Глава 22

– Откуда вы это знаете, Лобсанг?

– Про рядового Перси? В основном из «Паранормальных известий». В декабре 1970 года там поместили статью о некоем старике в старинной британской солдатской форме, которого за несколько лет до того привезли в одну французскую больницу. Он пытался общаться свистом. Если верить армейской платежной книжке, которая нашлась у него в кармане, он был рядовым Перси Блэкни из Кентского полка, пропавшим без вести после битвы при Райми-Ридж. Так или иначе, он вернулся сытым и в здравом уме, хоть и изрядно озадаченным, а вдобавок сильно пострадавшим: старика переехал трактор. За рулем сидел фермер, который и доставил беднягу в больницу. Полиции фермер заявил, что этот тип стоял посредине поля, как будто раньше никогда не видел трактора, и он просто не успел вовремя затормозить. Несмотря на все усилия врачей, Перси умер от полученных травм. Какая ирония судьбы! Но незадолго до того одна из сиделок, говорившая по-английски, услышала от пациента примерно следующее: «В конце концов я сказал русским, что хочу вернуться и посмотреть, как там дела на фронте. Они славные парни, они отправили меня обратно. Отличные ребята, очень любили петь, такие добрые…» И так далее. Поскольку незнакомец был одет в лохмотья британской военной формы и говорил о каких-то русских, в целях безопасности пришлось обратиться в жандармерию и начать следствие. Британский легион подтвердил, что некий Перси Блэкни действительно участвовал в сражении при Вими и пропал без вести после бомбардировки. Похоже, никто и не пытался официально объяснить, отчего его платежная книжка внезапно оказалась несколько десятилетий спустя в руках загадочного бродяги, который ныне покоится на кладбище в Центральной Франции.

– Но у вас, я вижу, объяснение есть.

– И, кажется, вы меня понимаете, Джошуа.

– Он перешел? И оказался в лесу с русскими?

– Возможно, – ответил Лобсанг, – или же один из троллей случайно попал в траншею и забрал с собой Перси.

– Тролль?

– Этот мифологический термин лучше всего описывает встреченные нами существа, если экстраполировать его за пределы легенд, которые, несомненно, возникли на основании еще более ранних встреч с подобными созданиями – созданиями, которые заглядывали в наш мир лишь затем, чтобы исчезнуть вновь, не достигнув понимания. Истоки легенды… слово, которое уже вошло в обиход в некоторых районах Долгой Земли, Джошуа. Перси был не единственным.

– Значит, вы рассчитывали обнаружить этих… переходящих гуманоидов?

– Я произвел логическую экстраполяцию. И после рассказа Перси ожидал услышать пение. Подумайте сами. Люди умеют переходить, а шимпанзе нет – для проверки проводились эксперименты. Но, возможно, наши человекообразные родственники в прошлом – или, скорее, их современные потомки – могли, а точнее, могут переходить. Почему бы нет? Обнаружив эти существа так быстро, мы, разумеется, достигли важной цели. И мы вправе ожидать – или, по крайней мере, надеяться, – что по пути встретим еще немало подобных групп. Какой интеллектуальный прорыв, Джошуа!

– Значит, они много лет удерживали Перси живым?

– Похоже на то. Так называемые «русские» обнаружили Перси, блуждавшего по Франции, в которой не было ни одного француза, и десятилетиями заботились о нем. Возможно, на протяжении нескольких поколений. Что примечательно. Насколько я понимаю, он так и не узнал правды о своих новых друзьях. Но, вероятнее всего, Перси никогда не видел иностранцев, прежде чем отправился воевать во Францию. Этот молодой неграмотный англичанин, наверное, заранее был готов поверить в то, что любой иностранец выглядит странно. Почему бы русским и не походить на больших косматых обезьян? Большую часть жизни рядовой Перси странствовал вместе с «русскими» по спокойному, покрытому лесами и водоемами миру, где его кормили мясом и овощами и окружали заботой, пока в один прекрасный день он не дал понять – хотя я не знаю, как он с ними общался, – что хочет вернуться туда, откуда пришел.

– Песни бывают очень выразительны, Лобсанг. Можно выразить тоску по дому в песне.

– Не исключено. И, как мы сами убедились, они хорошо заучили песни Перси. Возможно, тролли передавали их из поколения в поколение или даже от племени к племени. Как интригующе. Нужно узнать побольше о социальной жизни этих созданий. И в конце концов тролли, как добрые феи, вернули его обратно, во Францию, но, к сожалению, не в ту эпоху, когда одни люди расчленяли других при помощи взрывчатых веществ.

Сквозь синюю дверь в дальнем конце палубы вошел передвижной модуль и без запинки, довольно-таки зловещим образом принял эстафетную палочку беседы у своего бесплотного двойника.

– У вас есть еще вопросы, Джошуа?

– Я читал про ту войну. Она не так уж долго шла. Почему Перси не вернулся раньше?

Автомат положил холодную руку на плечо Джошуа.

– А вы бы вернулись? Это был жестокий, бесчеловечный конфликт. Война, которая превратилась в мясорубку для молодых людей. Жестокую и беспощадную. Думаете, ему хотелось возвращаться? И не забывайте, Перси сам не знал, что умеет переходить. Он и правда думал, что его занесло в отдаленную часть Франции. И потом, «русские» были просто счастливы, познакомившись с ним. Подозреваю, дружбу укрепили песни. Перси утверждал, что они просто обожали слушать, как он поет. Он научил «русских» всем песням, какие знал, – и вы, Джошуа Валиенте, слышали одну из них сегодня. Итак, состоялась первая наша полевая практика. Предлагаю провести оперативное совещание. Вы думаете, что я подверг вас опасности, не так ли? Пожалуйста, поверьте, я бы не стал рисковать. Это, кроме прочего, не в моих интересах.

– Оказывается, вы заранее знали, с чем нам предстояло столкнуться. Так сложно было предупредить?

– Да, согласен. Нужно выработать некоторые правила общения. Послушайте, наше эпическое путешествие едва началось, мы почти не знаем друг друга. Может быть, как-нибудь потусим вместе?

Иногда остается лишь немо смотреть в пустоту. Робот сказал «потусим»! Джошуа, разумеется, знал слово «тусить», пусть даже потому лишь, что сестра Агнес приходила в ярость каждый раз, когда слышала его. Эти вспышки трудно было назвать страшными – сестра Агнес почти не произносила бранных слов, не считая «республиканца» (страшное ругательство в ее устах) – и, разумеется, ничем не швырялась. Во всяком случае, ничем тяжелым или таким, что могло бы повредить. Но выражения типа «тусить» приводили сестру Агнес в бешенство. «Безобразные, корявые слова! Лишенные всякого смысла! Они означают что угодно по вашему желанию, а в конце концов, уже ничего! Никакой точности!» Джошуа помнил тот день, когда по телевизору кто-то сказал «зашоренное мышление». Некоторые дети попрятались, предчувствуя взрыв.

Потусить. С Лобсангом.

Джошуа посмотрел на ненастоящее лицо робота. Оно выглядело почему-то усталым или подавленным, насколько можно было разгадать его выражение.

– Вы когда-нибудь спите, Лобсанг?

На лице появилась обида.

– Во всех моих компонентах заложен цикл бездействия, когда за работу берутся вспомогательные системы. Я полагаю, это сродни сну. Вижу, вы хмуритесь. Я дал неудовлетворительный ответ?

Джошуа слышал негромкие шумы корабля, органические потрескивания и поскрипывания, гул разнообразных систем. Лобсанг непрерывно работал. Как чувствует себя тот, кто постоянно находится в полном сознании? Как если бы Джошуа пришлось контролировать каждый вдох, который он делал, или каждый удар сердца. А Лобсанг, несомненно, должен был контролировать переходы – продукт сознания.

– Вас что-то беспокоит, Лобсанг?

Искусственное лицо расплылось в улыбке.

– Да, конечно. Меня беспокоит все, особенно то, что я не знаю и чем не могу управлять. В конце концов, знать – моя работа, мое задание, смысл существования. Впрочем, психически я совершенно здоров. Полагаю, это нужно прояснить. Велосипеда у нас, пожалуй, нет, но, полагаю, я сумел бы за час-другой создать достаточно быстрый тандем… Вижу, вы не понимаете, о чем я говорю? Завтра мы попробуем кино, и первым будет «2001». Нужно пополнить ваше образование, Джошуа.

– Если допустить, что вы действительно человек, со всеми человеческими слабостями… вы когда-нибудь утомляетесь? Если да, то, наверное, вам было бы полезно иногда отдыхать от самого себя. Конечно, давайте вместе потусим, только не выдавайте меня сестре Агнес. – Джошуа вдруг посетила странная мысль. – А драться вы умеете?

– Джошуа, я способен опустошить целые области.

– Нет, я имею в виду на кулаках.

– Объясните.

– Ну, легкий спарринг поддерживает человека в тонусе. Мы, мужчины, иногда деремся, просто чтобы не утратить хватку, ну, понимаете. Даже если побить боксерскую грушу, и то почувствуешь прилив бодрости. И потом, бывает весело. Что скажете? Это очень по-человечески. Отличный шанс исследовать реакции вашего искусственного тела.

Немедленного ответа не последовало.

– Эй, ну так что?

Лобсанг улыбнулся.

– Извините. Я смотрел «Грохот в джунглях».

– Вы – что?

– Да, поединок между Джорджем Форманом и Мохаммедом Али. Я провожу исследование, Джошуа. Вижу, Али выиграл, прибегнув к хитрости, поскольку был старше и опытнее. Превосходно.

– Вы хотите сказать, что в каком-то портативном хранилище памяти у вас записаны все боксерские матчи, какие только шли по телевизору?

– Да, разумеется. А почему бы нет? Предвосхищение и экстраполяция. Я уже начал создание двух пар тренировочных перчаток, одинаковых платков, шортов, капп, просто приличия ради, и одной пластиковой защиты для ваших половых органов.

Джошуа услышал шум, поднявшийся в мастерской, и, не в силах забыть о защите своих половых органов, сказал:

– «Грохот в джунглях» – это не дружеский поединок, Лобсанг. Скорее маленькая война. Я несколько раз видел запись. Сестра Симплисити иногда смотрит лучшие матчи. По-моему, она неравнодушна к большим потным мужчинам…

– Одновременно я изучил правила спарринга, – перебил Лобсанг, вставая. – За две миллионных доли секунды, если быть точным. Прошу прощения, я кажусь хвастуном?

Джошуа вздохнул.

– Честно говоря, я решил, что вы преувеличиваете шутки ради.

– Прекрасно. Именно на это я и рассчитывал.

– А вот теперь вы хвастаетесь.

– Давайте признаем, что мне есть чем похвастать, не так ли? Прошу прощения…

Лобсанг зашагал прочь. Когда Джошуа впервые увидел передвижной модуль, он двигался рывками, довольно искусственно. С тех пор Лобсанг обзавелся пластикой атлета. Он явно верил в самосовершенствование. Лобсанг отсутствовал несколько минут, после чего появился в толстом белом халате и протянул Джошуа пакет. Джошуа повернулся спиной и начал переодеваться.

Лобсанг процитировал:

– Спарринг. Здоровый способ сохранять форму и в то же время тренировать некоторые участки мозги, ответственные за наблюдение, дедукцию и предвидение. Наконец, спарринг воплощает дух честной игры. Предлагаю сразиться по правилам, придуманным специально для тренировок, а не настоящей драки, которые сформулировал в 1891 году бригадный генерал Хаусман. Который, спешу заметить, вскоре случайно получил смертельную рану в голову от одного из своих солдат в Судане. Несчастный случай, от которого не спасет никакой спарринг. Ирония судьбы. После чего я обнаружил еще несколько тысяч отсылок к данному виду спорта. Честное слово, Джошуа, вы проявляете похвальную скромность, поворачиваясь ко мне спиной, чтобы надеть шорты, хотя это не так уж обязательно.

Джошуа повернулся – и увидел нового Лобсанга. Под халатом, прикрытое боксерской майкой и трусами, оказалось тело, способное напугать Арнольда Шварценеггера.

– А вы подошли к делу серьезно, да, Лобсанг?

– В каком смысле?

– Забудьте. Так, – сказал Джошуа. – Нужно стукнуться перчатками, отступить на шаг, а потом мы начнем…

Он взглянул в иллюминатор, за которым мелькали миры.

– А за «Марком Твеном» не нужно присматривать? Мне как-то не по себе при мысли о том, что мы здесь будем обмениваться ударами, а корабль – переходить вслепую.

– Ни о чем не беспокойтесь. У меня есть автономные модули, которые позаботятся о корабле, пока мы заняты. И, кстати говоря, сам Марк Твен счел бы эту ситуацию как нельзя более уместной. Расскажу потом, когда выиграю. Ну что, потанцуем?

Джошуа не удивился, обнаружив, что сохранил неплохую форму. В конце концов, на Долгой Земле ты или сохраняешь здоровые рефлексы, или умираешь. Он, казалось, чаще доставал перчаткой до Лобсанга, чем наоборот. Отражая очередной удар, Джошуа спросил:

– Вы, кажется, деретесь вполсилы, Лобсанг.

Они разошлись, и противник ухмыльнулся.

– Мне ничего не стоит убить вас одним ударом. При необходимости мои руки могут работать как копер.

Он осторожно уклонился от пробной атаки Джошуа.

– Поэтому я позволяю вам нанести удар первым, чтобы прикинуть силу, необходимую для ответа. Я дерусь с вами на вашем собственном уровне, но, к сожалению, не с вашей скоростью, которая, подозреваю, изначально выше моей благодаря феномену мышечной памяти – воплощенное познание, мышцы как часть общего интеллекта. Просто удивительно. Я намерен отобразить это в личной анатомии и сделать процесс обработки данных более рассредоточенным, когда примусь за создание улучшенного варианта модуля. Вы, Джошуа, на удивление ловко умеете обманывать противника, даже с вашими ограниченными невербальными способностями. Поздравляю.

И по заслугам, потому что в этот момент Джошуа нанес удар прямо в середину мощной груди.

– Не знаю, как насчет Тибета, но у нас есть старая поговорка: «Когда дерешься, не болтай».

– Да, конечно, вы правы. Драться нужно, вкладываясь всем сознанием.

И внезапно кулак оказался у Джошуа ровнехонько между глаз. Удара не было; Лобсанг остановил руку с пугающей точностью, и Джошуа лишь почувствовал легкое давление в носу.

Лобсанг сказал:

– Одно подходящее тибетское изречение таки есть. «Не стой слишком близко к тибетцу, который рубит дрова». Вы слишком медлительны, Джошуа. Но, возможно, вы сможете еще некоторое время побеждать меня хитростью, пока я не превзойду ваши способности. Я нахожу это упражнение оздоравливающим, воодушевляющим и весьма познавательным. Продолжим?

Джошуа, тяжело дыша, вновь взялся за дело.

– Вам действительно нравится? Хотя я, признаться, ожидал, что вы, с вашим прошлым, выкинете что-нибудь этакое в стиле кун-фу.

– Вы смотрели не те фильмы, друг мой. Не забывайте, что я чинил мотоциклы. Я лучше разбираюсь в механике и электронике, чем умею размахивать руками и ногами. Однажды я прикрепил индуктор над дверью мастерской, и сосед, который регулярно ходил ко мне воровать детали, получил серьезный разряд. Что-то вроде немедленной кармы. И это был единственный случай, когда я кого-то унизил. Не потребовалось никакого кикбоксинга.

Они опять разошлись.

Лобсанг сказал:

– А вы, мой друг, сейчас помогаете мне воссоздавать ситуацию из жизни Марка Твена, который, если верить автобиографической «Жизни на Миссисипи», однажды подрался в рубке парохода, идущего полным ходом, с другим лоцманом за то, что тот тиранил ученика. Марку Твену то и дело приходилось прерывать поединок, чтобы удостовериться, что пароход идет нужным курсом. Точно так же, как я веду наш корабль сквозь миры, даже когда мы деремся. Учитывая жизнерадостную склонность Твена приукрашивать любое событие, я сомневаюсь, что это чистая правда, но все-таки восхищаюсь им, потому и окрестил корабль в его честь. На самом деле он хотел назвать свою книгу «Путь на запад», но Уильям Вордсворт, увы, успел первым. Старый классик из Озерного края, отличный поэт, но «путешествие на «Вордсворте» звучит как-то странно, вам так не кажется?

Джошуа ответил:

– У Вордсворта есть удачные места, если верить сестре Джорджине. «Исполнен вечер истинной красы, святое время тихо, как черница…»

– «…проникнутая благостью; садится светило дня, как в облаке росы». Знаю, конечно. Очень уместно. Мы сражаемся и на стихах, Джошуа?

– Заткнись и дерись, Лобсанг.