29. ЖЕЛТЫЕ ПАЛЬЦЫ
Прямо с вокзала Никитин по автомату позвонил полковнику и договорился встретиться с ним через час. А уже через пятнадцать минут он был в почтовом отделении на вокзальной площади.
Когда Киру Рожкову неожиданно подменил сам начальник отделения, многозначительно сказав ей, чтобы она прошла в его кабинет, у девушки от безотчетного страха замерло сердце.
Никитин дожидался девушку, сидя не в кресле начальника, а на жестком диванчике. Он был одет в легкий спортивный костюм, приветливый взгляд его больших голубых глаз и теплая, дружеская улыбка совсем успокоили девушку. Она вошла в кабинет и выжидательно остановилась около двери.
— Вы Кира Рожкова? — спросил Никитин.
— Да, — ответила девушка.
— Простите, что я оторвал вас от дела. Прошу вас, садитесь, — очень дружелюбно предложил Никитин.
Девушка села с ним рядом и уже безбоязненно, с любопытством рассматривала Никитина.
— Скажите, товарищ Рожкова, вы еще помните историю с международной бандеролью? — спросил он.
— Ой, вы знаете, я так волновалась с этой международной бандеролью, что, наверное, никогда ее не забуду, — сказала девушка и вздохнула.
— Понимаю, — согласился с ней Никитин. — А скажите, Кира, вы могли бы узнать в лицо гражданина, который отправлял тогда бандероль?
— Ой, я его хорошо помню! У него была соломенная шляпа, темные очки от солнца, усы и… да, белый чесучевый китель.
— Вот, Кира, посмотрите, это не он? — спросил Никитин, передавая девушке фотографию Гуляева.
Кира взяла фотографию, внимательно посмотрела, зачем-то перевернула ее, взглянув и на левую сторону, и, возвращая Никитину, нерешительно сказала:
— Знаете, у него были очки и шляпа…
— Ну, а усы похожи? — раздосадованный неудачей, спросил Никитин.
— Усы похожи… Только он был в белом кителе, и вот… очки… темные… — все менее решительно говорила девушка.
— Ну, а если бы он снял шляпу, очки, белый китель и надел бы вот такой пиджак и вышитую рубашку, он был бы похож?
— Да, был бы.
— А может быть, не был бы?
— Может… — сказала девушка и совсем смутилась.
— Вспомните, Кира, может быть, было что-то приметное в его внешности, голосе? — настойчиво спрашивал Никитин.
— Знаете, мы наших клиентов почти не видим. Только руки… Постойте! Руки!! У него были желтые пальцы, — вдруг вспомнила Кира. — И на мизинце длинный, вот такой ноготь, — девушка показала, какой был ноготь у отправителя бандероли.
Повеселевший Никитин пожал руку девушке и сердечно поблагодарил ее за помощь.
— За мной, Кира, билет в Большой театр, на днях привезу вам. Еще раз большое спасибо! — сказал Никитин и простился с ней. Взяв такси, он поехал к полковнику: опозданий Каширин не терпел, а до назначенной встречи оставалось только двадцать пять минут.
Пока такси мчалось по улицам или подолгу выстаивало у светофоров в длинной веренице машин, Никитин, мысленно подводя итоги дня, сосредоточенно думал:
«Гуляев знает английский язык, хотя по своим анкетно-биографическим данным знать язык не может.
Гуляев имеет пишущую машинку. Нельзя с уверенностью сказать, что письмо Фрэнку и шифровку, найденную в бандероли, печатал он, но уже твердо можно считать, что бандероль отправлял Гуляев: у него пожелтевшие от фотографических химикалий пальцы рук и на мизинце длинный ноготь, которым старик поднимал из кюветы прилипшие фотоотпечатки», — так думал Никитин, и дальнейшая линия действия ему уже представлялась ясной: надо немедленно, сегодня, выехать на Смоленщину в деревню Всесвяты, чтобы уточнить биографию Гуляева.
Когда Никитин доложил полковнику все обстоятельства дела, тот согласился с его выводом.
Каширин позвонил генералу и попросил принять его. Получив согласие, он спустился вниз, а Никитин прошел в фотоотдел и попросил срочно сделать репродукцию с фотокарточки Гуляева.
Через пятнадцать минут негатив из ванны со спиртом поступил в сушильный шкаф, а еще через десять минут на станке контактной печати было отпечатано десять фотографий. Никитин не стал дожидаться, пока они высохнут, и, захватив оригинал фотокарточки, поспешил к полковнику. Каширин его ждал.
— Сергей Васильевич, — сказал Никитин, — я воспользовался вашим отсутствием и сделал копии с фотографии Гуляева. Не считаете ли вы целесообразным передать эти снимки в отдел архива, а вдруг этот Гуляев — наш старый знакомый.
— Возможно, — согласился полковник, — где фотографии?
— Они в сушке, их вам доставят сегодня же.
В кабинет, постучав, вошел капитан Гаев. Он вручил Никитину бронь на скорый поезд до Смоленска.
