Глава 21

На вокзал Карасов прибыл злой как чёрт. Внешне это почти никак не проявлялось, и Олег бы ничего не заметил, если б не поведение военных, которые вдруг стали обходить полковника по большой дуге и обращаться с ним как со взведённой миной. Профессор так и вовсе попытался скрыться за аппаратурой, передвигаясь в невольном полуприседе. Это выглядело бы смешно, если бы не было страшновато. Похоже, Карасова все боялись до усёру.

Отсидеться у профессора не получилось – полковник практически сразу отправился на галерею. Он не орал, не топал ногами и не хватался за пистолет, скорее, наоборот, представлял собой воплощенное спокойствие. Вот только веяло от него при этом нехорошей смертью. Олегу было жутко глядеть в его застывшие бешеные глаза. Определённо, кто-то больно пнул Карасова по самолюбию, и теперь он жаждал реванша.

– Проф, быстро собирайте свои научные причиндалы, мы выдвигаемся на главную базу. А вы… как вас там… Олег? Ваш статус меняется с никчемно-приблудного на статус ценного заложника. Гордитесь. Гилаев!

Чечен как будто телепортировался на галерею, появившись как чёртик из табакерки.

– Надень этому гражданскому наручники и вообще приглядывай. Он нам теперь нужен.

– Совсэм целый нужен? – гнусно усмехнулся Гилаев.

– Пока да. Нам его ещё предъявлять к обмену. Если ваши, Олег, приятели не выберут плохой вариант и отдадут то, что мне нужно.

– А если выберут? – Олега как чёрт за язык тянул.

– Отдам вас ненадолго Гилаеву, а то, что останется, повешу на стене замка. В знак серьёзности намерений. Профессор, вы готовы?

– Я не уверен… – забормотал тот. – Мне надо знать задачу… Выбрать что понадобится…

– Задача простая – восстановить работу аппаратуры. Его приятели, – полковник кивнул на Олега, – всё отключили, но без вредительства.

– Значит, просто включить обратно? – удивился профессор.

– Если просто включить обратно, то через три минуты сработает тактический ядерный заряд. К счастью, его подрыв оказался тоже отключён в числе прочих цепей, иначе он бы взорвался автоматически при замыкании якоря. Так что разбираться с подключением придётся аккуратно.

– За…зачем заряд? – Профессор аж побелел.

– Не ваше дело. Ваше дело – собрать свои осциллометры с напряжографами и бегом бежать в машину. Время пошло!

Олегу грубо завернули руки за спину. Клацнули наручники. Глядя на Карасова, он подумал, что вряд ли тот будет играть честно – откровенничал про бомбу как при покойнике. Непохоже, что отпустят. Что бы там не понадобилось от них полковнику, он это получит, а их убьёт. Кажется, они ему сильно чем-то досадили.

Уже сидя в десантном отсеке МТЛБ, неудобно ёрзая скованными руками по жёсткой лавке, Олег подумал, что надо будет попробовать как-то предупредить товарищей. Неважно, чего добивался Карасов, лучше бы ему этого не давать. Вряд ли использует во благо. Олег закрыл глаза и начал молиться.

Карасов действительно был вне себя – проблемы, как всегда, в людях, но убить их пока нельзя. Это его неизменно бесило. Он не собирался, конечно, отпускать майора Мешакера – ещё чего не хватало. Его было бы рациональнее использовать, но если не выйдет – то лучше уничтожить, чем оставить. Живой майор – непредсказуемый фактор, проблема. Зачем Карасову лишние проблемы? Вполне хватает текущих.

Прежде всего полковнику категорически не хватало людей. С вокзала нельзя уходить в полном составе: бросать базу, а особенно – бесценную аппаратуру портала, совершенно недопустимо. С другой стороны, якорь слишком важен, и лучше бы за ним прийти в силах тяжких, чтобы исключить всякое желание продолжать дурацкие игры. Два человека даже при крупняке – боевая единица не бог весть какая, но с хорошей позиции и они могут нанести потери, которые Карасов сейчас не мог себе позволить. «Улыбаемся и машем, – подумал полковник. – А потом разносим всё к чёртовой матери».

Впечатляющей колонны бронетехники не вышло – два танка да маталыга между ними. Это всё, на что набиралось экипажей, после того как половину наличных сил пришлось оставить на охрану базы. Оборона всё равно вышла куцая, после ночных событий периметр – одна сплошная дыра. Случись сколько-нибудь серьёзный штурм – не удержаться. Полковник надеялся только на то, что штурмовать их особо некому. Всё равно оставлял вокзал с тяжёлым сердцем – потеря портала означала потерю всего. Сидя на командирском месте транспортёра, он морщился от густого выхлопа переднего танка и пытался хоть как-то контролировать местность, но обзор из МТЛБ очень паршивый – либо через перископ, либо в малюсенький бортовой стеклоблок, и первую гранату он проглядел, даже не поняв, что это пролетело над моторным отсеком танка. Посыпалась витрина, кумулятивный заряд глухо ухнул где-то внутри магазина одежды, оттуда сразу потянулся дымок.

– Промахнулся! Этот твой сраный партизан даже в танк не попал, мудила! – зашипел Борух на Ольгу. – Ненавижу дилетантов!

– Ну, извиняйте, спецназ не завезли! – зашипела она в ответ.

Они расположились на балконе пятиэтажного сталинского дома, оборудовав подобие огневой точки при помощи десятка мешков с цементно-песчаной смесью из строительного магазина внизу. Таскать их по лестнице на третий этаж было тем ещё удовольствием, но мешки, в отличие от декоративного ограждения, при удаче могли удержать даже пулемётную пулю. Ольга приникла к прицелу длинной, как швабра, крупнокалиберной снайперки КСВК, Борух остался верен штурмовой винтовке, работая за прикрытие.

Колонна из двух танков и МТЛБ ревела и лязгала гусеницами на пустой улице, как колесница Джаггернаута. Артём собирался выйти ей навстречу, и ему было страшно. Очень страшно. Так страшно, как ещё никогда в жизни. Сейчас идея переговоров уже не казалась ему такой хорошей – прущий на тебя танк, как оказалось, сильно меняет мотивацию. Отступать поздно, все действия обговорены заранее, однако Артёму предстояло убедиться в том, что знает всякий военный, – все планы боя становятся неактуальны с первым же выстрелом.

Выскочивший из подъезда мужик в охотничьем псевдокамуфляже «пожар в лесу», видимо, тоже впервые увидел в такой близи от себя настоящий танк и растерялся. Вместо того чтобы прицельно положить ракету в район трансмиссии и обездвижить передний танк, заблокировав колонну на узкой улице, он отчего-то пальнул торопливо, навскидку, даже не глядя в прицел – и промахнулся. Реактивная граната прошла выше, за башней, а сам гранатомётчик чудом не пострадал от ударившего в стену дома выхлопа. Обалдев от грохнувшего над ухом заряда, он окончательно запаниковал и, вместо того чтобы вернуться в подъезд, бросился бежать вдоль стены дома.

Командир танка был офицером опытным, прошедшим несколько горячих точек, – буквально почуяв атаку, он сделал единственно правильный выбор: резко увеличил скорость, уводя танк из-под обстрела и не давая заблокировать колонну в узком месте. А вот замыкающему танку не повезло – женщина с гранатомётом оказалась хладнокровной как терминатор. Она выступила из-за угла дома, оглянулась, убедившись что за ней нет препятствий для выхлопа, присела на одно колено, совместила светящуюся метку колиматорного прицела с задней звёздочкой левой гусеницы, сдвинула чуть вперёд на упреждение и нажала на спуск. Граната пришла между опорным катком и ведущей звёздочкой, струя кумулятивного боеприпаса плазменной спицей прошила броню, повредив бортовой редуктор и торсион катка. Танк, дёрнувшись влево на резко вставшей гусенице, застыл на месте, истекая дымящимся маслом из трансмиссии. Наводчик судорожно дёрнул вниз рукоять контроллера МПБ, разворачивая башню, но женщина так же аккуратно, без суеты, отступила обратно за угол дома, покинув опасную зону. Зато первый гранатомётчик, с выпученными глазами бегущий вдоль дома, в своём дурацком вырвиглазной расцветочки камуфляже на фоне стены был заметен как арлекин на арене, и болтающийся на плече разряженный «Хашим» никак не помогал притвориться, что он тут ни при чем. Спаренный с пушкой башенный ДТМ, замолотил длинной очередью, и бегущая фигурка, переломившись в поясе, сковырнулась в кусты.

Артём понял, что всё пошло кувырком – колонна не остановилась, наоборот – передний танк удирал во все свои пятьсот лошадиных сил, быстро разворачивая башню назад, чтобы давить огнем возможных гранатомётчиков, транспортёр тоже взревел и наддал – Карасов орал на мехвода, который судорожно топтал педаль газа, остро понимая, что единственный шанс – проскочить засаду сходу. Подбитый танк грозно водил стволом 85 мм пушки в поисках целей, из решёток моторного отсека вяло вытекали струйки белого масляного дыма.

Изображать парламентёра было поздно, и Артём подхватил оставленный было у стены подъезда автомат. Правда, стрелять из него пока было некуда – не в танк же?

– Бью, и бежим, – коротко сказала Ольга. Борух понятливо кивнул и подобрался.

Ольга аккуратно прицелилась и выстрелила в моторный отсек транспортёра прямо за грибок воздухозаборника. Шестидесятиграммовая бронебойная пуля патрона СПБ прошила тонкое железо крышки как бумагу и вошла аккурат в развал цилиндров V-образного дизеля, снеся топливную рампу и расколов картер. МТЛБ встал как вкопанный, мехвод едва не поймал зубами рычаги, Карасов шарахнулся лбом в перископ, а в десантном отсеке профессор полетел на Олега, и они вместе ссыпались с продольной лавки, образовав кучу-малу у стенки моторного отсека. Более привычные к неожиданностям Гилаев и два неизвестных Олегу стрелка более-менее удержались, стукнувшись шлемами.

Ольга с Борухом бросились с балкона со всех ног, ломанувшись через квартиру как лоси – и не зря. Они только успели выскочить на лестницу и пробежать полпролета вниз, как их опрокинуло взрывной волной и накрыло облаком кирпичной пыли и размолотой штукатурки. Внизу их встретил обалдевший, приоглохший и тоже очень пыльный Артём.

– Что это было?

– Лучшее противоснайперское оружие – танковая пушка, – пояснила Ольга излишне громко, пытаясь на ходу протереть винтовку какой-то тряпкой. – Давайте через чёрный ход во двор и на запасную позицию.

– Хорошо, что сталинка, – сказал Борух, вытряхивая штукатурку из бороды, – стены толстые. Панелька б сложилась на фиг.

Когда Олег с профессором наконец разобрались, где чьи руки-ноги (наручники этому не очень способствовали), в десантном отсеке уже царила тихая военная паника. Карасов одновременно крутил пулемётной башней и материл в рацию танкистов, требуя доложить обстановку (танкисты вяло отругивались, что сами ни черта не видят из своих коробок), солдаты отжали рукоятки боковых стрелковых лючков и нервно целились в белый свет, Гилаев пытался что-то разглядеть в смотровой прибор на створке заднего люка, прижавшись к нему горбатым носом. Чем был занят мехвод, из десантного отсека видно не было.

Передний танк благоразумно умотал за поворот, на оперативный простор широкого проспекта, задний был начисто лишён хода, положение обездвиженной маталыги казалось безнадёжным. В отличие от танка, который опасался только гранатомётчиков, её мог превратить в дуршлаг хоть снайпер с крупняком, хоть пулемётчик. Карасов орал в рацию на командира головной машины, требуя вернуться и прикрыть эвакуацию, но тому не сильно хотелось лезть обратно в узкий проезд, становясь лёгкой целью для РПГ.

– Эй, войска! – врезался в их ругань третий радиоголос. – Кончайте орать, дело есть. Полковник, ну шо вы так материтесь, я вас умоляю! Ну чисто прапорщик какой!

– Кто в канале? – рявкнул Карасов.

– Дед пихто! И бабка с гранатомётом! Шо за вопросы? Вы таки совсем не то спрашиваете!

– Майор, опять вы? – злобно ответил Карасов. – Вы уже второй раз переходите мне дорогу и ещё живы. Непорядок.

– Полковник, непорядок – это то, что вы на свет родились, но я могу это исправить прямо сейчас.

– И что же вас сдерживает?

– У вас там случайно приблудился некий служитель культа, к которому мы испытываем лёгкую сентиментальную привязанность. Толку от него немного, но он смешной. Верните этого потеряшку и валите куда хотите. Ведь он с вами, полковник? Очень на это надеюсь ради вашей же пользы.

– Его цена вам известна.

– А мы таки не на рынке.

– Мне нужен якорь.

– Звиняйте, не завезли. Могу предложить гранату в борт.

– Значит, не договорились.

Карасов бросил гарнитуру и повернулся к проходу в десантный отсек. Олег и стрелки, слышавшие все переговоры из динамика бортовой трансляции, молча смотрели друг на друга.

– Гилаев, хватай священника, уходим.

Полковник повернулся, вылезая с тесного сиденья в проход, и это его спасло – крупнокалиберная пуля прошила броню там, где только что была его голова, и ударила в бок мехвода. Тот медленно завалился на рычаги, заливая кровью сиденье. Обездвиженный танк начал поворачивать башню в сторону позиции снайпера, но не успел – женщина с «Хашимом» все так же спокойно сделала два шага из-за угла и моментально влепила кумулятивный заряд под башню. Устаревший, не имеющий даже динамической защиты танк прошило аккурат в районе боеукладки – из люков рвануло пламя, сорванная с погона башня полетела, крутясь, и врезалась в стену, проломив кирпичную кладку как фанеру.

Второй танк, похоже, управлялся действительно опытным, а главное – чертовски везучим командиром. Он заорал на мехвода: «Жми!!!» – секундой раньше, чем реактивная граната стартовала из окна одного из близлежащих домов. Пока гранатомётчик перезаряжался, танк уже влупил по проспекту так, что обзавидовались бы иные стритрейсеры.

Олег с ужасом смотрел в раструб автоматного пламягасителя. Гилаев, оскалившись, уткнул ему ствол практически в переносицу.

– Э, валим его, камандыр? – зашипел он громко и свирепо.

– Ты чё, охерел, джигит! Рикошеты пойдут! – заорал на него один из стрелков.

– Отставить, это прикрытие! – рявкнул Карасов. – Успеем ещё! Дымовуху давай!

Второй стрелок приоткрыл створку заднего люка и, выдернув запал, катнул в щель дымовую эрдэгэшку. В створку немедленно прилетело – бронебойная пуля прошила её под острым углом и ушла, пробив борт, наружу. Никого не задело, но боец буквально отпрыгнул назад, завалившись на Гилаева, что вызвало новый взрыв истеричного мата.

«Банг!» – на этот раз пуля, пробив борт башни, ударила в затворную коробку пулемёта. «Банг!» – через угол крыши в моторный отсек. «Банг!» – сквозь верхний люк мехвода в приборную панель. За ней что-то заискрило, и оттуда потянуло горелой изоляцией. «Банг! Банг!» – снайпер методично дырявил маталыгу, явно намеренно избегая попаданий в десантный отсек. Сквозь приоткрытую створку люка внутрь тянуло противно пахнущий белый дым. «Мля-мля-мля, да что за мля…» – Олег расслышал бормотание одного из стрелков, явно не осознающего, что он говорит это вслух. Глаза у того были совершенно безумные. Навалившийся на Олега профессор просто мелко трясся, а сам он, кажется, не мог даже молиться, говоря про себя только «спаси, Господи».

– Выходим, дым прикроет! – орал Карасов. – Не ссать, на раз-два рванули! Пошёл, пошёл! Гилаев, тащи священника, они по нему не стреляют!

Первый стрелок, откинув створку заднего люка, рванулся наружу, стреляя из автомата куда-то в дым, и почти мгновенно, крутанувшись, упал на асфальт – крупнокалиберная пуля, попав в плечо, даже не заметила бронежилета, почти оторвав левую руку. Второму повезло больше – он успел пробежать шагов пять, прежде чем покатился по асфальту, зажимая простреленную ногу, – на его счастье, в бедро пришло не крупняком, а обычной «пятеркой». Олег успел увидеть, как выскочил, буквально волоча на себе профессора, полковник, и тут же, скрутив ворот куртки так, что перехватило дыхание, его потащил наружу Гилаев. Олег поразился силе кавказца – как будто рванул тросом бульдозер. Олег ударился плечом о борт, ногой о лавку и напоследок так врезался головой в закраину люка, что в глазах потемнело, а из рассечённого лба хлынула, заливая лицо, кровь. Взвалив его на плечо как мешок, чечен бросился бежать.

По ним не стреляли – видимо, в дыму невозможно было разобрать, кто кого тащит. Гилаев, в три прыжка опередив полковника, рванул на себя дверь ближайшего подъезда и, приложив Олега ещё и плечом об косяк, впрыгнул внутрь. Навстречу ему грохнул выстрел.

Прилетевшая почти в упор автоматная пуля из старого 7.62 «калашникова», пробив стекло визира, вошла в переносицу и, взболтав гидроударом содержимое черепа, вылетела через заднюю стенку шлема, пройдя на излете сквозь дверь подъезда. Артём увидел, как плеснуло изнутри красным на стеклянное, с аккуратной дырочкой забрало, как подкосились ноги вбежавшего и как бесчувственной куклой полетел с его плеча окровавленный человек. Олег, ударившись головой о перила, наконец-то потерял сознание, а Артём ещё некоторое время продолжал исступленно давить на курок, водя стволом, как пожарным брандспойтом, прежде чем до него дошёл тот факт, что автомат не стреляет. На его счастье, он успел перекинуть предохранитель, когда в подъезд влетел Гилаев. На счастье Олега, предохранитель оказался в позиции «одиночный».