Книга: Дикий мир. Колонисты
Назад: 26 апреля, вечер Ермаков Станислав
Дальше: 27 апреля, раннее утро Лейтенант Савичев Александр, база отдыха «Красная»

26 апреля, вечер
Старцев Александр, город Великополье

Когда за Стасом закрылась дверь, тихонько спустился обратно по скрипящим деревянным ступенькам и вышел на улицу. Осмотревшись, быстрым шагом пошел под горку. Хотел сначала побежать, потом передумал. Когда бежишь, особенно в темноте, каждая тень, замеченная краем глаза, пугает. Движение мерещится везде, и, стоит лишь дать волю страху, можно запаниковать. Особенно такому впечатлительному, как я.
Пройдя сотню метров, не то чтобы пожалел о своем решении заглянуть на обещанную чашку кофе, но… страшно. Самому себе можно признаться. Страшно так, что в животе пусто и дрожь по спине то и дело пробегает. Ладони мокрые от пота, так что даже в перчатках чувствуется. Шагая по темной улице, для успокоения я с силой сжимал цевье автомата и периодически хлопал себя по карману, проверяя, на месте ли пистолет.
Быстрым шагом, с трудом не переходя на бег, дошел до тридцать пятого дома. Свет все еще горел, в том же окне. Слева вдруг почудилось движение, будто тень мелькнула. Я остановился у ворот как вкопанный, всматриваясь в темноту. Дом на другой стороне улицы возвышался темной грудой, нависая на фоне неба. Можно было разглядеть, и то с трудом, очертания оконных проемов, крашенных в белый цвет. Свет не горел ни в одном.
Осторожно, бочком, я подошел к металлической решетке ворот «своего» дома, глянул – не заперто. Вдруг опять мелькнуло, притом совсем не там, куда смотрел. Я резко повернул голову, уставившись на стену другого дома. Может, это воображение разыгралось, но я чувствовал чужой взгляд, направленный на меня. По коже мурашки побежали, липкий страх приобнял меня за плечи. Резко открыв ворота, я добежал до крыльца.
Летней веранды тут не было, дверь вела прямо в дом. Оба-на, еще и металлическая. Я нажал на кнопку звонка. Тишина, не работает, скорее всего. Прислонившись спиной к двери, несколько раз стукнул в нее подошвой. Не очень громко, но надеюсь, в доме услышали.
Взгляда от улицы не отрывал, но ничего видно не было. Сейчас, стоя на крыльце, мог рассмотреть только очертания припорошенной снегом машины у ворот, дома же напротив уже сливались с темнотой. И в этой темноте, возможно, кто-то уже крадется в мою сторону, подумал я, непроизвольно нагоняя на себя все больше страха, и крепче сжал рукой цевье, до ломоты в пальцах. Если б не оружие, уже давно бы с катушек съехал – страшно. Да еще с моим воображением, это…
– Кто там? – раздался из-за двери женский голос, я даже подпрыгнул и выругался от неожиданности. И задумался над ответом. Хм, кто тут? Интересный вопрос.
– Я, – выдал после секундного размышления.
– Кто я?
– Э… это я, на кофе, – отойдя от двери на шаг, произнес я.
– Саша? – Дверь приоткрылась, и в проеме показалось знакомое симпатичное лицо.
Встал боком, одним глазом глядя на Елену, другим косясь в темноту улицы. Невероятно, но получалось. За спину меня все так же страх обнимал, но я старался выглядеть невозмутимо.
– Проходи, – кивнула Елена и сказала уже мне в спину, закрывая дверь: – Сразу в комнату заходи, там разуешься, при свете.
Войдя в комнату, сморщился от яркого света. Несколько секунд постоял, сощурившись и привыкая. Сзади меня легонько толкнуло дверью, и я, все еще щурясь, аккуратно отошел, стараясь не сойти с коврика. С моей слоновьей грацией получилось не очень.
– Да не волнуйся, все равно завтра пол мыть, – успокоила меня Елена.
Разувшись и отставив автомат в сторону, осмотрелся. А нормально милиционерша живет, хоть дом и непрезентабелен снаружи, – плазма во всю стену, мебель приличная. Контрастирует с обстановкой фонарь гаражного вида, укрепленный за ручку на вычурном торшере. От него и свет ровный.
– Вон тапки надевай – и на кухню, руки мыть. Хотя… – окинула она меня взглядом. – Может, весь?
– А что, есть где? – удивился я.
– Пойдем, – поманила Елена меня за собой.
Я впрыгнул в указанные тапки и пошел вслед за ней на кухню. Тут фонарей не было, но хватало отсвета из комнаты. Пока шел за хозяйкой, рассматривал ее. Сейчас ниже гораздо, не на каблуках. И по-домашнему выглядит, хотя и нарядно – в халате длинном, то ли шелковом, то ли атласном – не разбираюсь. Длинные волосы в отличие от дневной встречи не в хвост стянуты, а по плечам распущены.
– Вон ведро бери, – показала Елена на газовую плиту.
Тут, кстати, обстановка тоже далеко не бедно выглядит – такая кухня, вместе с техникой, дороже чем мой «субарик» будет, оценил я. Недавно подруге помогал выбирать, так что разбираюсь.
Осматриваясь, схватил голубое эмалированное ведро с плиты и пошел вслед за хозяйкой. Интересно тут устроено – сначала прихожая, потом большая гостиная, оттуда только в кухню попадаешь. И из гостиной же в ванную, удивился я. Дверь в самом углу, за декоративной ширмой. Но сделано с умом – вспомнил я деревенский дом своего друга, у которого ванная оборудована была в прихожей, и зимой очень бодрил поход после душа по холодному коридору. Тут же прямо из гостиной, раз – и в тепле.
– Сюда ставь пока, – показала Елена на пол, – сейчас свечку принесу.
Вышла и, вернувшись почти сразу, поставила на одну из полок свечу, уже горящую. Живой свет заполнил очень прилично выглядящий так называемый совмещенный санузел.
– Мыло, шампунь, полотенце, ковшик, – говорила она, показывая пальцем по сторонам, – разберешься?
– Яволь, мой женераль, – кивнул я.
Хозяйка улыбнулась и прикрыла за собой дверь. Выложив пистолет на бесполезную сейчас стиральную машину, я в темпе разделся, но, прежде чем помыться самому, быстро простирнул носки, потратив на это часть воды. Повесив их сушиться, сам залез в ванну. От прикосновения к холодной поверхности сразу весь мурашками покрылся. Быстро помывшись, поеживаясь от прохлады, я выпрыгнул из ванны. Вода с меня стекала мыльная, склизкая.
Вытерся указанным полотенцем, новым по виду, пушистым. Посмотрел на пропотевшее термобелье с отвращением, но все же надел и кальсоны, и футболку. Натянул штаны от горки, все ж не в кальсонах выходить. Убрал пистолет в карман, подхватил свитер с курткой и взялся за ручку.
Фух. Волнительно. Как теперь себя с ней вести, не знаю. Стремно, блин. Я глубоко вдохнул и почти дернул за ручку. Нет, стоп. Свечку забрать. Снял ее с полки, опять подошел к двери. Ну все, пора бы уже. Нет, не пора. Обернулся к зеркалу и пригладил волосы. Еще раз пригладил. Присмотрелся поближе и выругался – на губе простуда вскочила, пока только лишь красным пятном. Потрогал пальцем, больно. И как раньше не заметил? Под носом тоже кожа красная, раздраженная – сопли текут по холоду, вот и натер. Посмотрел на себя, вздохнул, взъерошил еще раз волосы и опять подошел к двери. Все, вечно тут сидеть не будешь, пора уже.
Вышел, смущаясь, и остановился, переминаясь с ноги на ногу. Хозяйка сидела за столом с бокалом, подперев щеку рукой. Рядом стояла початая бутылка вина и целая с коньяком. Было несколько тарелок с закусками, стояли стопки. Лампа уже не горела, на столе мелькали огоньки нескольких свечей. Я посмотрел в глаза Лене и сразу успокоился. И что волновался, спрашивается, – она приглашает меня домой, с ходу отправляет в душ, сидит и пьет вино в ожидании, пока помоюсь.
Я положил ком одежды на тумбочку, затушил и поставил свечку туда же. Прошел к столу и, взяв бутылку с коньяком, свернул пробку, глядя в глаза Елене. Разлил коньяк по стопкам, до краев, протянув одну ей, взял свою. Она посмотрела на меня, подняв брови, но стопку взяла.
– За знакомство? – спросил я и, дождавшись ее легкого кивка, легонько стукнул своей стопкой в ту, что держала она. Коньяк в себя просто вылил. Обычно, когда алкоголь потребляю, морщусь, да и идет поначалу не очень хорошо. Но последние дни, видно на фоне переживаний, каждая доза спиртного просто со свистом пролетает, как у алкаша со стажем.
– Фу… – выдохнул я, не закусывая. Внутри моментом потеплело.
Елена посмотрела на меня, подняв брови, и изящно выпила свою стопку. Сморщилась совсем немного, сделала маленький глоток из стакана то ли с компотом, то ли с морсом. Пока она аккуратно вилочкой цепляла нарезанные закуски, я разлил по второй.
– За присутствующую здесь даму! – поднял я опять стопку, посмотрев на нее.
Елена опять удивленно подняла брови, но свою стопку все же взяла, выпили снова.
– Ты споить меня хочешь, не пойму? – спросила она, закуривая.
– Не… – протянул я, обдумывая ответ, – накопилось просто, стресс надо снять. Стреляли сегодня много. Устал.
– Стрелять устал?
– Не, – покачал я головой, – морально вымотался. Когда в людей стреляешь целый день, начинаешь повышенную ответственность чувствовать за свои действия. А я интеллигент, так что волнуюсь теперь, правильно ли все делал.
– Сейчас приду, – Елена затушила сигарету и вышла из комнаты.
Исчезла за еще одной дверью, в спальне наверное. Послышались звуки открываемых ящиков. Я в темпе хлопнул еще одну стопку и даже закусил несколькими кусками колбасы. Помотав головой, поднялся. Подошел к серванту, рассматривая фотографии.
Фоток много – вон Елена, в купальнике на пляже, тут она же, но в горах. Так, ну это Египет, даже подписывать не надо, все ясно. Это родители, наверное, посмотрел я на двух пожилых людей. Детей нет у нее вроде, потому что обычно в любом доме их фотки есть. Хотя нет, а это кто? С фотки на меня смотрел молодой парень в черном берете на фоне российского флага. Лицо знакомое, блин, кто же это?
– Ты что там?
– Фотки смотрю, – обернулся я к вошедшей Елене.
Вернулась она с футболкой, спортивными штанами и носками. Положила все на диван и качнула головой:
– Давай снимай свое белье, постираю. Это надень пока.
– Ты извини, – чуть замялся, обдумывая, как бы ей сказать, – но я буквально на час. И так к тебе нелегально, у нас почти казарменное, на выход скоро пойдем.
Она вновь вышла, а я остался в недоумении. Может, обиделась? Непонятно. Подошел к столу, взял все еще тлеющую сигарету, сделал несколько затяжек. Еле сдержался, чтоб не закашлять. Затянулся еще пару раз, сразу почувствовав эффект от сигаретного дыма вкупе с коньяком. А Елена-то не обиделась, вернулась. В руках нательное белье оливкого цвета, армейское наверное. Кинула туда же, на диван.
– Давай свое тогда оставляй, потом заберешь, это надень. Сорок восьмой размер, тебе должно подойти.
О как, потом заберешь. Я сначала хотел начать отказываться ради приличия, потом передумал. Подошел к дивану, стянул с себя верх термобелья и взял в руки то, что она принесла. Нормальное такое и теплее по ощущениям, чем мое. Вдруг почувствовал прикосновение руки к плечу и чуть не вздрогнул. Обернулся, посмотрел на Елену, а она широко открытыми глазами смотрела на мою спину.
– Это как ты так? – удивленно спросила она.
– Что? – не понял я.
– Это, – провела она пальцем мне по спине.
Я извернулся, посмотрел. Спину не видно, но на боку синяки ядрено-багрового цвета, даже выглядят устрашающе. Сделал шаг назад, так чтоб в зеркало себя видеть. Да, на спине лунная поверхность. Синяки, следы ушибов, широкие царапины. Хм, и как я еще бегаю бодрячком?
– Стреляли, – обернулся к ней, и мы вдруг оказались очень близко друг от друга. Я сверху вниз смотрел Лене в глаза несколько секунд, а потом взял ее за плечи и привлек себе.
Целоваться у нее получалось не очень, хотя со страстью, поэтому я запустил ладони ей в волосы, отстранил от себя аккуратно и повел руками вниз. На тяжелой груди чуть задержался, а после спустился на талию и развязал поясок. Халат все же шелковый, подумал я, когда невесомая и очень приятная на ощупь ткань опала на пол. Больше на хозяйке из одежды не было ничего, даже символического.
Все же возраст дает о себе знать – и грудь уже у нее низковата, и на талии сантиметры лишние есть, отстраненно думал я, укладывая ее на диван.
– Красавица, – между тем шепнул ей, дотрагиваясь до уха губами, – ты богиня просто!
Не, на самом деле выглядела Елена очень хорошо – разглядывал я ее, развернув задом. А в таком ракурсе, да еще при свете свечи очень, очень даже. Думаю, что многие на первый взгляд привлекательные девушки даже вдвое моложе ее без одежды хуже выглядят.
Героем-любовником никогда себя не считал, да и за последние дни утомился. Но, глядя на Елену, просто забыл об усталости. Невозможно было остаться равнодушным к тем эмоциям, отголоски которых в криках Лена глушила подушкой. Мельком подумал: либо она просто истосковалась по плотской любви, из-за того что местные кавалеры вместо женщин отдают предпочтение бутылке, либо настолько темпераментна, что в любом случае будет так реагировать.
Через некоторое время, выжатый как лимон, я распростерся на кровати, размышляя, какой из вариантов ближе в истине. И смотрел в потолок, медленно моргая. Голова Лены лежала у меня на груди, я тихо поглаживал ее по волосам. Все медленней и медленней. Поднимать веки становилось все труднее и труднее. На меня навалилась сладкая истома и, моргнув в очередной раз, глаза я не открыл. Еще секундочку так полежу и открою глаза. И еще секундочку.
Но не заснул – опомнился. Глубоко вздохнув, открыл глаза, преодолевая почти физическую боль – так спать хотелось. Тихо убрал голову Лены с груди и сел, свесив ноги с кровати. Зевнул, зажмурившись, наслаждаясь секундами, пока могу с закрытыми глазами посидеть.
– Все, пора мне, – погладил я по волосам Лену.
Она тоже села на кровати, кивнула и встала вперед меня, пройдя в комнату. Подняла с пола халат, с того самого места, где я его снял не так давно, прикурила сигарету.
Я в это время поспешно одевался, сон вроде отступил. Лена молча смотрела на меня, облокотившись на стол. Старается выглядеть невозмутимо, но в глазах вопрос читается.
– Ты просто чудо, – подошел к ней и поцеловал в губы. Обнял, прошептав на ухо еще несколько незатейливых комплиментов. Видно, торопливость, с которой я одевался, ее смутила. Лена расслабилась, поцеловала меня в ответ.
– Когда ждать? – спросила она.
– Не знаю, – не покривил я душой, – могу и завтра нарисоваться, могу и через неделю. Не волнуйся, если долго не будет. Зайду обязательно, – поцеловал я ее еще раз.
«Если получится», – добавил про себя. Но в гости к ней бы еще заглянул, и не на часик всего. Такой любовницы темпераментной у меня вообще раньше не было. Если по накалу страстей судить.
Осмотрелся по сторонам, закинул автомат на плечо и проверил пистолет в кармане. Так, мобильный тут же, будет чем на лестнице светить. Только ботинки остались. Шнуроваться начал и сморщился – мозоли засаднили. Не добавляли оптимизма еще и мысли о том, что мне сейчас по темноте еще чухать, и, чем быстрее, тем лучше.
Вышли вместе в прихожую, и, перед тем как открыть дверь, Лена просто повисла на мне с поцелуями. Через минуту почувствовал, что совсем немного – и придется задержаться еще, поэтому отстранился. Запахнул на хозяйке халат, чмокнул в щеку.
Лена вздохнула и открыла замок с защелкой. Я толкнул дверь, сделав шаг вперед. И застыл с открытым ртом. Возглас изумления так и остался в моментально пересохшем горле – на расстоянии ближе вытянутой руки на меня смотрели безжизненные глаза. Невероятно бледное лицо, темный силуэт.
Стоящий на крыльце человек чуть наклонился, начиная движение ко мне, и вместо крика у меня из горла вырвалось подобие шипения. Но, как только незнакомец потянулся ко мне, я ногой ударил его в область живота, от чего он спиной вперед упал с крыльца. Все произошедшее заняло меньше двух секунд, а для меня как вечность прошла.
Замершее было сердце застучало как отбойный молоток, беснуясь в груди. «Фух», – выдохнул я – так и до инфаркта не далеко. Опять не заметил, как в руке появился пистолет, – на рефлексах уже достаю. И привык уже к нему – не за автоматом потянулся.
– Спокойно, спокойно, спокойно, испугал он тебя? – вышла на крыльцо и взялась за мое предплечье Елена.
Я удивленно воззрился на нее. Но действительно стало спокойней. Незнакомец между тем неуклюже пытался встать. Движения медленные, рваные. Не сравнить с теми двумя, которых я в коттеджном поселке подстрелил.
– Еще один бездушный, – произнесла Лена, глядя на потуги незнакомца. – Ты его что, стрелять собрался? – посмотрела она на пистолет, а ее вопрос меня чуть не в ступор вверг.
– Вообще-то… да, они же опасные…
– Они? Опасные? – удивленно посмотрела Елена на меня.
– Лена, эти бездушные разные бывают, – понял я, что не все вокруг знают столько же, – меня сегодня чуть не порвали, отстреливались от них. Так что ты с ними аккуратней, хорошо?
Незнакомец тем временем встал и сделал шаг к крыльцу. Я, не то чтобы успокоившись, но чувствуя себя гораздо уверенней, оттолкнул его ногой. Упал он чуть дальше, чем в первый раз.
– Может, и бывают, но этот вроде не из таких, – прокомментировала Лена и поежилась – все же в легком халатике стоит.
– Блин, а чего с ним делать тогда? – недоуменно спросил я у нее.
– Выкинь ты его за забор, и все. Завтра подберут, у нас их в школу всех свозят, – Елена шагнула ко мне и поцеловала еще раз, – все, пока. Жду тебя.
Дверь закрылась, оставив меня в одиночестве немого недоумения. Вот ведь, я тут чуть штаны не намочил, а она просто «все, пока». Стало стыдно. Подошел к бездушному, толкнул его ногой в бок и, с опаской схватив за шкирку, выволок за забор. Старался тащить так, чтоб у него не было возможности схватить меня или куснуть. Когда бросил тело за забором, огляделся и пошагал вниз по улице. Почти сразу же с быстрого шага сбился на бег и не останавливался, даже себя убедив в том, что спешу просто. Вихрем пролетев по улице, очень быстро оказался у нужного дома. Подсвечивая себе фонариком, с опаской зашел в подъезд, но тут сюрпризов никаких не было.
– Не снимай, мы тут все в обувке, – остановил меня открывший дверь Стас, – давай на кухню проходи. Есть будешь?
– Спрашиваешь! – пошел я по темному и узкому коридору в сторону кухни. У Лены поесть не успел, не считая тех нескольких кусков колбасы, которыми коньяк закусил, и сейчас чувствовал просто зверский голод. Даже в животе резь появилась при мыслях о еде.
В коридоре на полу растянулись полоски живого света от прикрытой двери в комнату, на кухне было темно. Джексон сидел у окна, на стреме. Глаза к темноте привыкли, и я уже различал белый кухонный гарнитур, гору посуды в раковине, разложенное на полу оружие.
– Как насчет помыться? – спросил меня шедший следом Стас. – Здесь воды много оказалось, мы сполоснулись все.
– Не, уже, – махнул головой я, схватив большую кастрюлю с плиты и нацелившись уже на полку с тарелками.
Пока накладывал себе еще теплых макарон по-флотски, слышал шушуканье за спиной, прерываемое сдавленным смехом.
– Снегом мылся?
– Спинку терли? – Вопросы прозвучали одновременно, когда я сел за стол.
С минуту не реагировал на подколки, закидывая в себя слипшиеся макароны, прикрыв глаза от удовольствия. Только уполовинив тарелку, попытался послать всех, сразу не вышло. С набитым ртом получилось лишь мычание.
– Да идите вы, гиены! – прожевав, выдал я и продолжил работать вилкой.
Напоминание про гиен вызвало новый всплеск веселья, Геша даже карикатурно подвывать начал.
– Ладно, похихикали – и хватит, – прервал веселье Стас. – Алекс, поел? Готов внимать?
– Угу, – сказал я и с трудом сдержал зевок. Только сейчас заметил, что Жека оружие чистит. Блин, а ведь сейчас тоже надо будет свое почистить. У меня ведь и автомат теперь, и пистолет. Надо, но неохота как. Лениво. Отставив тарелку, я с трудом сдержал зевок.
– Я тут что думаю, – начал Стас, – надо кому-то из нас ножками в Змеиный двигать, часика так через четыре. В ночь выйдем, утром будем. Там могут за нами с Зориным двинуть на поиски, как бы здесь неприятностей не случилось, – мельком глянул Стас на меня, – так что туда к утру добраться надо, предупредить. Машину взять и сюда за остальными.
– А почему вас с Зориным? Ты с ним разве был? – удивленно спросил я.
Стас коротко рассказал мне о смерти Федоровича. Парни не удивлялись, видимо уже в курсе.
– М-да… а куда идти-то? – спросил я. – В какую хоть сторону?
– Сейчас у Юли пойду спрошу, – ответил Стас, – она там в комнате с девчонками. Нам надо решить, кто пойдет. И тут оставаться палево, и ночью в Змеиный шагать тоже не сахар. Куда ни кинь весной ты взгляд, по городам и весям… везде гемморой.
– А нечего в жопу смотреть потому что, – зевнул, даже рот не прикрыв, и кивнул в сторону комнату, – хотя я лучше б пошел, а то тут ворона эта.
– Смотри-ка: «Белоснежка, Белоснежка!» А как спинку потерли, так ворона стала, – воззрился на меня Геша.
– Геш, хорош. Ты как, пешим ходом до Змеиного? – спросил я его, прерывая вновь готовящееся зубоскальство.
– А нам, татарам: все равно, наступать бежим, отступать бежим. У меня тут…
– Мне тоже идти надо, – прервал его Стас, посмотрев на меня, – лейтенанта, который на заправке залиться спрашивал, помнишь? Я его побольше вас знаю, а он сейчас за главного в Змеином получается. Поэтому проще будет вопрос решить, чтоб сюда на машине добраться.
Когда Стас сказал про заправку, я сразу вспомнил сероглазого резкого военного, который из Всеволожска. Ну да, Стасу надо идти, тот лейтенант хоть и молодо выглядит, но пробивной, сразу заметно.
– Джексон, ты как? – Жека все то время, пока мы беседовали, чистил оружие, не отвлекаясь.
– Всем идти надо, – приставил Жека к стене собранный автомат и положил на колени другой. – Какая разница, ну приедем завтра сюда, допустим, на машине, и как через блоки заезжать? – ответил он на наши вопросительные взгляды. – А блоки наверняка выставят. А мы выйдем все вместе часа в четыре. Я на фишке посижу, спать неохота, а вы пока соснуть можете, – ухмыльнулся он.
Джексон, как обычно, молчит-молчит, а потом дельные вещи начинает говорить. Возражений ни у кого не было, посидели только, переглядываясь.
Стас пошел за Юлей – узнавать как из города лучше выйти отсюда, а Геша сразу спать свинтил.
– Жека, – тихо спросил я, – а ты мне покажешь, как оружие чистить?
– Спать иди, почищу, – он, наклонившись, взял из моих рук сержантский автомат, начал его рассматривать. – Вон возьми лучше, – поставив оружие к стене, Жека подал мне один из черных автоматов и пояснил: – Как раз с одного из твоих снял. С тех, на дороге.
Я взял в руки поданный «калашников». Разница чувствовалась сразу. Это будто… будто поставить рядом обычный колхозный «уазик» года восьмидесятого и «УАЗ хантер» тюнингованый. Основные агрегаты практически одинаковы, но впечатление от вида абсолютно разные. Хотя… стоял у меня во дворе «хантер» – тут же мелькнула мысль. Хозяин его переплевался и продал через три года – машина сгнила практически. А колхозные «уазики» до сих пор где-то гоняют.
– В чем разница? – спросил я Жеку, осматривая полностью черный автомат.
– Это сотая серия, сто пятый, новое поколение типа. Здесь ствол чуть длиннее, это самое принципиальное. Остальное по мелочи все. Вроде и укорот, но уже практически полноценное оружие.
– А этот не полноценное, что ли? – почувствовал я обиду за сержантский автомат.
– Да ну брось ты…
– Слушай, я из пээма сколько человек уже положил, а из этого «да ну брось ты» вообще кого хочешь стреножу!
– Ладно, можешь этот оставить, уговариваю, что ли, – Джексон закрутил мой укорот в руках, – только он погребан уже прилично и…
– Не, я этот возьму, – черный «калашников» мне понравился, и отдавать его уже желания не было. Но и расставаться с сержантским укоротом не хотелось.
– Жек, оставь этот тогда для меня тоже. Пусть будет, но похожу с этим, – чуть приподнял я сто пятый.
– Ладно. Давай уже, иди щеми, – Жека уже разбирал следующий автомат, периодически поглядывая в окно.
– Жека… – обратил я его внимание и смущенно достал два пистолета. Второй у Белоснежки еще в машине отобрал.
– Фига ты хомяк! Тоже почистить? – Взяв пистолеты в руки, он покрутил их оба, рассматривая. – Где нарыл-то?
– Вчера взял у полицейского погибшего, – Жека лишь покачал головой и что-то забубнил себе под нос, а потом посмотрел на меня: – Все, автомат забирай и спать вали. Давай-давай, пистолеты почищу, потом заберешь. И вообще, лучший пистолет – это автомат.
– Ну как минимум, пистолет нужен для того, чтобы до автомата добраться…
– Епть, тебе в депутаты надо, там такие говорливые нужны, – покачал головой Жека, – вали спать, я разбужу. Давай-давай, – даже привстал он, демонстрируя намерение выдворить меня из кухни.
– Жека, толкни чуть пораньше, я разгрузку еще подогнать хотел, – попросил его, уже уходя.
В темном коридоре не то чтобы потерялся, но в кромешной темноте немного дезориентировался. На ощупь дошел до одной из дверей, приоткрытой. Когда заходил в квартиру, в этой комнате свет горел, сейчас нет. Аккуратно, сантиметр за сантиметром дверь приоткрыл, чтоб не скрипнула, и вошел внутрь. Опаньки, а тут печка топится – по стенам пляшут отсветы из щелей дверцы.
Сделав пару шагов, осмотрелся – комната приличных размеров, но кровать одна и занята уже. Несколько матрасов кинуто на пол, на одном из них Геша спит, второй матрас пустой. Я подошел туда, положил рядом автомат и присел. Подумав, ботинки решил все же снять, хотя была мысль прямо в них завалиться. Расшнуровался, стянул берцы, отставив их подальше. Лег, не раздеваясь, и заворочался, устраиваясь удобнее. С удовольствием зевнул, чувствуя, что моргну сейчас в последний раз и засну. Хорошо как…
Шорох в углу заставил напрячься. Я приподнялся на локте, всматриваясь в угол. Вроде и нет там никого, а вроде и…
– Чего уставился? – тихо спросил знакомый голос из темноты, я чуть не подпрыгнул от неожиданности.
– Фу, блин, напугала, – покачал я головой, различив силуэт в углу. Белоснежка там сидит, сжавшись. – Может, тебе поспать, а? – недоуменно спросил ее.
– Без советчиков как-нибудь, – так же тихо буркнул голос.
«Да и пошла ты в жопу, коза», – беззвучно произнес я и еще раз широко зевнул. Так, что слезы из глаз брызнули.
Улегся обратно и вновь попытался устроиться. Как назло, сейчас не получалось – уже то локоть мешал, то штаны поправить надо, мешаются. Еще разок зевнул и закрыл глаза. Все, сейчас засну.
– Я хочу спать, но не могу!
Это во сне, что ли, голос? Я открыл глаза и заморгал. Только через несколько секунд понял, что это Белоснежка сказала. Притом голос по интонации отличается. В этот раз как-то у нее… человечнее, что ли. Блин, засну я сегодня или нет? Сев на матрасе, посмотрел в темноту угла.
– Заснуть не можешь? – постарался, чтобы раздражения в голосе не звучало.
– Да.
– Почему?
– Не знаю.
И опять молчание. Долгая пауза, я уже подумал, а не забить ли мне на нее и улечься спать. Зевнув опять, так и решил сделать, но Белоснежка заговорила вновь:
– Я… не могу заснуть, не знаю… я так спать хочу… – В голосе проскользнули нотки отчаяния.
Поднялся и тихо подошел к ней. Уперся ладонью в пол и присел, прислонившись спиной к стене. Двигался аккуратно, чтоб болячки не потревожить, – стоило расслабиться, как они напомнили о себе. Сдержавшись, чтобы не закряхтеть, как старый дед, уселся рядом с девушкой.
Белоснежка сидела, обхватив руками коленки. Распущенные до этого волосы сейчас были стянуты в хвост. Один локон выбился, и мне сильно захотелось его поправить. Сдержался.
– Тебя как зовут-то? – неожиданно даже для себя вдруг спросил я.
– Василиса. Асей тебе можно называть, Васей не надо, разозлюсь. А ты Алексей? – глянула девушка на меня, наклонив голову. Рядом с выбившейся из-за уха прядью упала еще одна.
– Александр. Ты почему не спишь? – чуть наклонился я, пытаясь ей в глаза глянуть.
– Хочу – не получается. Только расслаблюсь, и сердце начинает стучать, сильно, – девушка приподняла голову, глядя на меня. – Просто всем телом удары чувствуются. Встряхнусь, встану – перестает. Вот с тобой сейчас разговариваю, нормально все.
Голос у нее все же подрагивает. Хотя столько всего пережитого ей за последние сутки может и здорового мужика в состояние нервного срыва привести.
– Все нормально, не парься. Сейчас заснешь. Давай вставай, – я поднялся и уже смотрел на нее сверху вниз.
Белоснежка глянула на меня и протянула руку. Машинально помог ей подняться, и мы вместе дошли до кровати. Кровать двуспальная, широкая. Подружка, лазурная девушка, уже спала, укрывшись с головой, но узнать ее можно было по светлым волосам, выбивающимся из-под одеяла.
– Давай ложись, – показал я на кровать Василисе. – Давай-давай, не парься. Сейчас объясню все.
Белоснежка аккуратно прилегла на кровать, положила голову на ладони и посмотрела на меня. Я присел рядом на краешек и задумался, с чего начать.
– Сейчас как, не стучит?
– Нет, но…
– Напряжена, знаю. Это не сердце, не волнуйся. Нервное. Тебе просто надо успокоиться, и, как только напряжение исчезнет, сразу уснешь. Давай закрывай глаза и расслабься, – упершись рукой о край кровати, я наклонился к ней и говорил шепотом, почти в ухо: – Пусть это будет нашей с тобой тайной. Только никому не рассказывай, о’кей? – Дождавшись кивка, я продолжил:– На меня, когда руководителем стал, очень много работы свалилось, носился как ужаленный. А деньги у нас в организации серьезные крутятся, поэтому в напряжении постоянно был. Ну и через несколько месяцев началось – больше двух недель спал урывками, иногда за ночь совсем заснуть не мог. Состояние тревоги постоянное и такие же ощущения, как у тебя сейчас. Притом, когда ходишь, разговариваешь, все вроде нормально, а стоит расслабиться, как… сердце стучит, так что всем телом чувствуешь. На самолетах же летаешь? – Девушка кивнула головой и глянула на меня. – Не смотри на меня, глаза закрой, – машинально я положил руку ей на голову и тихонько надавил, укладывая обратно на подушку. Руку не убрал и начал легонько гладить ее по волосам. – Вот, на самолетах летаешь. Видела у кого-нибудь панические атаки, когда человек беситься начинает, кричать «мы все умрем», сознание теряет? – Девушка опять кивнула, но глаз не открыла. – По сути это одно и то же, только у тебя… и у меня была – так называемая «паника без паники». Без таких ярко выраженных криков. Ты не волнуйся, сейчас по-любому заснешь – у Юли, девушки, которая нас приютила, наверняка успокоительное какое есть, она же доктор. Поэтому тебе сейчас пару капель валерьянки – и спать как сурок будешь. Только прикол в том, что тебе без всякого успокоительного сейчас можно заснуть, когда успокоишься, почувствуешь себя в безопасности. Все ведь уже закончилось, все хорошо, скоро мы все вместе до Змеиного дойдем. А там наверняка знают, где твой отец, и вечером уже с ним будешь. Так что не волнуйся, все нормально будет, – продолжал я гладить Белоснежку по волосам.
Рука, которой опирался на кровать, начала ныть, и я выпрямился. Девушка сразу же открыла глаза.
– Не уходи, – прошептала она.
– Пока не уснешь, не уйду, не бойся. Рука просто устала, – так же тихо ответил я ей.
Белоснежка перевернулась на бок, спиной ко мне. Я даже опешил – ничего себе деликатность – я с ней как наседка тут, а она вот так просто. Тут девушка зашептала опять, но я не расслышал.
– Чего? – наклонился к ней.
– Ляг рядом, пожалуйста, – шепчет тихо-тихо.
Я аккуратно прилег на самый краешек, не зная, куда девать руки. Лежать так было неудобно, и я положил ладонь ей на плечо. Она сразу же взяла ее в свою, потянула сильно, привлекая меня к себе.
– Да обними же! – чуть громче произнесла она.
Вот так гораздо удобнее стало. Я успел подумать о том, что, вот так обнимая ее, могу и не заснуть из-за мыслей разных, и сразу же вырубился.
И тут же меня затормошили за плечо:
– Алекс, вставай, время! – шепот в самое ухо.
Какое время? Я ведь только-только заснул! Отказываясь понимать, что прошло уже три часа, отмеренных мне на сон, присел на кровати, с силой надавив на глаза. Открываться они категорически отказывались, а когда все же открылись, ощущение будто туда песка сыпанули.
– Полцарства за триста минут сна! – буркнул я и, зевая во весь рот, пошел обуваться.
Вышел на кухню, где меня встретили Жека со Стасом. Пока они зубоскалили насчет того, что я к Белоснежке пристроился, попытался подогнать разгрузку.
– Ух ты, а где такое есть? – удивился Стас.
– Где брал, там уже нет, – буркнул я, обиженный со сна на подколки.
– Да ладно тебе. Помочь?
– Давай, – я совсем запутался в темноте с регулирующими ремешками, и помощь знающего Стаса была кстати.
– В Змеиный придем, попробую тебе такую же пробить, – великодушно пообещал я ему, когда подвесная села как надо. Даже для кобуры место нашлось, прикрепили на боку.
– На, почистил, – вручил мне мой ПМ Жека, и я засунул его в кобуру. Пистолет сел как влитой. И хорошо, вчера даже не подумал примерить. Второй ПМ, который я с Зайки снял, Жека себе оставил с моего молчаливого одобрения.
– Хавайте, – пока мы возились, Жека наложил нам по миске макарон.
– Как собачья, – присел я за стол и приподнял полукруглую алюминиевую миску, рассматривая вмятины на ней.
– Не хочешь, не ешь, – обиделся Жека.
– Да ладно, ладно, прекрасная миска! – принялся я за еду.
– Ну что, давай девушек будить? – спросил Стас, закончив с едой.
– Чай делайте, я пойду разбужу, – двинулся Джексон в комнату.
Чай заваривал я, а Стас пошел с так нас выручившей Юлей прощаться.
Назад: 26 апреля, вечер Ермаков Станислав
Дальше: 27 апреля, раннее утро Лейтенант Савичев Александр, база отдыха «Красная»