1. Плоды победы
Виктор Ахромеев
Я шёл по улице, весело размахивая большим бумажным пакетом с пирожными, мармеладом и прочими сладостями. Ммм… я обожаю сладкое, и Лика тоже. Ей подарок. Я где-то читал, что самой большой популярностью у дикарей на Внешней Земле, после огнестрела, пользовались разные сладости: сахар, шоколад и им подобные. И дело тут не только в приятном вкусе, но и в количестве продукта, которое мог поставить современный человек. Дикому охотнику, чтобы добыть немного мёда, надо ой как попотеть.
Получается, мы в Зелёном Городе все дикари, но только хорошо вооружённые.
Сейчас цены на сахар, да и на всё сладкое, эксклюзивное, на рынке сильно выросли, а по карточкам много не получишь. Но я получил лакомство не по карточкам, а по спецзаказу в кондитерской Администрации. Хотя после разгрома колонны Факторий мне столько золота отдали, что мог бы купить и на свои кровные. Голубев после рейда меня чуть не расцеловал, отдал годовое жалованье плюс премиальные и отправил в отпуск до особого распоряжения. Я его таким счастливым видел, только когда у него близнецы родились.
А кроме всех денег, меня (и всю группу) ещё поставили на довольствие в отделе снабжения для особо важных персон. Нет, конечно, война с Факториями, эмбарго Внешней Земли – введение карточек – всё это сказалось на ценах и торговле. Нескольких особо рьяных спекулянтов публично казнили в Центре. После этого среди частных торговцев воцарилось уныние, их дело медленно, но верно приходило в упадок.
Но это касалось не всех. Я слышал, что Самохин с Голубевым что-то замутили. А вот простому народу стало, конечно, тяжело, но лично мне как-то всё равно: что-то со мной случилось после бунта, люди вокруг стали какими-то чужими. Я их защищал, сражался, рискуя жизнью, а они мне чем отплатили? Как оказалось, многие жители Зелёного Города, если бы бунт удался, одобрили бы перемену власти. Щедрые посулы заговорщиков находили отклик у простых рабочих. Да, Администрация удержала власть, но Проход отменили, цены на всё выросли – словом, ситуация не улучшилась.
Вот и сейчас на улице мне навстречу идут хмурые прохожие. Одеты в невзрачную одёжку, дорогу уступают, но смотрят искоса, на пакет косятся. Да ну их всех. Отец бы, конечно, моих мыслей не одобрил. Он учил меня быть воином, храбрым защитником слабых и угнетённых. Он, вообще, многого бы не одобрил.
Так, стоп! К бесу все плохие мысли. Надо переключаться на позитив: вот погода хорошая, осень в этом году тёплая… А ведь сначала холода начались, все решили, что вот она – зима, на полтора месяца раньше срока, но нет. Антоха Пряхин, кстати, историю рассказывал: когда мы в рейде были, колонну факторцев искали, по городу чистки были, так вот контрразведчики от большого ума трупы бунтовщиков в городской ров сбросили. Это увидел Рогачёв и такой втык Зубарёву за его подчинённых дал, что у того пар из ушей пошёл. Он накинулся на своих дебилов, те бросились ров чистить, а к этому времени уже морозы ударили и ледяной дождь полил. Контрразведчики за ломы взялись, а не следующий день потеплело и полил обычный дождь, В общем, вся Администрация сбежалась посмотреть, что это за запах в воздухе витает. Многие спорили: застрелится Зубарёв на месте или подождёт немного.
Я хохотал, когда эту историю услышал, Лика тоже, когда услышали её от Антона.
С такими мыслями я подошёл к дому и как раз увидел соседку Лену, которая пыталась открыть дверь подъезда, но ей мешали сумки. Я подбежал, помог, спросил, что с Геной, пока мы поднимались по лестнице.
– Не вернулся, – коротко ответила Лена и отвернулась.
Странно, всех наших купцов с товаром задержали в Южной Колонии во время короткого эмбарго. Но после его отмены заложников должны были отпустить.
Вообще, Южная Колония оказалась довольно хреновым союзником. И вашим и нашим, что называется. Например, полностью товарооборот с нашей Колонией южане так и не восстановили, а с факторцами они всё ещё поддерживают торговые отношения. Наверняка хотят выторговать себе дополнительные льготы, в том числе и за счёт заложников. Примерно это я и сказал Лене и добавил:
– Не переживай, Лен, ну, задержался, но ничего плохого с ним не сделают. Я тебе как профессионал говорю.
– Я понимаю, Витя, просто… трудно.
– Может, тебе помочь чем-нибудь, какие-то проблемы?
– Нет, всё в порядке. Я и так тебе многим обязана.
– Не говори глупостей, – я немного повысил голос, – опять наезды?
– Нет, ты что. Просто… правда, тебе должна.
– Будет тебе, Лена, – я погладил её руку, – мы же соседи, обращайся, если что.
– Спасибо, – ответила она и открыла свою дверь, я помог ей занести сумки и пошёл к себе.
– Есть кто? – крикнул я, когда зашёл домой.
– Ага, – донеслось изнутри, – принёс?
– Да, забирай.
Лика выбежала в коридор, когда я снимал куртку. Волосы чёрной волной опали на клетчатую рубашку. Она выхватила у меня пакет и убежала. Я улыбнулся и стал не спеша развязывать шнурки на берцах.
– А чем так вкусно пахнет? – спросил я.
– Завидую твоему нюху, – ответила Лика.
– Ну ещё бы!
– Это мне баба Маша банку соленых огурцов принесла. Вкусные – не могу. Я уже полбанки съела.
– Здорово…
Едва я взялся за второй ботинок, вдруг в голове что-то щёлкнуло.
В одном берце я пулей влетел к Лике в кухню. Ударился ногой о стол, так что тарелки зазвенели, и, запинаясь, пробормотал:
– Ты… пы… эт… ты… это. Ты это, не это?..
Лика посмотрела на меня застывшим взглядом, в глазах – чистый шок, в руке – надкушенный сморщенный огурец. Немая сцена продолжалась полминуты, потом Лика начала смеяться, аж за живот схватилась.
– Что ты ржёшь, я серьёзно!
– Ну ты даёшь! Я просто… просто в шоке, – наконец, сказала оно, запинаясь от смеха. – Как ты мог до такого додуматься? Ты – извращенец хренов!
– Да иди ты… на фиг, – ответил я.
Ну ничего себе стресс, сердце до сих пор колотится.
– Не лезь в женские дела, мальчик, – улыбнулась Лика.
– Ну тебя, дебилка, учительница фигова. – С этими словами я повернулся и хотел выйти из кухни.
– Ах, так! – раздалось мне в спину.
Уловив движение воздуха, я выбросил левую руку и поймал на лету половинку огурца. Тут же забросил трофей в рот, пожевал. Действительно, очень неплохо.
– Иди разуйся, грязь в дом не неси, – вздорно сказала сестра – расстроилась, что не попала.
Когда я снова вернулся в кухню, Лика уже распечатала пакет. Я тут же к ней присоединился, взял что-то песочно-кремово-джемовое. Надкусил. Неописуемо!
– Что жмурился, забрал у меня последний огурчик и доволен, да? – поинтересовалась сестра и попыталась пнуть меня ногой под столом, но снова промахнулась.
– Лика, мой тебе совет, в следующий раз кидай целую банку – так будет надёжнее.
– Ещё чего, тратить на тебя такую хорошую вещь.
Нет, – продолжила Лика спустя некоторое время, точнее – после пары пирожных, – удивляете вы меня, мужчины. Строите из себя невесть что! А сами что вы из себя без женщин представляете? Чуть что, истерика.
– А что женщины без нас?
– А что женщины без вас? Стрелять да пиво дуть – ума много не надо!
– Ты это при случае дикому неандертальцу скажи, – предложил я.
– Ой, и скажу. Своей тэтэшкой. И ты не думай. Между прочим, научно доказано, что женщины морально сильнее мужчин. И по-моему, это действительно так. Так что учись, братик.
– Я не могу, – махнул я рукой, – человек только три года как перестал мешать кокаин с афродизиаками – и уже учит меня жить!
И только потом понял, что сказал.
– Я же просила тебя не напоминать мне об этом, – голос Лики стал тихим и холодным, а взгляд мало сказать, что злой. – Забери свои уродские печенья! – крикнула она, бросила печенье в сторону и рванулась из-за стола.
А я метнулся за ней, схватил её за руку, притянул к себе.
– Прости меня, прости, прости, – зашептал я. – Я мудак, кретин, баран, дебил. Я всё что угодно! Прости меня, пожалуйста. Прости.
– Нет, это ты извини, – сказала Лика, – зря я так.
– Не зря, ты действительно очень сильная, очень храбрая, очень умная. А я идиот.
– Не говори так. Просто… – она прижалась мокрой щекой к моей майке, – ладно. Провались оно всё. Ты садись за стол, я сейчас.
Тут раздался звонок в дверь.
– Кого там ещё принесло? – рявкнул я, но звонящий, скорее всего, меня не услышал.
– Иди, открой, Витя, – попросила Лика, – только придержи их немного. Дай я умоюсь.
Она побежала в ванную, а я пошёл открывать дверь, бормоча разные угрозы гостю.
За дверью оказалась Аглая, одетая не по-осеннему тепло – в красивую белую дублёнку.
– Привет, – кокетливо сказала она, – Лика дома?
– Угу. Лика! – крикнул я из прихожей. – Это Аглая, – и снова гостье: – Давай я за тобой поухаживаю.
Помог ей снять дубленку, повесил на вешалку. Спросил, как дела у папы. Это ведь он ей дублёнку подарил. А Лике, гад такой, шубу – за помощь в спасении дочки. И главное, точно такую же, какую я ей уже выбрал. Ну ничего, я всё равно сестре подарок сделал – кольцо красивое с рубином и кулон жемчужный на цепочке.
Аглая же на мой вопрос об отце небрежно махнула рукой:
– Нормально.
Улыбнулась, сверкнула глазами, когда я помог снять дублёнку.
«А она выросла», – подумал я.
– Лика где? – спросила она.
– Я тут, – донёсся из кухни голос.
Мы вдвоём зашли в комнату. Лика сидела за столом и задумчиво ела пирожное. На лице ни следа произошедшего. Взгляд весёлый, довольный, чуть-чуть ироничный и слегка покровительственный.
– Привет, Аглая, садись. Сладкое будешь? – спросила она.
– Не-не-не, я этого дома объелась, – ответила девушка, садясь на стул, к ней сразу запрыгнул Баська, – у меня хорошие новости.
Я сел рядом. Аглая улыбнулась, положила руки на колени. На ней были тонкие чёрные брючки и красивая белая рубашка с приподнятыми плечами. Деловой стиль. К чему бы?
– У меня хорошая новость, – повторила Аглая, – мы с папой нашли помещение.
– Какое помещение? – не поняла Лика.
– Как, ну для постановки оперы. Мы даже договорились, чтобы туда ток провели.
– Аглая, не надо нам никакого другого помещения. Зачем? Оно у нас есть.
– Лика, ну там же…
– Я помню, что там было. Именно поэтому! Из принципа! – Лика грохнула своим кулачком об стол, точь-в-точь как делал отец, только кулак у него был раза в три побольше. – Я буду петь только в «Спирали». Там, и только там! Не надо нам никакого другого помещения!
– А что остальная труппа скажет? Зрители? Представляешь, как они будут там себя чувствовать?! – спросила Аглая, тоже разозлившись.
– Да плевать мне на людей, пусть тогда идут на другой спектакль!
– А может, послушаешь, что скажут наши ребята, а не только себя.
– Если кто-то струсил, пусть и напишет это у себя на лбу.
– Дамы, дамы, – примирительно сказал я, и обе девушки посмотрели на меня. Каждая искала поддержки и одобрения. – Дамы, – повторил я, поднимая ладони и успокаивая спорщиц, – может, не стоит делать таких поспешных выводов? Лика, конечно, актерам вот так взять и переехать – непросто, а может, и неправильно. Но вдруг помещение, которое нашла Аглая, окажется не хуже, а даже лучше? Ты хотя бы посмотри сначала.
– Отлично, прямо сейчас и посмотрю, – встрепенулась Лика.
– Ага. Давай прямо сейчас и посмотрим, – подхватила Аглая.
Девушки встали из-за стола, сестра на ходу ткнула меня кулаком. Я понял, что мне не отвертеться, вздохнул и тоже пошёл одеваться.
* * *
– Мне помещение не нравится, – уверенно заявила Лика.
Мы втроём в вечерних сумерках стояли перед старым одноэтажным сооружением на южной окраине Города. Это был длинный склад с покатой крышей и обшарпанными стенами. Бывшая овощная база, бывший склад артиллерийского завода № 1, он имел древнюю историю, которая отпечаталась на стенах и снаружи, и внутри.
– И акустика там дерьмовая, – уверенно заявила Лика.
– Ну не знаю, наши ребята приходили. Гоше и Кате понравилось. Тем более тут зал больше, чем в «Спирали», – возразила Аглая.
– Вот пусть Гоша и Катя здесь и поют. Что сказал наш звуковик?
– Ты же знаешь, он еще в больнице.
– Вот, когда он выйдет, тогда придёт и скажет, что акустика здесь дерьмо.
Я слушал остывающую перепалку – на улице похолодало, и одновременно «держал» окрестности по привычке. Вдруг на другой стороне улицы мне на глаза попалась одинокая тщедушная фигура человека в бежевой куртке. На шее у него висел красивый небольшой кулон – два камня, синий и красный, соединённые вместе.
– Девушки, я отойду, тут недалеко. Ладно?
Девушки особого внимания мне не уделили.
– Привет, Гаврик, – сказал я одинокому магу, переминавшемуся с ноги на ногу. – Трудно было меня найти?
– Да нет. Борисова уже давно искала свободное помещение для оперы, а я тебе как раз позвонил. Ты не отвечаешь. В общем, дальше дело техники.
– Разговор есть?
– Да.
– Проблемы? – подошла обеспокоенная Лика, у нее за спиной маячила Аглая, интересно ведь.
– Ну что вы, что вы, – вежливо ответил Гаврик и грустно улыбнулся, впрочем, у него все улыбки выходили грустными.
– Лика, мы тогда отойдём недалеко, пообщаемся, я рядом маленькую кафешку знаю. А вы тут пока сами поговорите. Через полчаса я подойду. Ладно?
– Ладно! – недовольно буркнула сестра и отвернулась.
А я повёл Гаврика за собой, сначала прямо, потом налево, и через два квартала оказались у занюханного пивняка.
Вошли, встали за столиком.
– Два пива и закусить чего-нибудь, – сказал я толстой официантке.
Народ в пивнушке старался на нас не смотреть, «стечкин», топорщащийся из расстегнутой куртки, отбивал всякое любопытство.
Официантка принесла две кружки пива и тарелку солёных сухариков. Я залпом выпил пиво, как всегда, вообще, редко пью больше одной кружки. Кинул в рот пару сухариков.
– Теперь говори, – обратился я к Гаврику.
Маг взял свою кружку, чуть-чуть отпил, сморщился, поставил обратно.
– Ты ведь знаешь, после недавних событий вся наша группа приобрела определенную известность и, соответственно, привлекла к себе внимание власть имущих.
– Это плохо?
– В некотором смысле да. Фигура, когда вдруг становится весомой на доске, всегда привлекает к себе ряд ударов.
– И кто же по нам будет бить?
– Бить по тебе будут другие, – маг усмехнулся, – а тобой будут играть. Ты знаешь: после подавления бунта в нашем городе возникли две крупные эээ… партии?
– Военные и маги?
– Да. Так вот, обе группировки будут стараться приобрести преимущество друг над другом. Перетягивать на свою сторону любые мало-мальски весомые эээ… фигуры. Но это будет нелегко, учитывая, насколько тесно переплетены между собой эти две структуры. Но такие попытки будут. Что касается меня, то…
– Гавриил, – я сжал его руку, – мы одна боевая единица, неделимая группа. Я ваш командир, и мне плевать на интриги в Администрации, никого никуда я разделять не буду и не позволю никому этого делать.
– Спасибо, командир, – Гаврик улыбнулся, – именно это я от тебя и хотел услышать. Понимаешь, ни к чему сейчас все эти разборки. Они всегда ни к чему, но всё-таки. Ты понимаешь, – маг задумался, – бунт этот все прошляпили. Никто ничего не заметил, даже ещё разведчиков на запад отправили, диверсантов искать.
– Всё-таки отправили? – удивился я.
– А почему, ты думаешь, Илларионыч застрелился? Это его прокол. Его бы и так сожрали, так что лучше было самому уйти. Но не в этом дело.
– А в чём?
– Понимаешь, – маг неопределённо взмахнул кистью, – заваривается что-то нехорошее.
– Это я понял.
– Нет, война с Колониями эта не нужна тоже. Я патриот, и всё-таки лучше уж мы, чем Фактории, но не пришло время, чтобы объединять весь Мир Колоний. Как-то началось всё уж слишком неожиданно и… – Гаврик замолчал.
– Ну говори уже, – не вытерпел я.
– Кто-то за этим стоит.
– Внешняя Земля?
– Нет, Витя, как бы странно это ни звучало, но мне кажется, что Внешняя Земля всего лишь такая же фигура на доске, как и мы.
– Ничего себе! Тогда кто? – В голове завертелись мысли, неопределённые, нехорошие.
– Не знаю. Но думаю: это как-то связано с магией обоих Миров.
Я фыркнул, тоже мне объяснение, но потом спросил:
– Рогачёв знает?
– Все знают, – ответил Гаврик, – все понимают, что что-то тут нечисто, и все хотят извлечь из этого выгоду. Ты плохо представляешь, Витя, что такое игры в верхних эшелонах власти. Так что будь осторожен, хотя глупо как-то тебя предупреждать…
– Хм… Гаврик, любую интригу может нарушить пуля, но спасибо за предупреждение. Кому-то из наших ты уже сказал?
– Нет, только тебе.
– Скажи всем, но так… с учётом темперамента каждого. Хорошо?
– Сделаю.
– Ну пошли, пиво допивать будешь?
– Шутишь, что ли?
Я действительно улыбнулся, бросил на стол медную монетку и вышёл на улицу.
У дверей пивнушки мы с Гавриком разошлись в разные стороны. Он поступил не то чтобы смело, но решительно. Кто знает, как отнесутся в его Профсоюзе к тому, что Гавриил Русаков категорически не одобряет политику руководства. Нет, конечно, выгнать не выгонят, но попортить кровь могут. Впрочем, и Рогачёв тоже не рад будет моей хм… неоднозначной позиции, но это личные проблемы руководства, пешкой в их интригах я не буду По крайней мере постараюсь. Я же не только за себя отвечаю.
Так размышляя, я дошел до бывшего склада, судьба которого решалась в эти минуты, да, похоже, так и не решилась.
Аглая и Лика так и не договорились, отложили решение вопроса на потом. И дружно ждали меня.
– Ну что, о чём говорили? – спросила Лика, когда я подошёл к ним.
– Вы не поверите, дамы, но в нашей дорогой Администрации, оказывается, плетутся страшные интриги, – ответил я заговорщическим голосом.
Аглая звонко засмеялась.
– А ты какое к этому имеешь отношение? – свысока поинтересовалась Лика.
– Увы, пока никакого, но, может быть, когда-нибудь… – И я многозначительно замолчал.
– Ой, ну хватит вам, – запротестовала Аглая, – пойдёмте лучше где-нибудь посидим, выпьем чего-нибудь горячего. А то холодно уже и темно.
– Холодно? – удивилась Лика и засмеялась. – В такой дубленке по определению не может быть холодно. А фонарик нам не нужен. Витя, давай вперёд, веди нас.
– Да легко, – ответил я, – но бежать вы будете с моей скоростью.
Обе девушки засмеялись.
– Ладно, – сжалился я, – найдём, где посидеть, но в Центре, а не здесь. Тем более там и к дому ближе.