Книга: Америка: каким мир был бы без нее?
Назад: Глава 15 Американский паноптикум
Дальше: Примечания

Глава 16
Упадок Америки: выбор за нами

Мы настолько привыкли к тому, что мир – западный, даже американский, что мы мало себе представляем, как было бы, если бы это было не так.
Мартин Жак. «Когда Китай будет править миром»

 

 

Наступление пост-американской эпохи застанет всех врасплох. Неожиданным будет не ее наступление, а то, как все будет тогда выглядеть. Я как-то слышал, как Ирвинг Кристол сказал: «Западная цивилизация угасает, но это угасание происходит медленно, и мы можем тем временем прекрасно жить». Я думаю, он был прав тогда, но сегодня Кристол уже мертв. Упадок не всегда происходит медленно. Иногда все рушится очень быстро: тогда это называют «коллапс». Бурные двадцатые годы закончились крахом 1929-го. Время активного увеличения благосостояния, символом которого были инвесторы, получавшие выгодную информацию о курсах акций на бирже от разносчиков газет, закончилось рассказами о людях, потерявших все при крахе на фондовой бирже и в отчаянье выбрасывающихся из окна. Мы думаем, что закат нашей жизни, как и нашей страны, будет происходить постепенно, так, что мы сможем к нему приспособиться. Но судьба, бывает, решает по-другому.
Бывший Советский Союз клонился к закату десятилетиями, однако крах произошел очень быстро – в течение всего нескольких лет. Берлинская стена пала в 1989 г., волна восстаний в странах Восточной Европы проникла в Советский Союз, в 1992 г. Коммунистическая партия запретила сама себя, и режим пал.
Упадок Америки может происходить постепенно – скажем, за пятьдесят лет – или очень быстро. Я надеюсь на первое, но готовлюсь ко второму. Эта перспектива не просто ужасает. Она также наполняет меня чувством ответственности. Я не хочу, чтобы мы были поколением, которое стало свидетелем конца эпохи Америки и которое позволило этому случиться.
Конец эпохи Америки связан с подъемом Востока – расцветом Азии. Этот подъем, с точки зрения истории, является повторением. Большую часть исторического времени Азия доминировала в мире. Cо времен краха Римской империи, приблизительно в пятом веке, до примерно 1750 г. Индия и Китай были самыми крупными, самыми богатыми и наиболее влиятельными цивилизациями. Примерно с восьмого столетия к ним присоединилась исламская цивилизация, которая хотя и относится к авраамическим религиям, является, тем не менее, восточной цивилизацией. Вот почему мы называем эту область Ближний Восток. Вместе эти три азиатские державы господствовали в мире, производя три четверти мировой продукции, в то время как Европа была относительно изолированной, и на ее долю приходилось только 10 % мирового ВВП.
Последние несколько столетий в мире доминирует Запад. Мы можем назвать этот период эпохой Запада, причем вторая половина столетия были эпохой Америки.
Поговорите с образованными людьми за пределами западного мира, и вам покажется, что, по их мнению, Запада больше нет. Одна из дежурных фраз – «после Америки…» За рубежом обсуждают не то, уйдет ли Америка в прошлое, а кто придет ей на смену. Главные кандидаты – это Россия, Бразилия, Индия и Китай, но эксперты ставят на Китай. Согласно Кан Сяогуану, профессору Китайского народного университета в Пекине, «в наши дни люди смотрят на Запад сверху вниз – на западных лидеров, на научное сообщество, на обычных граждан».
Когда я слышу речи этих людей и вижу их глубокую уверенность в себе, даже высокомерие, – я чувствую изумление. Я вырос в эпоху превосходства Запада, когда то, что в американских школах называется европоцентризм, было незыблемым. Для меня, школьника с бомбейских улиц, это было не менее прочным, чем закон всемирного тяготения. И это до известной степени делало в наших глазах западных людей лучше, а мы, казалось, ощущали себя людьми второго сорта. Причиной ощущения неполноценности был не расизм – в ставшей независимой Индии не было белых людей, которые могли бы быть расистами. Превосходство Запада ранило нашу гордость потому, что нам приходилось признать, что у западноевропейцев было что-то, чего нет у нас. Страны Запада задавали тон и командовали, а мы – нет. Их жизни и решения влияли на мир не так, как наши. Даже если когда-то их превосходство было связано с завоеванием, они благодаря собственным ресурсам развили силу, позволившую им завоевывать других. Иными словами, они должны были быть сильнее до завоеваний для того, чтобы эти завоевания стали возможны.
Внимательно исследовав этот вопрос, мы поняли, что истинным источником силы Запада и превосходства Америки была экономическая мощь. Реальная сила Америки была не в том, что она могла сокрушить других, и не в том, что американский образ жизни и культура вызывали всеобщее восхищение. Скорее причиной военной, политической и культурной мощи Америки стало ее богатство. Богатство Америки давало ей возможность иметь более совершенные вооруженные силы, чем те, которыми располагала любая другая страна. Богатство Америки приносит ее гражданам уверенность в себе и позволяет проявляться их творческим способностям, вот почему американская культура источает неотразимое обаяние – обаяние индивидуальности и успеха. Теперь я понимаю, что когда Америку настигнет упадок, не только снизится уровень жизни американцев, но сами решения Америки перестанут быть значимыми для мира, а американские обычаи и культура будут становиться все более маргинальными и маловажными. Подумайте о том, как американцы смотрят на Мексику – со смешанным чувством снисхождения и презрения. Именно так будут смотреть на нас. Поправка: многие образованные люди за пределами западного мира видят нас именно так уже сегодня. Именно то, что в течение моей жизни произошел перенос уверенности в себе и своем будущем с Запада на Восток, кажется мне особенно поразительным.
В определенном смысле подъем Востока – это американская история успеха. Намерением основателей Америки было создать новый рецепт успешности не только для Америки, но и для всего мира. Это был рецепт 1776 г. для достижения благополучия обычным человеком. Этот рецепт был придуман здесь, но он никогда не предназначался только для американцев. Исключительность Америки всегда была связана с американским универсализмом. Вот почему в Декларации независимости не говорится «все американцы», но говорится «все люди». Америка хочет, чтобы другие страны заняли более заметное место в мире, но она хочет видеть, что они преуспели в этом не путем завоеваний, а путем создания богатства. Индия и Китай входят в силу благодаря тому, что они создают богатство. Они хорошо учились у своих американских учителей.
Теперь, как это было в случае с Америкой, экономическая мощь Китая превратится в военную силу и, наконец, в культурное влияние. Возможно, в это трудно поверить, но китайские машины, китайская мода, китайская музыка и китайская еда станут модными. Эти перемены возникнут не в результате завоевания, а благодаря тому, что Китай создает богатство. В этом смысле успех Китая честно заработан, как и несколько меньший успех Индии. В целом, я с восторгом смотрю на эти достижения. Китайцы и индийцы усвоили что-то из духа 1776 г…
Я также рад сообщить, что подъем Востока принесет с собой конец прогрессизма. Отчасти, это естественно: как только страна приходит в упадок, многие из ее приоритетов и идеологий приходят в упадок вместе с ней. В прошлом китайцы, индийцы и бразильцы посещали международные конференции и любезно кивали в знак согласия, когда западные прогрессисты рассуждали о своих политических предпочтениях. Но теперь главная мантра Азии, Африки и Южной Америки – «модернизация без вестернизации». Термин «вестернизация» здесь означает «прогрессизм». Восток не собирается отвергать западные технологии или западные экономические структуры. Скорее, он все больше отвергает западные ценности. Большей частью отвергаются ценности не 1776 г., а 1968-го. Восток не хочет видеть моральное разложение, распад института семьи и вульгарность популярной культуры, которые ассоциируются с Америкой и Западом. Это не «американские» черты, это черты прогрессизма. Жители стран Азии согласны с американскими консерваторами: они отвергают прогрессизм, и хотят держаться от него как можно дальше. «У нас здоровые семьи и здоровые сообщества, – говорил мне один индиец. – С чего бы нам хотеть импортировать всю эту грязь?» Когда-то Восток хотел быть современным и западным. Затем он хотел быть современным, и при этом был не прочь быть западным. Теперь он хочет быть современным, но не западным.
Для людей на Западе настоящим шоком в господстве Азии на мировой арене является то, насколько иначе будет управляться мир, когда Америка потеряет свое влияние. Наша история, наши карты, наше чувство времени и места должны будут измениться. Сегодня наши книги по истории рассказывают о Первой мировой и Второй мировой войнах. Но в действительности эти войны не были мировыми. Они были европейскими гражданскими войнами. Я подозреваю, что через сто лет к ним будут относиться иначе, а роль в этой войне Японии будет рассматриваться отдельно и более подробно. Мы, бывало, размещали Европу на картах в центре мира, а Китай – на периферии. Китайцы предпочитали иметь карты, где посередине находился Китай. Когда иезуиты прибыли в Китай в шестнадцатом столетии, они был изумлены, увидев китайские карты. Это было начало эпохи европейской экспансии. Но в эпоху доминирования Китая будет иметь смысл для всех – не только для китайцев – размещать Китай в центре, а Европу и Америку по краям. Карты будут отражать реальность. В синоцентричном мире весь наш понятийный аппарат должен будет измениться.
Многие американцы, которые понимают, что наступает время, когда главную роль в мире будет играть Китай, утешают себя мыслью о том, что, хотя китайцы восточный народ, думают они как американцы. Это этноцентричный взгляд на вещи, притом весьма близорукий. Если мы хотим увидеть, на что будет похож мир, где доминирует исламская цивилизация, нам нужно посмотреть на то, как правили мусульмане в то время, когда они действительно играли ключевую роль в мире. Точно так же, посмотрев на то, как выглядел мир, когда Китай был лидирующей супердержавой, мы можем представить, как будет выглядеть мир с Китаем в роли гегемона сегодня. Такую работу блестяще проделал Мартин Жак в своей недавно изданной книге «Когда Китай будет править миром». Хорошо информированный ученый, проживший большую часть своей сознательной жизни на Востоке, Жак дает нам возможность глубоко погрузиться в историю Китая и китайскую психологию и демонстрирует, что китайцы своеобразный народ, который намеревается вести дела мира своим собственным способом. Одно совершенно точно: китайцы – не американцы, и их путь – не американский. Несмотря на это, некоторые аспекты современного Китая напоминают мне о том, какой когда-то была Америка.
Жак цитирует Гао Руи-цюаня, профессора философии из Восточного китайского национального университета в Шанхае:
«Китай подобен подростку, который стремится поскорее стать взрослым. Он видит цель и хочет достичь ее как можно скорее. Он всегда действует так, как если бы он хотел быть старше, чем есть на самом деле, и постоянно забывает о том, в каком положении он в действительности находится».
У Руи-цюаня это критика или, скорее, самокритика. Но я в этой смеси волнения, предвосхищения и уверенности вижу дух 1776 г. – тот же самый дух, который Токвиль нашел в Америке через полвека. Вопрос в том, где этот дух теперь? Его можно найти в Китае, Индии и где-то еще, но где же он в Америке?
Я еще вернусь к этому вопросу. А теперь я хочу задержаться на том, как, согласно описанию, данному Жаком, гегемония Китая будет отличаться от американской. Жак отмечает, что китайцам присуще «глубоко иерархичное восприятие мира, где место в иерархии зависит от культуры и расы».
Китайцы не демократы и не сторонники равенства. Не верят они и в «цветущее многообразие». Китайцы хотят и, со временем, вероятно, сумеют провести «радикальное культурное и расовое переустройство мира в соответствии с китайскими представлениями». Когда положение Китая было невысоким, китайцы соглашались со своей этнической и культурной отсталостью. Когда Китай достигнет экономического могущества, он будет настаивать на своем этническом и культурном превосходстве. Китайцы будут требовать, чтобы их валюта, сменив нашу, стала мировой. Они будут также стремиться к тому, чтобы китайский язык заменил английский в качестве универсального языка межнационального общения. Однако это только «малые» изменения. Нас ждут, говорит Жак, намного более серьезные.
Исторически, Китай стремился не завоевывать другие страны, а подчинять их себе, с тем чтобы они признали превосходство Китая и оказывали ему должное почтение. Жак полагает, что китайцы заново установят такой же порядок. В основном, китайцы стремятся к восстановлению колониализма, но на этот раз в китайском стиле. Китайцы хотят доминировать над Азией, Африкой и Южной Америкой, а в конце концов также над Европой и Соединенными Штатами. Уже сегодня китайцы делают огромные инвестиции за границей, покупая права на землю и полезные ископаемые, получая плацдарм для себя, точно так же, как англичане два века назад.
Китайцы благоразумно используют антиамериканские настроения, чтобы представить свою страну как лучшую альтернативу. Однако Китай хочет гораздо большего господства и, вероятно, потребует гораздо большего подчинения от других, чем когда-либо желала и требовала Америка. В конце концов, это господство может распространиться даже на нас. Американские президенты в будущем вынуждены будут кланяться китайским официальным лицам прежде, чем их выслушают.
Более того, китайцы не заинтересованы делиться мировым лидерством. Они будут делиться до тех пор, пока чувствуют себя вынужденными, но их цель – быть единственным гегемоном в мире. Как гласил девиз Дэн Сяопина: «скроем нашу силу, выждем время». Китай наращивает военную мощь, модернизирует свой ядерный арсенал, развивает современный военно-морской флот. И – что неудивительно, принимая во внимание огромное население Китая – он может выставить на поле боя гораздо более многочисленную армию. В эпоху высоких технологий количество может показаться не важным, но если технологии одинаковы, число становится решающим.
Подумайте, в то время как численность военнослужащих в американской армии два миллиона, Китай способен вывести поставить под ружье до 100 миллионов человек! Для американцев гибель полмиллиона солдат была бы чудовищной. Если бы Китай столкнулся с подобным уровнем смертности, страна едва заметила бы это. Жак уверен, и я с ним в этом согласен, что Китай не собирается в действительности воевать с Америкой. Скорее, его цель – продемонстрировать, что такая война была бы чистым самоубийством для Америки, чтобы Америка подчинилась власти Китая без боя. То, чего не смог достичь Советский Союз, Китай видит, как почти свершившийся факт. Точно так же, как Америка выиграла «холодную войну» без единого выстрела, Китай намеревается без единого выстрела выиграть следующую войну с Америкой.
Китайцы, индийцы, бразильцы и русские становятся богаче и сильнее благодаря наращиванию благосостояния. Однако лидеры этих стран, хотя и ценят создание богатства как способ обрести власть, никогда не отказывались от этики завоевания и от возможности захвата других стран как еще одного способа обретения власти. На самом деле они видят создание богатства как способ увеличить свою военную мощь. Затем эту военную силу можно будет применить для того, что чтобы приобрести еще больше богатства за счет завоевания.
Чтобы понять, о чем я говорю, представьте, что мы открыли новую планету, богатую полезными ископаемыми и энергетическими ресурсами и населенную мирными инопланетянами. Считала ли бы Америка, что это правильно – завоевать этих инопланетян и забрать то, что у них есть? Нет, мы больше не пользуемся этикой завоевания. А китайцы пользуются. Они никогда не отказывались от нее. Вот почему миру по-прежнему нужна Америка. Мы остаемся хранителями представлений о том, что богатство должно приобретаться путем изобретательности, труда и торговли, а не путем силового захвата.
Нельзя отрицать, что, с точки зрения сохранения ведущей роли и влияния в мире, Америке брошен серьезный вызов. Принимая это во внимание, действия администрации Обамы и прогрессистов могут рассматриваться только как совершенно невероятные. Мне хочется сравнить их со скрипачами, которые играют на скрипках, в то время как «Титаник» идет ко дну. В этой картине Обама был бы странным дирижером, одержимым своей мелодией и теряющим представление о том, что происходит вокруг. Однако эта аналогия будет несправедливой по отношению к музыкантам на «Титанике». Их поведение было совершенно рациональным. Они знали, что корабль тонет, и они ничего не могли с этим поделать. Поэтому они храбро решили играть и принести людям то малое утешение, какое могли. В нашем же случае мы можем сделать очень многое. Хотя Обама, кажется, не желает сделать хоть что-нибудь. Я не говорю, что он не понимает ситуацию в мире. На самом деле он очень хорошо это понимает. Его поведение совершенно рационально с прогрессистской точки зрения. Если мы представим «Титаник» как символ эпохи Америки, то Обама хочет, чтобы этот корабль утонул.
Обама – архитектор заката Америки, а прогрессизм – идеология самоубийства страны. Чтобы понять, что именно делают Обама и прогрессисты, приведу следующую аналогию. Представьте, что они несли бы ответственность за баскетбольную команду с пятидесятилетней историей успехов и побед. Мы наняли их в качестве тренеров, чтобы команда продолжала выигрывать. Однако они организуют игры так, чтобы гарантировать команде проигрыш. Они делают это не потому, что ненавидят команду, а потому, что считают неправильным, что наша команда так часто побеждает. Они говорят, что длинный список предыдущих побед был основан на эксплуатации и было бы лучше для всех, если бы наша команда не была такой сильной. Если бы у нашей команды оказались такие тренеры, вряд ли есть сомнения, что мы бы немедленно их уволили. Мы спросили бы себя: для чего вообще мы их наняли?
Несмотря на то что у нашей команды в настоящий момент именно такой тренер, упадок нашей страны не является неминуемым. Упадок – это вопрос выбора. Мы не должны позволять Обаме и прогрессистам привести нас к упадку. И мы ни в коем случае не должны брать на работу другого тренера, подобного Обаме. Хотим ли мы жить в стране, которая больше не играет никакой значимой роли, где американская мечта окажется разрушенной и скукожится, где горькие сожаления придут на смену истинному влиянию в мире, где мы больше не сможем ожидать, что наши дети будут жить лучше нас?
Греки, турки, французы и англичане – все когда-то были великими народами, которым однажды пришлось справляться с потерей величия и влияния, и хотя у них было время к этому приспособиться, чувство поражения все еще читается на их лицах. Не так плохо быть незначительным, если ты всегда был незначительным. Но стать незначительным после того, как обладал ведущей ролью в мире, – это наносит рану, оставляющую вечный шрам в душе.
Я молюсь, чтобы этого не случилось с Америкой, чтобы не иссяк оптимизм, который создал эту страну и который я встретил, когда приехал сюда несколько десятилетий назад. Я думаю, этого не должно случиться: кризис, который мы переживаем, приносит нам новые возможности. Но время дорого, и наши действия нельзя откладывать ни на минуту – ожидание сделает ситуацию необратимой. Тогда мы только разрушим не только себя, но также жизнь своих детей. Мы потеряем Америку, в то время как могли бы ее спасти.
На самом деле Америка сегодня находится в ситуации, которая возникает всего несколько раз в истории. Это то редкое время, когда будущее Америки висит на волоске и когда американцы могут что-то предпринять ради своего будущего. Так было в 1776 г., когда американцы должны были решить, создавать ли новую страну или жить под властью Британии. Это был кризис создания Америки. Это случилось еще раз в 1860 г., когда американцы должны были решить, сохранять ли союз штатов или позволить ему распасться. Это был кризис сохранения Америки. И теперь мы должны выбрать, защищать ли эпоху Америки и сохранить ли Америку как пример для всего мира или позволить ненавистникам, как местным, так и иностранным, покончить с нами. Это кризис восстановления Америки.
Хотим мы этого или не хотим, этот момент мировой истории посвящен Соединенным Штатам. Эпоха Америки не может длиться бесконечно, но она может длиться намного дольше. Дух 1776 г. пустил корни повсюду в мире. Это могло случиться благодаря нашему лидерству или без нас. В предыдущих кризисах у нас были великие сограждане, которые демонстрировали качества лидеров, и обычные американцы, проявлявшие преданность и героизм. Вместе они прокладывали дорогу американскому эксперименту. Так что же оставим в наследство мы? Будет ли наш флаг, как прежде, гордо реять, или мы подчинимся прогрессистскому саморазрушению и, скуля, сойдем со сцены? Я верю, что задача восстановления нам по плечу. Но в любом случае, сейчас наша очередь повернуть колесо истории, и время покажет, как мы справились со своей задачей. Упадок – это вопрос нашего собственного выбора, как и свобода. Мы – американцы, так давайте выберем свободу.

notes

Назад: Глава 15 Американский паноптикум
Дальше: Примечания