Глава 14
Бароны Рыжего замка
Борух сидел в помещении охраны и, поглядывая рассеянно на мониторы, размышлял. В отличие от Артёма, он не строил никаких версий произошедшего – как логичных, так и не очень. Военная привычка – реагировать на события, не вдаваясь в их причины. Меньше думаешь, быстрее реагируешь. Быстрее реагируешь – дольше проживёшь. В бешеной гонке последних дней времени на абстрактные размышления не оставалось, и он действовал, действовал, действовал – совершая поступки, может быть, не самые верные, но зато быстро. Это на самом деле правильно: не знаешь что делать – делай что-нибудь, но быстро. Даже если делаешь не то, хоть прицел снайперу собьёшь, суетясь. Не будешь неподвижной мишенью. Однако сейчас ему собственные действия казались бессмысленными. Даже в самой дурацкой военной ситуации есть понимание, что она конечна, – выжил, прорвался, сберёг людей и вернулся на базу. Отдыхать, залечивать раны, ждать нового задания. Даже если тактика неясна, со стратегией всё в порядке – выполнить задание и вернуться. В данный момент задания нет и возвращаться некуда – и это сбивало с толку. Непонятно, что нужно делать, а главное – зачем. В общем, если честно, военная ситуация нравилась Боруху тем, что она предполагает наличие Генерала – некоей абстрактной фигуры, которая видит ситуацию целиком и раздает приказы остальным. Приказы могут не нравиться или даже быть неверными, но они придают происходящему чёткую определённость и предсказуемый вектор развития. Солдат без Генерала – просто человек с ружьём, но без смысла жизни. Сам Борух никогда Генералом быть не хотел – оно ему надо, быть чужим смыслом? И даже, как всякий военный, в глубине души считал всех штабных придурками – но вот, оказавшись в позиции «сам себе главком», ощущал себя неуютно… Отчасти поэтому он и не уволился из армии, когда была такая возможность… Почувствовав, что начинает засыпать, Борух решил подняться на башенку – проветриться и оглядеться.
В круглом помещении смотровой башни было прохладно, и Борух, поёживаясь, достал бинокль. Тёмнота пустого города была абсолютной – ни огонёчка. Где бы ни засели подвальные «партизаны», похитившие отца Олега, выдавать себя светом они не спешили. Неизвестный стрелок на скутере тоже явно не стремился подавать сигналы. Может, он уже объединился с партизанами? А может, тоже сидит на каком-нибудь чердаке, где, вцепившись в трубы бинокля, пытается увидеть хоть какой-нибудь свет в мёртвом городе? А вот за городом было неспокойно. В направлении «условного запада» за лесом было слабенькое, но отчетливое зарево, как будто что-то горело. То ли догорало село Овинное, то ли подпалили что-то ещё… И, самое неприятное, в тёмном массиве леса поблёскивали яркие искорки – как будто костры. В безлунной темноте этого непонятного мира было трудно соотнести расстояние – может быть, костры ближе, чем кажутся. А может, они просто большие… Но их определённо было много – пожалуй, несколько десятков. Боруха это, пожалуй, слегка пугало – определённо на сцене готовилась появиться какая-то новая сила, причём многочисленная и в себе уверенная. Вон костры жгут, ничего не боятся, ни от кого не скрываются… Почему-то ничего хорошего от этой силы Борух не ждал – то ли в силу общего жизненного пессимизма, то ли потому, что хорошие дела с поджога деревень обычно не начинаются. Сколько осталось до того, как эти поджигатели будут в городе? День? Два? Если считать от леса, то даже пешим ходом будут завтра к вечеру. Ну если поторопятся и не будут отвлекаться на поджог очередных строений, например… Спустившись с башни, Борух растолкал Артёма и, выразительно кивнув с сторону помещения охраны, немедля завалился спать на нагретое писателем место. Утро, как говорится, вечера мудренее.
– Борь, у нас неприятности!
Борух неохотно открыл глаза:
– Это что, новость?
– Новые неприятности, совсем свеженькие. Пульт управления накрылся.
– В смысле?
– В самом прямом. Минут десять шли помехи, потом мониторы начали отрубаться. Сейчас ни один не работает.
– Вот чёрт!
– Именно. Мы ослепли и оглохли, а главное – лишились управления всей артиллерией.
– Не понос, так золотуха… – обречённо сказал Борух, – хоть бы какая хорошая новость, для разнообразия… Времени сколько?
– Ну как тебе сказать… Утро. Часы тоже не работают. Ни одни. Только не спрашивай меня почему.
– Не буду спрашивать… Кофе свари, что ли…
Артём, пожав плечами, отправился на кухню.
Держа в руке кружку с горячим напитком, Борух смотрел в переплетение проводов под снятыми панелями пульта. Артём мрачно тыкал тестером в какие-то разъёмы и хмурился, глядя на результат. Прапорщик наблюдал за его действиями с интересом, но никак не комментировал – он точно знал, что у батарейки есть плюс и минус, но не был уверен, что эта информация в данный момент существенна. Очень хотелось задать дурацкий вопрос типа «Ну что там?», но он сдерживался.
Артём неожиданно вылез из электронных потрохов и вытащил из железного шкафа ящик с запчастями. Поковырявшись, достал несколько коробочек и, высыпав на стол пригоршню усатых деталек, начал сосредоточенно тыкать в них щупами прибора.
– Ничего не понимаю… – Артём отложил прибор и уселся на пол.
– Да? – как можно более нейтральным тоном сказал Борух.
– Да, чёрт побери! Я не бог весть какой электронщик, но даже я понимаю, что тут какая-то фигня. Питание подаётся, но ничего не работает. То есть вообще ничего. Тут куча дублирующих каналов, и погореть все разом они никак не могли. Во всяком случае, вот так одинаково. Вероятность, стремящаяся к нулю. Но это ещё не самое смешное…
– Да? – повторился Борух ещё более нейтрально.
– Будешь смеяться, но в ЗИПе нет ни одной исправной детали. Ну, то есть все я, конечно, не проверял, но те, что проверил, – Артём широким жестом показал на стол с кучкой усатой мелочи, – все дохлые. Часть диодов звонится в обе стороны как пробитые, часть не проводит ничего, как горелые, с транзисторами та же фигня. Хотя все детали новые. И электронный тестер не работает, кстати, только стрелочный. И электронные часы сдохли. И планшет мой не включается.
– Действительно, очень смешно… Обхохочешься просто.
– Слушай, а может, это… Глупо, конечно, звучит… Ну, факторы поражения ядерного взрыва помнишь? Электромагнитное излучение – и всё дохнет.
– И правда глупо. У нас тут, значит, ядерный боеприпас рванул, а мы, находясь в зоне поражения, ничего не заметили… Да и вообще, если бы шарахнул импульс такой мощности, что у тебя в железном шкафу диоды погорели, то мы бы вообще спеклись, как в микроволновке. Чушь, в общем.
– Да я понимаю, что чушь. Но больше ничего не придумывается. Просто мистика какая-то.
– Мистика, значит? А то, что луны нет и солнце не там встаёт, – не мистика? Что люди пропали и уехать невозможно – тоже не мистика? Знаешь, на этом фоне диоды-триоды твои выглядят бледновато…
– Да? А на это что скажешь?
Артём достал из кармана небольшой фонарик и включил его. Лампочка тускло засветилась и медленно угасла.
– Кстати, у нас напряжение в сети тоже упало вольт до ста, хотя дизель работает. Видишь, как лампы тускло горят?
Борух присмотрелся к настенным светильникам – да, вроде бы действительно тускловато, и мерцают как-то нездорово… Освещение, как будто напуганное пристальным взглядом, моргнуло и загорелось снова, уже явно вполнакала.
– Видал?
– Видал. Пойдём, что ли, на генератор посмотрим? Может, с ним чего не так?
– Сомневаюсь… – пожал плечами Артём, – но отчего бы не сходить?
За железной дверью генераторной бодро молотил дизель, но лампочки на пультах не горели, и стрелки лежали на нулях. Если бы не подвальное окошко под потолком, в которое заглядывало утреннее солнышко, было бы просто темно – лампы освещения, похоже, погасли окончательно. Артём потыкал в клеммы генератора тестером – стрелка было дёрнулась, но сразу вернулась обратно на ноль.
– Глухо, – мрачно сказал он, – не дышит, болезный.
Быстрая проверка показала, что стоящие у стены пусковые аккумуляторы тоже разряжены. Артём, не доверяя тестеру, осторожно замкнул клеммы обрезком провода, но вместо ожидаемой вспышки дуги проскочила лишь слабая искра.
– Все, Борь, трындец… – безнадёжно сказал он, – электричества у нас больше нема. Дизелю-то по фиг, он будет тарахтеть, пока солярка не кончится, но если его остановить, то снова не запустишь – стартёр крутить нечем. Кстати, и водяной насос тоже не работает…
– Знаешь, писатель, – тихо сказал Борух, – это наводит меня ещё на одну грустную мысль… Давай-ка прогуляемся во двор.
По тёмным коридорам пришлось двигаться буквально на ощупь – лампы не горели и карманные фонари тоже. Зато на улице уже начинало припекать яркое солнышко, и ситуация выглядела не так мрачно. Лёгкие облачка скользили в глубокой синеве неба, и разлившаяся вокруг тишина подчеркивалась незамысловатыми трелями малочисленных городских птиц. Этой пернатой братии было совершенно наплевать на глобальные катастрофы. Равно как и на то, что ни один из стоящих во дворе автомобилей не заводился. Такое впечатление, что все аккумуляторы разрядились в ноль.
– Ну что, Борь, глухо?
– Как в танке…
– Таскали мы с тобой, таскали снаряжение, кучу железок припёрли – а всё без толку. Надо было керосинки искать. Все наши премудрости без электричества – груда железа…
– Ну не скажи… к пулемётам и обычный, ручной спуск есть. Только в два пулемёта мы с тобой нашу фортецию не удержим. Тут человек двадцать нужно гарнизону, как минимум.
– Я вот думаю, Борь, а что дальше-то будет? Порох гореть перестанет?
– Ну дизель пока что молотит, значит, процесс горения функционирует нормально. А вот без средств передвижения мы остались – это факт. И ежели бежать куда – так на своих двоих придётся, бросив всё, что нажито непосильным трудом…
– От кого бежать-то?
– Не знаю, но боюсь, что скоро узнаем. Есть, знаешь ли, этакое ощущение внутри – что-то будет. Логика событий требует развития. Природа не терпит пустоты, свято место пусто не бывает… Ну и так далее. Поскольку в природную случайность происшествия я не верю, то некие неведомые нам, но заинтересованные лица существуют. И как раз самое время им объявиться и намерения свои как-то обозначить.
– И что это будет, по-твоему? – поинтересовался Артём. – «Добро пожаловать, гости дорогие?» или «А ну, кто это тут у нас пролез?»
– Ну, судя по благостному началу, скорее добивание тапком недотравленных тараканов… Полагаю, наше тут наличие организаторами событий не предусматривалось.
– А вот, кстати, Борь, не они ли это к нам на огонёк? – Артём, поднявшись на стену, указал стволом автомата на отчётливый дымный столб. – Глянь-ко, движется!
Борух подхватил бинокль и приник к окулярам.
– В двух кварталах отсюда, и приближается. Я бы сказал, небыстро, километров пятнадцать в час. Если к нам, то будет здесь минут через десять – что бы это ни было. Быстро в дом, прихвати патронов побольше и гранат не забудь с десяток, а я тут пока…
Прапорщик начал быстрыми движениями демонтировать электроспуск с пулемёта, а Артём бегом ссыпался по лестнице и кинулся в импровизированный арсенал. Набросав в вещмешок прозрачные, леденцового пластика магазины для боруховской винтовки, он, подумав, сменил короткий, предназначенный для ближнего боя ПП на привычный АКМ калибра 7,62, благо рожки к нему были укомплектованы заранее. Снаряженных гранат Ф1 оказалось всего пять штук, остальные лежали в ящике раскомплектом – запалы отдельно. Артём решил не терять времени и ограничиться тем, что есть. Закинув на плечи тяжеленный мешок, он поспешил вернуться на стену. Борух, уже в бронежилете и каске-сфере, припал к прицелу пулемёта.
– От знать бы раньше – щитки бы на пулемёты поставил… Какая-никакая, а защита… А ты чего стоишь, как болт поутру? Быстро бронник надел!
Артём подхватив бронежилет и сферу, присел за невысоким защитным парапетом – переодеваться. В тяжёлом бронежилете и каске он чувствовал себя водолазом, да и жарковато было, однако Борух прав – не хватало ещё случайную пулю поймать.
Напряжение росло – неизвестный противник оставался скрытым за домами, слышались только какое-то ритмичное пыхтение и лязганье. Артём замер в напряжённом ожидании, но страха не было – огневой мощи «КПВ плюс автомат» вполне хватило бы на уничтожение БМП с поддержкой пехоты – учитывая элемент неожиданности, конечно. Вдруг Борух напрягся и повёл стволом пулемёта – из боковой улицы выехало… нечто. Размеренно пыхтя и выпуская клубы дыма из невысокой трубы, на площадь медленно втягивалось устройство, более всего похожее на поезд. Приглядевшись, Артём определил локомотив этого транспортного средства как паровую машину от маневрового паровоза, установленную на грубую массивную раму и поддерживаемую восемью колёсами от трактора К-700. Над котлом возвышалось нечто вроде боевой рубки, закрытой металлическими листами на заклёпках и снабжённой узкими амбразурами для обзора. Перед этим сооружением торчало странного вида толстоствольное орудие с присобаченным к казённой части непонятным механизмом. Оканчивался локомотив открытым угольным бункером, за ним были последовательно прицеплены три большие тракторные телеги, превращённые в закрытые фургоны с дощатыми стенами и брезентовой полукруглой крышей. Вкатившись на площадь, удивительный поезд стал неторопливо маневрировать, целясь носом в ворота Рыжего замка – первые две пары колёс у него оказались поворотными, но машиниста за стенами рубки видно не было.
– Чушь, а не техника, – прошипел сквозь зубы Борух, – одна бронебойная пуля в котёл, и полетят клочки по закоулочкам… Ховайся!
Прапорщик повёл стволом пулемёта, и тишину солнечного утра вспорола короткая, на пять патронов, очередь. Перед локомотивом вырвало из покрытия здоровенный участок тротуарной плитки, и по металлу хлестнула щебёнка. Артём оглушённо помотал головой – звук был впечатляющий. Машинист явно понял намек – скрежетнули тормоза, из-под днища вырвались клубы пара, и поезд остановился.
– Артём, если он хотя бы шевельнёт своей гаубицей – бей по колёсам, а я его как консервную банку вскрою.
Напряжённое молчание затягивалось, однако кто бы ни сидел в локомотиве, он не пытался повернуть орудие в сторону защитников замка и не делал попыток стронуться с места. Только посвистывал пар, как будто из большого самовара. Неожиданно паровоз издал три низких хриплых гудка.
– Подмогу вызывает, скотина! – выругался Борух. – Может, разнести его, пока не поздно?
– Погоди, Борь. Что за привычка палить во всё, что движется?
– Полезная привычка. Способствует долгой жизни, – раздражённо ответил Борух, но стрелять не стал.
Паровоз, прогудев, больше не подавал признаков жизни, однако из боковой улицы послышался отчётливый стук копыт.
– Артём, держи сектор, – сказал негромко Борух, продолжая удерживать на прицеле локомотив.
Артём положил цевье автомата на ограждение и приготовился открыть огонь. Однако на площадь вынесло такое чудо в перьях, что нажать на курок ему даже не пришло в голову. На ярко-рыжем крупном коне сидел высокий худой человек в чём-то вроде мятой кирасы поверх камуфляжной куртки и в полицейском чёрном шлеме с забралом. Из седельной кобуры торчал массивный приклад какого-то дробовика, а на бёдрах болтались здоровенные револьверы. Ноги были закрыты блестящими стальными поножами, ниже которых оказались надеты армейские ботинки с высокими берцами, а выше – тактические пластиковые наколенники. Для окончательной эклектики на поясе висел какой-то изогнутый клинок в пожарно-красных ножнах. Держа левой рукой поводья своего скакуна, правой всадник размахивал какой-то тряпкой, которую условно можно было считать белой. Очевидно, в знак мирных намерений.
– Это что ещё за Дон Кихот, мать ему в дышло? – удивился Борух. – Не стреляй в него пока, но и не расслабляйся – мало ли что…
Всадник, проскакав мимо локомотива, что-то неразборчиво заорал, видимо обращаясь к сидящим в кабине, и направился к воротам, с энтузиазмом размахивая своей тряпкой. Перед стеной он резко осадил коня и поднял вверх вторую руку, демонстрируя отсутствие в ней оружия.
– Писатель, спроси, чего этому придурку надо. Я тут пригляжу пока, кабы чего не вышло.
Артём осторожно высунулся из-за кирпичного зубца ограждения, держа на всякий случай автомат в готовности. Впрочем, вид у всадника был несколько даже комический и совершенно не опасный, а смуглое вытянутое лицо с задорно торчащими горизонтально усами было открытым и, пожалуй, даже добрым. С таким лицом надо сидеть за большим семейным столом, держа на коленях многочисленных детей мал-мала меньше, и рассказывать им сказки, а не гарцевать ковбойским манером в прикиде стиля «фоллаут».
– Привет, вы кто такие? – прокричал всадник. На лице его при этом удивительным образом сохранялась полная безмятежность, как будто на него не смотрел раструб пулемётного дула.
– Знаешь, человек на лошади, – недовольно откликнулся Артём, – это ты у нас гарцуешь под стеной, а не наоборот. Так что давай это я у тебя спрошу: «Вы кто такие?»
– Да мы что? – удивился рыжий. – Мы так, мимо ехали…
– Вот так просто ехали? – спросил Артём. – Совершенно случайно и мимо? Знаешь, человек на лошади, если тебе так не хочется с нами разговаривать, ты не затрудняйся, езжай себе мимо как ехал. Мы добрые, стрелять в спину не будем. А вот так нагло врать-то зачем? Это ж не мы к тебе с портянкой наголо прискакали.
Всадник смущённо скомкал свою не вполне белую тряпку и быстро сунул её куда-то в седельную сумку.
– Нет, вы не подумайте чего… Но мы действительно не ожидали здесь кого-то застать… Мыкола, выходь! – неожиданно заорал он с малороссийским прононсом.
С лязгом раскрылась дверь в борту рубки локомотива, и оттуда вылез небольшого роста широкоплечий мужичок, в грязноватой белой косоворотке и широких чёрных брюках. Спрыгнув на асфальт, он неторопливо, вразвалочку подошёл к стене.
– Здоровы будьте, мужики. Микола я, с форта, сусид ваш, сталбыть. Чегой-то вы видразу так неласкаво, з кулемёту пулять? Я ж чуть не всрався с переляку прям в кабини!
Борух, которому надоело следить за переговорами сквозь прицел, снял каску и свесился вниз:
– А не фиг буром на ворота переть своим паровозом! Я и по кабине резануть мог! Мы тут сегодня нервные…
– Тю! – всплеснул мощными ручищами Микола. – То я бачу, мабуть жыд с кулемётом? Ось яка история…
– А гранату не хочешь в подарок? – взбеленился Борух. – Я хоть и еврей, а для хорошего человека не пожалею!
– Та я ничё, не злобись, – на всякий случай отступил на пару шагов Микола, – давно живого жыда не бачив, вот и здивувался. А там мени хучь татарин…
– Хватит вам, горячие финские парни, – сказал Артём устало, – чего вы не поделили там? Не будем же мы воевать на самом-то деле? Заходите в гости, нальём грамм по сто, закусим чем попало… Поговорить надо.
Всадник въехал в высокие ворота замка прямо на лошади, лишь слегка пригнувшись. Привязав своёго коня поводьями к кремальере, он начал с нескрываемым интересом оглядываться, явно прикидывая оборонительные возможности стен. Артём с сомнением поглядел на массивные, с деревянными накладками рукояти револьверов, торчащие из низких кобур, но решил не требовать сдачи оружия. Обострять отношения не хотелось. Микола, задержавшись в дверях, неожиданно заорал в сторону паровоза: «Васятко! Пар тримай там! Вухи пообрываю!» Потом, расправивши плечи, буквально прошествовал во двор с видом гордым и как бы нелюбопытным, хотя явно постреливал глазами в сторону сгрудившейся там техники. Артём сделал приглашающий жест в сторону дверей здания.
После вчерашнего мародерского – то есть, конечно же, «фуражирского» – рейда выбор напитков был богатый, хоть бар открывай. Артём справедливо решил, что алкоголь не портится, запас карман не тянет, свободного места навалом – и не стал стесняться, загружая напитки ящиками. Большим знатоком он не был, так что ориентировался на ценники, считая, что критерий «чем дороже, тем лучше» ничуть не хуже любого другого. Так что при вынужденной скудости закусок – оливки, крекеры, копчёная колбаса и прочий консервированный сухпай – в плане выпивки перед гостями стыдно не было. Артём плеснул в хрустальный «тумблер» на два пальца какого-то моносолодового виски астрономической стоимости, Борух молча присоединился к его выбору, колоритный наездник попросил бокал красного вина, а Микола, смущенно пробормотав: «Та я шо? Мне лишь бы булькало…» – безошибочно выхватил из импровизированного бара самый дорогой элитный коньяк и набулькал сразу полстакана.
– Ну… За встречу? – неуверенно предложил тост Артём.
Все охотно стукнулись разномастной посудой и сделали по глотку.
– Я Артём, это – Борух, – представил он свою сторону переговоров. – А вы?
– Мыкола я, то исть Николай Никифорович Подопригора. С форту, – подробно отрекомендовался водитель паровоза и с весёлым интересом уставился на всадника. Тот помялся, вздохнул, посмотрел в потолок и решился:
– Только, чур, не смеяться! Меня зовут Хулио Мигель де Еквимосо, и мне это, поверьте, самому бывает забавно.
– Мальчик жестами объяснил, что его зовут Хулио… – тихо пробормотал в бороду Борух, но был услышан:
– Вы вряд ли сможете оригинально пошутить на эту тему. Я уже слышал все шутки. Я родился в Эквадоре, от испанского идальго и русской матери, отсюда и имя с фамилией. И давайте на этом закроем вопрос. Видели бы вы, что мне иногда писали в русских документах… Зовите меня лучше Мигель.
– Так что же ты не представляешься сразу Мигелем? – удивился Борух.
– Так этот, – он покосился на Миколу, – всё равно сдаст, проверено…. Уж лучше я сам…
Помолчали, выпили ещё – уже без тоста. Вопросов с обеих сторон было так много, что никто не решался начать разговор.
– Ладно, – сказал Мигель, – вино у вас хорошее, но не для этого же вы нас пригласили? Рискну предположить, что вы понятия не имеете, что случилось, где вы, и что с этим делать дальше. Так?
– Ну… Боль-мене так… – согласился Борух. – Мы пока что влекомы обстоятельствами и действуем рефлекторно, следуя за событиями. Ни стратегии, ни тактики.
– В таком случае я рекомендовал бы вам покинуть это место как можно быстрее. Лучше всего прямо сейчас и с нами.
– Стоп-стоп, не так быстро! – Борух выставил ладонь останавливающим жестом. – Последнее, что я собираюсь делать, – это снова бежать неизвестно куда, неизвестно от чего, не понимая, что происходит.
– Видите ли, оставшись здесь, вы будете иметь куда меньше шансов что-нибудь узнать, – равнодушно пожал плечами Мигель. – Не до того вам будет.
– Чёрт подери! – взорвался Артём. – Как меня достали все эти сраные тайны! Какого хрена вы тут сидите такие на сложных щщах, и масонские знаки харей изображаете? Вот, лядь, нельзя просто сказать, что происходит?
– Это все не так просто объяснить… – начал Мигель, но Артём бесцеремонно его перебил:
– Если ты сейчас про «во многая мудрости многая печали» задвинешь, я тебя кочергой перешибу по тыкве, веришь?
Мигель почти успел выхватить из кобуры револьвер, но, почувствовав ухом ствол боруховской винтовки, аккуратно опустил его обратно.
– Так, эскимос хулев, или как там тебя, – сказал Борух, – вот этого не надо. Ипать какие мы нежные…
Микола же так и сидел, держа в одной руке бутылку коньяка, в другой стакан, и смотрел на всё это круглыми глазами.
– Та вы с глузду съихалы? От невдалы каки вояки! – сказал он нервно. – Принесло вас на нашу голову! Уже погрузились бы, та до хутору, а тут лясы точим… Вы ще постреляйте друг дружку тут.
– Так, давайте все успокоимся, – сказал совершенно отстранённым тоном Мигель. – Поверьте, я не собираюсь ничего скрывать, но я не тот человек, которому есть что рассказывать. Есть те, кто знает гораздо больше и лучше умеет объяснять. Я же говорю, что мы все в большой опасности, и это место надо покинуть.
– Да почему, чёрт тебя дери? – Артём всё ещё держал в руках кочергу.
– Потому что сюда идёт орда мантисов.
– Это что ещё за хрень?
– Как вам объяснить? Весьма малоприятные существа. Некоторые считают их разумными, некоторые нет – но определённо никто не хочет с ними связываться.
– Та ни боже мой вам их даже побачить! – вмешался Микола. – Не отвяжутся, ироды! Тикать вам надо! А хотите я вам… ну хучь полтелеги выделю? Погрузите шо вам глянется, а остальное я для сэбе закидаю? Збиток звичайно великий… – страдальчески закатил хитрые глазки владелец поезда. – Але як не выручить гарних хлопцив?
– А с чего вы решили, что мы вообще собираемся куда-то бежать? – спросил неожиданно Борух.
В воздухе повисла пауза. Кажется, эта идея потрясла гостей настолько, что они буквально потеряли дар речи.
– Та вы откуда таки дурны повылазили? – поперхнулся коньяком Микола. – Загинете почём зря и всё добро с вами…
Похоже, картина пропадающего зазря добра стояла перед его глазами как живая, вызывая непереносимые душевные муки.
– Действительно, – согласился с ним Мигель, – спрятаться и пересидеть нашествие – очень плохая идея.
– Отчего же непременно прятаться? – недобро прищурился Борух и похлопал ладонью по цевью винтовки. – Нам есть чем их встретить.
Гости уставились на него глазами надутой насосом совы.
– Тю… – разочарованно протянул Микола. – Велика фигура, да дура. Поихали отсель. Вони останнього розуму лишилися. Нема про що з ними говорити. Краще всё добро кинути, чем через них пропасть.
– Видите ли, – осторожно сказал Мигель, – вы очень плохо себе представляете, куда попали и что здесь творится… Не сочтите за обиду, но ваши слова о сопротивлении мантисам выглядят… несколько самонадеянно. То, что вы выжили здесь, ничего не понимая в происходящем, можно объяснить лишь немыслимым везением…
– Так какого хрена вы не хотите объяснить? – влез Артём. – Раз уж мы ничего не понимаем…
– Поверьте, лучшим для вас решением будет принять предложение Миколы – погрузить на телегу запас имущества на первое время и немедленно уехать с нами. И сделать это как можно быстрее!
– К сожалению, – спокойно сказал Борух, – этот вариант для нас неприемлем. В городе остался наш спутник, и мы обязаны хотя бы попытаться его спасти.
Артём со стыдом понял, что сам он в суете последних событий совершенно забыл об отце Олеге. Между тем Борух совершенно прав – бросить священника на растерзание неведомым, но очевидно опасным мантисам было никак нельзя.
Микола махнул рукой в сердцах, а Мигель сказал:
– В таком случае я не буду отговаривать вас от столь благородной, хотя и неразумной позиции. Мы же вынуждены будем покинуть вас как можно быстрее. Можем ли мы чем-то помочь вам напоследок?
– Пожалуй, да! – Артёма неожиданно осенило. – Микола, вы можете отсоединить на время свой локомотив от телег и загнать его во двор?
– Отож могу, тильки зачем?
– У нас «КрАЗ» с дизелем, если его с толчка завести и не глушить, вполне без электричества обойдётся – у него ТНВД механический.
– Так у вас що, пощас електрики немае? – Микола выглядел потрясённым. – Мигель, ты чуяв шо робиться?
– У меня хреновое предчувствие, – потемнел лицом Мигель. – Давно такого не было…
Артём молча продемонстрировал ему кочергу.
– Артём, поверьте, это сейчас далеко не самое важное. Если выживете – у вас будет время во всём разобраться. Вы уверены, что остаётесь?
– Уверены. Потянет ваш паровоз грузовик дёрнуть?
– Чого б не потягнути? Це ж з маневровой «овечки» машина, вона целый состав смикнути може… – подтвердил Микола. – Только поспешать бы надо – час иде…
Высокая труба локомотива прошла своды ворот впритирку. Неповоротливая махина разворачивалась во дворе замка в шесть приёмов, аккуратно сдавая по чуть-чуть то вперёд, то назад. Обнаружил себя и Васятка – темнокожий жилистый пацан лет пятнадцати на вид.
– Сын? – спросил про него Борух Миколу.
– Не, приблуда, – пожал плечами Микола. – Прибился откуда-то – не гнать же? По-нашому не гуторит, но кмитливый, всё розумие. Ось кочегарит у меня потроху…
Стальным тросом зацепили «КрАЗ» за клыки переднего бампера, Артём, нырнув под огромный капот, выкрутил запорный электроклапан, выдрал из него запирающий механизм и вкрутил обратно. Воткнул третью передачу и махнул рукой: «Поехали!» Паровоз запыхтел, напрягся – и тяжёлый грузовик медленно покатился по двору. Артём аккуратно отпустил сцепление – «КрАЗ» дёрнулся, трос натянулся, и дизель, пару раз чихнув и плюнув чёрным дымом, завёлся и замолотил уверенно. «Ничего, – подумал Артём, – на северах дизеля по полгода не глушат, пусть молотит. Не перегрелся б только…»
Пока Микола маневрировал, цепляя свой поезд обратно к локомотиву, Артём попрощался с Мигелем:
– Ничего, не бойтесь за нас, мы живучие, – хотелось бы ему на самом деле испытывать ту уверенность, которую он пытался продемонстрировать.
Мигель только печально качал головой:
– Боюсь, вы не понимаете… Если бы вы последовали моему совету и уехали, то мантисы попросту разгромили бы город. Конечно, они многое изгадят и поломают, но после их ухода можно вернуться и спасти остатки… Почуяв же людей, они будут целенаправленно ломиться к вам. Желаю вам удачи, хотя и не верю в неё.
– И вам удачи, – ответил Артём, – грузите свой поезд чем хотите, добра в городе на всех хватит, а мы всё-таки попробуем удержаться.
Закрыв ворота и поднявшись на стену, Артём увидел, как, отсалютовав им изогнутой саблей, скрылся за углом всадник и медленно втянулся в боковую улицу хвост тележного поезда.
– Ну что, Борь, чего теперь делать-то? Так толком и не поговорили…
– Пока ты грузовик по двору таскал, я тут с этим эскимосом перетёр чуток…
– И что он тебе рассказал?
– Да толком ничего, на самом деле. Мутный он какой-то, слова в простоте не скажет…
– Я вот чего понять не могу – откуда они взялись-то? Я из города пытался выехать – без толку, сидели как мухи в колбе. А эти шастают как хотят.
– С их слов похоже, что это не они взялись, а мы взялись. Вот прям со всем городом упали, как мешок с телеги. Раз – и сюда. Каким бы это «сюда» не было.
– То-то у нас солнце не оттуда встаёт… – задумчиво протянул Артём. – Кажется, я начинаю понимать.
– Тогда поделись, что ли, а то я пока не очень…
– Это, конечно, версия, но мне кажется, что кусок нашего мира оторвался и… ну… не знаю… Полетел куда-то, что ли? Вот, пока он летел, за пределы его выехать было никак – ну как бы просто некуда. Нет же ничего вокруг. Такой маленький, замкнутый, но полноценный космос. А потом он куда-то… Упал?.. Ну и как бы… прилип, что ли.
– Ну ты скажешь… «Полетел», «упал», «прилип»… Это что тебе, навоза кусок?
– Ну извини, не знаю, как это называется. Боюсь, что для такого даже слов-то не придумано.
– Вот-вот, – подтвердил Борух, – я всё у эскимоса того добивался, что происходит, как мы сюда попали и зачем, а он только щёки надувал да глаза закатывал – мол, если выживем, так сами всё постепенно поймём, а ежели нет – так и не объяснить, мол, никак. Я-то думал, он нас авансом в покойники записал и решил на нас слова даром не тратить. А он, может, слов подобрать не мог…
– Однако очень уж он уверен, что не отобьёмся… наводит, знаешь ли, на мысли, причём не на самые приятные…
– Трудно сказать. Как говорится – «бой покажет». Я со слов Мигеля так понял, что с этими мантисами тут никто драться и не пробовал – только бегают и прячутся. Ну как бы не принято с ними драться, и все тут. Чёрт его знает почему… Хотя у меня сложилось впечатление, что они всё-таки человекообразные, а значит, пуля на них должна действовать, как и на всякого другого. Так что не сцы, писатель, авось прорвёмся. Я как знал – погрузил в кузовок сюрпризов… Одна беда – на отсутствие электричества не рассчитывал. Слишком многое у меня на электронику завязано было. Теперь без электричества как без рук – ни тебе дырку просверлить, ни приварить чего, да и электрозапалы не сработают…
– Ну насчет инструмента у меня идейка как раз есть… А вот в запалах я не силён. Хотя слыхал, что как-то раньше без электричества обходились.
– Это ты прав, конечно. Однако я на складе поспешил и кой-чего нужного не взял, да и кто мог знать, что так обернётся?
– Слушай, – спросил Артём, – а может, ещё разок мотнёмся? Грузовик вон молотит, солярки у нас валом, да и время, похоже, ещё есть. Если Мигель не соврал, раньше чем к вечеру эти их мантисы до нас не доберутся…
Борух осмотрел в бинокль северный горизонт – дым был явно ближе, чем утром. Похоже, уже горело что-то на окраинах города.
– Чёрт их поймёт… Но рискнуть, пожалуй, стоит. Без дополнительных фокусов мы вдвоем стену не удержим. Огневой мощи-то у нас хватает, а вот гарнизон маловат… Ладно, выводи грузовик, авось успеем.
