Это не просто — гармонизировать свое дыхание с космическим, когда люди вокруг вас страдают, и вы чувствуете себя в том или ином смысле виноватым в их боли, потому что вы знаете — ваша работа заключается в нахождении решения, терапии, выхода, и вы не в состоянии сказать, что нужно делать.

Джеки Орр пишет в «Панических дневниках» (Panic Diaries):

Паранойя, конечно, «хорошо знает», но мы должны освободиться от последствий этого знания.

В последние несколько десятилетий художественное восприятие было парализовано параноидальным чувством: психическая слабость, страх нестабильности и предчувствие катастрофы, от которой невозможно убежать. Вот почему искусство стало настолько озабочено самоубийствами и преступлениями. Это потому очень часто преступность и суицид (и, собственно, большинство самоубийственных преступлений) были реализованы как объект искусства.

Теперь вся эта паранойя должна быть утилизирована. Все, что я пишу в этой ужасной книге, уже вышло из моды. Давайте забудем об этом, давайте идти вперед.

Антиутопия должна раствориться в иронии.

Если паранойя «хорошо знает», нам нужен метод игнорирования. Мы должны отдалиться от того, что кажется вписанным в качестве имманентной тенденции в существующей картине событий. Спектр возможного гораздо шире, чем диапазон вероятности. Мы должны исправить антиутопию с иронией, потому что ирония — это та часть языка, которая открывает дверь в бесконечность возможного.

Мне весьма не нравятся фаталисты, эти мрачные пророки, которые хотят распространить весть, что человечество близко к вымиранию и что мы все должны покаяться за свою вину. У меня совсем нет времени для чтения этих истерических врагов политической коррупции, которые видят заговоры и скрытые проекты зла везде и хотят революционизировать мир.

Честно говоря, я не думаю, что политические меры будут лучшим лекарством для нашей нынешней болезни. Большинство людей хорошо знают, что финансовая диктатура разрушает их жизнь; проблема в том, чтобы понять, что с этим сделать. Возможно, что ничего не может быть сделано, что власть так глубоко укоренилась в стереотипах, регулирующих повседневную жизнь, что биологический и финансовый контроль не может быть ликвидирован или избегнут.

Так что можно сделать, когда ничего не может быть сделано?

Я думаю, что ответ — ироническая автономия. Я имею в виду противоположность участия в существующей системе, я имею в виду нечто обратное ответственности, я имею в виду нечто противоположенное вере. Политики призывают нас принять участие в их политических проблемах, экономисты призывают нас быть ответственными, чтобы работать больше, чтобы ходить по магазинам, чтобы стимулировать рынок. Священники призывают нас верить. Если вы будете следовать этим соблазнам участия, ответственности, то вы немедленно окажетесь в ловушке. Не принимать участие в игре, не ожидать какого-либо решения от политики, не привязываться к вещам, не надеяться.

Антиутопическая ирония является языком человеческой автономии.

Будьте скептичными: не верьте в свои собственные предположения и прогнозы (а также и мои).

И не отменяйте революцию. Восстание против власти необходимо, даже если мы не знаем, как победить.

Не принадлежите никакой общности. Отделяйте свою судьбу от судьбы тех, кто хочет принадлежать, участвовать и выплачивать свои долги. Если они хотят войны, то дезертируйте. Если они порабощены, но хотят, чтобы вы страдали, как и они, — не поддавайтесь их шантажу.

Если у вас есть выбор между смертью и рабством, не будьте рабом. У вас есть шанс выжить. Если вы принимаете рабство, вы умрете рано или поздно в любом случае. Но умрете рабом.

Вы умрете в любом случае, не особенно важно — когда. Важно то, как вы проживете свою жизнь.

Помните, что отчаяние и радость не являются несовместимыми. Отчаяние является следствием понимания. Радость — состояние эмоциональное. Так что не пугайтесь отчаяния. Это не ограничивает ваш потенциал для радости. Радость — это состояние доказательства, что интеллектуальное отчаяние ложно.

Наконец, не воспринимайте меня слишком серьезно. Не относитесь слишком серьезно к моим катастрофическим предчувствиям. И в случае, если сложно следовать этим предписаниям, не принимайте слишком серьезно мои рецепты.

И наконец, в последний раз: не верьте мне.