг. — Я хочу вас видеть.
Они послушались и вышли из-за деревьев. Все, как и Бенни, сильно изменились: холеные изысканные лица смазались, сверкающие улыбки поблекли. Теперь в их облике было больше общего, чем различий; расплывчатые светящиеся силуэты. Горожане вообразили их и придали им форму. Но вдали от своего создателя они быстро теряли очертания, превращаясь в то, чем были изначально: свет, истекший из тела умирающего Флетчера.
Это была его армия, его галлюцигении, и Хови не нужно было спрашивать, что они ищут здесь. Они искали его. Он был кроликом из шляпы Флетчера, лучшей работой мага Прошлым вечером ему удалось ускользнуть, но они все равно нашли его, они выбрали его своим вождем.
– Я знаю, чего вы хотите, — сказал Хови, — но не могу вам помочь. Это не моя война.
Он смотрел на собравшихся и узнавал лица с вечеринки Луис, несмотря на их разрушение и превращение в свет. Ковбои, хирурги, героини мыльных опер и ведущие шоу. Но не все они были у Луис Оборотень, герои комиксов, несколько инкарнаций Христа (точнее, четыре — у двух из них руки, ноги и лоб сочили свет цвета крови) и дюжина персонажей из порно, мокрых от пота и спермы. Тут же были и красный Человек-шар, и Тарзан. С толпой известных божков смешались и другие, личные образы из списка желаний тех, кого коснулся свет Флетчера. Ушедшие супруги, которых так и не смогла заменить новая любовь, случайные лица на улице, к которым не осмелились подойти те, что грезили о них. Все они, реальные и вымышленные, цветные и черно-белые, были объектами желаний. В них проступало что-то неуловимо трогательное. Но и Хови, и Джо-Бет твердо решили держаться в стороне от войны, чтобы защитить возникшее между ними чувство. И они не изменили своего решения.
Прежде чем он успел это повторить, из рядов галлюцигении выступила незнакомая ему женщина средних лет.
– В каждом из нас дух твоего отца, — сказала она. — Если отвернешься от нас, отвернешься и от него.
– Все не так просто, — ответил Хови. — Я должен думать и о других людях.
Он указал на Джо-Бет, которая поднялась с земли и встала за его спиной.
– Вы знаете, кто она. Это Джо-Бет Макгуайр. Дочь Яффа. Врага Флетчера и поэтому, если я правильно вас понял, вашего врага. Но, послушайте… впервые в жизни я встретил человека… впервые я кого-то по-настоящему люблю… Она для меня важнее всего на свете. Важнее вас. Важнее Флетчера Важнее вашей проклятой войны.
Из толпы раздался еще один голос:
– Это я виноват. — Хови увидел выступившего из толпы ковбоя со стальными глазами, творение Мела Нэппа — Это я решил, что ты хочешь ее убить. Я сожалею об этом Если ты не хочешь ей зла…
– Не хочешь ей зла?! Господи, да она стоит десяти Флет-черов! Берегите ее так же, как я, или катитесь ко всем чертям!
Повисла звенящая тишина.
– Никто не спорит, — заговорил Бенни.
– Слышу.
– Так ты поведешь нас?
– О господи!
– Яфф на Холме, — сказала женщина. — Он собирается овладеть Искусством.
– Откуда вы знаете?
– Мы — дух Флетчера, — ответил ковбой. — Мы знаем о намерениях Яффа.
– И знаете, как его остановить?
– Нет, — сказала женщина — Но мы должны попытаться. Субстанцию нужно защитить.
– И чем я могу вам помочь? Я не спец по тактике.
– Мы распадаемся, — проговорил Бенни. Даже за прошедшее короткое время его лицо смазалось заметно больше. — Становимся… совсем расплывчатыми. Нам нужен кто-то, кто поддерживал бы нас.
– Он прав, — поддержала женщина. — Мы здесь ненадолго. Большинство из нас вряд ли дотянут до утра Мы должны сделать то, что можем. И побыстрее.
Хови вздохнул. Когда Джо-Бет вставала, ее рука выскользнула из его ладони. Теперь он снова взял ее.
– Что мне делать? — спросил он девушку. — Помоги мне.
– Делай то, что кажется тебе правильным.
– Что кажется правильным…
– Ты как-то сказал, что хотел бы лучше узнать Флетчера. Может быть…
– Что? Говори.
– Мне не нравится идея идти воевать против Яффа с этими… грезами в качестве солдат… но, может быть, поступить так, как поступил бы твой отец, будет честно по отношению к нему. Может, так ты сумеешь… освободиться от него.
Хови взглянул на нее с изумлением. Она поняла самые сокровенные его сомнения, увидела выход из лабиринта на открытое пространство, где ни Яфф, ни Флетчер уже не будут властны над ними обоими. Но за такое нужно заплатить. Она заплатила, отказавшись ради него от своей семьи. Теперь его очередь.
– Ну хорошо, — обратился он к толпе. — Вперед на Холм.
Джо-Бет сжала его руку.
– Правильно.
– Ты пойдешь со мной?
– Я должна.
– Я так хотел бы, чтобы мы оказались вдали от всего этого!
– Еще окажемся, — сказала она. — Но если нам не удастся избежать… если что-то случиться с нами, или с одним из нас. Что ж, мы свое получили.
– Не говори так.
– У нас уже есть больше, чем было у наших матерей, — напомнила она ему. — Больше, чем у большинства людей в Гроуве. Хови, я люблю тебя.
Он обнял ее и прижал к себе, радуясь, что их видит дух Флетчера, растворенный в сотне разных форм.
«Кажется, я готов к смерти, — подумал он. — Во всяком случае, больше, чем когда-либо».
X
Выйдя из комнаты на верхней площадке лестницы, Ив едва дышала от ужаса. Она успела заметить, как Грилло поднялся и направился к двери и как его перехватил Ламар. Она еще подождала, пока не услышала предсмертный хрип комика, и только после этого поспешила вниз поднимать тревогу.
Несмотря на то, что дом окутала темнота, снаружи было светлее, чем внутри. Там сияло пестрое море огней, освещавших экспонаты коллекции Бадди, среди которых они с Грилло недавно бродили. Этот разноцветный свет — красный, зеленый, желтый, голубой и фиолетовый — освещал путь к площадке, где они встретили Сэма Сагански. Он так и стоял там со своей женой. Казалось, с тех пор они не шелохнулись, разве что подняли глаза к потолку.
– Сэм! — Ив поспешила к нему. — Сэм!
Паника и быстрый спуск сбили ее с дыхания. Описание ужасов в комнате наверху вылилось в серию прерывистых и сбивчивых возгласов и всхлипов.
– Ты должен его остановить… такого ты не видел… ужасные вещи… Сэм, посмотри на меня!.. Сэм!
Сэм, казалось, вовсе не слышал ее. Вся его поза выражала полную пассивность.
– Ради бога, Сэм, чего ты наглотался?
Она оставила его в покое и оглянулась, ища помощи у кого-то еще. На площадке собралось около двадцати гостей. С момента ее появления никто из них не шевельнулся — ни чтобы помочь, ни чтобы помешать. Никто, теперь она это заметила, даже не повернулся в ее сторону. Все они, как Сагански с женой, смотрели в потолок, словно чего-то ждали. Паника не лишила Ив рассудка. Она поняла, что от этой компании толку не добиться. Они прекрасно знали, что происходит этажом выше, потому и смотрели вверх, словно собаки в ожидании наказания. Яфф уже накинул на них свой поводок.
Она направилась на первый этаж, цепляясь за перила. Она шла все медленнее, суставы болели, мучила одышка. Оркестр внизу закончил играть, но кто-то еще сидел за пианино. Это ее немного успокоило. Она не стала кричать с лестницы и зря расходовать силы, а спустилась вниз. Входная дверь была открыта. На пороге стояла Рошель. С ней прощались с полдюжины гостей, среди которых были Мерв Тернер с женой, Гилберт Кайнд с подружкой и еще две незнакомые женщины. Тернер заметил ее, и на его толстом лице проступила гримаса отвращения. Он снова взглянул на Рошель и заторопился с прощанием.
– … так жаль, — услышала Ив. — Но время лечит. Спасибо, что вы разделили это с нами.
– Да, — начала его жена, но Тернер ее прервал. Он снова взглянул на Ив и повернулся к выходу.
– Мерв… — Жена была явно раздражена.
– Некогда! — ответил Мерв. — Рошель, все прошло чудесно! Джил, поспеши. Лимузины ждут. Мы поедем вперед.
– Стой, подожди, — сказала подружка Гилберта. — Вот черт! Гилберт, они уедут без нас.
– Извините нас, — сказал Кайнд Рошели.
– Подождите! — крикнула Ив. — Гилберт, подожди! Она говорила слишком громко, чтобы можно было не обратить внимания. Гилберт обернулся, и по выражению его лица стало ясно, что он предпочел бы не слышать. Он холодно улыбнулся, развел руками и пожал плечами.
– Вот так всегда, — сказал он. — Прости, Ив, нам не удалось поговорить. Очень жаль. Очень. В следующий раз. — Гилберт подхватил подружку под руку. — Мы тебе позвоним. Да, дорогая? — Он послал Ив воздушный поцелуй. — Ты прекрасно выглядишь!
И они поспешили вслед за Тернером.
Две женщины последовали за ними, даже не простившись с Рошелью. Той, казалось, все было безразлично. Если Ив до сих пор не догадалась, что Рошель в сговоре с чудовищем наверху, теперь это стало очевидным Едва гости ушли, вдова знакомо закатила глаза вверх и обмякла, прислонившись к косяку, будто больше не могла стоять прямо. Тут помощи не дождешься, решила Ив и направилась в гостиную. Гостиная тоже освещалась лишь огнями уличной иллюминации из коллекции Бадди. За полчаса, пока Ив отсутствовала, вечеринка сошла на нет. Половина людей разъехались; наверное, они почувствовали перемену настроения, по мере того как распространялось зло. Другая половина зачарованно смотрела куда-то вверх. У двери Ив столкнулась с компанией уходящих гостей. Они разговаривали нарочито громко и оживленно, чтобы скрыть страх. Ив никого из них не знала, но это ее не остановило. Она схватила за руку какого-то молодого человека.
– Вы должны мне помочь, — сказала она.
Она видела его лицо на афишах на бульваре Сансет. Рик Лобо. Красота помогла ему быстро стать звездой, хотя любовные сцены с его участием напоминали лесбийские.
– Что случилось? — спросил он.
– Там что-то наверху, — сказала она. — Мой друг…
Это лицо умело только улыбаться и сексуально выпячивать губки. Поскольку в данном случае ни та ни другая реакция не годились, он смотрел на Ив безо всякого выражения.
– Пожалуйста, пойдемте со мной!
– Она пьяна, — бросил довольно громко кто-то из друзей Лобо.
Ив посмотрела в сторону говорившего. Вся компания молодая, ни одному из них нет и двадцати пяти. Почти все под кайфом, догадалась она, но Яфф их не тронул.
– Я не пьяна, — сказала Ив. — Послушайте…
– Пошли, Рик, — сказала девушка из компании.
– Хотите поехать с нами? — спросил Лобо.
– Рик! — сказала девушка.
– Нет. Я хочу, чтобы вы поднялись со мной наверх. Девушка рассмеялась.
– Да уж, не сомневаюсь, что вам этого хочется, — сказала она. — Рик, пойдем.
– Мне нужно идти, простите, — сказал Лобо. — Вам тоже лучше уехать. Дурацкая вечеринка.
Парень был непробиваемым, как кирпичная стена, но Ив не собиралась его отпускать.
– Поверьте, — сказала она. — Я не пьяна. Наверху происходит что-то страшное.
Она окинула взглядом их всех.
– И вы это чувствуете, — сказала она, чувствуя себя недоделанной Кассандрой, но не находя другого способа объяснить. — Здесь что-то происходит…
– Да, — сказала девушка. — Тут что-то не так, и мы уходим.
Но слова Ив что-то затронули в Лобо.
– Поедемте с нами, — сказал он. — Здесь действительно творится странное.
– Она не хочет ехать, — послышался голос. По лестнице спускался Сэм Сагански. — Я за ней пригляжу, Рики, не волнуйся.
Лобо явно обрадовался тому, что его освободили от ответственности.
– Мистер Сагански за вами присмотрит, — сказал он.
– Нет, — начала Ив, но молодые люди уже направились к входной двери.
Их подгонял тот же страх, что и компанию Тернера Рошель отстранилась от дверного косяка, готовая принять ритуальные благодарности. Сэм перекрыл выход. Оставалось искать помощи в гостиной.
Надежды было мало. Большинство из трех десятков оставшихся гостей не могли помочь даже себе. Пианист играл в темноте какую-то сонную мелодию, четыре пары топтались на месте, партнеры буквально повисли друг на друге. Остальные были под наркотиками, пьяные или под воздействием Яффа. Одни сидели, другие лежали, не заботясь о том, что на них смотрят. Среди них — жертва анорексии Белинда Кристол. Просить помощи у нее не имело смысла, настолько она исхудала. Рядом на софе, положив голову на колени Белинды, растянулся такой же истощенный сын агента Бадди.
Ив оглянулась на дверь. Сагански шел за ней. Она в отчаянии оглядела комнату, выбирая лучшего из худших, и остановилась на пианисте. Ив направилась к нему мимо танцующих пар.
– Хватит играть, — сказала она.
– Хотите что-то другое? — спросил он. Его взгляд был замутнен выпивкой, но глаза не закатывались наверх.
– Да, что-нибудь громкое. Очень громкое, — потребовала она. — И быстрое. Пусть вечеринка продолжается!
– Поздновато, — сказал пианист.
– Как вас зовут?
– Дуг Фрэнкл.
– Хорошо, Дут. Играйте. — Она оглянулась и увидела Сагански. Тот стоял позади танцующих пар и наблюдал за ней. — Мне нужна ваша помощь.
– А мне нужно выпить, — еле выговорил Дут. — Сможете организовать?
– Через минуту. А сначала… Видите мужчину в том конце комнаты?
– Да, я его знаю. Его все знают. Полное дерьмо.
– Он только что пытался на меня напасть.
– Да? — Пианист взглянул на Ив и нахмурился. — Это омерзительно.
– А мой друг… мистер Грилло… наверху…
– Это омерзительно! — снова сказал Дуг. — Вы ему в матери годитесь!
– Спасибо, Дуг.
– Нет, это и правда омерзительно!
Ив наклонилась к своему сомнительному рыцарю.
– Мне нужна ваша помощь, — прошептала она — И немедленно.
– Я должен играть, — сказал Дуг.
– Вернетесь и продолжите, как только мы найдем выпивку для вас и мистера Грилло, для меня.
– Мне необходимо выпить.
– Вот именно. Я понимаю. Вы так играете! Вы заслуживаете награды.
– Да, заслуживаю. Правда, заслуживаю.
Она нагнулась, взяла его запястье и оторвала его руку от клавиш. Он не протестовал. Музыка смолкла, но танцующие продолжали топтаться на месте.
– Вставай, Дуг, — прошептала Ив.
Он попытался подняться. Когда ему это удалось, он повалил стул.
– В какой стороне выпивка? — спросил он. Пианист был гораздо пьянее, чем думала Ив. Играл он, видимо, автоматически, потому что самостоятельно шагать не мог. Но, в конце концов, это хоть какая-то компания. Ив взяла его под руку в надежде, что Сагански покажется, будто Дуг поддерживает ее, а не наоборот.
– Сюда, — прошептала она и повела его к двери. Краем глаза Ив заметила, что Сагански направляется к ней, и попыталась ускорить шаг. Но Сэм преградил им путь к двери.
– Что с музыкой, Дуг? — спросил он.
Пианист попытался сфокусироваться на лице Сагански.
– А ты кто такой?
– Это Сэм, — сказала Ив.
– Сыграй, Дуг. Я хочу танцевать с Ив.
Сагански протянул к Ив руку, но у Фрэнкла были свои планы.
– Я знаю, что ты думаешь, — сказал он Сагански. — Я слышал, что ты говорил, и знаешь что? Мне плевать! Если я хочу сосать член, то я буду сосать член. И если ты не наймешь меня, меня наймет Фокс. Так что пошел ты!
У Ив забрезжила слабая надежда. Тут была какая-то история, которую она не знала. Сагански был ярым гомофобом. Вероятно, он уже успел обидеть Дуга.
– Мне нужна эта леди, — заявил Сэм.
– Ты ее не получишь, — ответил Дуг, отталкивая руку Сагански. — У нее есть дела поважнее.
Но Сагански не собирался так легко сдаваться. Он еще раз потянулся к Ив и снова получил отпор. Тогда он вцепился в Дуга, оттаскивая его от Ив.
Ив воспользовалась этим и скользнула к двери. За спиной мужчины начали кричать друг на друга. Оглянувшись, она увидела, что танцующие разошлись, а эти двое кружили на танцполе, размахивая кулаками. Первым попал Сагански, отбросив Дуга на пианино. Бокалы, которые Дуг выстроил в линию, со звоном разбились. Сагански рванулся за Ив.
– Ты нужна… — сказал он, хватая ее за руку.
Она отступила на шаг, и тут ноги подвели ее. Прежде чем она ударилась об пол, ее подхватили чьи-то руки, и она услышала, как Лобо сказал:
– Вам стоит поехать с нами.
Она попыталась возразить, но не смогла произнести ни единого слова, судорожно глотая ртом воздух. Мимо проплыло лицо Рошели, потом ее остудил ночной воздух, что еще больше дезориентировало.
– Помогите ей… Помогите ей… — услышала она голос Лобо.
Ее уложили на обитое искусственным мехом сиденье его лимузина. Он влез за ней.
– Грилло… — выдавила она, когда захлопнулась дверца. Ее преследователь стоял на ступенях, но лимузин уже тронулся по направлению к воротам.
– Это самая странная вечеринка из всех, какие я видел, — сказал Лобо. — Давайте-ка уберемся отсюда.
«Прости, Грилло, — подумала Ив, когда машина тронулась. — Удачи».
Кларк выпустил лимузин Лобо из ворот и повернулся к дому.
– Сколько их там еще? — спросил он Раба.
– Около сорока, — ответил Раб, просматривая список. — Всю ночь торчать не придется.
На Холме не хватило места для парковки всех лимузинов, поэтому машины колесили по Гроуву в ожидании приказа подняться и забрать своих пассажиров. Это было привычным делом, и в таких случаях водители привыкли развлекать себя шутками по рации. Но сегодня не было ни слухов об интимной жизни звезд, ни фривольных обсуждений, чем заняться после работы. Большую часть времени эфир был пуст, словно водители не хотели афишировать свое местонахождение. Молчание нарушила случайная реплика в адрес города.
– Мертвый лес, — сказал один из водителей. — Как на гребаном кладбище.
Другой — это был Роб — попытался утихомирить говорившего:
– Если тебе нечего сказать, лучше молчи.
– А в чем дело? — снова заговорил тот водитель. — Страшно?
Их прервал еще один голос:
– Кларк, ты тут?
– Да. Кто это?
– Ты слышишь?!
Связь была плохая, голос тонул в помехах.
– Сюда надвигается песчаная буря, — сквозь помехи сообщил водитель. — Не знаю, слышишь ли ты меня, но она появилась из ниоткуда.
– Скажи ему, чтобы он убирался оттуда! — сказал Роб. — Кларк! Скажи ему, пусть уезжает!
– Я слышу… Уезжай оттуда! Уезжай!
– Кто-нибудь здесь есть?! — кричал водитель. Его голос почти потонул в завываниях ветра.
– Уезжай оттуда на хрен!
– Кто-нибудь меня…
Он не успел закончить. Голос оборвал звук аварии.
– Черт! — выругался Кларк. — Эй, кто-нибудь знает, кто это был? Или где он был?
Тишина. Если кто-то и знал, то молчал, никто не вызвался помочь. Роб смотрел на город сквозь ведущую вниз аллею.
– Хватит, — сказал он. — С меня достаточно этого дерьма. Я ухожу.
– Но мы остаемся одни, — напомнил Кларк.
– Если у тебя есть голова на плечах, ты тоже уйдешь, — сказал Роб. — Не знаю, что здесь происходит, пусть разбираются богатенькие мальчики.
– Мы на дежурстве.
– Я только что его сдал, — сказал Роб. — Мне не так много платят, чтобы лезть в это дерьмо. Лови!
Он бросил Кларку рацию. Оттуда доносился лишь белый шум.
– Слышишь? Хаос. Вот что на нас движется.
Внизу в городе Томми-Рэй притормозил, чтобы взглянуть на изуродованный лимузин. Призраки просто подняли его и перевернули. Теперь они извлекали из машины водителя. Если ему не посчастливилось сразу вступить в их ряды, то это быстро исправили — его униформа была порвана в клочья, как и тело под ней.
Томми-Рэй увел свой призрачный поезд с Холма, чтобы придумать, как пробраться в дом. Он не хотел повторения унижения в баре, если бы охранники его избили. Отец должен увидеть его в новом обличье и взять призраков под контроль. Но эта надежда быстро таяла. Чем дольше Томми-Рэй откладывал свое возвращение, тем неуправляемее становились мертвецы. Они уже снесли лютеранскую церковь, доказав — если кому-то нужны были доказательства, что камень столь же непрочен, как и плоть. Та часть Томми-Рэя, что ненавидела Паломо-Гроув, готова была позволить им буйствовать и сровнять этот город с землей. Но тогда Томми-Рэй окончательно потеряет над ними власть. К тому же в Гроуве оставалось одно человеческое существо, которому он не хотел причинить вреда, — Джо-Бет. Отпущенная на свободу буря никого не пощадит. Жизнь Джо-Бет заберут вместе с остальными.
Понимая, что очень скоро призраки потеряют терпение и начнут крушить город, Томми-Рэй поспешил к дому матери. Если Джо-Бет в Гроуве, она наверняка там. И если худшие опасения подтвердятся, он заберет ее к Яффу, который должен обуздать бурю.
Дом Джойс, как и большинство домов в Гроуве, был погружен в темноту. Томми-Рэй припарковался и вылез из машины. Вихрь радостно взметнулся, приветствуя его, и в лицо ударил ветер.
– Назад! — сказал Томми-Рэй мерцающим призракам. — Вы получите, что хотите. Все что хотите, но этот дом и тех, кто в нем, вы не тронете. Ясно?
Они почувствовали силу его чувства. Он услышал, как они смеются над его сентиментальностью. Но он все еще был Человеком-Смертью. Им пришлось подчиниться, хотя их уважение к нему почти исчезло. Буря на время затихла.
Он захлопнул дверь машины и направился к дому, оглядываясь, чтобы убедиться, что его армия подчинилась ему. Мертвецы оставались в стороне. Он постучал в дверь.
– Мама! — крикнул он. — Это я, Томчи-Рэй. У меня есть ключ, но я не хочу входить без твоего разрешения. Слышишь, мама? Не бойся. Я ничего дурного не сделаю. — Он услышал за дверью какой-то звук. — Это ты, мама? Пожалуйста, ответь мне.
– Что тебе нужно?
– Я хочу тебя увидеть, пожалуйста. Просто хочу тебя увидеть.
Щелкнул замок, и дверь открылась. Мама была в черном, с распущенными волосами.
– Я молилась, — сказала она.
– За меня? — спросил Томми-Рэй. Она не ответила.
– Нет, не за меня, не так ли?
– Ты не должен был возвращаться, Томми-Рэй.
– Это мой дом, — ответил он.
Увидеть мать оказалось больнее, чем он ожидал. После откровения, явившегося ему по дороге (женщина и пес), после событий в миссии и ужасов обратного путешествия он не думал, что до сих пор способен испытывать такую печаль.
– Я хочу войти, — сказал он, зная, что пути назад нет. Он никогда не дорожил семьей. Но он дорожил Джо-Бет. Он думал о ней.
– Где она? — спросил он.
– Кто?
– Джо-Бет.
– Ее нет дома, — ответила мать.
– А где она?
– Не знаю.
– Не лги мне. Джо-Бет! — позвал он. — Джо-Бет!
– Если бы она и была здесь…
Томми-Рэй не дал ей закончить. Он оттолкнул ее и переступил порог.
– Джо-Бет! Это Томми-Рэй! Ты нужна мне, Джо-Бет. Ты нужна мне, детка!
Теперь он мог назвать ее деткой, мог сказать, что хочет целовать и ласкать ее. Это было правильно. Это была любовь, а любовь — его единственная защита. Защита от всего, от пыли и ветра, от того, что в них таилось. Он нуждался в ней как никогда прежде. Не обращая внимания на мамины крики, он стал искать сестру по комнатам. Знакомые запахи пробудили воспоминания о том, что он говорил, делал или чувствовал здесь прежде.
Внизу Джо-Бет не было, и он поднялся наверх, распахивая двери по пути. Сначала — дверь в комнату Джо-Бет, потом — в мамину и, наконец, в свою собственную. Здесь ничего не изменилось с того момента, как он ушел. Неубранная постель, открытый шкаф, полотенце на полу. Стоя в дверях, он вдруг осознал, что видит вещи парня, которого уже нет в живых. Томми-Рэй, что лежал и дрочил в этой постели, мечтал о Зуме и Топанге, ушел навсегда. От него остались только грязное полотенце и волосы на подушке.
По его щекам потекли слезы. Как это могло случиться? Еще неделю назад он был живым и занимался своими делами, а теперь он не принадлежит миру и никогда уже не будет принадлежать. Чего же он пожелал так сильно, что отказался от самого себя? Ведь он ничего не получил взамен. Быть Человеком-Смертью бессмысленно, это принесло лишь страх и светящиеся кости. И что толку в его отце? Сначала Яфф и правда обращался с сыном хорошо, но он просто хотел сделать из Томми-Рэя раба. Одна Джо-Бет любила его. Она пришла за ним, пыталась излечить его, пыталась сказать ему то, чего он слышать не хотел. Она одна могла все исправить. Придать его жизни смысл. Спасти его.
– Где она? — потребовал он ответа у Джойс.
Мама стояла у подножия лестницы. Она смотрела на него, молитвенно сложив руки. Опять молитвы. Вечные молитвы.
– Где она, мама? Мне нужно ее увидеть.
– Она тебе не принадлежит, — ответила мама.
– Катц! — крикнул Томми-Рэй, спускаясь по лестнице. — Она у Катца!
– Иисус сказал: «Я есть Воскресение и Жизнь…»
– Скажи, где они, или я не отвечаю…
– «… и верящий в Меня…»
– Мама!
– «… хотя и умрет…»
Она не закрыла входную дверь, и ветер начал задувать пыль через порог. Сначала неуверенно, но с каждой секундой крепчая. Томми-Рэй знал, что это означает. Призракам надо было выпустить пар. Мама взглянула на дверь и пыльную темноту снаружи. Казалось, она поняла, что за смертоносная сила находится в двух шагах от нее. Когда она снова посмотрела на сына, ее глаза наполнились слезами.
– Почему все должно быть именно так? — тихо спросила она.
– Я не хотел, чтобы так получилось.
– Ты был таким красивым, сынок. Я порой надеялась, что это спасет тебя.
– Я и сейчас красивый.
Она покачала головой. Слезы сорвались вниз и покатились по щекам Джойс. Томми-Рэй оглянулся на дверь — ветер уже рвал ее из стороны в сторону.
– Не входить! — приказал он ветру.
– Что там? — спросила мама. — Твой отец?
– Тебе лучше не знать.
Он поспешил вниз, чтобы закрыть дверь, но ветер уже набрал силу и ворвался в дом. Лампы замигали. С полок слетели салфетки. Когда он добрался до низа лестницы, вылетели стекла.
– Не входить! — заорал он, но мертвецы ждали слишком долго.
Дверь слетела с петель и, пролетев через холл, врезалась в зеркало. Вслед за ней, завывая, ворвались призраки. При виде их искаженных голодных лиц, пустых глазниц и раскрытых ртов мама закричала. Услышав крик женщины, они обратили свою ярость на нее. Томми-Рэй что-то крикнул, пытаясь предупредить Джойс, но пыльные пальцы разорвали его слова на бессмысленные слоги, а потом потянулись к горлу матери. Томми-Рэй ринулся к ней, но буря подхватила его, развернула и швырнула к выходу. Призраки продолжали влетать в дом. Томми-Рэй пошел прочь, согнувшись и проходя сквозь их лица, словно сквозь приливную волну. Сзади раздался последний крик его матери, и одновременно вылетели оставшиеся стекла. Он выбежал из-под дождя осколков, но его все равно задело.
По сравнению с домом и его хозяйкой он легко отделался. Оказавшись на безопасном расстоянии, он оглянулся и увидел безумную пляску привидений, что врывались внутрь и вылетали обратно из дверей и окон. Дом не выдержал нападения. В стенах появились трещины, земля у фасада разверзлась, призраки ворвались в подвал, чиня разрушения и там. Томми-Рэй взглянул на машину, боясь, что в своем нетерпении они уничтожили и ее. Но автомобиль был цел. Когда дом застонал, крыша сдалась и слетела, а стены выгнулись дугой, юноша бросился к машине. Даже если мама осталась жива и звала его на помощь, он не мог ни услышать, ни увидеть ее в таком бедламе.
Рыдая, Томми-Рэй залез в машину. Он не сразу осознал, что повторяет слова, сказанные матерью:
«Я есть Воскресение и Жизнь…»
В зеркале он увидел, что дом сдался окончательно, когда воронка смерча в его внутренностях выбросила их наружу. Кирпичи, черепица, балки и грязь полетели во все стороны.
«… и верящий в Меня… Господи, мама, мама! … верящий в Меня…»
Обломки кирпичей разбили заднее стекло и грохочущей перкуссией обрушились на крышу. Он утопил педаль газа в пол и уехал прочь, наполовину ослепший от слез, сожалений и страха Он попытался взять себя в руки, но ничего не вышло. Он ехал по городу самым запутанным маршрутом, молясь, чтобы они сбились со следа Улицы были не совсем пусты. Ему встретились два длинных черных лимузина, бороздящих улицы, словно акулы. Уже на окраине Олдвуда он заметил посреди улицы знакомую пошатывающуюся фигуру. Ему очень не хотелось останавливаться, но сейчас он нуждался в знакомом человеке больше, чем когда-либо, пусть даже это будет Уильям Уитт. Он притормозил.
– Уитт?
Тому потребовалось некоторое время, чтобы узнать Томми-Рэя. Юноша ждал, что Уильям бросится бежать — ведь их последняя встреча на Уайлд-Черри-глэйд закончилась тем, что Томми-Рэй в пруду боролся с тератой Мартины Несбит, а Уитт удрал. Но с тех пор Уитт переменился не менее кардинально, чем Томми-Рэй. Он походил на бродягу: небритый, грязная одежда в беспорядке, в глазах отчаяние.
– Где они? — был его первый вопрос.
– Кто? — поинтересовался Томми-Рэй.
Уильям бросился к окну машины и ударил Томми-Рэя по лицу. Ладонь его была влажной. Дыхание отдавало бурбоном.
– Они у тебя?
– Да кто?
– Мои… посетители, — сказал Уильям — Мои… мечты.
– Нет, извини, — сказал Томми-Рэй. — Тебя подбросить?
– А куда ты едешь?
– Подальше отсюда.
– Да. Подвези меня.
Уитт залез в машину. В этот момент Томми-Рэй увидел в зеркале заднего вида знакомое зрелище. Вихрь призраков приближался. Он посмотрел на Уитта.
– Плохо дело.
– Что такое? — спросил Уильям.
Он едва мог сосредоточить взгляд на Томми-Рэе.
– Они будут преследовать меня всюду. Их ничто не остановит.
Уильям обернулся и увидел стену пыли, приближавшуюся к машине.
– Это твой отец?
– Нет.
– А кто?
– Кое-что похуже.
– Твоя мама. — сказал Уитт. — Я говорил с ней. Она сказала, что он дьявол.
– Хотел бы я, чтобы это был дьявол. Дьявола можно обмануть.
Вихрь окружил машину.
– Нужно вернуться на Холм, — сказал Томми-Рэй скорее себе, чем Уитту.
Он развернулся и направился к Уиндблафу.
– Мои гости там? — спросил Уитт.
– Там все, — ответил Томми-Рэй, и не догадываясь, насколько он прав.
XI
– Вечеринка окончена — сказал Яфф Грилло. — Нам пора спускаться.
После панического бегства Ив они в основном молчали. Подавив мятеж Ламара, Яфф вернулся на свое место и ждал, пока внизу стихнут голоса гостей, лимузины заберут своих пассажиров и музыка наконец смолкнет. Грилло не пытался убежать. Во-первых, распростертое тело Ламара заблокировало дверь, и тераты наверняка настигли бы Грилло, если бы он попытался отодвинуть труп. Во-вторых — и это главное — волей судьбы он оказался в одной компании с тем, кто был первопричиной загадочных событий в Гроуве. Перед Грилло находился человек, воплотивший все страхи и знавший обо всех видениях, затерявшихся в городке. Убежать значило бы не выполнить свой долг. Все-таки маленькая роль любовника Эллен Нгуен — не единственная, отведенная ему в этой истории. Он был еще и репортером, связующим звеном между миром известным и неизвестным. Если он сейчас повернется спиной к Яффу, то совершит наихудшее для себя самого преступление — упустит возможность стать свидетелем событий.
Кем бы ни был этот человек — убийцей, безумцем, чудовищем — он отличался от большинства тех, кого Грилло интервьюировал. Яфф не был подделкой. Достаточно взглянуть на его создания, чтобы понять: такая сила действительно способна изменить мир. И Грилло осмелился не отвернуться от этой силы. Он решил последовать за ней в надежде понять ее стремления.
Яфф поднялся.
– Не пытайся мне мешать, — сказал он Грилло.
– Не буду, — ответил тот. — Позволь мне пойти с тобой. Впервые после бегства Ив Яфф взглянул на репортера.
Было слишком темно, чтобы Грилло мог разглядеть его глаза, но он чувствовал взгляд Яффа, изучающий и пронзительный, словно игла.
– Отодвинь труп, — велел Яфф.
– Да, конечно, — сказал Грилло и направился к двери. Ему не требовалось лишних доказательств силы Яффа, но тело Ламара еще раз напомнило об этом. Труп был влажным и горячим. Руки Грилло слиплись от крови комика. Это ощущение и запах вызвали у него тошноту.
– Но помни… — сказал Яфф.
– Я понял, — ответил Грилло. — Не мешать.
– Тогда… Открывай дверь.
Грилло открыл. Он не отдавал себе отчета, что в комнате стоит смрад, пока в лицо ему не хлынула волна чистого прохладного воздуха.
– Иди вперед, — сказал Яфф.
Грилло вышел на лестницу. В доме было тихо, но он не был пуст. Внизу он увидел небольшую кучку гостей Рошели. Их взоры были прикованы к двери, откуда он появился. Гости стояли молча и неподвижно. Грилло многих узнал — они были здесь, когда он вместе с Ив поднимался наверх. Момент, которого они так долго ждали, настал. У Грилло закралось подозрение: может быть, Яфф пустил его вперед, чтобы отдать им на растерзание. Но он пересек линии их взглядов, и никто не обратил на него внимания. Они ждали шарманщика, не обезьянку.
Сверху послышался шум: это двинулись тераты. Достигнув нижней площадки, Грилло обернулся и посмотрел вверх. Первые создания показались в дверном проеме. Грилло знал, что твари изменились, но не ожидал, что так сильно. Из их движений пропала суетливость, форма стала совершенней и проще. Они излучали тьму, скрывавшую их черты.
Вслед за первыми тератами вышел Яфф. Битва с Флетчером и последующие события не прошли для него даром. Он был истощен, почти превратился в скелет. Когда он спускался, его бледное лицо заливали разноцветные пятна света, проникающего снаружи.
«Сегодня дают "Маску Красной смерти" с Яффом в главной роли», — подумал Грилло.
В остальных ролях — сопровождавшие его тераты.
Грилло оглядел молчаливую публику. Они не отрывали подобострастных глаз от Яффа, прошедшего мимо них и уже спускавшегося ниже. На первом этаже тоже собрались зрители. Среди них была и Рошель. Ее невероятная красота напомнила Грилло о том, как он увидел ее впервые. Она спускалась по тем же ступеням, что и Яфф. Это было как откровение, и она казалась неприкосновенной в своей красоте. На практике вышло иначе. Сначала Эллен развенчала впечатление, рассказав о ее прошлой профессии и теперешних пристрастиях, а теперь он собственными глазами видел, что эта женщина, как и прочие, пала жертвой пороков Яффа Красота её не защитила. Похоже, от Яффа вообще нет защиты. Грилло достиг подножия лестницы и стал ждать, пока Яфф в сопровождении своего легиона закончит спуск. За последние минуты с Яффом произошла едва заметная, но пугающая перемена. Раньше по его лицу то и дело пробегала предательская дрожь сомнений, но теперь оно было безжизненным, как и у его спутников. Физические силы его иссякли, и спуск по лестнице напоминал падение. Вся его энергия сосредоточилась в левой руке; именно из нее тогда, возле молла, вылетели шарики огня, едва не уничтожившие Флетчера. Сейчас происходило то же самое: из руки сочились потом и повисали на кончиках пальцев светящиеся капли, похожие на гной. Насколько понял Грилло, это была не сама энергия, а ее побочный продукт, потому что Яфф не обращал внимания на то, что капли срываются на пол, оставляя на ступеньках темные пятна.
Рука черпала энергию из всего тела хозяина (а может, и присутствующих), накапливая силы для грядущих событий. Грилло попытался понять хоть что-нибудь по выражению лица Яффа, но взгляд снова и снова возвращался к этой руке, словно все линии силы сосредоточились там, а прочие детали картины были второстепенными.
Яффе направился в гостиную. Грилло последовал за ним. Темный легион ждал на лестнице.
В гостиной все еще оставались гости. Некоторые преданно уставились на Яффа, другие, перебрав с выпивкой, просто валялись без чувств. На полу лежал Сэм Сагански, его лицо и рубашка были в крови. Рядом, вцепившись в его пиджак, лежал другой мужчина Грилло понятия не имел, что послужило причиной драки, но кончилась она взаимным нокаутом.
– Включи свет, — велел ему Яффе. Голос его, под стать выражению лица, был безжизненным. — Включи весь свет. Хватит тайн. Я хочу видеть все ясно.
Грилло отыскал в полумраке выключатели. Вспыхнувший свет внезапно уничтожил всю театральность этой сцены. Кто-то из перепивших недовольно заворчал и закрыл лицо руками, заслоняясь от света. Человек, вцепившийся в Сагански, отрыл глаза и застонал, но не пытался подняться. Взгляд Грилло вернулся к руке Яффа. Она больше не сочилась каплями. Она созрела. Она была готова.
– Нет смысла медлить, — раздались слова Яффа.
Грилло увидел, как он поднял открытую ладонь на уровень глаз, направился к дальней стене комнаты и дотронулся до нее.
Затем, упершись в твердую поверхность, он стал сжимать кулак.
Внизу у ворот Кларк увидел, как в доме вспыхнул свет. Он вздохнул с облегчением. Это могло означать одно — вечеринка окончена. Он вызвал водителей лимузинов (тех, что еще не сбежали) и велел подъезжать к Холму. Хозяева скоро будут.
Когда Тесла свернула с шоссе к Паломо-Гроуву и была уже в четырех милях от города, по коже у нее вдруг забегали мурашки. Ее мать говорила в таких случаях: кто-то прошел по твоей могиле. Но сегодня она точно знала, в чем причина. Все было гораздо хуже.
Я пропустила главное, поняла она. Главное началось без меня. Она почувствовала, как вокруг что-то изменилось. Словно земля действительно оказалась плоской, ее приподняли на несколько градусов, и все сдвинулось к нижнему краю. Тесла не стала себе льстить мыслью, будто в мире она одна такая чувствительная. Напротив, она была уверена, что сейчас по всей стране, а может, и по всей планете люди просыпаются в холодном поту, вспоминают о своих любимых и боятся за них. Дети плачут, сами не зная почему, а старики думают, что пришел их последний час.
От шоссе, с которого она только что съехала, донесся грохот столкновения, за ним еще и еще. Водители, пораженные мгновенным ужасом, отвлеклись от дороги. В ночи загудели гудки.
«Мир круглый, — сказала она себе, — как руль у меня в руках. С него нельзя свалиться. Нельзя».
Цепляясь за эту мысль и за руль с одинаковым отчаянием, она продолжила путь к городу.
В ожидании автомобилей Кларк увидел огоньки, взбиравшиеся на холм. Но они приближались слишком медленно, чтобы быть фарами лимузинов. Ему стало интересно, и он, оставив свой пост, прошел немного вниз по холму. Ярдов через двадцать за поворотом он увидел источник света. Там были люди. Толпа из полусотни человек — а может быть, и больше — направлялась к вершине. Их лица и тела казались смазанными и светились, как маски на Хэллоуин. Во главе толпы шли парень и девушка, на вид вполне нормальные, хотя вряд ли нормальные люди отправились бы куда-то с подобными спутниками. Кларк попятился и побежал назад к воротам.
Роб был прав. Нужно было уехать раньше из этого проклятого города. Его наняли следить, чтобы на вечеринку не проникли незваные гости, а не останавливать смерчи и ходячие факелы. Хватит, это уж слишком.
Он отшвырнул рацию и перелез через изгородь с обратной стороны дома. Там рос густой кустарник, и склон холма круто уходил вниз. Но Кларка не беспокоили ни изорванная одежда, ни царапины. Он хотел одного: оказаться как можно дальше отсюда, когда толпа достигнет ворот.
За последние дни Грилло увидел немало вещей, от которых кровь стыла в жилах, но предыдущие события поддавались описанию. То, что теперь творилось на его глазах, превосходило все возможности его восприятия, и он мог сказать только одно слово: «нет».
И не один раз — дюжину: «Нет… нет… нет…» — и так далее.
Но отрицание не помогало. Происходящее не исчезало. Оно требовало к себе внимания.
Пальцы Яффа вошли в кирпичную стену и вцепились в нее. Он отступил на шаг назад, потом еще на один, потянув на себя материю реальности, — и та подалась, словно была сделана из подтаявших на солнце сластей. Со стены начали падать афиши. Углы между полом, стенами и потолком подались вслед за кулаком, меняя пропорции.
Все это выглядело так, будто комната была лишь проекцией на экране, а Яфф ухватил и потянул ткань на себя. Экранный образ, секунду назад казавшийся живым, оказался подделкой.
«Это кино, — подумал Грилло. — Весь гребаный мир — сплошное кино».
Искусство помогло разоблачить обман — просто сдернуло простыню, саван экрана.
Грилло наблюдал это не один. Кое-кто из гостей, очнувшись от забытья, открыл глаза и увидел то, что не являлось ему и в самых безумных наркотических кошмарах.
Даже Яфф, казалось, был шокирован легкостью, с какой все произошло. Он дрожал, и его тело выглядело очень хрупким, очень уязвимым и очень человеческим. Как бы он ни готовил свой дух для нынешнего момента, этого явно оказалось недостаточно. И вряд ли возможно было подготовиться к подобному — это было искусство нарушения законов плоти. Перед ним не могли устоять основы бытия. Откуда-то из-за экрана возник нарастающий пульсирующий звук; отдававшийся в голове Грилло ударами сердца. Звук привлек терат. Грилло обернулся и увидел, что они идут на помощь своему создателю. Грилло их не интересовал; он был уверен, что волен уйти в любую минуту и твари не тронут его. Но, хотя его внутренности и свело от страха, он обязан был увидеть то, что должно было вот-вот появиться за экраном этого мира. Чего бы он добился, если бы убежал? Наблюдал бы за происходящим от ворот, с безопасного расстояния? Нет безопасного расстояния, если знать то, что узнал Грилло. Отныне, касаясь твердых предметов, он будет думать: если бы он владел Искусством, этот мир растаял бы под кончиками его пальцев.
Не все были фаталистами. Многие из очнувшихся гостей бросились к двери, но мягкой стала не только стена, но и пол — он накренился и проваливался под ногами, когда Яфф, теперь уже двумя руками, потянул пространство комнаты.
Грилло попытался найти в этом хаосе хоть что-то устойчивое. Он схватил стул, но стул тоже подчинился капризам физики, как прочие предметы в комнате, и выскользнул из рук. Грилло упал на колени, у него снова пошла носом кровь. Он не пытался ее останавливать.
Яфф сильно потянул за дальнюю стену комнаты, и все изменилась до неузнаваемости. Сверкание огней во дворе поблекло и превратилось в бесформенные мазки, пространство натянулось так, что едва не лопнуло. Пульсирующий звук с той стороны уже не увеличивал свою громкость, но за считанные секунды стал почти естественным, будто он всегда был здесь.
Яфф еще натянул экран пространства, и тут он не выдержал, прорвавшись в нескольких местах одновременно. Комната совсем перекосилась. На Грилло покатились тела, и он вцепился во вздыбившийся пол. Он успел мельком увидеть Яффа — тот, кажется, в последний момент пожалел о сделанном и пытался отпустить остатки разорванной материи реальности. И то ли руки не желали ему повиноваться и разжиматься, то ли у реальности возник собственный импульс, но она продолжала разворачиваться уже без его помощи. Лицо Яффа вдруг перекосилось от ужаса, и он вскрикнул, призывая на помощь своих тварей. Тераты двинулись к нему, как-то находя опору среди этого хаоса Они вдавили Грилло в пол, переползая через него. Но внезапно они застыли на месте. Грилло ухватился за туши, остановившиеся слева и справа от него. Он больше их не боялся — прямо перед ним были вещи пострашнее. Грилло встал прямо или почти прямо и взглянул в сторону двери. Та часть комнаты оставалась более или менее нетронутой. Он увидел холл и входную дверь. Дверь была открыта, и там стоял сын Флетчера.
Хови понял, что существует зов более сильный, чем зов создателя и повелителя. Это зов противоположности, зов истинного врага. Вот что двигало тератами, когда они повернулись и поползли к двери, оставив хозяина бороться с надвигающимся хаосом.
– Они идут! — крикнул Хови армии Флетчера, отступая от двери по мере приближения терат. Джо-Бет, вошедшая в дом вслед за ним, застыла на пороге. Он взял ее за руку и потащил прочь.
– Слишком поздно, — сказала она. — Ты видишь, что он делает? О господи! Ты видишь?
Но проиграна война или нет, создания Флетчера были готовы встретить терат. Поднимаясь на Холм, Хови думал, что их ждет некая рафинированная схватка — поединок умов или воли. Но насилие, забурлившее вокруг, оказалось реальным и физическим. У галлюцигений не было никакого оружия, кроме собственных тел, но они бросились в бой с такой яростью, какой Хови никак не ожидал от меланхоличных существ, собравшихся в лесу, и еще меньше — от тех цивилизованных людей, какими они были в доме Луис Нэпп. Дети и мужчины сражались наравне. Человеческие черты, созданные воображением горожан, почти растаяли при столкновении с абсолютно безликим врагом. Это была битва элементов — любовь Флетчера к свету против одержимости Яффа тьмой. Армии объединяло единственное намерение — стремление уничтожить друг друга.
Хови решил, что он выполнил их просьбу. Он привел их на Холм, ободряя отстающих, когда они забывали себя и начинали растворяться. Нескольких он все-таки потерял; возможно, они изначально были плохо придуманы. Их тела просто растаяли, прежде чем он успел подвести их к врагу на расстояние прямой видимости. Но остальных вид терат здорово взбодрил. Они были готовы драться, пока их не разорвут на части.
Обе стороны несли существенные потери. Повсюду валялись вырванные из терат блестящие частицы тьмы и лоскуты света — фрагменты солдат армии Флетчера. Но воины не чувствовали боли, и кровь не текла из их ран. Они вновь и вновь кидались в атаку. Они прекращали сражаться, только если теряли более половины тела — тогда они рассеивались. Даже воздух, где они растворялись, дрожал и звенел, словно война продолжалась и на уровне атомов; позитивная и негативная энергии стремились задушить и уничтожить свою противоположность.
Похоже, именно так и обстояло дело, а битва перед домом была лишь моделью. Равные силы истребляли друг друга, отвечая ударом на удар и уменьшая ряды противника.
Когда Тесла достигла вершины Холма, битва докатилась до ворот и выплеснулась на дорогу. Узнаваемые формы теперь превратились в абстрактные пятна света и тьмы, рвущие друг друга на части. Тесла оставила машину и пешком направилась к дому. Двое сражавшихся сорвались с дерева в подъездной аллее и упали в нескольких ярдах впереди нее, их конечности переплелись и проникли в тела друг друга. Тесла в ужасе смотрела на них. Неужели их впустило сюда Искусство? Как они сбежали из Субстанции?
– Тесла!
Она взглянула вперед и увидела Хови. Объяснения его были быстрыми и сбивчивыми.
– Началось, — сказал он, задыхаясь. — Яфф воспользовался Искусством.
– Где?
– В доме.
– А это что? — спросила она.
– Последняя защита, — ответил он. — Мы опоздали.
«Ну и что теперь, детка? — подумала Тесла. — Ты не знаешь, как это остановить. Мир накренился, и все катится в пропасть».
– Нужно выбираться отсюда, — сказала она Хови.
– Думаешь?
– А что еще мы можем?
Она опять посмотрела на дом Грилло говорил ей, что он довольно причудливый, но все-таки она не ожидала увидеть столь странной архитектуры. Ни единого правильного угла, ни единой прямой линии. Потом она поняла. Это никакая не постмодернистская шутка. Что-то изнутри меняло его форму.
– О боже! — воскликнула она. — Грилло все еще там!
Пока она это говорила, фасад выгнулся еще. Заметив это, Тесла перестала интересоваться битвой. Два племени рвут друга на части, как бешеные псы. Мужские игры. Она направилась к дому, не обращая на них внимания.
– Куда ты? — спросил Хови.
– Внутрь.
– Там опасно.
– А здесь? У меня там друг.
– Я с тобой.
– Джо-Бет тоже здесь?
– Была.
– Найди ее. Я найду Грилло, и мы вместе смоемся отсюда.
Не дожидаясь ответа, она поспешила к дому.
Третья сила, появившаяся в Гроуве той ночью, была уже на полпути к Холму, когда Уильям Уитт вдруг понял: как ему ни жаль своих грез, умирать сегодня не хочется. Он уже дергал ручку дверцы, готовый выпрыгнуть на ходу, но следовавший за машиной песчаный вихрь заставил его отказаться от этой мысли. Он посмотрел на Томми-Рэя. Лицо парня никогда не было особенно умным, но теперь он выглядел почти дебилом. С нижней губы свисала слюна, лоб блестел от пота. Всю дорогу он повторял одно имя:
– Джо-Бет…
Джо-Бет не слышала его призыв, но услышала другой. Из дома прямо в ее сознание проникал зов человека, который ее создал. Она догадалась, что он обращался не к ней. Он даже не знал, что она рядом. Но она откликнулась на этот зов. В нем был такой ужас, что Джо-Бет не смогла игнорировать его. Она пробежала сквозь сгустившийся воздух к входной двери. Правая сторона двери изогнулась.
Внутри было гораздо хуже. Вещи потеряли твердость и неумолимо сползали к какой-то центральной точке. Эту точку оказалось нетрудно найти: весь размягченный мир стремился к ней.
Конечно же, в центре стоял Яфф. Перед ним была дыра в материи пространства, куда затягивало все живое и неживое. Что было по ту сторону, она не видела, но могла догадываться. Субстанция, море мечты и остров в нем, о котором ей говорили и отец, и Хови. Там не действовали законы времени и пространства, там гуляли духи.
Но если дело обстоит именно так, значит, Яфф достиг того, к чему стремился, — овладел Искусством и получил доступ к чуду. Чего же он так боится? Почему он отворачивается от этого зрелища и зубами отрывает вещество, прилипшее к его рукам?
Все чувства Джо-Бет говорили: вернись. Вернись, пока не поздно.
Ее тоже стало затягивать в дыру. Некоторое время она могла сопротивляться, но ее затягивало все сильнее. Но вот чему она не могла сопротивляться, так это желанию видеть боль своего отца. Не очень хорошее дочернее желание, да? Но и он был не самым лучшим отцом на свете. Он причинил боль ей и Хови. Он изменил Томми-Рэя до неузнаваемости. Он разбил маме сердце и сломал ее жизнь. Теперь она хотела видеть его муки и не могла оторвать глаз от этого зрелища. Он с почти маниакальным рвением наносил себе увечья, вырывал из пальцев куски плоти и дико мотал головой, пытаясь отвергнуть то, что он видел в дыре, созданной Искусством.
Джо-Бет услышала, как кто-то назвал ее имя, и оглянулась. Там стояла женщина, которую она никогда не видела, но узнала по рассказам Хови. Женщина уговаривала ее вернуться на безопасное расстояние. Но Джо-Бет не тронулась с места. Она хотела видеть, как Яфф разорвет себя в клочья или как его утащит в эту дыру, созданную им самим. Только теперь она осознала, насколько ненавидит его. Насколько она очистится, когда он исчезнет из этого мира.
Голос Теслы услышала не одна Джо-Бет. В нескольких ярдах за Яффом, вцепившись в пол, на небольшом разрушающемся твердом островке лежал Грилло. Услышав голос Теслы, он повернулся к ней вопреки зову Субстанции. Его лицо налилось кровью из-за того, что дыра высасывала из него жидкости тела. Казалось, голова Грилло сейчас взорвется. Дыра высасывала слезы, и его ресницы слиплись. Две струйки крови из ноздрей устремились прямо в провал.
Большая часть комнаты уже была поглощена Субстанцией. Рошель исчезла одной из первых, легко расставшись с тем немногим, что удерживало ее в реальном мире. Исчез и Сагански вместе со своим противником. За ними другие гости, пытавшиеся добраться до двери. Со стен сорвало картины, затем штукатурку, обнажившую дерево, а потом и само дерево изогнулось, поддавшись зову. Грилло тоже оказался бы там, если бы не лежал в тени Яффа — единственном плотном месте в море хаоса.
Нет, это было не море. К тому, что он увидел, заглянув в дыру, нельзя было подобрать ни одного земного сравнения. Там разливалось море сознания, первичное и непостижимое. Грилло оставил надежду противиться ему. Он подошел слишком близко. Волны уже смыли большую часть окружающего пространства, скоро они доберутся и до него.
Но он увидел Теслу и вдруг получил надежду остаться в живых, чтобы рассказать об увиденном. Если у него и есть шанс спастись, то нужно поторопиться. Островок в тени Яффа с каждым мгновением становился все меньше. Тесла протянула ему руку, и он подался ей навстречу, но расстояние было слишком велико. Чтобы дотянуться до него, ей пришлось бы отпустить относительно твердую дверь. Тесла отступила назад.
«Только не бросай меня, — подумал Грилло. — Не бросай, вселив в меня надежду».
Он недооценил ее. Она отступила лишь затем, чтобы снять ремень. Она снова появилась в дверном проеме и протянула к нему пояс, который тут же устремился к дыре, затягивающей все вокруг.
Грилло ухватился за него.
Снаружи, на поле боя, Хови нашел останки света, что был Бенни Паттерсоном. От облика мальчика почти ничего не осталось, но Хови его узнал. Он опустился перед ним на колени и подумал, что нелепо оплакивать что-то столь эфемерное и преходящее. Но эту мысль сменила другая: он тоже эфемерен в этом мире и, в отличие от Бенни Паттерсона, не знает смысла своего существования.
Он дотронулся рукой до лица Бенни, но оно уже распадалось, брызнув яркой пыльцой между пальцев. Подняв голову, он увидел у ворот Томми-Рэя. Следом шел незнакомый человек, а за ними поднимался завывающий столб пыли.
Мысли Хови от Бенни Паттерсона вернулись к Джо-Бет. Где она? Он совсем забыл о ней в последние несколько минут. Томми-Рэй наверняка ищет ее.
Хови поднялся и направился наперерез врагу. Испачканный кровью, с запавшими глазами, Томми-Рэй уже ничем не напоминал того загорелого молодого красавца, с которым его когда-то знакомила Джо-Бет. Он запрокинул голову и крикнул:
– Отец!
Пыльный шквал налетел на Хови, когда он приблизился к Томми-Рэю на расстояние удара. В вихре замелькали охваченные ненавистью призрачные лица с раскрытыми тоннелями ртов. Хови отшвырнуло в сторону, и он упал на землю, закрыв голову руками. Призраки пронеслись мимо, не слишком заинтересовавшись его маленькой жизнью. Когда он встал, Томми-Рэй и его свита скрылись в доме.
Хови услышал крик Томми-Рэя, перекрывший шум Субстанции.
– Джо-Бет! — взревел он.
Она в доме, понял Хови. Зачем она туда пошла, было выше его понимания, но нужно вытащить ее прежде, чем до нее доберется этот ублюдок или его отец.
Подбегая к двери, он заметил, что пыльный вихрь втянула внутрь какая-то сила.
Шагнув за порог, Хови увидел эту силу. Последние разрозненные частицы пыльного облака затягивало в воронку, стремившуюся вобрать в себя весь дом. Прямо перед воронкой стоял Яфф, его руки исчезали в водовороте. Хови смотрел на это лишь мгновение, пока крик Теслы не отвлек его.
– Помоги мне! Хови! Хови! Ради бога, помоги!
Одной рукой она вцепилась во внутреннюю дверь, линии которой стремились в воронку, другой — удерживала кого-то, кто уже почти исчез в водовороте. В три прыжка Хови приблизился к ней. На него обрушился град мусора, он схватил Теслу за руку и тут же увидел, что в ярде от нее, чуть ближе к бездне, стоит Джо-Бет.
Он крикнул. Она обернулась, полуслепая от кружащихся в воздухе осколков. Когда их взгляды встретились, Хови заметил, что к ней направляется Томми-Рэй. В механизме тела Хови еще оставались силы. Он рывком вытянул из зоны хаоса Теслу и мужчину, которого та держала. Но этого мгновения хватило, чтобы Томми-Рэй бросился к Джо-Бет и сбил ее с ног.
Хови увидел ужас в ее глазах, когда она потеряла равновесие. Увидел, как руки Томми-Рэя обнимают ее. Потом их протащило по комнате мимо отца, и они исчезли из виду, провалившись в тайну.
Хови закричал.
Он не слышал, как зовет его Тесла. Его взгляд был устремлен туда, где только что исчезла Джо-Бет. Он сделал шаг вперед. Сила захватила его. Он сделал еще шаг, едва сознавая, что Тесла призывает его остановиться и вернуться, пока не поздно.
Третий шаг, и водоворот подхватил его. Комната завращалась. На мгновение он увидел врага своего отца, застывшего с открытым ртом.
А потом отправился вслед за своей прекрасной Джо-Бет в Субстанцию.
– Грилло? — Да?
– Можешь встать?
– Кажется, да.
Он пробовал дважды, но безуспешно, а у Теслы не осталось сил дотащить его до ворот.
– Подожди немного, — попросил он. Он снова посмотрел на дом, откуда они чудом вырвались.
– Там не на что смотреть, Грилло.
Но это было не совсем так. Фасад выглядел как в «Кабинете доктора Калигари»*, двери и окна всосало внутрь. А что там внутри, кто знает?
Пока они ковыляли к машине, из хаоса возникла шатающаяся фигура и застыла в лунном свете. Это был Яфф. То, что он выстоял на берегу Субстанции, сопротивляясь ее волнам, подтвердило его могущество, но высосало все силы. Руки Яффа были обглоданы, с костей левого запястья свисали клочья плоти. Лицо тоже было изуродовано, но не зубами, а тем, что он увидел. Ослепший и разбитый, он побрел к воротам. За ним пятнами тьмы ползли последние тераты.
Тесле ужасно хотелось расспросить Грилло о том, как выглядит Субстанция, но момент был неподходящий. Сейчас ей хватило того, что он живой. Живая плоть в мире, где она ежесекундно страдает, где жизнь заканчивается с каждым выдохом и начинается вновь с каждым вдохом.
И эта жизнь сейчас находилась в огромной опасности. Тесла была уверена, что на том берегу Субстанции иад-уроборосы лелеют свою ненависть и готовятся к переправе через море мечты.
