Бентли Котленд и Джошуа Бролен сидели в «Мустанге», маневрировавшем среди рядов машин на автостраде № 8, связывавшей Бивертон с Портлендом. Оба молчали, каждый сочувствовал тому страданию, свидетелями которого они только что стали. Они возвращались после встречи с родителями Аниты Пасиека в офисе местного шерифа, и Бролен показал себя человеком, умеющим сопереживать, но при этом абсолютным профессионалом, не забывающим задавать необходимые вопросы, постоянно помнящим о необходимости во что бы то ни стало продолжать расследование. Бентли восхищался им. Как инспектору удавалось оставаться настолько внимательным, подбирать правильные слова, спрашивать так, чтобы люди, к которым он обращался, не чувствовали себя задетыми? Даже если раньше манеры инспектора частенько казались ему странными, то теперь Бентли должен был признать: Бролен, вероятно, очень хороший полицейский.

Правда, будь Котленд хоть немного рассудительнее и обладай некоторым здравомыслием, он отнесся бы к подобной манере вести себя не с восторгом, а скорее с испугом.

Но то, что в глазах одних является слабостью, другими воспринимается как безусловное достоинство.

Молодой помощник окружного прокурора не мог сдерживаться долго и, признавшись самому себе, что не всегда ему нравился человек, сидевший сейчас рядом с ним, ощутил необходимость похвалить Бролена:

— Вы… ваша манера разговаривать с родителями жертвы произвела на меня впечатление. Вы держались замечательно, вы так ловко их утешали, помня, в какую сторону вам надо двигаться. Это действительно было великолепно. Очень профессионально.

Продолжая крутить руль, Бролен бросил короткий взгляд на своего спутника.

— Спасибо.

Была ли это ирония? Или Бролен просто решил поскорее снять этот вопрос, потому что ему не хотелось, чтобы разговор сосредоточился на его персоне? Был ли помощник окружного прокурора способен разобраться в том, что значит работать над раскрытием преступления на сексуальной почве в течение длительного времени? Разве он мог понять, что равнодушие, которое демонстрировал Бролен, было его единственным способом самозащиты от всех жестокостей профессии, с коими он сталкивался на протяжении многих месяцев.

Бролен обогнал большой автомобиль с тонированными стеклами, заставив мотор «Мустанга» работать на полную мощность.

Надо немножко успокоиться; если Бентли решил протянуть ему руку, нет причин ее не пожать.

— Мне особенно приятно слышать это от вас, — добавил инспектор. — Не поймите меня превратно, но нельзя сказать, что мы с вами сразу же поладили…

— Полагаю, мы просто по-разному смотрим на нашу работу.

— У нас с вами не одна и та же работа, — отрезал Бролен и сразу же пожалел о своей резкости, добавив более примирительным тоном: — Несмотря на разницу средств, которые мы используем, в конце концов мы с вами идем к одной и той же цели, не так ли?

— Да, к правосудию…

Впервые за все время с начала знакомства между ними возникло подобие профессионального братства, оба улыбнулись.

— Каким будет следующий шаг? — с любопытством спросил Бентли.

— Надо решить, куда направить усилия.

— То есть мы пока не знаем, что нам делать дальше?

В трехстах метрах впереди горело множество «стоп-сигналов» — пробка.

— Обожаю автострады в час пик! — воскликнул инспектор.

Они двигались вперед черепашьим шагом.

— Я имел в виду: необходимо решить, кто чем будет заниматься. Это может показаться вам скучным, однако в любом расследовании это самая важная часть — регулярно обсуждать новую информацию и, исходя из этого, предпринимать дальнейшие шаги. Что нам известно на сегодняшний день?

Бентли Котленд нервно поскреб щеку:

— Что тело Лиланда Бомонта было похищено, что у убийцы тот же код ДНК и что это невозможно. А, чуть не забыл: что Лиланд увлекался черной магией и темой воскресения! Неплохой сценарий для фильма ужасов, правда?

Поданные под этим «соусом» факты, перечисленные Котлендом, выглядели странно, казались маловероятными и даже противоречащими здравому смыслу.

— Да, но мы с вами не в кино, поэтому надо понять, что именно происходит. Одно из двух: либо Лиланд Бомонт не умер, либо кто-то просто водит нас за нос. В одном могу вас уверить: Лиланда больше на этой земле нет, никто не смог бы выжить с пулей в голове, никто. И, как сказал сэр Артур Конан Дойл, «исключив все невозможное, вы, каким бы оно ни казалось невероятным, получите истинное положение вещей».

— И что остается? Каково это истинное положение вещей? У вас есть какие-нибудь подходящие объяснения?

Воспользовавшись тем, что машина продолжала стоять в пробке, Бролен посмотрел на Бентли:

— Думаете, я смогу спокойно спать, зная, что живой мертвец, застреленный мной, шляется по городу, и не имея никакого рационального объяснения этому феномену?

— Не знаю, вас не так-то просто… нелегко понять…

Бролен посмотрел на огромные серые тучи, превращавшие вечер в ночь.

— Полагаю, тот, кто похитил тело Лиланда Бомонта, и есть наш убийца. У него имеется образец ДНК Лиланда, обнаруженный на окурке, по крайней мере, он мог заполучить его, пока тело еще было свежим. Ему достаточно было просто заморозить образцы.

— И вам кажется, эта гипотеза правдоподобна?

— Намного более, чем мысль о зомби, разгуливающем по городу.

В салоне повисло тяжелое молчание.

— А другие следы? — спросил Бролен. — Что мы еще знаем?

Бентли пожал плечами:

— Не очень многое, информация о жертвах только-только стала появляться.

— Не согласен. Мы располагаем крайне важной информацией. Мы знаем, что убийц двое.

— Вы уверены?

— По-моему, это так — уж слишком много рассудочности, изощренности и проницательности в письмах, которые мы получили, и, напротив, слишком мало зрелости и опыта в действиях убийцы. У нас есть, как минимум, убийца и тот, кто им руководит, учитель и ученик. Что еще?

Вспомнив о вскрытии, на котором он присутствовал, Бентли, с трудом скрывая отвращение, произнес:

— Убийца имеет познания в анатомии.

— Точно. Тот минимум, который позволяет ему аккуратно отделять конечности жертв. Впрочем, оба раза он заботливо взрезал кожу, варварски разодрал мускулы и сухожилия, но кости отделил от сочленений с невероятной осторожностью. Значит, его интересуют кожа и кости, а остальное не важно. Почему?

Бентли покачал головой.

— Это одна из особенностей его почерка, этот странный аспект его фантазии нам еще предстоит понять, но давайте на мгновение забудем про него, — продолжал Бролен. — Мы также знаем, что он выбрал обеих жертв по каталогу, именно там он увидел те части тела, которые собирался отрезать. Он листает страницы и обращает внимание на то, что демонстрируют женщины, изображенные на снимках. Обычно так выбирают одежду, а он сосредоточивается на манекенщице и спокойно делает несколько иной выбор. Вспомните, сколько девушек работают в той компании?

— Насколько я помню, более восьмидесяти.

— Да… Невозможно проследить за всеми. Нам понадобится более двух сотен полицейских, это почти нереально. Что еще мы знаем?

Бентли нахмурился, заставив серое вещество сортировать многочисленные выводы, сделанные в течение последних дней.

— Помимо того, что вы уже говорили о профиле убийцы, да?

— Я говорил, что это белый мужчина, которому от двадцати до тридцати лет, что он холостяк, живет вдали от людей и работает от случая к случаю, может быть, даже на дому, это — в общем.

— Теперь мы знаем, что он читает каталог «Fairy's Wear», — заметил Бентли.

— Да, я запросил список подписчиков, но не думаю, что это нам даст что-либо серьезное, даже если мы выделим из этого списка одиноких мужчин. Каталог мог попасть к нему каким угодно образом, его часто бесплатно раздают на улицах. Это тоже тупиковый след. Напротив, интерес представляет то, что сказал нам Филипп Беннет на прощание.

— Что именно? Вы имеете в виду прошлогоднюю кражу со взломом?

Заставив Беннета упомянуть обо всех странных событиях, произошедших в последние несколько месяцев внутри компании, Бролен добился от управляющего информации о том, что в прошлом году их навещали. Однажды утром обнаружилось, что были взломаны почти все замки, но странным образом ничего не пропало. Филипп Беннет и полиция пришли к выводу, что визит им нанесли беспризорники, не нашедшие в итоге, чем бы поживиться.

— Точно. А много вы знаете воров, проникающих в такие офисы, где нечего украсть, за исключением компьютеров?

— Ну, если это развлекались подростки…

— Я так не думаю. Готов поспорить, это был тип, которого мы ищем.

— Но это же глупо! Зачем ему так рисковать, что он выиграл в результате?

— Серийные убийцы нередко любят забираться в дома тех людей, которых выбирают в качестве будущих жертв, они гуляют рядом по ночам, воруют личные вещи, например предметы одежды, для них это первый шаг в присвоении жизни будущей жертвы.

— Но ведь там не было ничего, что принадлежало бы жертвам.

— Подумайте-ка хорошенько. Беннет заявил, что ничего не пропало. Однако взломщики могли кое-что скопировать.

Бентли нашел это замечание забавным.

— Скопировать? Да там нечего копировать, это же не промышленный шпионаж!

— Но если вы опасный психопат, вставший на путь преступления, все иначе. В офисе компании находится картотека со всеми личными данными сотрудников, в том числе и манекенщиц. Имена, фамилии, адреса, фотографии — короче, все.

Бентли внимательно посмотрел на Бролена. Объяснение было вполне логичным, убийца заполучил необходимую информацию и отправился на охоту, узнав все, что ему было нужно о будущих жертвах, начиная с адресов.

— А вот и кое-что еще, — продолжал Бролен. — Если наш тип рискнул забраться в офис компании, чтобы завладеть сведениями из картотеки, мы можем предположить, что он продолжит охотиться на этой территории, выбирая себе новые жертвы из числа манекенщиц. Но как он сделал свой выбор в первый раз? Почему этот каталог, а не какой-нибудь другой?

— Он случайно увидел в каталоге девушек и нашел их невероятно привлекательными.

— Серийные убийцы редко действуют, руководствуясь случайным выбором, для них это определенный ритуал, как и в нашем случае; наш убийца действует не импульсивно, все как следует просчитывает, в том числе и выбор жертв. Если он предпочел девушек из «Fairy's Wear», значит, для этого должна была появиться серьезная причина. То есть речь не просто идет об одежде для женщин, — полагаю, ему уже давно знаком этот каталог, может быть, на него подписывалась его мать или подружка того, кого мы называем Вороном. В его взаимоотношениях с этой компанией есть нечто личное, нечто, что в течение длительного времени было каким-то образом связано с его повседневной жизнью, постоянно находилось в его поле зрения. Очень возможно, что он уже давно фантазировал, представляя себе моделей из этого каталога, то есть готовился к убийствам заранее. Кража со взломом случилась в прошлом году, и у него было достаточно времени на подготовку.

— Но это не дает нам ничего конкретного, — заметил Бентли. — Я хочу сказать, мы не можем произвести обыск у всех подписчиков «Fairy's Wear».

— Не можем, но вполне вероятно, что наш тип уже что-то заказывал по этому или предыдущему каталогу. «Серийники» могут, когда их никто не видит, спать в обнимку с одеждой или носить вещи, которые как-то связаны с их жертвами, только представьте себе это! Беннет обещал мне прислать список всех клиентов за последние два года.

— Это же охренительное количество имен! — воскликнул Котленд.

— Мы выберем из него холостяков, их там не должно быть очень много, потому что компания не продает мужские вещи, так у нас останется небольшая группа чокнутых и парней, покупающих одежду для мамочек и подружек. Я хотел бы выделить из этого списка всех клиентов, купивших одежду, которую рекламировали Анита Пасиека и Элизабет Стингер, их должно быть совсем мало — короче, нужно произвести отбор. Придется перелопатить множество страниц, это займет не один день, но результат может того стоить.

Бентли почувствовал, что Бролен смотрит на него.

— Э, нет! Почему я снова должен заниматься этой рутиной?

— Бентли, не воспринимайте это как оскорбление, просто я уверен, что в работе с бумагами вы — лучший.

Его собеседник не стал возражать, ощутив определенную гордость; ему было приятно услышать подобное от Бролена, и он сразу же растаял. Радуясь тому, что инспектор теперь относится к нему с уважением, Котленд и сам должен так относиться к Бролену, пусть он еще и не решился себе в этом признаться. А что дальше? Бентли знал, как легко его может вывести из себя малейший выпад на его счет, однако, вопреки мнению окружающих, он вовсе не отличался мстительностью. По крайней мере, он сам думал о себе именно так.

— Остается только узнать главное, — произнес он, когда пробка начала немного рассасываться.

— Что именно?

— Какие цели преследуют убийца и Ворон, зачем они реализуют свои смертельные фантазии? По-моему, вы говорили, что они убивают не случайно, тогда почему они выбрали именно «Божественную комедию», а не «Белоснежку и семь гномов»?

— Вы быстро учитесь, — удивился Бролен. — На самом деле они обращаются к «Аду» Данте, потому что он — часть их фантазий… ну, или что-то в этом роде. Но определенная цель у них наверняка есть. И мы должны понять, что это за цель, пока они не зашли слишком далеко. Мы должны разобраться, что им нужно, чего они хотят.

Руки Бролена покрылись мурашками. Бентли только что, сам того не ведая, ткнул в его самое больное место. Да, оставалось только понять, к какой цели стремятся их противники…

Они приехали в Главное полицейское управление и зашли в кабинет к Ллойду Митсу, заканчивавшему составлять отчет об информации, собранной относительно Элизабет Стингер. Увидев его, Бролен не смог сдержать улыбки: он еще не привык видеть коллегу без бороды.

— Что у нас есть по поводу Элизабет? — спросил он.

Митс поднял руки к потолку:

— Немного. У нее по определению не было врагов, ей никто не угрожал, и у нее не было ни одного друга, о котором мы не знали бы; последним оказался страховой агент из Арканзаса. Теперь что касается ее похищения. Салиндро отправил двух своих людей поспрашивать торговцев из той части города, где ее похитили, но в тот вечер никто не заметил ничего подозрительного. Кажется, ее дочь забирает к себе мать Элизабет. А что у вас?

Бролен пересказал ему все, чем они занимались во второй половине дня, и коротко остановился на том, куда теперь предстоит направить усилия. В течение часа полицейские на основе собранных данных вырабатывали план дальнейших действий. Затем они заказали по телефону китайскую еду. Заодно Бролен успел отнести в лабораторию образец слюны, взятой им у Милтона Бомонта, сопроводив его короткой запиской, адресованной Карлу Диместро и Крейгу Нова.

Трое мужчин устроились в кабинете Бролена и начали внимательно разбирать тонны документов, изъятых в квартирах обеих жертв. Распечатки телефонных разговоров, банковские счета, квитанции, недавняя почта… Все это надо было проверить, убедиться, что в них не содержится ничего необычного, что могло бы вывести их на след убийцы. Бролен хорошо знал: в случае с «серийниками» подобная скучная работа, как правило, не дает никаких результатов, потому что чаще всего убийца никоим образом не выходит на связь со своей жертвой непосредственно до момента совершения самого преступления, однако эту работу приходится проделывать всегда. Наконец-то инспектор был вынужден признать, что присутствие Бентли Котленда не было исключительно тяжким бременем, тот вполне мог быть приятным, как сегодня, и даже оказаться полезным. Тем более что он постепенно начал все лучше разбираться в ремесле полицейского, открывшемся ему во всей своей красе и реалистичности, сильно отличаясь от того, что он, должно быть, представлял себе, сидя на университетской скамье. Со своей стороны, Бролен не мог его ни в чем упрекнуть — в конце концов, он сам когда-то воображал себе ежедневную кропотливую работу полицейского вовсе не такой, какая она есть на самом деле; пребывание в ФБР было тому великолепной иллюстрацией.

Солнце постепенно закатывалось за горизонт, и раскинувшийся за большими окнами кабинета Портленд озарился множеством огней.

Бролен несколько раз порывался позвонить Джульет, просто для того, чтобы услышать ее голос и, может быть, напроситься к ней на ночь, но каждый раз прогонял от себя эту мысль. Их отношения едва завязались, — и лучше было не торопиться; завтра утром надо отправить ей цветы. Эта мысль ему понравилась, и он вновь погрузился в бесконечную серию цифр.

Когда отворилась дверь, все трое решили, что прибыл их обед, но вместо разносчика в дверях появился Ли Флетчер, беспокойно наморщивший лоб.

— Джош, проблема с Джульет Лафайетт. Охранявшие ее Сиддон и О'Доннер, передали 10–49, и это напрямую касается девушки.

Код 10–49 в полиции Портленда означал, что совершено убийство; увидев, как побледнел Бролен, Флетчер поспешил добавить:

— С ней все в порядке. Кажется, речь идет о ее подруге… — Он посмотрел на клочок бумаги, который держал в руке. — Некая Камелия Маккой. Она была убита.

Бролен закрыл глаза и не заметил, как в пальцах сломался карандаш.