Ночь за ночью сливаются в одно целое, и в магазине становится все скучнее. Проходит неделя без единого посетителя. Я открываю на ноуте панель управления своей гипертаргетированной рекламной кампании и обнаруживаю, что на нынешний момент число контактов равняется круглому нулю. В углу экрана висит ярко-желтое сообщение Гугла: он предполагает, что у меня задан слишком узкий диапазон аудитории и такой клиентской базы просто не существует.

Интересно, что тут творится днем, в освещенную солнцем смену Пенумбры. А может, у Оливера бывает наплыв покупателей вечером, когда народ идет с работы. А что если эти тишина и одиночество все-таки разрушают мой мозг? Поймите меня правильно: я благодарен за эту работу, за то, что сижу на стуле, а мне понемногу капают доллары (не бог весть какие), которыми я могу платить за квартиру, покупать пиццу и приложения для айфона. Но раньше я работал в офисе – работал в коллективе. А здесь только я и летучие мыши. (Да, я знаю, там наверху есть летучие мыши.)

В последнее время даже читатели Дальнеполочников куда-то запропали.

Соблазнились еще чьим-то книжным клубом на другом конце города? Накупили электронных читалок?

У меня такая есть, и я ей обычно пользуюсь на дежурствах. И всякий раз представляю, будто книги пялятся с полок и шепчутся: «Предатель!» Но послушайте, мне нужно пробраться сквозь столько бесплатных первых глав! Книжка у меня старая, отцовская, из первых моделей: косой несимметричный брусок с малюсеньким серым экраном и панелью наклонных кнопок. Он выглядит как реквизит из «Космической одиссеи 2001». Новые читалки выпускают с большим экраном и изящным дизайном, но моя – она вроде Пенумбриных открыток: так устарела, что уже снова в моде.

На середине первой главы «Консервного ряда» экран мигает черным, застывает и тухнет. Такое у меня часто. Батареи должно хватать где-то на два месяца, но я как-то раз надолго забыл читалку на пляже, и теперь без розетки она работает около часа.

Так что я переключаюсь на макбук и пускаюсь в обычный обход: сайты новостей, блоги, твиты. Прокручиваю экран к диалогам, которые появились без меня, днем. Если все сайты, которыми ты пользуешься, живут по какому-то неправильному времени, не означает ли это, что на самом деле по неправильному времени живешь ты?

Наконец я открываю свою любимую страницу: «Бурчалу».

Бурчала – это человек, вероятно, мужского пола, подпольный программист, подвизающийся в области на стыке программирования и литературы: частично хакерские новости, частично Paris Review. Мэт прислал мне ссылку после того, как побывал у меня в магазине, полагая, что затеи Бурчалы могут перекликаться с нашими. Мэт не ошибся.

Бурчала рулит богатейшей пиратской библиотекой. Пишет сложные коды для взлома ТСЗАП; строит сложные аппараты, копирующие тексты с бумажных книг. Работай он в Амазоне, был бы, наверное, богачом. Вместо этого он хакнул считавшуюся неуязвимой Поттериану и выложил все семь томов на своем сайте для бесплатной скачки – с некоторыми поправками. Так что если хочешь читать «Гарри Поттера» бесплатно, придется терпеть проскакивающие упоминания юного волшебника по имени Бурчандор, однокашника Гарри Поттера по Хогвартсу. Ну это и не так плохо: у этого Бурчандора есть несколько отличных реплик.

Меня однако заворожил последний проект Бурчалы. Карта, показывающая места действия всех научно-фантастических историй, изданных в двадцатом веке. Он повыдергивал их из книг специальным софтом и выстроил в трехмерном космосе, так что можно наблюдать, как год за годом коллективное воображение человечества устремлялось все дальше: на Луну, на Марс, Юпитер, Плутон, к Альфе Центавра и дальше. Можно приближать и вращать эту вселенную, а можно вскочить в компактный многогранник-звездолет и все облететь на нем. Отправиться на свидание с Рамой или искать Базовые миры.

В общем, два вывода:

1. Нилу это придется по душе.

2. Я хочу быть как Бурчала. В смысле, а вдруг у меня получится что-то столь же крутое? Вот это была бы настоящая компетенция. И я смог бы открыть свое дело. Или пойти работать в Эппл. Мог бы встречаться и взаимодействовать с другими персонами в теплых лучах дневной звезды.

На мое счастье, Бурчала, как и следует герою-хакеру, опубликовал код, на котором работает его карта. Весь трехмерный графический движок, написанный на Ruby – языке программирования, который мы использовали на сайте «НовоБублика», – целиком и совершенно бесплатно.

Я собираюсь применить код Бурчалы, чтобы изваять что-нибудь свое. Оглядываясь вокруг, я понимаю, что мой будущий проект стоит прямо передо мной: трехмерную графику я буду осваивать, рисуя модель круглосуточного книжного магазина мистера Пенумбры. Это высокий узкий кирпич, внутри заставленный похожими маленькими – ну явно не титанический труд?

Для начала надо было перелить базу данных со старого макинтоша Пенумбры на мой ноут, а это не такое простое дело, потому что эта модель пишет только на пластиковые дискеты, а засунуть такую в макбук нет никакой возможности. Пришлось купить на И-Бэй юэсби-ридер. Он стоил три доллара, плюс пять доставка, и было диковато вставлять такое в свой ноут.

Но теперь, со всеми данными на руках, я строю модель магазина. Пока грубую – кучка серых кирпичиков, сцепленных на манер виртуального лего, – но уже узнаваемую. Обувная коробка помещения налицо, и все стеллажи на месте. Я выстроил их по системе координат, и моя программа умеет находить без моей помощи тринадцатую полку в третьем ряду. Цифровой свет из цифровых окон рисует четко очерченные тени в цифровом магазине. Если это вас впечатляет, значит, вам за тридцать.

Три ночи проб и ошибок, но зато теперь я строчу длинные куски кода, обучаясь на ходу. И это здорово что-то создавать – на экране медленно вращается довольно убедительная полигональная аппроксимация Пенумбриного магазина, и я счастлив, как не был ни разу после закрытия «НовоБублика». В динамиках ноута играет новый альбом веселенькой местной группы под названием «Лунное самоубийство», и я собираюсь как раз залить базу на…

Брякает колокольчик, и я вырубаю звук. «Лунные самоубийцы» смолкают, и, подняв глаза, я вижу незнакомое лицо. Обычно я моментально понимаю, стоит передо мной член страннейшего в мире книжного клуба или просто полуночник-бродяга. Но сейчас мое паучье чутье буксует.

Клиент невысок, но плотен, в некоем сгущающемся лимбе среднего возраста. На нем грифельно-серый костюм и белая сорочка с расстегнутым воротом. Все это говорило бы в пользу обычного прохожего, если б не его лицо: призрачная бледность, черная колючая борода и глаза, похожие на темные карандашные острия. А еще у него под мышкой пакет, аккуратно упакованный в коричневую бумагу.

Его взгляд устремляется первым делом к коротким стеллажам, а не к Дальнеполочникам, так что он может оказаться и обычным клиентом. Может, он шел мимо из «Попок».

– Могу я вам помочь? – спрашиваю я.

– А это вот что такое? Что это значит? – тарахтит он, уставившись на передние стеллажи.

– Да, понимаю, с виду не много, – отвечаю я.

На следующем выдохе я собираюсь упомянуть кое-какие жемчужины куцего каталога Пенумбры, но странный тип обрывает меня:

– Издеваетесь? Не много?

Он швыряет пакет на стойку – шмяк – и подступает к полкам с научной фантастикой и фэнтези.

– Что это здесь делает?

У него в руке единственный в магазине экземпляр «Автостопом по галактике».

– А это? Издеваетесь, да?

Показывает «Чужака в чужой стране».

Я не знаю, что сказать, так как не очень понимаю, что происходит. А он возвращается к стойке с обеими книжками в руках.

Шлепает их на деревянную крышку.

– А вы вообще кто такой?

Его темные глаза вызывающе вспыхивают.

– Я – человек, который за все это отвечает, – говорю я как только могу спокойно. – Вы хотите их купить или что?

У него раздуваются ноздри.

– Ни за что вы не отвечаете. Вы даже не новичок.

Блин. Конечно, я работаю тут чуть больше месяца, но это не меняет сути…

– И вы понятия не имеете, кто на самом деле управляет магазином, ведь так? – наседает тот. – Говорил вам Пенумбра?

Я молчу. Уж конечно, это не обычный клиент.

– Нет, – фыркает он. – Выходит, не говорил. Так вот, больше года назад мы велели вашему боссу избавиться от этого хлама.

С каждым словом он хлопает по «Автостопу» для доходчивости. Последняя пуговица на рукавах пиджака у него расстегнута.

– И не в первый раз.

– Послушайте, я не понимаю, о чем вы говорите.

Я буду спокоен. Я буду корректен.

– Так что, серьезно: покупаете или нет?

К моему удивлению, он вытягивает из кармана брюк скомканную двадцатидолларовую бумажку.

– О, безусловно.

С этими словами он швыряет деньги на стойку. Терпеть не могу, когда так делают. – Мне пригодятся улики непослушания Пенумбры.

Молчание. Его темные глаза блестят.

– Вашему боссу не поздоровится.

Как это, за торговлю фантастикой? Отчего этот тип так ненавидит Дугласа Адамса?

– А это что? – сердито спрашивает тот, указывая на макбук. Там на весь экран моя модель магазина, медленно вращающаяся вокруг своей оси.

– Это вас не касается, – отвечаю я, отворачивая экран.

– Меня не касается? – огрызается он. – Да вы хоть знаете… Вы не знаете.

Он закатывает глаза, будто столкнулся с самым скверным обслуживанием в истории Вселенной. Потом качает головой и словно заставляет себя успокоиться.

– Слушайте меня внимательно. Это важно.

Двумя пальцами он толкает ко мне через стойку свой пакет. Широкий, плоский, узнаваемых очертаний. Упершись в меня взглядом, тип продолжает:

– Тут у вас дурдом, но я должен знать, что вы передадите это Пенумбре. Лично в руки. Не сунуть на полку.

Не оставить для него. Отдать в руки.

– Ладно, – говорю я. – Хорошо. Без проблем.

Он кивает.

– Отлично. Благодарю.

Схватив покупку, он толчком распахивает входную дверь. Потом, уже на пороге, оборачивается:

– И передайте вашему боссу, что ему кланяется Корвина.

Утром Пенумбра не успевает войти, а я уже пускаюсь рассказывать о происшествии, сбивчиво и торопливо, в смысле, что с этим парнем, и кто такой Корвина, и что это за посылка, и, нет, серьезно, что с ним не так…

– Успокойтесь, мальчик мой, – Пенумбра повышает голос и поднимает ладони, унимая меня. – Успокойтесь. Не так быстро.

– Вот, – говорю я и показываю на пакет, будто это какое-то дохлое животное. Почем мне знать, может, там и есть дохлое животное, или, к примеру, только его кости, аккуратно сложенные в пентаграмму.

– А-ахх, – вздыхает Пенумбра. Обхватив пакет длинными пальцами, он проворно забирает его со стойки. – Как здорово.

Конечно, там не коробка с костями. Что там, я знаю точно, и знал с той минуты, как бледнолицый посетитель вошел в двери, и почему-то правда меня еще больше ошарашивает: ведь, получается, все, что тут происходит, – это не просто чудачества одного старика.

Пенумбра разрывает коричневую обертку. Под ней книга.

– Новое прибавление в нашем фонде, – говорит он. – Festina lente.

Книжка совсем тонкая, но очень красивая. В жемчужно-сером переплете из какого-то муарового материала, на свету отливающего серебром. Корешок черный, и на нем жемчужные буквы «Эрдеш». Новая строчка в Дальнеполочном списке.

– Давненько у нас не было новых поступлений, – говорит Пенумбра. – Надо отметить. Погодите, мой мальчик, не уходите.

Он проходит в заднюю комнату мимо стеллажей. Слышу стук его туфель на лестнице в кабинет по ту сторону двери с табличкой «Не входить», за которую я никогда не заглядывал. Он возвращается с двумя пластиковыми стаканчиками, вставленными один в другой, и бутылкой скотча, полупустой. На этикетке написано «Фицджеральд», и на вид лет ей не меньше, чем Пенумбре. Разлив по полдюйма золота в каждый стакан, он подает один мне.

– Теперь, – говорит он, – опишите его. Посетителя.

Прочтите из журнала.

– А я ничего не записал, – признаюсь я.

Строго говоря, я вообще ничего не сделал. Я всю ночь слонялся по магазину, держась подальше от стойки, боясь трогать пакет, смотреть на него и даже думать о нем слишком усердно.

– Ах, но это должно быть в журнале, мальчик мой.

Вот, рассказывайте и пишите. Я слушаю.

И я рассказываю, одновременно записывая. Так мне становится легче: будто странное событие дистиллируется из моей крови на страницу через темное острие авторучки:

– В магазин заходил спесивый болван…

– Э… Пожалуй, будет разумнее этого не писать, – непринужденно замечает Пенумбра. – Лучше скажем, что у него был вид… экстренного курьера.

Ага, ладно:

– В магазине побывал курьер по имени Корвина, который…

– Нет, нет, – Пенумбра останавливает меня.

Прикрыв глаза, он трет переносицу.

– Погодите. Я объясню, потом запишете. Он был необыкновенно бледен, глаза как у хорька, сорок один год, плотный и с неэстетичной бородой, в костюме из мягкой шерсти, однобортном, и с действующими пуговицами на манжетах, и в черных кожаных туфлях с острыми носами – так?

Точно. Туфель я не заметил, но Пенумбра на раз вычислил того типа.

– Ну, разумеется. Его зовут Эрик, и его дар – настоящая драгоценность.

Пенумбра поболтал скотч в стакане.

– Пусть даже он слишком рьяно выполняет свою роль. Это он перенял у Корвины.

– А кто же этот Корвина?

Смешно говорить, но:

– Он вам кланяется.

– Да уж конечно, – Пенумбра закатывает глаза. – Эрик от него без ума. Как многие из молодых.

Уклонился от вопроса. Помолчав мгновение, он поднимает глаза и ловит мой взгляд.

– Тут у нас не просто книжный магазин, как вы, несомненно, уже догадались. Здесь еще и своего рода библиотека, одна из множества по всему миру.

Другая такая же в Лондоне, в Париже – всего дюжина. Среди них не найдешь двух похожих, но назначение у всех одно, и Корвина надзирает за всеми.

– То есть он ваш босс.

От этих слов Пенумбра мрачнеет.

– Я предпочитаю думать о нем как о нашем попечителе, – говорит он, задерживаясь немного на каждом слове. Это «нашем» не проходит незамеченным, и я улыбаюсь.

– Но, подозреваю, Корвина с радостью согласился бы с вашим определением.

Я пересказываю, что Эрик говорил о книгах на коротких полках – и о непослушании Пенумбры.

– Да, да, – со вздохом говорит Пенумбра. – Это я уже проходил. Дурь. Душа библиотек в том, что они все разные. В Берлине Кёстер с его музыкой, в Петербурге Грибоедов с огромным самоваром. А тут, в Сан-Франциско, самое яркое отличие среди всех.

– Какое?

– Ну как: у нас есть книги, которые люди правда могут захотеть прочесть! Пенумбра хохочет, демонстрируя зубастый оскал. Я тоже смеюсь.

– Значит, ничего страшного?

Пенумбра пожимает плечами.

– Это зависит, – говорит он. – Зависит от того, насколько всерьез вы воспринимаете старого косного бюрократа, который думает, что все должно быть одинаковым, повсюду и всегда.

И, помолчав, добавляет:

– Так вышло, что я совсем не принимаю его всерьез.

– А он тут бывает?

– Никогда, – чеканит Пенумбра, качая головой. – Он не был в Сан-Франциско много лет… больше десяти.

Нет, у него есть другие заботы. И слава богу, что так.

Пенумбра поднимает ладони и машет на меня, выгоняя из-за стойки.

– Ступайте, мальчик мой. Вы видели редкое событие, и более значительное, чем вам кажется. Считайте, что вам повезло. И пейте свой виски, юноша! Пейте!

Я вскидываю сумку на плечо и осушаю свой стакан в два крупных глотка.

– Это, – говорит Пенумбра, – за Эвелин Эрдёш.

Он поднимает искристо-серую книгу вверх и, будто обращаясь к ней, восклицает: «Добро пожаловать, друг мой, и отличная работа! Отличная работа!»