Приехав в город, Марина и Катя первым долгом бросились к дворнику Герасиму. Они были уверены, что Динка ночует там. Сонный Герасим объяснил, что в квартире Арсеньевых был обыск, что Костя арестован, а девочка ночевать в дворницкой отказалась. Измученные тревогой за Динку и убитые сообщением о Костином аресте, сестры молча прошли по двору; торопясь и волнуясь, открыли дверь в свою квартиру.

– Диночка! – окликнула Марина, но никто не отозвался на ее голос.

Тогда, переступая через брошенные в беспорядке вещи, сестры прошли в одну комнату... в другую...

– Диночка! Дина! – в страхе звала мать. Она заглянула в кухню, потом снова вернулась в комнату.

– Тише! – остановила ее Катя, к чему-то прислушиваясь. Марина замерла, глядя сухими тревожными глазами на голые стены, на сдвинутую мебель...

– Дина! – в отчаянии крикнула она.

Под столом что-то зашевелилось, и оттуда высунулась маленькая нога, обутая в белый башмачок. Марина всплеснула руками и, присев на корточки, подняла край свисающей до полу скатерти:

– Дина!..

Девочка сладко потянулась и села, протирая обеими руками глаза. Лицо у нее было сонное, волосы вихрастым веером стояли на голове.

– Ах, боже мой! – вздохнула Марина, помогая ей вылезти из-под стола.

– Мама! – еще не совсем проснувшись, пробормотала Динка.

Катя, хрустнув пальцами, нетерпеливо сказала:

– Пусть умоется и расскажет, что здесь было...

Динка сразу пришла в себя, глаза ее широко раскрылись.

– Я не умоюсь, я так расскажу... Мамочка, здесь был такой сильный обыск! – указывая на разбросанные вещи, быстро сказала она. – Пришли всякие жандармы и офицер с белыми перчатками...

– Пусть только не врет! Марина, скажи ей – пусть говорит правду! – нервно стискивая руки, перебила Катя.

Динка испуганно вскинула брови и раскрыла рот.

– Диночка, – ласково сказала Марина, привлекая ее к себе, – нам нужно знать правду... Не придумывай ничего, это может повредить Косте. Расскажи все, как было.

Динка вспомнила бледное, но спокойное лицо Кости, вспомнила, как крепко он обнял ее перед уходом. Нет-нет! Если ее вранье может хоть немного повредить Косте, она не будет ни лгать, ни выкручиваться. И, глядя прямо в глаза матери, она громко сказала:

– Я расскажу всю правду, мама! Я взяла у тебя ключ от черного хода... Мы с Ленькой прошли через сарайчик, а во дворе уже были жандармы...

Динка рассказывала все честно, не щадя себя во имя спасения Кости. Когда она дошла до того места, как жандармский офицер требовал у нее куклу, Катя не выдержала:

– Говори скорей... Нашли?

– Ничего не нашли! Потому что когда Костя ушел в другую комнату, то я этот револьвер перепрятала...

– Ты перепрятала? Куда же? – с тревогой спросила Марина.

Катя недоверчиво пожала плечами и взглянула на сестру.

– Подожди... – остановила ее Марина. – Диночка, говори правду! – повторила она с оттенком строгости.

– Ну, мама... Я дала его Леньке и сказала: «Беги, беги!» И Ленька убежал, он больше не пришел. Он совсем не пришел, я так боялась одна...

Губы у Динки дрогнули, она мельком взглянула на свое место под столом, потом взяла себя в руки и стала рассказывать дальше... Она не забыла ничего, и, слушая этот рассказ, мать задумчиво перебирала ее спутавшиеся кудри, не глядя на Катю...

– Костя сказал: «Ты умница...» – тихо закончила Динка и с надеждой взглянула на тетку.

Катя ответила ей растерянной улыбкой и, отвернувшись, вытерла платком глаза.

– А Ленька не пришел... – тоскливо повторила Динка.

Марина успокоила ее, сказав, что мальчик приходил к ним ночью и, видимо, опоздал на пароход... Динка запросилась домой. Но ей пришлось ждать, пока Марина и Катя убирали квартиру и разговаривали с дворником Герасимом. Потом Марина заспешила на службу.

Динка ехала домой с Катей. И первое, что увидела она около дачной пристани, – это большой белый пароход, на борту которого было написано:

«НАДЕЖДА».