6. Живые инструменты
Группа поддержки приехала не сразу, мы пока занимались своими делами. Михаил Игнатьевич проводил обряды погребения неупокоенных. Игла, сидя на крыше, осматривала окрестности. Гаврик и я в качестве его ассистента пытались спасти от ампутации ногу Григория. А Саша и Коля осматривали дом в поисках материальных ценностей, теперь по праву принадлежащих моей группе.
Подкрепление прибыло часа через два. Да еще какое! На двух «КамАЗах», видимо, тех, которые мы встретили по дороге, приехало, набившись в кузов, человек тридцать солдат с собаками-искателями, между прочим. Вывалились, как пена из бутылки, и начали рыскать вокруг забора. Из кабины, как наскипидаренные, вылетели контрразведчики.
Ещё бы, такое событие! Чтобы какая-то нечисть целую заставу разгромила! Такого лет десять не было. С другой стороны, сами обитатели, видно, расслабились до невозможности. На дверях охранных чар почти нет, на бараке тоже. Оружие у всех самодельное, сложено в одной комнате. Да и в самом доме, судя по большому столу с остатками попойки, гуляли вовсю. В общем, бардак.
А ведь это вроде ещё не южный город. Вот там, на юге, спокойно, только нечисть иногда попадается, да и всё. Даже факторцев там не опасаются: не рискнут торгаши посягать на Антрацит – нашу угольную столицу. Слишком далеко от их баз. Хотя почему Антрацит только угольная столица? Там производится разное химическое сырьё для промышленности, но, какое именно – военная тайна. Антрацит – самое крупное после Зелёного Города поселение Колонии, больше десяти тысяч человек. Правда, это не совсем город, а скорее цепочка поселений, но тсс! Остальное – военная тайна.
Насчёт «КамАЗов» я немного ошибся: половина кузова второй машины была набита живым грузом – неандертальцами. Их выталкивали из грузовика, чтобы кормить, наверное. Мощные, приземистые, с тяжелыми надбровными дугами, приплюснутыми головами и совершенно бессмысленными глазами. Одеты неандертальцы были в серо-коричневые лохмотья, напоминающие комбинезоны. Охраняли их несколько автоматчиков.
Где-то среди них должен быть Дэн, раз везут новую партию живых инструментов. Но найти его мне не удалось. Меня уволок на допрос следователь, как и остальную группу, но сначала те, кто присутствовал в городе до прибытия группы проверки, прошли двойную проверку перед незнакомым магом с ясными голубыми глазами и худым, шустрым дьячком с маленьким томиком Библии в руках. Даже Михаила Игнатьевича проверили.
Допрос затягивался, примерно в полдень отпустили меня и Заторного. Воспользовавшись моментом, я нашёл Дэна. Тот стоял рядом с «КамАЗами» и что-то вталкивал водителям, усиленно размахивая руками.
– Не помешаю, товарищ лейтенант?
– Ааа, Витёк! – обрадовался Денис. – А ты запомни, чтобы больше такого не было, – бросил он водителю.
– А я что могу сделать? – запротестовал шофёр, вытирая тряпкой замасленные руки.
– Не можешь, вали лошадям хвосты крутить, на болота!
И обратился ко мне:
– Привет, герой, рад тебя видеть.
Друг крепко обнял меня и на радостях даже приподнял над землей, похлопав по спине.
– Да какой там герой, – отмахнулся я, – ты-то куда пропал? Закопался в угле, в своём Антраците аж почернел.
– Да нет, это масло, – ответил Дэн, отирая лицо, – сам понимаешь, работа, блин, совсем задолбала. Ну вот хорошо, что встретились.
Дэн, высокий парень с чёрными глазами, еле выступающими скулами и небольшим шрамом под левым глазом. Старый друг.
– Ты свою счастливую фляжку так же с собой носишь? – спросил я и щёлкнул по его левому нагрудному карману. И не услышал привычного звона.
– Да я, Витя, это дело бросил. Совсем.
– Как так? Что случилось? Заболел?
– Да нет, – Денис огляделся по сторонам, – пошли, расскажу.
И отвёл меня в сторону.
– Да ладно, – проговорил я сквозь смех, когда услышал его рассказ, – прямо в озеро?
– Ну да, – ответил друг, – на полной скорости.
– А она что говорит?
– Говорит, понравилось, – Дэн замялся, – причем очень. Вот с тех пор и живём. Пожениться собираемся через месяц. Только она просила больше не пить.
– Жениться! Ничего себе! – искренне порадовался я.
Обидно только, что на свадьбе погулять не получится – по разным причинам. Да Денис и не предлагает, знает, что, если будет возможность, я обязательно приеду, и он мне всегда будет рад.
– Так, я сейчас быстро отойду по делам. Потом вернусь, ещё поболтаем. Ты о своих подвигах расскажешь.
– Конечно, иди, – ответил я.
Денис отправился в барак к командиру отряда проверки, который привёз.
Я спокойно прохаживался по хутору, пока моё внимание не привлекла одна сцена.
Белобрысый парень, похоже из охранников Дэна, вывел из толпы одного неандертальца и принялся лупить его в живот кулаками что есть мочи. Рядом с ним стоял другой парень в кепке и улыбался. Неандерталец на удары никак не реагировал, и не столько потому, что из-за наркотиков не чувствовал боли, а скорее потому, что удары белобрысого не могли пробить каменной твёрдости пресс.
Боец изгалялся минуты три, строил из себя то боксёра, то рукопашника, когда вдруг раздался возглас:
– Что вы делаете, беззащитных мучаете! Зачем издеваетесь? – в полный голос зарокотал Михаил Игнатьевич. – Как вам не стыдно! Побойтесь Бога!
– Да ладно вам, батюшка, – весело ответил белобрысый, на вид ему было лет восемнадцать, – они не люди. И боли не чувствуют. Вот смотрите.
Белобрысый принял красивую стойку и с разворота собрался ударить неандертальца пяткой в голову, но тут произошло что-то странное. Неандерталец отшатнулся, и нога, обутая в берец, ударила точно в лоб стоявшего рядом скалящегося парня в кепке. У того пятки взлетели выше головы, и он надолго выпал из реальности.
Белобрысый вытаращенно смотрел на приятеля, ещё больше его глаза выкатились из орбит, когда неандерталец вдруг схватил его за горло.
– Вашу мать! – рявкнул я и рванулся к неандертальцу.
С ужасом я видел особым зрением разгорающиеся всё ярче всполохи над головой коренного жителя этого Мира, а что, если остальные его сородичи взбесятся?
Подбежав, я ударил неандертальца правой рукой с разворота прямо в затылок. Больно, зараза! Но реакции никакой, кулаком как по камню. А вот рубящий удар левой рукой по локтевому суставу достиг цели, пальцы неандертальца разжались сами собой, но его удар локтём мне по рёбрам вышиб из груди воздух на землю. Неандерталец повернулся в мою сторону, в его груди начинал клокотать рёв, он сделал шаг ко мне. А у меня рёбра болели даже сильнее, чем когда меня бегемот шандарахнул, дышать получалось через раз.
Двое солдат набросились сзади на неандертальца, стрелять пока никто не думал. Одного он отшиб прямо в воздухе, другого оторвал от спины и бросил в сторону. Я перекатился вправо и сумел подцепить ногу неандертальца – раз противника нельзя вырубить, его можно свалить. Я дёрнул изо всех сил, левая нога упиралась в колено противника, правая тянула за стопу. Неандерталец упал на одно колено. В этот момент на него накинулись сразу четверо солдат, подбили опорную ногу, повалили наземь. Я кинулся помогать, бросился сверху, прижимая весом, не давая подняться. В это время другие охранники Дэна, вооружившись дымарями, похожими на чайники (с помощью похожих штук окуривают пчёл), начали окуривать остальных неандертальцев. Те сначала немного зашевелились, но потом успокоились.
Из барака выбежал Денис, закричал:
– Что случалось? – И сразу: – Коли его, быстро!
Кто-то принес шприц, вдвоём кое-как отогнули неандертальцу руку.
– Аккуратнее, бестолочь, – рыкнул Дэн на парня со шприцом, – если ты ему вену порвёшь, я тебе башку оторву.
– Что случилось? – спросил он у меня, когда укол сделали и неандерталец наконец затих.
– Два твоих недоумка, один белобрысый, другой – вот лежит, вытащили неандертальца и начали строить из себя рукопашников. Неандерталец вдруг решил их поучить. Вышло интересно.
– Понятно, разберёмся, – ответил Денис. – Росин, Лямцев, ко мне, быстро.
Я ушёл, оставил Дэна разбираться со своими подчинёнными.
– Их сильно накажут? – спросил Михаил Игнатьевич, подойдя ко мне.
– Да уж, не пожалеют. Ещё бы, такой бардак устроили! Плюс нарушение порядка транспортировки.
– Я не то имел в виду.
– Да понял я. А что вы от меня хотите? Ведь это же нелюди, и везут их на угольные карьеры.
– Ну и что? Они ведь тоже живые существа, разумные причём. У них есть язык, письменность, музыка и прочие искусства. Ты видел их бронзовые статуэтки? А само племя и каждая семья в нём связаны особой связью на глубоком уровне.
– Ничего нового вы мне, Михаил Игнатьевич, не сказали, видел я и их резьбу по дереву, и рисунки на камнях, многие считают это письменностью. Ну они разумные, и что с того?
– Нехорошо это, не по-людски… Ну ладно, пусть будет не по-христиански. Мучить живых существ – это грех, зло, в конце концов.
– Так, а что делать? Лучше уж пусть они уголь в карьерах добывают, чем люди там горбатятся. Кто же столько же, сколько и они, будет выработки в день делать?
– Ну надо же что-то менять. Я не мечтатель, я знаю, что людям нужны свет и тепло. Но можно же что-то сделать? Наладить нормальное сосуществование. В конце концов, заставить их работать за еду, за какой-нибудь бобовый суп, например.
Михаил Игнатьевич махнул рукой, как будто хотел стукнуть посохом.
– Так ведь если бы неандертальцы не были такие умные, то и колоть наркотой их не надо было бы. Ментальную связь между членами племени по-другому не перебить. Свой Мир они уступать не хотят. Свободолюбивые ведь, гады. С нами сотрудничать тоже не будут. Нападают на караваны. Что делать? Пусть получают то, чего хотят.
– За все наши грехи нам рано или поздно придётся отвечать, – сказал Михаил Игнатьевич, повернулся и ушёл к грузовикам.
Впервые в его всегда добром, спокойном голосе зазвенела сталь.
– Я знаю, – тихо ответил я ему вслед.
«КамАЗы» уехали на юг. Григория с забинтованной ногой увезли на подводах в Зелёный Город. А нам отдали приказ возвращаться домой. Короткий получился рейд.