– Привет, Жюли, – сказал ей мужчина, положив покупки на движущуюся ленту.

– Здравствуйте, мсье. Сегодня вы все взвесили? – спросила она без тени насмешки.

– Я делаю успехи… А вам лучше?

– Лучше?

– Мне показалось, в прошлый раз вы были немного грустны?

– Нет, – сухо отрезала она.

– Значит, просто в глаз попала соринка?

– За термопакет надо платить. Будете брать?

– Да! Такой надо иметь, верно?

– Ваше дело. С вас сорок семь евро девяносто пять центов.

– Возьмите, – сказал он, извлекая из кошелька купюру в пятьдесят евро. – Сдачи не надо.

– Ни в коем случае. Чаевые запрещены.

– Выходит, мне следует после работы пригласить вас выпить?

– Не думаю, что это возможно.

– Боитесь, станут болтать?

– Вы мне почти в дедушки годитесь!

– Не преувеличивайте, а то обижусь.

– Ну в отцы…

– А разве отец не имеет права пропустить стаканчик с дочкой?

– Я вам не дочь.

– Этого никто не знает. Сделаем вид…

– Чего вы ищете? Свежачка?

– Я ищу служащую, которую можно подкупить, чтобы она помогла мне сориентироваться в этом магазине.

– Это зависит от того, что вы ищете.

– Я ищу продукты, подходящие для одинокого мужчины, прожившего тридцать лет с женой, которая занималась всем, включая покупки.

– Вот и выходит, что вы ищете свежей плоти!

– Теперь у меня есть термопакет, надо же его использовать!

– Даже втянув живот, я не помещусь в ваш термопакет.

– Об этом я даже не прошу; просто согласитесь выпить со мной после работы. Вы во сколько заканчиваете?

– Сегодня у меня перерыв с тринадцати до пятнадцати.

– Где вы обедаете?

– У меня есть яблоко.

– Яблоко? Даже если оно стóит как виноград, это не слишком питательно. Буду ждать вас во втором ряду парковки «П», как Поль. У меня серый внедорожник «ауди». Съездим куда-нибудь перекусить.

Жюли протянула ему чек и мельком глянула на стоящих в очереди покупателей, которые уже бросали на нее мрачные взгляды. Ей следовало бы поостеречься: они могут пожаловаться директору, а тот, воспользовавшись ситуацией, потребует от нее быть с ним полюбезнее.

Она пока не знала, пойдет ли искать на парковке серый внедорожник. Кто сказал, что этот человек не потребует от нее чего-нибудь непристойного? С другой стороны, на паркинге средь бела дня она ничем не рискует. К тому же он так трогательно старался самостоятельно разобраться с покупками. Бедный начинающий холостяк…

У нее сегодня последний рабочий день перед трехнедельным отпуском. Она имеет право это отметить. Приглашение незнакомца избавило бы ее от необходимости два часа торчать в торговом центре, потому что у нее нет денег на бензин и она не может съездить домой, так как старается реже пользоваться машиной. Правда, у нее в сумке лежала недавно взятая в библиотеке книга, но куда деться от окружающего шума? Комната отдыха для персонала жуткая, без окон. Да еще эти парни из мясного отдела постоянно отпускают в ее адрес замечания, увесистые, как туши, которые они ворочают.

Кстати, вполне возможно, что этот тип с внедорожником «ауди» пригласит ее в хороший ресторан. Неплохо бы наесться про запас, чтобы продержаться до конца месяца, который будет нелегким.

Впрочем, как конец каждого месяца…

Жером нашел заместительницу. Не слишком опытную, но какая разница! Ему хотелось увидеть море, посмотреть на далекий горизонт, попытаться забыть болотистые почвы, в которых он увязал уже три месяца.

Молодая женщина должна приехать сегодня вечером, на время ее пребывания здесь он даже решил предоставить ей свой дом. Этой ночью им придется остаться здесь вдвоем, потому что он уезжает завтра. Только что звонил отец, чтобы уточнить время его прибытия. Отец тоже мечтал вдохнуть морского воздуха.

Но по другой причине. Нечто вроде вздоха облегчения.

Прием длился больше двух часов. Он уцепился за возможность путешествия, чтобы обрести силы держать спину прямо, а голову высоко. Доктору положено хорошо выглядеть. Доктор должен устоять. Это постамент, на который карабкаются хрупкие пациенты. Он обязан быть крепок как скала.

Сваленный на землю, уничтоженный несколько месяцев назад, постамент уже никого не держал. Жером выслушивал, выписывал рецепты, пальпировал, накладывал швы, но никого не поддерживал. Ему удавалось обходиться без антидепрессантов, это да. Но ведь есть алкоголь.

Ребенок с нетерпением ждал, когда его заберут. За ним пришла няня Тати, а завтра у мамочки начнется отпуск. Она будет с ним каждое утро и каждый вечер. И даже днем! У няни он кушал лучше, но все-таки больше любил, когда мамочка дома.

Детский сад ему не нравился. Конечно, он выучил несколько песенок, но там слишком шумно, слишком много детей, которые толкаются и досаждают. К тому же надо слишком много двигаться, смотреть, слушать.

Мамочка обещала, что, когда у нее начнется отпуск, он не будет каждый день ходить в детский сад, потому что ей хочется побыть с ним. Не важно, что скажет воспитательница.

Его мамочка не такая, как у всех остальных.

Во-первых, она самая красивая. И самая молодая. Когда они выходят из детского сада, можно подумать, что это его старшая сестра. И потом, ей плевать, что думают другие.

Еще она говорит плохие слова. А вот когда он произносит их в детском саду, его наказывают. Хорошо быть взрослым, никто не ругается, когда ты говоришь плохие слова.

Но иногда по вечерам, разложив перед собой какие-то бумажки и нажимая на кнопки калькулятора, мамочка плачет.

Его, например, не беспокоит, что на ужин у них всегда макароны. Он любит макароны. Хотя с мясом, конечно, вкуснее. Вкуснее, чем с маслом. Тати повезло, что у нее хватает денег, чтобы покупать хорошую еду…

Час дня.

Перерыв.

Найти ряд «П» и встретить того мужчину. Он вроде бы милый. Без тайных намерений. И все же он ей в отцы годится! Однако неплохо изредка пересмотреть свои представления. К тому же перспектива хорошо поесть греет сердце.

Когда Жюли вышла на нужный ряд, внедорожник помигал фарами, чтобы привлечь ее внимание. Мужчина доброжелательно улыбался, пока она устраивалась рядом с ним на переднем сиденье. Приборная панель из красного дерева, безупречно чистый коврик. Ни песчинки.

Какая пропасть между этой роскошной машиной и ее прогнившим древним «Рено-5», который норовит развалиться всякий раз, как она поворачивает ключ зажигания. С ржавым кузовом и потертыми сиденьями. По правде говоря, она не склонна наводить чистоту, особенно когда речь идет об автомобиле, функция которого ограничивается тем, чтобы доставить ее из пункта А в пункт Б. Главное, он пока едет. Жюли даже страшно представить, что будет, если «рено» сломается. Машина была нужна ей, чтобы работать, а значит, жить. Ее дамоклов меч имел форму приводного ремня, который следовало сменить еще двадцать тысяч километров назад. Автослесарь сказал, что если он ослабнет, двигатель выйдет из строя. Жюли возразила, что, если поменять ремень, она не сможет заплатить за квартиру. Он резонно заметил, что, если мотор сломается, ей не на чем будет ездить на работу, ее уволят и она так и так не сможет заплатить за квартиру.

Мастер не банкир, и она молится, чтобы ремень выдержал.

Поль предложил какой-то незнакомый ресторан. Хотя она вообще их не много знала. Это в нескольких минутах езды.

– Я рад, что вы пришли, – просто сказал он.

– Только предупреждаю: ничего от меня не ждите! – сухим тоном ответила Жюли.

– Вы только лаете или еще и кусаетесь? – спросил он.

– Я не лаю, а вношу ясность.

– Чего бы я мог от вас ждать, кроме сообщения о каких-нибудь выгодных скидках?

– Моего расположения.

– Ну нет, я не такой!

– Это редкость.

– Что же, все мужчины хамы?

– Похоже на то…

– Вы ставите меня в неловкое положение, мне даже как-то не по себе…

– Почему?

– Потому что теперь мне придется доказывать вам, что я не такой…

– Неужели для мужчины это так трудно?

– Да нет… то есть… не знаю. Посмотрим.

В салоне машины повисло неловкое молчание…

– Я всего лишь предлагаю вам вместе перекусить, – нарушает тишину Поль, – поболтать о том о сем. Хотите, о вас, хотите, если вам интересно, обо мне. Без напряга и задней мысли.

– Подходит, – согласилась молодая женщина.

– Главное, я приглашаю вас подкрепиться чем-то посерьезнее, чем яблоко!

– Я привыкла днем съедать яблоко…

– Привычка не является залогом питательного баланса.

– Я живу по средствам.

– Сегодня можете заказать хоть полный обед, при условии, что потом вас не вырвет на приборную панель.

– Попытаюсь! – ответила Жюли и наконец улыбнулась.

Ресторан оказался шикарным. В обтрепанных джинсах, футболке с глубоким вырезом и выцветших кроссовках, Жюли чувствовала себя несколько неловко.

– Вы уверены, что меня пустят? – беспокойно спросила она.

– А почему нет?

– Я не вписываюсь в интерьер.

– Вас никто не просит висеть на стенке.

– И все же выгляжу я неподходяще?

– Да, конечно! Но нам на это плевать! С банковской картой это можно себе позволить. Довольно приятное ощущение.

– Но у меня нет банковской карты.

– Тогда… как бы вам объяснить, Жюли… мне было бы легче доказать вам, что я не хам, чем влезть на секвойю. Хорошо воспитанный мужчина обычно приглашает женщину в ресторан. Если только не нарвется на ярую феминистку, которая не видит разницы между обходительностью и хамством.

– Полагаю, у феминисток есть банковские карты…

– Зато вам придется выплюнуть жевательную резинку, иначе это и впрямь будет дурной тон…

Жюли повиновалась. Оторвав кусочек салфетки, она завернула в него запретный объект и положила в пепельницу. Официант принес меню. Бегло просмотрев его, Жюли с раздражением захлопнула папку.

– Вы расстроены? Вам ничего не понравилось?

– Для меня это слишком дорого… – выдавила она.

– Вы что, феминистка?

– Нет, с чего вы взяли?

– Вы же не предполагали платить?

– С каждым проглоченным куском у меня будет ощущение, что я зажевала пять евро.

– Не смотрите на цены!

– Я не могу, это стало сильнее меня, вошло в привычку. Я всегда смотрю на цены и не могу перебороть себя, правая колонка притягивает мой взгляд…

– Тогда я сам вам прочту.

– Подумают, что я не умею читать.

– Тогда я шепотом…

– Тогда подумают, что вы говорите мне нежности, хотя в отцы годитесь…

– Жюли, пусть люди думают что хотят, – с улыбкой вздохнул он.

И вот Поль принялся читать меню. Жюли приходилось постоянно прерывать его. Она знала далеко не все предлагаемые блюда. Официант издали наблюдал за происходящим за девятым столиком. Увидев, что мужчина улыбнулся и отложил меню, он решился подойти.

– Выбрали, мсье-мадам?

– Да, даме для начала копченый лосось, затем филе-миньон с лисичками, а на десерт сыр вашрен с малиной. Мне – то же самое. И принесите нам хорошего вина, молодой человек, я вам доверяю.

– А гарнир?

– Картошку фри, чтобы заменить яблоки.

– Простите, что? – не понял официант.

– Ничего-ничего, – ответил Поль, подмигнув Жюли.

Взяв со стола меню, гарсон поспешно удалился.

С любопытством озираясь по сторонам, Жюли потягивала лимонад с гранатовым сиропом.

– Вы здесь впервые?

– Конечно. У меня нет денег на рестораны.

– Даже изредка, один разок?

– Да.

– Вы что-то упускаете.

– Знали бы вы, сколько всего я упустила!

– Например?

– Все. Я упустила свою жизнь! Вообще. Почему вы пригласили меня в ресторан?

– Вы меня огорчили.

– Я?! – возмутилась она.

– Да, вы. Я прекрасно знаю, что в тот раз, когда я подошел к вашей кассе, это была никакая не соринка в глазу. Я расстроился.

– Не стоит, все уже прошло.

– Что случилось?

– Почему вас это так волнует?

– Потому что у меня вполне могло возникнуть желание пойти и набить морду тому, кто заставил вас грустить. Ненавижу, когда женщинам причиняют боль.

– Кто вам сказал, что это мужчина?

– Почтение, с которым вы к нему относитесь.

– Вы правда хотите, чтобы я вам рассказала, что случилось?

– Нет, мне совершенно плевать, просто хочу поболтать, пока не принесли закуски.

– …

– Разумеется, да!

– Он несколько месяцев пристает ко мне, обещает отомстить, если я ослушаюсь. Однажды пригрозил мне, что в следующий раз возьмет меня силой.

– Простите, что? – Поль едва не поперхнулся пивом.

– У меня нет выбора…

– Вы смеетесь?

– Нет, и он знает, что может меня прижать, потому что у меня нет выбора…

– Что это за история? – сердито спросил Поль.

– Как-то раз, когда я была в уборной, одна коллега взяла у меня из кассы пятьдесят евро. Я видела, как она кладет на место мою сумку. Меня вызвали к управляющему. Он сказал, что может незамедлительно уволить меня за недостачу и что в следующий раз я должна быть с ним полюбезнее.

– Но вы не выдали свою коллегу?

– Так не делается.

– Потому что тогда он набросился бы на нее? – спросил Поль. – А он не предложил вам закрыть недостачу и покончить с делом?

– Вы шутите или что? Слишком хороший повод. Кассиров могут уволить даже за то, что они украли купон на скидку, – знаете, такие обычно прикреплены к кассовому чеку. Если покупателю не нужны эти купоны, мы должны их уничтожать. Если кого-то из нас застукают, что мы оставили купон себе, можно, конечно, предложить заплатить за него один евро восемьдесят центов, но эта сволочь может уволить несчастную. А тут, можете себе представить, пятьдесят евро…

– Но почему вы не вложили в кассу эти деньги, пока никто не заметил, если знали, чем рискуете?

– Потому что у меня их не было.

– В супермаркете есть банкомат.

– Говорю же вам, у меня их не было.

– Да у каждого есть на счету хотя бы пятьдесят евро.

– Ну вот, а это было как раз перед зарплатой.

Тогда Поль выхватил из кармана бумажник, достал из него пятьдесят евро и протянул Жюли. Она сердито глянула на него.

– Берите! – нетерпеливо настаивал Поль, нервно потряхивая купюрой.

– Не может быть и речи!

– Берите, я сказал! Не может быть и речи о том, чтобы это повторилось. Вам надо всего лишь спрятать эти деньги подальше в кошелек и держать там, пока снова не представится случай.

– С чего это вдруг вы даете мне деньги?

– Чтобы доказать вам, что я не хам. Доказательство номер один.

– Ну вот, теперь, когда стало ясно, что я неграмотная и что я ваша любовница, люди могут к тому же подумать, что вы мне за это платите.

– Они могут подумать, что вы моя дочь и я даю вам деньги на карманные расходы.

– Вы правда хотите сойти за моего отца!

– У вас есть доказательства того, что случилось? Это необходимо для экспертов конфликтно-трудовой комиссии.

– Чего?

– Они защищают права наемных служащих. Не оставите же вы все как есть!

– Мне необходима эта работа, я не могу позволить себе потерять ее.

– Невероятно…

– Такова жизнь. Вы что, живете на другой планете или как?

– Нет, но я представить себе не могу, чтобы подобное было возможно.

– И кем же вы работаете в вашем Кендиленде?

– Я занимаюсь аэродинамикой в компании «Бугатти».

– Интересно?

– Захватывает.

– А платят хорошо?

– У меня нет никаких финансовых проблем. Впрочем, моя карьера заканчивается и я собираюсь уйти. Денег хватит.

– Наследство?

– Нет, патент, полученный в самом начале моей трудовой деятельности; нужная идея в нужный момент. Так что нужда мне не грозит.

– Кроме нужды в женщине.

– Я не испытываю нужды в женщине.

– А разве ваша жена не ушла?

– Ушла. И очень вовремя. Я уже не мог ее выносить. Она была очень полезной, но что поделаешь…

– Вот видите, вы настоящий хам, раз говорите о женщине как об удобной вещи. Какое счастье, что у меня нет банковской карточки, иначе я бы позволила себе поступить как феминистка и поколотила бы вас.

– Это она сочла, что стоит выйти за мужика с тугим кошельком.

– У вас есть дети?

– Сын. От первого брака.

– Видеть, веселая у вас семейная жизнь. Ваша первая жена тоже вас бросила?

– В каком-то смысле… – Поль потупился, а потом спросил: – Ну и как вам филе-миньон? Вкусно?

– Изумительно. Я не ела такого со своего первого причастия.

– У вас есть любовник? – поинтересовался Поль, чтобы сменить тему.

– Почему вы спрашиваете?

– Просто так.

– У меня нет любовника. В моей жизни нет никого, кроме Людовика.

– Кто это, Людовик?

– Мой сын.

– У вас есть сын? – удивился Поль.

– Да, ему скоро три года.

– А сколько же вам лет? – изумленно спросил он.

– Двадцать.

– Это случайность?

– Никогда больше не говорите, что Людовик – случайность. Он самое прекрасное, что произошло в моей жизни.

– А отец?

– Никакого отца.

– Клонирование, партеногенез или библейское чудо? – развеселившись, поинтересовался Поль.

– Пьяная вечеринка…

– Вот почему вам так нужна эта работа и вы даже готовы терпеть мерзкие приставания управляющего…

– Да, все ради него.

– Родители вам не помогают?

– Узнав, что я беременна, отец выставил меня за дверь.

– А ваша мать?

– Она с тех пор пьет, чтобы забыться. Мы с ней видимся тайком. Редко.

– Ну и картина!

– Пикассо. Жизнь, не похожая ни на что.

– Почему отец выставил вас за дверь?

– Он католик-интегрист.

– Интегрист?

– Да, я так думаю. Иначе он хоть чуть-чуть пожалел бы меня. Но в любом случае я больше не могла его выносить. В доме был сущий ад. А я никогда не вписывалась в модель жизни, которую он мечтал навязать мне. Играть в снежки в клетчатой юбке! Пока ты маленькая, ты смиряешься, но потом, в подростковом возрасте, начинаешь задумываться. И бунтовать.

За десертом Жюли и Поль продолжили разговор. Она рассказала ему о приюте, где провела с маленьким сыном год до своего совершеннолетия. О том, что учебу после бакалавриата пришлось бросить, о непосильном труде, чтобы свести концы с концами, о работе кассиршей: платят крохи, график невыносимый, но это единственный источник дохода, иначе не выжить. О бесконечно тянущихся безрадостных днях и о сегодняшнем счастье – начале отпуска, целых три недели не видеть эту сволочь Шассона. А главное, общаться с сыном, которого она так мало видит: через день она работает допоздна.

– Стало быть, в отпуск вы не едете? Ваш сын ходит в детский сад?

– Пока я в отпуске, он будет туда ходить, только когда сам захочет. Он и так проводит там слишком много времени. Но разумеется, я никуда не еду…

– Посещение детского сада не обязательно?

– Нет. Там есть обязательные занятия. Но ему всего три года… Он ведь не корпит над интегралами или вопросами кинетической энергии…

– Вы все это знаете? – изумился Поль.

– Да, а что?.. Я кассирша, но не дебилка ведь. Сдала экзамены… бакалавриат по точным наукам.

– Почему вы не продолжили учебу?

– А на какие шиши?

– Гм… – Поль смущенно улыбнулся. – Вам нравится Бретань?

– Никогда не была. В детстве мы каждые каникулы ездили в Лурд. А в Бретани, должно быть, красиво.

– Я вас туда отвезу.

– Как это?

– Завтра утром я еду в Бретань на несколько дней, чтобы отдохнуть. У вас отпуск, я возьму вас с собой.

– А как же мой сын?

– Разумеется, вместе с вашим сыном. Мы расскажем ему о кинематике волновых процессов и законе Архимеда. Он обгонит свою группу по программе и поразит воспитательницу детского сада.

– Кончится тем, что я и вправду решу, что вы ждете от меня чего-то неприличного.

– Там будет мой сын. Ему необходим отдых.

– Он в курсе? Он согласен?

– На первый вопрос ответ отрицательный, насчет второго – не знаю. Это мой дом, мой автомобиль, я трачу свое время, чтобы отвезти его туда. Не хватало еще, чтобы он выдвигал какие-то требования! К тому же вы перемените его взгляд на жизнь.

– Он тоже в поисках свежачка?

– Он тоже не хам. Прекратите считать, что к вам проявляют интерес только из-за того, что вы женщина и молоды.

– Тогда почему вы проявляете ко мне интерес?

– Вы трогательная.

– Я вызываю у вас жалость?

– Вовсе нет. Но за этот час мы с вами говорили больше, чем я с женой за последние полгода. Мне было приятно. К тому же я всегда мечтал иметь дочь.

– Ну точно, вы непременно хотите косить под моего папашу…

– Так вы согласны?

– Чтобы вы были моим отцом?

– Нет. Поехать в Бретань.

– Не знаю… Надо подумать…

– Позвоните мне сегодня вечером, когда примете решение, – предложил Поль, протягивая ей свою визитную карточку.

– У меня нет телефона.

– Да что вы!

– Его отключили три месяца назад.

– Значит, я за вами заеду. А там посмотрим. Завтра в семь утра. Где вы живете?

Жюли сообщила ему адрес, сказала, что найти очень легко, это прямо возле церкви, жилье для малоимущих в бывшем доме священника…

– Забавно, вас выставил из дома отец, повернутый на религии, и вы живете в бывшем доме кюре.

– Так что утром и вечером я слышу колокола! Как прежде… Но это другие…

Молодая женщина въехала в посыпанный гравием двор возле дома. Она припарковалась, закинула в сумку какие-то вещи, бросила взгляд в зеркало заднего вида и машинально поправила прядь волос. Жером увидел, что она прикрыла глаза, сделала глубокий вдох, а затем выдохнула, прежде чем выйти из машины. Отойдя от окна, чтобы она не подумала, что он за ней следит, Жером спустился по лестнице, ведущей во двор. Прозвенел звонок.

Он открыл дверь. Гостья нервничала, ей было явно не по себе.

– Здравствуйте. – Она, опустив голову, протянула ему мягкую, словно пастила, ладонь. – Каролина Лагард, я ваша заместительница.

– Здравствуйте, Каролина, – ответил Жером, старательно изображая улыбку.

Результат не оправдал его ожиданий. Улыбка снова вышла похожей на гримасу. Вот уже несколько месяцев все, что он делает, выглядит фальшиво.

– Легко нашли?

– С навигатором можно добраться к черту на кулички.

– То есть я черт и вы приехали ко мне на кулички?

– Вовсе нет. Я совсем не это хотела сказать, простите. – Девушка потупилась. Она была явно смущена.

– Это я так, чтобы подколоть. У вас есть чемоданы?

– Да, сейчас схожу за ними.

– Позвольте, я с вами.

На своих каблучках Каролина шла по гравию, будто по льду. Она смущенно улыбнулась Жерому:

– Думаю, чтобы работать здесь, мне придется переобуться в кроссовки.

– Только если соберетесь выходить. Жилые комнаты наверху, а кабинет на первом этаже. И между ними ни единого камешка… Зато когда отправитесь на вызовы…

– Придется привыкнуть. Меня впервые назначили на замену, вас это не пугает?

– Раз вы спрашиваете, боюсь, мне следует забеспокоиться. Все мы через это прошли. Когда-то надо начинать.

– С вашей стороны очень любезно принять меня.

– Мне необходима передышка.

– Да, это, пожалуй, даже заметно.

– Умеете же вы сделать комплимент.

– Простите, мне очень неловко. Это опять совсем не то, что я хотела сказать… Ну то есть, – пробормотала она, глядя себе под ноги, – вы не слишком-то хорошо выглядите.

– Не извиняйтесь, я снова пытаюсь вас подколоть. Расслабьтесь, я вижу, что вы очень нервничаете.

– Потому что я впервые кого-то замещаю. Боюсь, у меня не получится.

– Единственное, что от вас требуется, – никого не прикончить.

– Постараюсь. Можно будет вам позвонить, если вдруг?..

– Если вдруг вы все-таки кого-то убьете?

– Если вдруг мне понадобится…

– Я представлял себе свой отдых несколько иначе… Ну что же, в крайнем случае – да… Я, кстати, записал для вас телефоны врачей, практикующих поблизости. Не бойтесь, они не кусаются.

Жером показал ей дом, кабинет на первом этаже, все оборудование, компьютер и всевозможные шкафчики с медикаментами, затем верхний этаж и гостевую спальню, где она сможет обосноваться на эти несколько недель.

Затем он вернулся в кухню, чтобы, пока она раскладывает вещи, приготовить ужин. После стольких месяцев одиночества Жером был взбудоражен женским присутствием. Он испытывал странное ощущение, будто к нему вернулись утраченные чувства, умолкнувшие волнения, будто какая-то замершая часть души пробуждалась, наполнялась. Чем – он и сам не знал, но она наполнялась, разгоняя тревожную пустоту, которая затягивала его в свою глубину, точно в черную дыру.

Чемоданы были собраны, на сон Жерому оставалось лишь несколько часов. Ничего, отоспится в пути. Отец способен вести машину хоть тысячу километров подряд. Сам Жером мало на что сейчас годился. Даже приготовить пристойный ужин ему и то не по силам. Всякий раз, делая спагетти болоньезе, он умудрялся переварить макароны и пересушить мясной фарш.

Жером уже собирался посетовать по поводу своих жалких кулинарных способностей, когда из коридора до него донеслись всхлипывания.

Перекинув через плечо кухонное полотенце, он направился к гостевой спальне. Сидя на кровати и уткнувшись лицом в ладони, девушка пыталась унять рыдания.

– Что случилось? – спросил Жером, усевшись рядом с ней.

– Я… я боюсь… – всхлипнула она.

– Боитесь чего?

– Что у меня не получится.

– Не беспокойтесь, на вашу долю достанется всего лишь легкий насморк, несколько отитов и парочка подошвенных бородавок. Более сложные случаи мы сможем обговорить по телефону. Поверьте в себя. Раз уж вы добрались сюда, значит и с этим справитесь. Ведь, по крайней мере, вам удалось сжульничать на экзаменах. Или вы не жульничали?

– Разумеется, нет! – Каролина вскочила с возмущенным видом.

– Значит, все в порядке.

Жером протянул ей посудное полотенце, чтобы она утерла слезы, – как раз то, что надо, хотя лучше бы простыню, – и заметил, что зато у него на кухне ничего не ладится и он не знает, что делать, чтобы спасти спагетти болоньезе.

Через несколько минут при помощи сливочного масла и томатного соуса Каролине удалось исправить положение. Она едва удержалась, чтобы не выразить возмущение по поводу отсутствия пармезана, однако не осмелилась на подобную вольность… Вот опять глаза на мокром месте…

Они поужинали, заодно обсудив некоторых пациентов, которые могут создать проблемы. Робкие улыбки, иногда освещающие покрасневшие от слез глаза, позволяли надеяться, что напряжение спадает. Жером отметил, что ей повезло хотя бы в том, что она умеет плакать. Иногда слезы приносят облегчение. Но мужчины не плачут. Мужчина тверд, он не показывает своих чувств. Мужчина не расслабляется. Еще будучи совсем маленьким, Жером постоянно слышал: «Не плачь, ты же мужчина!» За последние месяцы он ни разу не плакал. А тоска грызла его, словно прожорливая гусеница – весенний листок. Он твердил себе, что стоило бы разок выплеснуть горе, глаза пощиплет, зато полегчало бы.

Хотя…

Тоска угнездилась в нем без спросу. И чувствовала себя как дома. Напрасно он пытался отвлечься, ничего не помогало, она здесь, спряталась в углу, готовая выскочить, стоит немного расслабиться. Когда в доме пожар, достаточно открыть дверь – и дым устремляется вперед, проникает в каждую щель, щиплет глаза и не дает дышать. Каких пожарных звать на такое возгорание?

Каролина добилась от Жерома обещания, что он будет отвечать на все ее звонки, – без этого она ночью глаз не сомкнет. После чего они разошлись по комнатам, обменявшись на прощание ободряющими улыбками.

Странная встреча. Он вызвал Каролину, чтобы она оказала ему услугу, а теперь, выходит, ее утешает.

– Вперед! Не упусти шанс!