24

А начальник гестапо гауптштурмфюрер Штауфер продолжал «хворать». Он валялся в постели, курил, читал свежие газеты, доставляемые ему на дом, но мысль о дочке командира партизанского отряда не покидала его.

В конце дня он вызвал к себе своего заместителя и принял его, лежа в постели.

— Крутит меня всего, — пожаловался он. — Или простыл, или переутомился…

— А температура? — поинтересовался заместитель.

— Тридцать семь и три.

— Надо полежать.

— Я и то думаю. А как дела у коменданта?

Заместитель усмехнулся и махнул рукой.

— Не на месте сидит человек, — проговорил он. — Он растерялся окончательно. Ежеминутно звонит, мечется по городу, поднял на ноги гарнизон.

— А что вы думаете? — спросил начальник. — Куда в самом деле могла деваться машина?

— Ума не приложу. Я мало верю в то, что она прошла Лопухово. Это очень шаткая версия. Вот что она была в Стодолинске — это факт. Я сам звонил туда.

— Но от Стодолинска до нас больше трехсот километров, — заметил начальник.

— Точно. Я и посоветовал майору Фаслеру искать следы на этом отрезке.

— Правильно поступили, — одобрил начальник и спросил: — Мать «крота» нашли?

Заместитель беспомощно развел руками.

— Пока нет.

Оба умолкли. В комнату вошел солдат с подносом в руках. На нем были две чашки с горячим кофе и подрумяненные тостики.

Заместитель подвинул стул поближе к кровати, и солдат поставил на него поднос.

— Прошу, — пригласил начальник своего заместителя и сам взял чашку. Сделав глоток, он спросил: — Вы подготовились к встрече этой партизанской девки?

— Да, да… Я только что беседовал с Филином и дал ему исчерпывающие указания. Он сам горит от нетерпения повстречаться с нею. И народ я проинструктировал.

— Самое главное — спокойствие, — предупредил начальник гестапо, отхлебывая кофе маленькими глотками. — Никаких препятствий ей не чинить. Предоставьте ей полную свободу. Пусть ходит по городу, устраивается.

Заместитель кивнул, а шеф его продолжал:

— Как только она пожалует, сейчас же позвоните мне. И вообще держите меня в курсе событий. Я почему-то уверен, что эта способная девка, как выражается в письме ее мнимый папаша, выведет нас на городское подполье.

Заместитель вздохнул и поставил на стул пустую чашку.

— Наша ошибка состоит в том, — медленно проговорил он, разминая сигарету, — что мы решили схватить «крота» и потеряли его. Мы лишили себя больших перспектив. Мы поторопились. Надо было выждать. Поверьте мне, что «крот» понадобился бы нам в связи с визитом новожиловской дочки.

— Пожалуй, да, — неохотно согласился начальник гестапо.

Ему не хотелось признаться в том, что захват «крота» — его собственная инициатива. Не кто иной, как он приказал при обнаружении радиста немедленно брать его. А заместитель придерживался иного мнения. Он считал, что главное заключается в том, чтобы засечь нелегальную радиостанцию, взять ее под наблюдение, а с арестом радиста временно воздержаться.

— Кому вы поручили наблюдение за ней? — спросил он после долгой паузы.

— Оберштурмфюреру Мрозеку.

Начальник гестапо поморщился. Он не особенно любил этого желторотого птенца, дамского сердцееда.

— Справится он?

— Я уверен.

— Хорошо, — согласился начальник. — Пришлите его ко мне. Я сам с ним побеседую.

Заместитель встал, поставил стул к стене и поклонился.