Посоветовались
Иван Сергеевич Хоботов вызвал к себе в кабинет заведующего отделом строительства Акишина, для приличия справился о здоровье, спросил, как идут дела, а потом сказал:
— Вот что, Акишин, наш райкомбинат просит разрешения построить кирпичную трубу. Как вы думаете?
— Труба, она всегда… — неопределенно ответил Акишин.
— Ха-ха! Что всегда? — рассмеялся Хоботов. — Ты хочешь сказать — дымит, да? Но кроме этого она имеет еще кое-какое значение. Товарищи из райкомбината говорят, что это необходимо для расширения производства и для удовлетворения постоянно растущих…
Акишин оживился и продолжил:
— …потребностей населения.
— Вот именно!
— Значит, у вас такое мнение?
— Да, да. Подработайте это дело, посоветуйтесь, разрешать или не разрешать. Вопрос ясный. И документики подготовьте. Распоряжение и так далее.
Едва покинув кабинет Хоботова, Акишин пригласил к себе заведующего подотделом Унзеренко.
— Вот так, понимаешь. Вопрос о трубе. Посоветуйтесь с нижестоящими. И подготовьте бумажку.
— А наверху какое мнение? — полюбопытствовал Унзеренко.
Акишин усмехнулся:
— Ну как вы думаете? Для развития производства и так далее…
— Понятно, понятно, — сказал Унзеренко. Он отлично знал, что Акишин своими словами не говорит…
Знал это и заведующий подподотделом Помидорис, когда его позвал к себе заведующий подотделом Унзеренко.
— Посоветоваться с вами хочу. Насчет трубы…
— В каком смысле?
— Да в том, что ее, наверно, надо строить. Есть такое мнение…
Самой нижней инстанцией был заведующий подподподотделом Капелькин.
Капелькин, с которым уже никто не советовался, должен был составить проект распоряжения и пустить его вверх по всем ступенькам.
Так родилось распоряжение «Строить!».
Завизировав его, Капелькин отнес документ Помидорису.
Помидорис прочитал бумагу и серьезно сказал:
— Ага, значит, снизу поддерживают? — и расписался.
Потом на распоряжении появились подписи Унзеренко и Акишина.
Но когда дело дошло до Хоботова, то он задумался.
— А стоит ли строить, Акишин? А? Вы продумали?
— Продумали… вообще… — нетвердым голосом ответил Акишин.
— А вы не полагаете, что это испортит пейзаж города?
— Полагаем, — на всякий случай сказал Акишин.
— Не кажется ли вам, что задымленность большая будет?
— Кажется! Кажется! — уловив ход мыслей Хоботова, воскликнул Акишин.
— Тогда так: посоветуйтесь еще с нижестоящими и подготовьте документик…
Акишин советовался с Унзеренко, Унзеренко — с Помидорисом, бумажка вернулась в первую инстанцию — к Капелькину.
А Капелькину уже сообщили, что сказал «сам»: «Пейзаж… задымленность…» Решение ясное: «В строительстве отказать».
И снова проект распоряжения пополз вверх, обрастая визами.
И снова Хоботов его не подписал.
— Значит, отказать, говоришь, Акишин?
— Отказать, Иван Сергеевич.
— А все-таки для удовлетворения растущих…
— Так-то это так, но мы тут посоветовались.
— С кем же вы советовались?
— Я с Унзеренко, Унзеренко с Помидорисом, Помидорис с Капелькиным…
— Ага, значит, Капелькин готовил этот документ? — строго спросил Хоботов, постучав пальцами по столу. — А не кажется ли вам, товарищ Акишин, что этого Капелькина надо уволить и взять на его место более крепкого товарища?
— Кажется! — с готовностью ответил Акишин.
— Ну, вы посоветуйтесь с нижестоящими…
