Туман все наползал и наползал на прибрежные скалы, висел на их иззубренных верхушках, как клочья серой ваты. Старшина второй статьи Печников спустился со своим отделением к морю. Вода вблизи отливала холодным графитовым цветом. Печников невольно поежился от сырости, проникающей за воротник ватника. Вдоль берега тянулся высокий галечниковый вал.

—   Вот за этим валом и заляжем,— сказал старшина.— Смотреть во все глаза, а главное — слушать. Они могут подойти к берегу только на шлюпках.

Печников готов был встретить любого противника, но все же некоторое сомнение заползло ему в сердце. Может быть, это ложная тревога? Просто какое-нибудь китобойное судно очутилось в здешних водах. Да и собирается ли оно подходить к берегу? А интенсивные помехи?..

Третий год служил Печников на посту, но еще не было случая, чтобы иностранные суда заходили в эту маленькую бухту. Участок мичмана Ситникова считался самым спокойным.

Прошло полчаса, но море по-прежнему оставалось пустынным. Да и туман к этому времени стал понемногу рассеиваться.

—   Эх, теперь бы чайку горячего! — мечтательно произнес матрос Терюшин.— И что это за напасть такая на нас сегодня?

Напряжение, поначалу овладевшее всеми, спало. Где оно, таинственное судно? Не пора ли вернуться в теплое помещение, отдохнуть наконец от всех тревог? Но сигналов от мичмана не поступало. И в такой молчаливости Ситникова было что-то настораживающее. Уж не случилось ли чего на самом посту?

Печников начинал терять терпение. Ему казалось бессмысленным лежать вот тут на холодных камнях. Ноги закоченели, ледяной ветер сечет лицо, и от него не защищает даже укрытие. Кроме того, им с Терюшиным уже пришлось за последние сутки выдержать настоящее вооруженное столкновение, и сейчас старшина ощущал неимоверную усталость. Сомкнуть бы глаза, подремать немного...

Катер появился внезапно. Сквозь туман его силуэт казался неестественно огромным. Печников встрепенулся. Усталости — как не бывало. Матросы оживились. Реальная опасность всех взбудоражила.

Вскоре послышались всплески весел. Напрягая зрение, старшина различил две шлюпки, та и дело скрываемые гребнями волн. В такую погоду трудно было управлять шлюпками, а еще труднее пристать к берегу, где был большой накат.

Кто они те, что в шлюпках? Какая цель привела их сюда? А может быть, свои?

Печников почувствовал смятение и неуверенность. Один неосторожный шаг — и может произойти непоправимая ошибка.

Вот нос первой шлюпки коснулся берега. Из нее повыскакивали вооруженные люди в плащах с капюшонами. Здоровенный детина с автоматом в руках поскользнулся и растянулся во весь рост на песке. До Печникова донеслось негромкое ругательство на английском языке. Этого было достаточно. Теперь матросы знали, с кем им придется иметь дело. Нарушители подождали вторую шлюпку и затем по каменным ступеням устремились к домику наблюдательного поста.

—   Ударить бы по ним, мерзавцам!—проворчал Терюшин и крепко сжал автомат.

—   Успеется,— ответил старшина.— Будем ждать сигнала. А того, что охраняет шлюпки, нужно бесшумно снять.

Задача была не из легких. Малейшая неосторожность могла привлечь внимание человека, охраняющего шлюпки. Терюшин и Волков распластались на земле и поползли. Только шуршала галька. Матросы, затаив дыхание, следили за ними. Неожиданно Терюшин вскочил и сбил караульного с ног. Волков навалился на него всей тяжестью, заткнул рукавицей рот. Все-таки караульный успел ударить Терюшина окованным ботинком в живот. Матрос, охнув, опустился на песок.

—   Вяжите его по рукам и ногам!

И в это время сверху прозвучал оклик часового:

—   Стой! Кто идет?

Ответа не последовало.

—   Стой! Стрелять буду...

Грохнул одинокий выстрел, словно расколол туманную завесу. И вдруг со стороны нарушителей гулко застрекотали автоматные очереди.

—  Ну, кажется, заварилась каша,— проговорил Печников.— Гости-то не из вежливых...