5. ЯН
Утром генерал Чугунов приехал в госпиталь. Его провели в кабинет начальника госпиталя, где генерала уже ожидал следователь, капитан юридической службы Народной армии. Чугунов сел в кресло в темном углу, загороженном ширмой, следователь — за письменный стол.
— Все помните, капитан?
— Так точно. Начинаю с ее первого показания, потом сразу вопрос об убийстве профессора, ее настоящее имя, ссылка на второго Влоцкого и…
— Хорошо, правильно. Действуйте.
За дверью заскрипели колеса, медицинская сестра вкатила в кабинет больничное кресло, на котором сидела Дива. Все еще бледная, она не имела уже вида тяжелобольной, а ее волосы и лицо говорили о вернувшемся интересе к своей наружности. Но в кресле Дива сидела неловко, очевидно, рана продолжала еще беспокоить ее. Дива спокойно, приветливо поздоровалась со следователем. Сестра, подкатив кресло к столу, удалилась. Часовой, сопровождавший арестованную, по знаку капитана также вышел.
Дива заговорила первая. Она поинтересовалась, чем может быть полезна пану следователю.
— О, пустяки. Только уточнить некоторые сведения. С вашего разрешения, пани Зембжицкая, я прочитаю ваше показание, возможно, вы захотите что-нибудь исправить или дополнить.
Следователь начал читать, Дива слушала, утвердительно кивая головой, когда капитан останавливался и взглядывал на нее.
— Вот и все! — сказал он, окончив чтение. — У вас есть какие-нибудь замечания? Нет? Тогда у меня небольшой вопрос. Вы решительно не помните посещения профессора Румянцева, который вас оперировал и спас от смерти?
— Не помню, мне было очень плохо. Но, конечно, я глубоко благодарна профессору.
— Без сомнения… Почему же вы приказали его убить? — быстро спросил следователь.
Генерал, понимавший язык и внимательно следивший сквозь щель ширмы, готов был поклясться, что только одно глубокое изумление отразилось на спокойном, красивом лице Дивы. Широко открытыми глазами она молча смотрела на следователя.
— Ну? Почему вы не отвечаете? Следователь подождал и не дождался ответа. — Пора открыть карты, мисс Маргрет Стил!
На этот раз самообладание ей изменило. Она отшатнулась и поникла в кресле, закусив губу и потупив глаза.
— Мы знаем о вас — слишком много, чтобы стоило продолжать игру. Говорите правду. — Следователь усмехнулся. — Правду, всю правду и только правду, — добавил он по-английски.
Дива выпрямилась и взглянула ему в глаза.
— Ну что же… Все козыри у вас! — голос ее охрип и дрожал. — Но раз вы все знаете, что же вам от меня нужно?
— То, с чего я начал. Так называемый Юзеф убил профессора по вашему приказанию. Почему вы решили уничтожить вашего спасителя?
— Я не знаю, о чем вы говорите. Никогда не давала такого приказания. Профессор напал на Юзефа и чуть не задушил его. Юзефу пришлось защищаться.
— Ах, вот как? А почему же Юзеф сказал Влоцкому, что вы приказали убить профессора? Никакого нападения не было, просто Юзеф выстрелил профессору в затылок, когда тот выходил из автомобиля.
— Если Влоцкий утверждает это — он лжет, стараясь уменьшить собственную вину. Юзеф не мог сказать так. После возвращения он видел Влоцкого только при мне и нам обоим рассказал, как было дело. А потом он не покидал моей комнаты до самой своей гибели. Повторяю, Юзеф не говорил этого Влоцкому. Кстати, не называйте его Влоцким, его имя — Ричард Кларк.
— Да, мы знаем. Но все-таки Юзеф сказал это, только не Влоцкому-Кларку, а второму Влоцкому — лесоводу!
Ага! Подготовленный удар попал прямо в цель. Вот когда Дива растерялась! Растерянность отразилась на ее лице, она закрыла глаза рукой. Несколько секунд длилось молчание.
— Ну, что вы скажете теперь?
Медленно опустив руку, Дива смотрела на него расширившимися от ужаса глазами.
— Неужели вы арестовали Яна? — прошептала она едва слышно.
— Если Яном вы называете того лесовода, который имел дело с Козинским, то он арестован.
Дива с ужасом смотрела на следователя.
— Да, это Ян! — голос ее дрожал. — Значит, вы от него узнали, кто я такая?
— Конечно. И он утверждает, что убийство совершено Юзефом по вашему прямому указанию и вопреки намерениям его и Влоцкого… то есть Кларка. Предупреждаю, это сильно ухудшает ваше положение, мисс Стил!
Присутствие духа вернулось к Диве.
— Теперь я понимаю. Все это для того и придумано, чтобы переложить ответственность на меня. Если Юзеф действительно убил старика, как вы говорите, — значит, это Ян приказал ему, а теперь сваливает на меня. Но я здесь ни при чем, верьте мне!
Она заломила руки, слезы покатились по ее щекам.
— Ну, над вами и без того тяготеют достаточно тяжелые обвинения. Впрочем, мы дадим вам очную ставку с Яном. А пока расскажите все, что, знаете о нем. Он говорит о вас не стесняясь.
— О, я ничего не могу сказать, ничего не знаю, да если бы и знала, то не сказала бы. Хотя Ян и в ваших руках, но если я скажу хоть слово, то погибну, он не пощадит меня.
— Чего вам бояться? Он — за решеткой, вы — тоже и в лучшем случае останетесь за ней лет двадцать.
— Все равно он найдет способ убить меня, если решит это сделать. Никакие решетки не помешают ему и не защитят меня. У него всюду есть руки.
— Ну, значит, он уже решил и уже пытался устранить вас. И если вы так уверены в его могуществе — то вам терять нечего.
Она смотрела не понимая.
— Вы помните момент вашего ареста?
— Нет, самого момента не помню. Мне было очень плохо всю ночь, но утром я задремала. Помню, что Юзеф спал на кушетке у двери, еще тут была сиделка. Я проснулась оттого, что она стала делать мне укол. Тут Юзеф вскочил, схватил пистолет и выбежал за дверь. Раздались выстрелы, я увидела, как Юзеф упал… Потом ничего не помню. Когда очнулась — возле меня был русский врач.
— Правильно. И вы бы совсем не очнулись, если бы наш офицер не удержал монахиню, когда она уже начала впрыскивать вам яд.
Дива с ужасом посмотрела на свои исколотые руки.
— Да, именно вот сюда, в руку. Еще немного — и мы с вами не разговаривали бы сейчас.
— Это правда? Вы меня не обманываете?
— Можете мне не верить, конечно, но это так. Подумайте сами: вы отлично перенесли операцию, совершенно очнулись после наркоза, помните, как вернулся Юзеф, что он рассказывал, как он погиб. А затем на несколько часов потеряли сознание. Почему?
Дива задумалась.
— Видите, какой это страшный человек. Его люди — везде. А мне сказали, что эта женщина не имеет к нам никакого отношения, что при ней надо молчать… Значит… Да, вы правы; мне уже нечего терять, действительно нечего!
В отчаянии она опять заломила руки.
— Хорошо, я расскажу о Яне все, что знаю. Но мне известно очень мало. Он — глава всей нашей работы здесь. Работает в каком-то институте или университете в Брацлаве, я слышала, как его называли профессором.
— Кто называл?
— Какой-то молодой человек на улице.
— Его зовут Яном, а фамилия?
— Ян — не имя, а кличка, фамилии я не знаю. Что он, когда нужно было обмануть Козинского, принял фамилию Влоцкого — вы уже знаете. Ян руководил всеми нами. Когда меня сюда сбросили на парашюте, я явилась в его распоряжение. Он помог мне поступить в театр и давал задания. Он прислал ко мне и Юзефа. Не знаю, зачем им понадобилось мое участие в покушении на русских генералов, — ведь меня послали сюда как разведчицу. Однако Ян дал мне понять, что можно только повиноваться… Меня еще там предупреждали, что он имеет право ликвидировать каждого из нас по своему усмотрению… Не верьте ничему, что он говорит вам. Повторяю, Ян — страшный человек. Если он узнает о нашем разговоре…
Она пугливо оглянулась на дверь.
— Куда же вы явились к нему?
— Явка была назначена в Брацлавский кафедральный собор. Я узнала Яна по условному знаку и сказала пароль. Мы вышли, сели в машину и ездили по городу, пока он меня инструктировал.
— По какому знаку вы узнали его?
— Черная повязка на левом глазу и на пальто, слева средняя пуговица больше и светлее остальных.
— Какое задание он вам дал?
— Познакомиться с генералом Репой и постараться увлечь его… но этот человек куда-то уехал. Тогда мне было приказано заняться полковником Кублицким. Я познакомилась с полковником, он за мной ухаживал, но Ян послал меня сюда.
— Как вы поддерживали связь с Яном?
— Через Юзефа. Лично меня он только раз вызвал, когда дал мне это последнее задание»
— Кто называл Яна профессором?
— Когда в первый раз мы встретились и выходили из собора, подошел молодой человек и попросил разрешения с ним поговорить. Ян ответил, что ему некогда — пусть зайдет завтра утром.
— Этот молодой человек. узнал его, несмотря на повязку?
— Повязку он снял, когда я сказала пароль.
— В Ментно Ян отвез вас на своей машине?
— Нет. Машина как будто была та же, но правил незнакомый мне человек.
— Опишите его наружность.
— Я плохо его рассмотрела. Молодой, с большими усами, черными.
— И на этой же машине он привез Юзефа в день покушения?
Дива на мгновение замялась.
— Я не знала, что Ян приезжал в этот день. Мне Юзеф сказал только, что приехал в автомобиле. Сама я не видала — это ведь было ночью. Но раз они виделись с Юзефом в эту самую ночь — значит Ян там был, наверное, он и правил машиной.
— Он курит?
— Да, я помню его с сигаретой.
Следователь вынул из портфеля фотографию и, не показывая ей, сказал:
— Опишите наружность Яна.
— Он — высокий, бритый, с серыми глазами.
— Похож на Кларка?
— Да. Они, конечно, совсем разные, спутать их нельзя, но общие черты есть.
— С кем Кларк держал связь в Любнице? Откуда было известно о поездке и маршруте командующего?
— Повторяю, я совсем ничего об этом не — знала, пока меня не привезли к Кларку. Он со мной не делился. Мне просто сказали, что я должна участвовать в диверсии, а как она готовилась, — не знаю. „„
— Так! Ну, на сегодня довольно. Вы еще слабы. На днях я опять побеседую с вами. Постарайтесь вспомнить все, что знаете о Яне, и приготовьтесь к очной ставке с ним. Предупреждаю, он вас называет организатором всей преступной работы, которая здесь велась.
Дива протянула к следователю руки:
— Я сказала все. То же я повторю ему в лицо. Но умоляю, защитите меня! Уверяю вас, я в страшной опасности. У Яна осталось еще много людей, и он найдет способ дать им указания. Даже, наверное, уже дал…
— Не беспокойтесь, с его стороны вам ничто не угрожает больше. Да, последний вопрос— опишите его машину.
— Большой темно-синий лимузин, очень шикарный.
— А марка?
— Не могу сказать. Я не знаю европейских автомобилей.
— Темно-синий, вы говорите?
— Может быть, темно-зеленый. Я видела ее только в сумерках. В общем — темный.
— Хорошо. Достаточно.
Он позвонил.
— Можно увезти!
Когда дверь закрылась и скрип колес затих в коридоре, генерал Чугунов вышел из-за ширмы.
— Ну, теперь ясно! А, признаться, у меня все-таки были сомнения насчет этого двойника — не в его существовании, правда, но в его значении. Вы, конечно, тоже заметили: сообщение о двойнике подействовало на нее сильнее, чем разоблачение собственной персоны. Удачно вы догадались — ввернуть насчет попытки отравления. Это ей сразу развязало язык. А Ян, видно, и вправду очень опасен; теперь нет сомнения, что монашка не случайно налила морфий вместо спирта. Выходит, как и говорил ваш шеф, мы держим только пальчик, а надо захватить всю руку. К Яну сходится много нитей, и мы до него доберемся, раз он существует.
— Разрешите заметить, товарищ генерал, что Ян существует — это теперь очевидно; но задача мала облегчилась. Что она в сущности сказала? Не то в университете, не то в институте, фамилия неизвестна, приметы — самые общие, и неопределенные. Лесоводов с такой наружностью в Брацлаве может оказаться много десятков.
— Но не профессоров. Впрочем, у студентов каждый педагог — профессор, особенно, когда его хотят о чем-нибудь просить. Конечно, будут еще большие трудности. Но нужно идти по двум путям — искать человека и искать машину. Похоже, приходится отказаться от предположения, что Ян сам вел машину в ту ночь. Юзеф не стал бы ему ссылаться на Диву.
— Товарищ генерал, а вы не думаете, что Юзеф вовсе не получал от нее такого указания? Она владеет собой неважно, а тут ничем себя не выдала.
— Юзеф, конечно, мог проявить инициативу, дело не в этом, а в том, что он прикрылся ее авторитетом, а шофер принял это как должное, без всякой критики. Она-то, безусловно, лжет, когда преуменьшает свою собственную роль в этом деле. Вот почему важно узнать, кто вел машину.
— С другой стороны, эта скрытность шофера…
— Да, тут еще много всяких вопросительных знаков. Но — не сразу, понемногу разберемся во всем… Ну, на этом закончим. Попрошу вас дать указание, чтобы Диву, по возможности скорее, забрали в тюрьму. Я со своей стороны предупрежу начальника госпиталя. Здесь действительно не очень надежно, как бы с ней и вправду чего-нибудь не случилось. Вон как она боится Яна, даже считая его арестованным, а ведь он гуляет на свободе.
Днем генерал Чугунов собрал совещание, на котором был намечен план дальнейших действий. Наибольшее внимание решено было сосредоточить на Брацлаве. Капитану Смирнову поручили организовать поиски таинственного автомобиля. Нескольким наиболее опытным работникам Народной безопасности — систематически изучить преподавательский состав учебных заведений, имеющих отношение к лесному хозяйству. Установить наблюдение в Брацлавском соборе — не появится ли человек с черной повязкой на глазу. Полковник Заремба осуществляет общее руководство поисками в Брацлаве. Работники Народной безопасности на местах продолжают искать следы Влоцкого-Кларка. Особая задача была возложена на майора Петренко — он должен был найти рентгеновский кабинет, в котором был сделан снимок Влоцкому. Если это удастся, то, возможно, обнаружится какая-нибудь новая нить, ведущая к Яну.
Генерал решил привлечь Козинского к участию в поисках Влоцкого. Козинский хорошо знал в лицо подставного Влоцкого и мог дать следствию ценные материалы.
На другой день вечером машина, посланная в Бялу-Суль, доставила Козинского к генералу. Чугунов увидел перед собой небольшого, сухощавого человека в сером пиджаке и бриджах. Его узкое лицо, без усов и бороды, с коротким подбородком и тонким, слегка вздернутым носом было моложаво, но в темных волосах просвечивала седина. Глаза, выпуклые, с большими, тяжелыми веками, смотрели внимательно и спокойно. Он вошел в комнату и остановился, стройный, подтянутый, привычно сомкнув каблуки щегольских, нерусского фасона сапог.
— Прошу, пане Козинский! — генерал шагнул ему навстречу и протянул руку. Небольшая рука Козинского была тепла и суха, пожатие— в меру крепкое и в меру продолжительное. «Воспитанный человек, и нервы хорошие», — подумал генерал.
— Садитесь, пане! Вы ведь говорите по-русски?
— Виноват, товарищ генерал, я член Народной рабочей партии!
Голос у Козинского был негромкий, очень отчетливый, по-русски он говорил почти чисто, но медленно.
— Простите, товарищ Козинский, я не учел. Сядем. Скажите, вы служили в армии?
— Да. В нашей старой немного, в девятьсот тридцать девятом году, а потом — в Народной армии, с сорок второго и до конца войны.
— Заметна выправка. Товарищ Козинский, я с большим интересом прочел показание, которое вы дали о Влоцком. Вы — человек, доказавший свою преданность родине и демократии. Не говоря уж об этом, — он указал на орденские ленточки на пиджаке Козинского, — вы, если не ошибаюсь, в сорок пятом году помогли разоблачить фашистский шпионский центр, участвовали в его ликвидации, лично застрелили двух гитлеровцев, были ранены?
Козинский молча поклонился.
— Так вот, теперь вы можете опять помочь службе безопасности. Я говорю сейчас и от имени полковника Зарембы. Вы нужны нам в связи с делом Влоцкого.
— Товарищ генерал, я не могу простить себе своей оплошности и готов сделать все, чтобы искупить свою вину, — ответил Козинский так же медлительно и спокойно.
— Мы не считаем вас виновным. Вас обошли очень тонко. Послушайте, что получается, если сопоставить ваши сведения с тем, что мы знаем о Влоцком из других источников…
И генерал повторил все, что рассказывал главному хирургу. Козинский слушал его, внимательно, наклонив голову, полузакрыв глаза.
— Не наводит ли все это на некоторые мысли?
Козинский выпрямился, глаза его сверкнули.
— Неужели их двое?
— Правильно. Я тоже так предполагал. А сейчас это уже не предположение, а факт. Вам я могу доверить: мы получили некоторые дополнительные сведения, правда, очень скудные. Достоверно известно: человек этот- существует, носит псевдоним Ян, работает в Брацлаве, по-видимому, в высшем учебном заведении, по специальности лесовод. Вы — единственный, кто хорошо знает в лицо этого человека, и вам нетрудно проникнуть в эти круги. Вы должны помочь нам отыскать его. Он — главная фигура всего заговора.
Козинский задумался.
— Будет нелегко, товарищ генерал. Ведь в Брацлаве имеются лесной институт, лесной техникум да, кроме того, в университете на биологическом факультете есть лесное отделение, которое я окончил в свое время. Профессорско-преподавательский состав университета, наверное, не менее двухсот — двухсот пятидесяти человек. Старых профессоров и преподавателей там почти не осталось, а в других учреждениях я мало кого знаю. Потом в министерстве лесного хозяйства тоже много специалистов…
— Да, безусловно. И все же терпением и настойчивостью трудности можно преодолеть.
— Понадобится много времени. Правда, на сколько я мог судить, Влоцкий по преимуществу лесомелиоратор. Это до известной степени может сузить круг поисков. Но все-таки…
— Я не предлагаю вам пересматривать отдельно каждого лесовода во всех учреждениях» Этим займутся другие. А мы попробуем решить вопрос одним ударом — организуем общее собрание профессоров и преподавателей лесных учебных заведений. Органы Народной безопасности все устроят и дадут вам возможность незаметно присутствовать на собрании. А там уж смотрите в оба.
Козинский помолчал.
— Да, это — хороший способ. Я, конечно, узнаю его, если увижу. Правда, наши специалисты еще мало активны, многие могут не прийти на собрание… Ну таких мы пересмотрим отдельно. И вопрос нужно поставить такой, чтобы всех заинтересовал… Например» что-нибудь о заработной плате… А я приложу все силы, чтобы быть полезным. Разрешите вопрос, товарищ генерал?
— Пожалуйста!
— Вы сказали, что только я знаю этого Яна. Но из вашего рассказа я понял, что, кроме меня, вам известны люди, — знакомые с ним.
— Да. Так что же?
— В большом зале, где соберется человек сто, сидя на месте, трудно всех рассмотреть. А ходить по рядам, конечно, нельзя. Если бы взять еще одного человека…
— К сожалению, это невозможно. Влоцкого знает одна из арестованных. Было бы слишком сложно тащить ее на такое собрание… Да сейчас она просто и не способна на это — ранена.
— А больше никто его не видел?
— Есть предположение, что с ним столкнулся наш главный хирург, которого эти мерзавцы пытались убить. Но это не достоверно. Профессор не разглядел его лица, а только слышал голос. Кстати, вас стоит свести с профессором, может быть, удастся решить, был ли это Ян, — для нас важно уточнить этот момент.
— Як вашим услугам, товарищ генерал.
— И еще вот что: я не собираюсь вас пугать, да и вы не из робких, но советую вам соблюдать осторожность. Есть все основания считать этого человека очень опасным, а ведь вы знаете его в лицо. Уже была попытка устранить арестованную, о которой я вам говорил, и она панически боится Яна, даже считая, что он — в тюрьме.
Козинский с любопытством посмотрел на генерала.
— Как, уже после ее ареста?
— Да, при ней была сиделка, так она в момент ареста пыталась отравить раненую морфием. Видимо, боятся ее показаний.
— Я учту, товарищ генерал, но элемент риска только увеличивает интерес.
— Не ждал от вас другого ответа. Итак, готовьтесь. Вас уведомят, когда все будет налажено с собранием. А на днях мы с вами съездим к главному хирургу. — И генерал опять с удовольствием почувствовал не слишком крепкое, но энергичное пожатие сухой и теплой руки.