Юрочка уезжает в командировку

Утро редактора многотиражки Морзавода началось, как обычно. Два десятка корреспонденции ожидали его красного карандаша, в стороне лежала недописанная статья о фрезеровщиках, телефоны трезвонили, как пожарники на учебном выезде, а у стола стояли сотрудники и пытались обговорить свои темы. Редактор передавал им заметки, коротко бросая: «На завтра», «Надо уточнить», «Вежливо отказать», а сам записывал беседу с директором завода для очередного номера. Зазвонил городской телефон. Юрочка снял трубку.

— Редакция.

— Говорят из горкома. Попросите, пожалуйста, редактора.

Юрочка сделал серьезное лицо и шепнул:

— Из горкома!

Редактор взял трубку городского телефона.

— Да, хорошо, хорошо, сейчас буду.

— Вызывают, — с некоторым беспокойством руководителя, знающего, что у него не все в порядке, сказал он.

В приемной секретаря горкома редактор почти не задержался. Секретарь без предисловий сказал:

— Дело вот в чем: мы просим вас срочно послать литсотрудника Веселова в длительную командировку, примерно на месяц.

— Но у нас не бывает командировок, — растерянно ответил редактор.

— Горком рекомендует вам осветить опыт работы завода имени Кирова. С этим заданием и поедет Веселов. Согласны?

— Конечно, мысль интересная. А средства?

— Договоритесь с дирекцией. В случае чего позвоните мне.

— Понятно.

— Ну а теперь, раз уж мы с вами встретились, рассказывайте, как идут у вас дела…

…Вечером радостно оживленный Юрочка прибежал к Родлинскому.

— Аркадий Владиславович, в командировку еду!

— Что?

— Еду, еду в командировку, пришел попрощаться.

— Куда?

— Оказывается, в нашей многотиражке командировки есть! И представьте, меня послали! Говорят, снимать нужно будет. Голубчик, Аркадий Владиславович, дайте мне один из ваших объективов — эльмаровский, который я брал. Он же подходит к «Зоркому».

Родлинский немного растерянно смотрел на горящее лицо и глаза Юрочки.

— Ладно, дам. А надолго?

— На месяц.

— И куда?

— На другой завод, опыт освещать.

— Ясно. Можно позавидовать вам, — фотограф начал обретать свой прежний покровительственно-насмешливый тон. — Чудная поездка с видами на повышение. Пишите много и некрасиво. Пишите сухо и с цифирью. Ваши красоты редактор все равно в корзину отправит дозревать. А объектив я вам, молодой мой друг, не дам. Дам аппарат. Цените старика и бескорыстную его любовь к начинающим талантам. Жаль, не успели мы всерьез заняться фотоделом. Ничего, наверстаем.

— Наверстаем, — бездумно согласился Юрочка. — Мне вот другое жаль: не ко времени еду. Такая работа была, такая тема!

— Не уйдет, вся жизнь впереди.

— Да, не уйдет, такой заказ один раз, в первый раз бывает!

— Тоже мне — один раз, в первый раз! Эх, раз, еще раз, еще много, много раз — не знаете? Не уйдет.

— Уйдет. Вот так и ускользнет в море. Ну, да ладно. Командировка — тоже вещь.

— Вещь в себе. Вот когда родите серию очерков, будет вещь для всех.

И вручив растроганному Юрочке великолепную «Лейку-3», Родлинский проводил его до двери.

Оставшись один, он с минуту постоял, потирая пальцами виски, потом подошел к столу и что-то написал на листке бумаги. Внимательно прочитав написанное, он переписал еще раз, потом взял большую книгу и начал рассеянно перевертывать страницы, изредка отмечая что-то на листах.