Глава 5 Охотники
Утро 7 марта выдалось холодным и хмурым, и вылезать из-под одеяла крайне не хотелось.
«Подъем!» – скомандовал себе Быков и встал.
Подогрев на примусе полковшика воды, побрился, намылив щеки полузабытым помазком.
А уж опасная бритва «Золинген» и вовсе пугала, но это ничего, обвыкнет, зато такая бреет чище.
В зябком сумраке летчики сбрелись на короткое построение, после чего разошлись по эскадрильям.
А вот комэскам полагалось явиться в штаб – получить задание или втык. Ну, или то и другое в одном флаконе.
Обсудив с Бабковым дела насущные, Григорий вернулся к своей эскадрилье – «ветераны» споро выкопали себе землянку в три наката.
Десятерым в ней было тесновато, зато тепло – «буржуйка» в углу гудела, нагоняя жар. Огромный мятый чайник пыхал паром.
– Чайку, командир? – прогнулся Котов.
– Ливани.
– Мед есть. Дать?
– Спрашиваешь…
Быков не любил чай вприкуску, но не обижать же «Котика».
Тот так старается…
Отпив полкружки, «Колорад» сказал:
– Вылет через час.
– Наконец-то! – обрадовался майор Зайцев. – Одни?
– Первая с нами.
– К Демянску?
– В район Ярцево, «пешки» прикроем.
Подумав, Быков решил, что инструктаж лишним не будет.
– Будем метров на восемьсот сзади и выше бомбовозов, – сказал он.
– Правильно, – кивнул подполковник Герасимов.
– Миша, поведешь четверку, будешь слева от меня, с превышением на двести-триста.
Полковник Якушин кивнул.
– Второй парой с тобой пойдет Микоян. Со мной – Баклан и Зайцев. Через полчаса сбор на КП.
Смоленщина узнавалась по обширным лугам, разрывавшим однотонную курчавость леса.
Луга, еще бурые от прошлогодней травы, испятнанные островками тающего снега, проплывали под крылом самолета, порой стыкуясь с квадратными заплатами полей, неубранных по военному времени.
Черные колеи дорог то и дело расплывались мерзлой слякотью, где-нигде на обочинах ржавели остовы сгоревших полуторок.
Один раз промелькнула «тридцатьчетверка», с виду совершенно целая – танк стоял, перекосившись, уткнув пушку в сугроб.
В наушниках гулял наплывами хрип и треск.
Быков оглянулся и поморщился – шею натер, постоянно вертя головой в поисках противника.
Спасибо Степану – одолжил шелковый шарф.
С ним получше, но все равно саднит.
«Пе-вторые» шли понизу – две девятки, летевшие клиньями.
Двухмоторные, с алыми звездами на килях, бомберы внушали уважение.
Григорий осторожно повел головой по сторонам – его группа летела ровно, словно подвешенная к хрустальному своду небес. Чудилось, это земля проползает внизу, исчезая за хвостом неподвижных истребителей.
Быков заерзал.
Подлетаем вроде. Пора бы уж…
На дороге, обводившей лес, сквозивший голыми ветвями, качались на ухабах серые коробочки тупорылых «Опелей».
Грузовики спешили к аэродрому, угадывавшемуся вдали, с краю заброшенного поля.
– Я – «Ферзь», – сипло сказали наушники голосом ведущего «Пе-2», перебарывая помехи. – Подходим к цели! Внимание! Я «Ферзь», атакуем!
– Я «Колхоз». Сопровождаем. «Колорад», как обстановка?
– Боевая, – буркнул Григорий. – Я – «Колорад». На одиннадцать часов, ниже тридцать градусов – аэродром!
Первая девятка пикирующих бомбардировщиков убавила скорость и мягко заскользила вниз, как салазки с горки.
Немцы давно уж всполошились, невидимые зенитки оставляли в небе все больше белых и рыжих хлопьев разрывов, те висли вдоль и поперек, прикрывая аэродром.
«Як» тряхнуло близким взрывом, но осколками не посекло.
Быков ясно увидел на летном поле серые туши «Юнкерсов» и поджарые «Мессершмитты» на северной стоянке, а в следующую секунду весь обзор заволокло дымом и огнем, пылью и грязью.
Бомбы ложились кучно, подбрасывая самолеты, ломая им крылья, разнося в щепки строения, перелопачивая взлетку, накрывая бегущие фигурки в форме мышиного цвета, а потом стали рваться бочки с горючим.
Двухсотлитровые цилиндры подлетали на огненных тучках, крутились, кувыркались, лопались…
Одна из бомб удачно попала в склад боеприпасов и устроила настоящий фейерверк.
Вторая девятка бомберов несла в своих утробах контейнеры, загруженные колбами с зажигательной смесью «КС».
Вот они стали валиться, некоторые колбы «не дожидались» земли, сталкивались и разбивались прямо в воздухе.
Смесь возгоралась, образуя гирлянды белого дыма.
Они жгутами шли к земле, и вскоре белесую пелену чада «КС» пробили столбы черного смрада от горящей техники.
Классика!
А «пешки» неторопливо выходили из пике с разворотом и ложились на обратный курс.
Отбомбились, пора домой.
– Вижу самолеты противника! – доложил Котов.
– Группа, набираем высоту.
– «Колорад»! – воззвал Долгушин. – «Худые»! Много!
– Хорошо. Идем с набором!
Пронизывая пелену чада, затянувшую аэродром, показались «худые» – добрый десяток немецких истребителей расходился веером.
Трассеров заплелось столько, что жутко было даже подумать о том, чтобы приблизиться.
А надо, куда денешься…
Григорий быстро уменьшил шаг винта, дал сектор газа на форсаж и энергичным разворотом атаковал «мессера» в лоб.
Очередь он послал буквально в упор.
Едва не задевая «Мессершмитт», Быков проскочил вплотную под ним и взмыл на вертикальную «горку».
В верхней точке он свалил «Як» на правое крыло и стал искать противника правее себя – гансы, после лобовой атаки, наверняка пойдут левым боевым разворотом. Их так учили.
И точно, вон они!
Не теряя времени, Григорий поймал в прицел зловредный «месс», но тут подоспела верхняя пара «Фокке-Вульфов» – правее крыла «двенадцатого» пронеслась трасса.
Быков снова рванул вверх, да так, что в глазах потемнело.
В верхней точке зрение быстро восстановилось.
– «Фоккеры» с запада! Четыре… нет, пять штук!
– Седьмой, это «Колорад». Отходите на курс девяносто!
Быкову было хорошо видно, как «мессеры» зашли в хвост «Яку» с тактическим номером «7» – его пилотировал Микоян.
– Пока никак! – пропыхтел Степан. – Давят, гады!
Григорий бросил свой самолет на выручку, посматривая за истребителями Володьки Орехова и «Котика».
– Группа, внимание. Разворот на курс девяносто. Атакуем все!
Первым от руки Быкова пал «месс», что выворачивался впереди, уходя в «полубочке».
Очередь порвала «худому» брюхо, доставая до самого капота. Мотор пыхнул языком пламени, и винт тут же «проявился» – серебристый диск оборотился лопастями.
«Мессер» повело вниз, но тут самолет Котова, с изображением драчливого полосатого кота, пересекся с недобитком и дал по нему «контрольную» очередь.
«Худой» вспыхнул весь, от носа до хвоста, и стал валиться, распадаясь на части прямо в воздухе.
Вдруг, откуда ни возьмись, еще один «месс».
Быков развернулся на него неглубоким виражом, будто заманивая в бой, стараясь подставить врага под удар Орехова.
Немец повелся, бросился на «двенадцатый», не замечая ведомого.
А Орехов тут как тут – подловил немецкий истребитель на вираже, да и всадил в него порцию снарядов.
Хоть и малый, но калибр сказал-таки свое слово – загорелся «Мессершмитт», как растопка.
– Есть!
– Седьмой, держись!
Якушин с Микояном, как на качелях, болтались, шныряя по воздуху, увертываясь, зажатые «мессерами».
«Колорад» с ходу проредил строй «зажимальщиков», снося одному из «худых» кабину вместе с пилотом.
Обезглавленный «Мессершмитт» вошел в штопор, и так до самой земли, далекой и очень твердой.
Готов.
– «Колорад»! «Мессер» на хвосте!
Самолет Григория моментально пошел в «горку», сделал «бочку» со снижением, но к умелому пилотажу не стремясь.
В итоге получилась «кадушка» – так опытные пилоты называют неумелое выполнение этой фигуры, когда переданы элероны, опускается нос самолета и теряется высота.
Но именно эта нарочная «жопорукость» и спасла «Колорада» – его «Як» из-за «кадушки» ушел под своего преследователя, оказываясь за счет прибранного газа ниже «месса» метров на полста и в хвосте.
Сразу дав газ, Григорий сделал «горку», ловя немца в прицел.
Очередь. Вздрог. Вонь.
Сбит!
Правее «Колорад» увидел трассу – стреляли по нему.
Сейчас возьмут поправку…
Григорий резко закрутил со снижением неуправляемую «бочку». Потом поддернул «Як» на «горку» и навскидку ударил очередью по «животу» «Ме-109».
Не убил. «Ранил».
Чуть довернув, Быков повел группу в набор высоты.
Однако и немцы так просто сдаваться не собирались – «мессы» с «фоками» разбились на пары и навязали «Якам» бой.
– Седьмой, тяни наверх.
– Тяну…
– Смотри хвост!
– Внимание, группе разворот. Курс ноль.
– Хользунов! Едрить твою… Уходи! «Фоккеры» сзади!
– У Батова мотор встал! Прыгнул!
– Кот, прикрой его!
– Хользунов сбит!
– Т-твою ма-ать…
– Готов второй! Зажгли свечечку!
– Володька, уходим вниз. Переворот.
– Я Седьмой, пробую набрать высоту.
– Миша, сзади сверху еще двое. Разворот!
– Кот, отходи под нас.
– Пятый, отбей!
– Уже!
– Пятый, набери еще метров двести.
– Я Пятый, принял.
– «Худые» на хвосте!
– Аллес капут.
Быкову стало жарко.
За бортом самолета было зябко и сыро, а с него пот тек.
Саднила шея, но все это были пустяки, дела житейские.
Шел бой, и его горячка владела Григорием, затмевая все болячки и недомогания.
Немецкие и советские истребители сходились и расходились, щедро выдавая пули и снаряды.
Кресты со звездами перемешались так, что в глазах рябило.
Перегрузка наседала и отпускала, небо и земля то и дело менялись местами.
Дикое неистовство выплескивалось из «иванов» и «гансов», но краснозвездные вели в счете.
«Мессы» с «фоккерами» один за другим срывались с небес, кутаясь в огонь, вытягивая черные и серые шлейфы.
Чуть ли не десяток пилотов из первой и четвертой эскадрилий пополнили свой список побед.
Не всем, правда, было суждено украсить борт своего самолета очередной звездочкой…
Немцы, как нация более рациональная, первыми вышли из боя, потянули на юг.
Парочка «худых» парила разбитыми радиаторами, но моторы пока не клинило. Остальные прикрывали подранков огнем пулеметов.
– Командир! – прорезался азартный голос Орехова. – Добьем?
– Отходим.
Очень быстро убийственная карусель замерла, наши и не наши разлетелись, оставляя на земле дымящиеся обломки.
Горе побежденным…
Настроение у Быкова было обычное.
Для приподнятости не хватало сущей мелочи – чтобы все были живы и здоровы.
Да, из его пилотов никто не пострадал, но и Хользунов ему не чужой, однополчанин все-таки.
А с Батовым что?
Вот, и морщишь лицо…
Григорий неожиданно подумал, а что же с ним самим случилось в тот «роковой» день, 5 марта?
Не здесь, а там?
Может, тамошний Быков и не почувствовал ничего при этом… как бишь его… ментальном переносе?
Добил пиндосовский «Тандерболт», да и повернул к Широкино?
Или, как говорится, скоропостижно?.. Душа-то отлетела… Вернее, перелетела.
На новое ПМЖ.
Или теперь две одинаковые души сосуществуют в мироздании, разделенные семидесятью годами?
Сейчас ты договоришься, усмехнулся Быков.
Уже о переселении душ речь пошла. А еще атеист! Не стыдно?
Пропесочить бы тебя на партсобрании, выбить всю дурь из головы…
Впереди, за бесконечной кудрявостью леса, Григорий заметил давнишнюю звонницу, их единственный ориентир.
Сама церковь лежала в руинах – то ли бомба угодила, то ли рьяные безбожники снесли, – а башня колокольни стояла несокрушимо.
Ободранная, с оголенной кирпичной кладкой, она неприятно напоминала освежеванное тело.
Ну, хоть с курса не сбились…
Самолеты с «пятеркой» и «семеркой» на борту по-прежнему летели левее.
Микоян с Котовым обошли звонницу со своей стороны, Быков – со своей.
Лес впереди на секундочку расступился, открывая широкую дорогу с полуторкой, торчавшей поперек ямистой «проезжей части».
К грузовику была прицеплена повозка-рама, с которой задирала тонкий ствол зенитная 25-мм пушка образца 1940 года.
Вокруг нее суетились непонятные личности в штатском.
Все это очень быстро ушло из поля зрения, а в следующее мгновенье перед «Яком» вспухли дымные клубы разрывов. Самолет вздрогнул – осколки порвали обшивку крыла, пробили капот, чиркнули по фонарю, оставляя белесую борозду.
– Твою медь!
Быков резко вывел истребитель из-под огня и заложил вираж.
– Внимание, группа! Обстрелян неизвестными зенитчиками!
Описав круг, «Як» вышел на неведомых стрелков со стороны солнца.
Нос самолета наклонился в крутом пике, еще немного… Пикирование стало пологим, и Григорий вмял пальцем гашетку.
«Як» сотрясся от очередей.
Снаряды и пули прошили полуторку от заднего борта до кабины – щепки, жестянки, осколки так и брызнули.
Двоих или троих зенитчиков порвало, а прочие порскнули в стороны.
«Колорад» поднял свой самолет выше, пропуская седьмой и пятый номера.
Микоян с Котовым добавили, изрешетив кабину полуторки.
– Может, это партизаны? – засомневался Орехов.
– А им что, повылазило? – откликнулся Кот. – Красных звезд не видно?
– Разберемся, – буркнул Быков. – Уходим.
…– Вторая эскадрилья – по самолетам! Первая и четвертая – ожидать в готовности!
Моторы ревели, не переставая.
Одни истребители взлетали, другие давно уж были в небе, помогая пехоте удерживать линию фронта, а третьи кружили, ожидая очереди на посадку.
Дул сильный боковой ветер, поэтому все самолеты взлетали и садились чуть ли не поперек ВПП.
Инженеры, техники, механики, мотористы работали, как черти – надо было за каких-то двадцать минут подготовить самолеты к повторному вылету.
Дозаправить, пополнить боекомплект, осмотреть сам истребитель и его мотор, все проверить, где положено, подтянуть, где надо, починить или заменить.
Воняло эмалитом – это перкалью заделывали пробоины.
Звякали ключи, трещали ручные помпы, перекачивая горючее из бочек в самолетные баки, и все это действо перемежалось матерками да резкими командами.
Бедный Вавула бегал вокруг «Яка» с двенадцатым номером, потный и красный, но какой-то спокойный – Сталин больше не ругал его и не угрожал пистолетом, как ранее.
Совсем другим человеком стал!
9 марта войска Северо-Западного и Калининского фронтов усилили натиск на противника, и 32-й полк, как только мог, поддерживал наступление 1-й ударной армии.
Иной раз пилоты работали вместе с «братским» 169-м авиаполком, сживая со свету «Мессершмитты», «Фокке-Вульфы» и прочие «Хеншели».
Лейтенант Батов нашелся – выбрался к танкистам, те помогли добраться до «родного» аэродрома.
Но, видать, заклятье какое лежало на лейтенанте – только его посадили на новый «Як-1», на днях починенный рукастыми парнями из ПАРМа, как в тот же день Батова опять сбили.
Быков со своими крутился неподалеку и видел, как белый купол парашюта опускается точнехонько на немецкие окопы.
Темно-серые фигурки уже бежали к вероятному месту приземления… «Хенде хох, руссиш швайне!»?
Решение пришло, как наитие.
Григорий направил самолет к парашютисту и сделал вокруг него вираж.
Батов под парашютом метнулся следом за самолетом, попадая в турбуленцию, и даже немного приподнялся кверху.
Григорий сделал вокруг Батова еще один вираж, с набором высоты – парашютист, не снижаясь, качнулся следом за истребителем.
Воздушные завихрения, что образовывались за самолетом, затягивали парашютиста, будто пылесосом, и тот на шажок оказывался ближе к передовой, к нейтральной полосе, к нашим окопам.
А тут и другие летчики смекнули, в чем дело, и завиражили всей группой. Так и перетянули товарища через линию фронта…
…В тот же день к землянке КП подъехали несколько «эмок».
Их дверцы раскрылись, выпуская на грязный снег целую делегацию высоких чинов.
Они сопровождали главнокомандующего ВВС РККА генерал-полковника Новикова.
Командир корпуса, генерал-майор Белецкий, бодро докладывал ему об успехах, а Бабков в это время бледнел, как привидение – он явственно слышал гул авиамоторов.
– Это не наши, – насторожился Белецкий. – По звуку – «Юнкерсы».
Замкомполка сорвался с места.
– Ракету! – выдохнул он. – Дежурное звено в небо!
С шипением взвилась зеленая ракета, подавая сигнал.
«Колорад» уже с четверть часа сидел в кабине, дожидаясь команды, и с облегчением повел «Як» на взлет.
Следом выруливали Орехов и «Котик».
Красноносые самолеты с ревом поднялись над лесом, разворачиваясь навстречу непрошеным гостям – к Заборовью подлетали три «Юнкерса-88».
С характерными трапециевидными крыльями, «Юнкерсы» выплывали из-за леса, становясь на курс сбрасывания бомб, в створе которого находились стоявшие в конце летного поля незамаскированные «Яки» и «У-2».
Быков поднял свой «Як» выше, Орехов с Котовым последовали его примеру.
– Атакую ведущего, – сказал Григорий. – Володька, бей левого! Кот – правого!
– Бью правого!
Камуфлированные тушки бомберов плыли внизу, отбиваясь от «Яков» – немецкие пулеметы так и строчили.
Быков пустил очередь, поражая верхнего стрелка, и стал сближаться, чтобы с короткой дистанции ударить по моторам и крыльевым бензобакам.
Вжимаешь гашетку, и самолет «бросает в дрожь».
В кабине запахло порохом.
– Получи, зараза!
Быков тут же сделал «горку», целясь по кабине летчиков, скользя между губительных дымчатых трасс, и добился-таки своего – засверкали, разлетаясь, осколки.
Правый мотор бомбардировщика замер, вяло вращая винтом, задымил.
«Юнкерс» стал валиться, соскальзывая на подбитую плоскость, и рухнул, в последний момент вываливая мелкие осколочные бомбочки, прозванные «лягушками».
Ни одна из «лягушек» не рванула – «Ю-88» так низко открыл бомболюки, что не хватило высоты для выворачивания предохранителей-ветрянок.
А вот самолет бабахнул – будь здоров.
По лесу расплылось дымное облако, пробиваемое клубами огня. Взрывом подбросило бескрылый фюзеляж «Ю-88» и раскроило.
– Переворот, атакуем. Бьем правого.
«Юнкерс» не стал связываться – отворачивая в сторону, он сбросил бомбы в болото, облегчился и потянул к своим.
– Врешь, не уйдешь…
Уберегаясь от пулеметных очередей, два истребителя «вцепились в хвост» бомберу, поливая тот перекрестным огнем.
Тут никакой дюраль не выдержит…
Полыхнуло, и перед быковским «Яком» закрутился громадный круг огня – оторванное крыло взорвавшегося «Юнкерса» пронеслось мимо – винт мотора продолжал медленно вращаться.
– Володька, молодец! Уделал!
Ореховский «Як» пролетел так близко, что хорошо было видно, как из выбрасывателя его пушки вылетали гильзы.
Третий «Юнкерс» уходил, скользил над самым лесом, но шансов спастись у него не было – одно крыло горело, а из другого мотора стелилась сизая морось вытекавшего масла.
– Добить?
– Да он сам…
Бомбардировщик выдыхался, теряя высоту, цепляя верхушки деревьев, и вот его закрутило, завертело…
В стороны полетели сучья и ветки, мелькнуло хвостовое оперение, и тут все скрылось за огненным шаром взрыва.
Готов.
Генералы рукоплескали боевой выучке…
…11 марта стал последним днем боевой работы 32-го гвардейского над полями сражений 1-й ударной армии.
Авиаполк стал прикрывать наступавшие войска 68-й армии и поддерживавших ее штурмовиков 1-го шак.
Днем позже в Кремле летчикам 32-го гиап капитану Котову и старшему лейтенанту Гараму были вручены Золотые Звезды Героев Советского Союза.
14 марта войска Северо-Западного фронта возобновили наступление и, обходя фланги противника, прорвали его оборону.
Секретно. Экз. № 1.
Донесение о чрезвычайном происшествии в 32-м гвардейском ИАП.
Происшествие произошло при следующих обстоятельствах:
14 марта 1943 г. утром группа летного состава, состоящая из командира полка полковника Сталина В.И., Героев Советского Союза подполковника Власова Н.И., капитана Баклана А.Я., капитана Котова А.Г., капитана Микояна С.А., капитана Долгушина С.Ф., командира звена старшего лейтенанта Шишкина А.П. и других, выполняла боевое задание.
Возвращаясь с задания, самолет полковника Сталина В.И. подвергся обстрелу из зенитного орудия в районе «часовни».
Как было установлено сотрудниками 1-го отдела ГУГБ, к этому оказались причастны так называемые «охотники» – преступная группа, готовившая покушение на товарища полковника 7 марта. По небрежности или умыслу главаря группы, «команда охотников» была направлена в Старую Торопу, где ранее базировался 32-й ГИАП, но 14 марта эти враги рабочего класса повторили попытку ликвидировать полковника Сталина В.И.
Трое из них опознаны, начато следствие.
Докладываю также, что с 1-го по 7 марта было сделано на сопровождение самолетов «Ил-2» в район цели, а также на прикрытие своих войск 227 боевых вылетов, проведено 10 групповых воздушных боев.
Сбито 27 самолетов противника, из них ФВ-190 – 10 самолетов, Ме-109 – 15 самолетов. Образцы боевой работы показывали летчики-коммунисты:
гв. старший лейтенант Лепин, сбивший два самолета Ме-109 г;
гв. капитан Почечуев, сбивший один ФВ-190 и один Ме-109 ф;
гв. лейтенант Марков, сбивший один ФВ-190 и один Ме-109 г;
гв. младший лейтенант Разуванов, сбивший два самолета ФВ-190;
гв. полковник Сталин, сбивший три ФВ-190 (еще один в группе), один Ю-88 и один Ме-109 (еще два в группе).
Исключительную отвагу проявил в воздушном бою 7 марта в районе «Коломна» и западнее коммуны имени Крупской Герой Советского Союза гв. капитан Холодов.
Патрулировавшие наши четыре самолета, где старшим был тов. Сталин, встретили до пяти Ме-109 г и пять ФВ-190.
В завязавшемся неравном бою, видя явное превосходство сил противника, после нескольких атак гв. капитан Холодов таранил Ме-109 г, сам выбросился на парашюте.
В этом же бою, беря пример со своего командира, гв. капитан Коваль пошел на таран и таранил самолет противника ФВ-190, отрубив ему винтом хвост, сам произвел посадку на р. Ловать; был доставлен в тяжелом состоянии в госпиталь, поломав при посадке ввиду неуправляемости самолета обе руки и ногу.
На тараненном немецком самолете ФВ-190 оказался летчик-майор. Таран подтверждают командиры зенитной батареи и летчики Лепин и Макаров.
Заседанием партийной комиссии принято в ряды ВКП(б) – пять человек.
Выпущен один номер стенгазеты.
Вывод: политико-моральное состояние полка хорошее, полк готов выполнять любую задачу.
Заместитель командира 32 ГИАП по политической части гв. майор Стельмашук.
