Книга: Ученик чародея
Назад: 91. Патентованная петля Квэпа
Дальше: 93. О божественном дыме и ценности времени

92. Эджин Клинт

На работе, в быту, в своих исканиях, которые нельзя было назвать иначе, как творческими, Кручинин всегда был скромен. Он не переоценивал ни своей персоны, ни возможностей и к своему шестидесятилетию он не ждал ни адресов, ни подарков. Все было бы хорошо, если бы ему не довелось услышать то, что врачи не хотели, но что он заставил их сказать: небольшая опухоль, сперва с горошину, а теперь уже со спелый абрикос, прощупывавшаяся у него возле правого соска, была, на их взгляд, «подозрительна», и её следовало удалить.
Меньше всего Кручинину хотелось сейчас ложиться на операцию, даже на самую пустяковую.
— А сколько времени, по-вашему, можно потерпеть с удалением этой опухоли? — спросил он.
Врачи переглянулись, и один из них сказал:
— С такими штукенциями шутить не положено. Резать, батенька, резать!
— Хорошо, — сказал Кручинин, — поставим вопрос иначе: что будет, если я не стану резать?
— Можете прожить до ста лет, а может быть…
— Не стесняйтесь, — сказал Кручинин, и врач неохотно закончил:
— Может быть все что угодно. — И повторил: — Тут, батенька, шутки не к месту.
— Что ж, придётся поторопиться, — с неохотою согласился Кручинин. — У меня ещё очень много дела впереди.
— Вот, это дело! — с удовольствием подхватили врачи, и один из них так плотоядно потёр сухие розовые ладони, словно уже предвкушал операцию.
Ровно через шесть дней, выйдя из ворот больницы, Кручинин отказался от намерения ехать домой — ведь тут же, в Задвинье, неподалёку от больницы, жил Грачик; время вечернее, и молодой человек наверняка дома. Кручинин бодро зашагал по затихшим вечерним переулкам Задвинья. Никем не замеченный, вошёл в палисадник и своим ключом отворил дверь квартиры. Комнаты были погружены в ту густую мглу, которая создаёт настроение особенного уюта и уединения на переходе от сумерек к ночи и которую так любил сам Кручинин. Переступив порог, Кручинин услышал голос Грачика. Молодой человек говорил весело, как говорят здоровые люди, находящиеся в отличном настроении духа, не отягощённые особыми заботами. В его голосе звучали нотки, какие появляются у молодых людей, когда они говорят с женщиной и не просто с женщиной, а с той, которая…
— … я рад, очень рад тому, что все позади! — бодро говорил Грачик в телефонную трубку. — У нас начинается новая жизнь… Конечно, именно «у нас»: у тебя и у меня!.. Главное, чтобы был здоров и рос крепким малыш наш Эджин… Как что значит — «наш»? Разве он теперь не мой сын?..
Под ногою Кручинина скрипнула половица. Грачик быстро оглянулся.
— Кто там? — крикнул он, вглядываясь в полутьму комнаты и узнал силуэт Кручинина. Наскоро бросил в трубку официальным тоном: — Извините, товарищ Клинт. Я позвоню вам немного погодя, пришёл Нил Платонович…
Кручинин сжал руку Грачика в своих ладонях. Несколько времени тот стоял смущённый, потупясь, наконец поднял взгляд на смутно белевшее лицо Кручинина.
— Вы думаете… это неправильно? — спросил он.
— Что ты, что ты! — испуганно воскликнул Кручинин, усадил Грачика в кресло и, опустившись рядом, долго и ласково говорил о том, как хорошо то, что он понял из этих нечаянно подслушанных слов. — …Я уверен, — сказал он в заключение, — что ты никогда не пожалеешь о сделанном.
Лица Грачика уже почти совсем не было видно. Падавший через окно луч уличного фонаря выхватывал из темноты только энергично выдвинутый подбородок, широкое плечо и сухую, крепкую руку на подлокотнике. Этого было достаточно, чтобы утвердить впечатление уверенности и силы, какое Кручинину хотелось сейчас сохранить о Грачике.
— Вы имеете в виду ребёнка… — сказал Грачик после некоторого молчания. — А вы бы сами… если бы на месте Вилмы была Эрна Клинт? — Ответом послужило едва различимое в темноте покачивание головы Кручинина. — Вот и я думаю: тут нет ничего такого, о чём я могу пожалеть: маленький Эджин Грачьян…
— А если Вилма пожелает, чтобы он был Клинт или скажем… — тут Кручинин вдруг умолк.
— Не бойтесь, договаривайте, — спокойно сказал Грачик. — Она не захочет, чтобы его звали Эджин Круминьш… Впрочем, это её дело… Её дело…
Назад: 91. Патентованная петля Квэпа
Дальше: 93. О божественном дыме и ценности времени