37. СОБЫТИЯ РАЗВИВАЮТСЯ СТРЕМИТЕЛЬНО

Ночью дежурный по ОСУ позвонил на квартиру полковнику Шаброву и сообщил ему о несчастье с Никитиным. Полковник вызвал машину и вместе с Марией Сергеевной поехал в больницу. Врач вышел к ним в приемную, но ничего утешительного сказать не мог.

— Небольшая царапина на бедре, без каких-либо костных повреждений. Хуже то, что при падении пострадавший сильно ударился головой — все признаки сотрясения мозга.

— Он в сознании? — спросил полковник.

— Пульс хорошего наполнения, брадикардии пока не наблюдается, но больной в бессознательном состоянии. Вот все, что пока могу вам сказать, — закончил врач, извинился и ушел.

Когда они сели в машину, Мария предложила заехать на телеграф, дать телеграмму Ксении, жене Никитина, но Шабров категорически запротестовал:

— Подождем немного. Если его состояние не улучшится, тогда дадим телеграмму. Ксения готовит диссертацию, не нужно преждевременно ее волновать.

По дороге домой они заехали в милицию, но, кроме того, что Никитин был сбит машиной ГАЗ-51, они ничего не узнали нового. Номер машины был залеплен грязью, машина шла с погашенными фарами, и водитель был, очевидно, пьян — вот все умозаключения, которые сделал дежурный, пообещав найти нарушителя.

Утром, после бессонной ночи, Шабров позвонил в больницу по телефону. Ему ответили, что больной находится попрежнему в бессознательном состоянии.

Весь день Никитин не приходил в сознание, а в понедельник…

Говорят: «понедельник — день тяжелый». И, действительно, этот день начался в ОСУ нелегко. За то время, что Никитин работал в управлении, все сослуживцы прониклись к нему дружеским расположением. Поэтому, придя утром на работу и узнав о несчастье с диспетчером ОСУ, все заволновались; событие обсуждалось во всех отделах управления, никто ничего толком не знал, но случай на автостраде уже оброс сотней романтических подробностей.

Больше всех волновался Гуляев. И это было понятно: он был обязан Никитину жизнью. Старик уже дважды звонил в больницу, но ничего утешительного ему сообщить не могли, — Никитин не приходил в сознание.

Вполне объяснимое в такой обстановке волнение совершенно выбило Гуляева из колеи, и начфо по ходатайству сослуживцев отпустил старика домой. Но Гуляев пошел не домой: купив в цветочном киоске большой букет красной гвоздики, он отправился в больницу, вручил букет для передачи больному и настойчиво просил свидания. Он рассказал врачу, чем обязан Никитину, растрогал рассказом дежурную сестру и довел до слез молоденькую санитарку. Но… свидания ему не дали, больной по-прежнему был без сознания.

Старик так разволновался в больнице, что его заставили принять валериановые капли и санитарка провожала его до самых ворот. Уходил он старческим, расслабленным шагом, прикладывая платок к глазам.

Вторым человеком, принявшим близко к сердцу несчастье с Никитиным, была Шура; все у нее валилось из рук, она ходила взад и вперед по пустой приемной, всхлипывая и теребя зубами косынку.

Когда Шабров, насупившийся и злой, прошел в кабинет, крикнув на ходу «Вербова ко мне!» — Шура бросилась в кабинет начальника МТО, но Вербова не было и вообще его сегодня никто не видал.

— Вербов еще не приходил, — осторожно доложила она полковнику.

— Как не приходил?! — обозлился Шабров и посмотрел на часы. Было двадцать минут двенадцатого. — Закажите Москву!

— Кого в Москве?

— Вербова, квартиру!

Шура поняла, что над головой Вербова собирается гроза, вышла из кабинета, стараясь не шуметь, и, сняв трубку, попросила стол заказов.

Когда в ожидании телефонного разговора Шабров, взбешенный результатом утреннего осмотра объектов, метался по кабинету, Шура доложила ему о том, что Москва на линии. Полковник взял трубку:

— Москва? Москва?!

— Не вешайте трубочку, — предупредила его телефонистка, потом резко затрещал телефон и телефонистка сказала: — Вас вызывает Москва, отвечайте!

— Я слушаю! Москва, я слушаю! Да, ОСУ, начальник управления полковник Шабров слушает. Что? Инженера Никитина? А кто спрашивает? Из округа? Он болен. Его сбили автомобилем. Вчера вечером. Положение тяжелое, предполагают сотрясение мозга. Да, — и, повесив трубку, сказал Шуре: — Очень расстроился товарищ.

Да и как было товарищу не расстраиваться: Никитину звонил полковник Каширин, он утром прочел докладную записку майора, ознакомился со всеми материалами и решил, что надо немедленно принимать оперативное решение, а тут такое несчастье!..

Передав в архив через капитана Гаева дополнительные данные о Гуляеве, Каширин вызвал машину и выехал навестить Никитина.

Тем временем Шабров, наконец, связался по телефону с квартирой Вербова и узнал, что Евгений Николаевич получил отпуск и еще в субботу ночью выехал на Рижское взморье.

— Кто со мной говорит? — надрывался Шабров.

— Говорит с вами сосед Евгения Николаевича по квартире Легошин, — ответил старческий тенорок.

— Товарищ Легошин, с вами говорит начальник управления полковник Шабров! Я никакого отпуска Вербову не давал! — все более горячась, кричал Шабров.

— Не знаю, товарищ полковник, давали вы ему отпуск или не давали, но в субботу он сказал мне, что неожиданно получил отпуск и ночью скорым поездом выехал в Ригу, — не торопясь, невозмутимо ответил тот же дребезжащий тенорок.

Полковник в полном недоумении опустился на стул. «Что же это, а?» — только и сумел он выговорить. Раздался опять продолжительный звонок, и полковник снял трубку.

— Кончили говорить? — спросила телефонистка.

— Да! Нет!! Товарищ, — спохватился Шабров, — у вас Москва еще на линии?!

— Москва на линии, — ответила телефонистка.

— Закажите мне срочный, Рижский вокзал, справочную.

— Одну минуту, не кладите трубочку, — предупредила его телефонистка и через минуту сказала: — Говорите!

— Справочная вокзала?! — спросил Шабров и, услышав утвердительный ответ, спросил: — В субботу ночью есть поезд на Ригу? Та-а-к… — протянул он и вытер платком набежавший на лоб пот.

В субботу ночью никакого поезда на Ригу не было, поезда отправлялись в 10.20 и 15.34.

Шабров позвонил секретарю и вызвал к себе начфо. Когда майор Козлов, и без того встревоженный вызовом, вошел к нему в кабинет, он увидел Шаброва в таком состоянии бешенства, в котором еще ни разу не приходилось его видеть.

— Где Вербов?! — резко спросил его полковник.

— Не знаю. Вербов мне не подчинен и исполняет обязанности начальника МТО. Он в вашем, товарищ полковник, подчинении… — растерянно ответил майор.

— Что числится у тебя за Вербовым? — сдерживая себя, сквозь зубы спросил Шабров.

— В субботу получил три тысячи рублей под отчет, для расплаты…

— Три тысячи?! — удивился Шабров и, немного остыв, распорядился: — Сейчас же выезжайте в Москву, на квартиру Вербова. Адрес возьмите у секретаря и на месте выясните обстоятельства дела.

Майор с облегчением подумал: «Пронесло», — и выскочил из кабинета. А в кабинете опять раздался телефонный звонок. Звонил начальник стройбата, подполковник Дементьев, он просил немедленно принять его по весьма срочному делу.

Дав согласие, полковник положил трубку. Вошла Шура и доложила, что приехавший из Москвы товарищ просит его срочно принять.

Войдя в кабинет, приезжий товарищ осторожно захлопнул дверь на замок и, протянув Шаброву удостоверение, сел в кресло у стола.

— Мы с вами, Петр Михайлович, заочно знакомы давно, — сказал он, — у вас начинал свою военную службу Степан Никитин, который работает со мной вот уже десять лет.

— Эх, Степан, Степан… — горестно произнес Шабров, возвращая полковнику Каширину его удостоверение, и добавил: — Надо же такое, а? Четыре года отвоевал — жив остался, а вот здесь случайно, глядишь, голову сложит…

— Ну, это как сказать… воюет он не четыре года, а все одиннадцать. Да и сейчас, если голову сложит, то скорее всего в бою, понятно? — сказал Каширин.

— Вы думаете… — начал было Шабров, но в кабинет постучали. Приоткрыв дверь, он. увидел подполковника Дементьева. Подполковник был человек напористый, к тому же Шабров сам обещал Дементьеву срочно принять его. Извинившись перед Кашириным, Шабров впустил в кабинет начальника стройбата.

Шура предупредила Дементьева, что полковник занят с приехавшим товарищем из Москвы, поэтому, войдя в кабинет и увидев приезжего в штатском костюме, подполковник замялся… Но Шабров вывел его из затруднения, сказав, обращаясь к Каширину:

— Командир стройбата подполковник Дементьев, по важному делу, разрешите?..

— Пожалуйста, мешать не буду. Я к вам, товарищ полковник, зайду позже. В какой больнице лежит Никитин?

— Знаете, товарищ полковник, ведь я тоже насчет майора Никитина… — неожиданно вмешался Дементьев.

Каширин, собравшийся уйти, опять сел и с интересом спросил:

— Что-нибудь новое?

— Докладывайте! — разрешил Шабров.

— В субботу, — начал подполковник, — рядовой первой роты стройбата Павел Русых около одиннадцати часов ночи возвращался в стройбат, и на его глазах произошла вся катастрофа с Никитиным. Рядовой Русых утверждает, что во всей этой истории меньше всего случайности, что машина шла на большой скорости, с погашенными фарами, почти посередине автострады, а майор, так же как и рядовой Русых, шел около кювета, вдоль обочины.

— Ну, что я вам сказал?! — обращаясь к Шаброву, воскликнул Каширин.

— Самое главное, товарищ полковник, рядовой Русых клянется, что он узнал автомашину! Это наша машина номер 10–88, шофер Елагин, вольнонаемный…

— Десять-восемьдесят восемь… — повторил Шабров, записывая в блокнот, — Е-ла-гин…

— Еще не все, товарищ полковник. Когда рядовой Русых бросился в аптеку, чтобы вызвать скорую помощь, в нескольких шагах от катастрофы он столкнулся с шофером Елагиным, выходящим из закусочной. Шофер был навеселе, и, конечно, не он вел машину, а сменщика он не имеет, на машине работает один.

— Рядовой Русых сам вам доложил о происшедшем? — спросил его полковник Каширин.

— Рядовой Русых был отпущен по увольнительной до двадцати трех часов, явился в стройбат с опозданием почти на тридцать минут. Младший лейтенант Забелин, дежуривший по части, за опоздание наложил на рядового Русых взыскание. Когда я утром узнал об этом, то очень удивился — рядовой Русых отличник боевой подготовки, бригадир передовой бригады строителей. Я ходатайствовал перед командованием о направлении его на учебу, и вдруг такой случай, взыскание. Вызвал к себе Русых и вот узнал эту историю… Взыскание я дал указание снять.

— Прошу вас, — сказал Каширин, посмотрев на часы и обращаясь к Дементьеву, — к пятнадцати часам вызвать этого шофера к начальнику гаража по вопросу, скажем… экономии горючего. Вы, товарищ подполковник, никому еще об этом не рассказывали?

— Нет, не из болтливых, — с легкой обидой в голосе ответил Дементьев.

— Вот и хорошо, — делая вид, что не заметил обиды, сказал Каширин. — Буду вам очень благодарен, если этот разговор останется между нами. Прошу предупредить об этом и рядового Русых. Его вызовите к себе в кабинет на четырнадцать тридцать, а я к вам подъеду.

— Попрошу вас, товарищ полковник, — обратился он к Шаброву, — уточнить, какие машины, номера, фамилии шоферов, по каким нарядам работали вчера, в вечернюю смену; какие машины сколько совершили ездок, по какому маршруту и когда вернулись в гараж. Все это настолько важно, что прошу никому не перепоручать, выясните сами, непосредственно в гараже. Я буду у вас в четырнадцать часов. Где эта больница?

— Дам вам провожатого, чтобы вы не плутали, — предложил Шабров.

— Не годится, лучше мы поплутаем, — отказался Каширин и, взяв адрес, написанный Шабровым на листке из блокнота, простился и вышел.