4. Застава
– Вот здесь, – я провёл остриём карандаша косую линию на карте, – мы несколько раз засекли колонны подвод, по восемь – двенадцать штук. Пробовали узнать подробнее, куда и откуда они движутся, но не получилось. Это всё, что мы смогли выяснить, прежде чем нас засекли.
Командир заставы «Крепкая» полковник Василий Минкевич ничего не сказал, только коротко кивнул и бросил в рот толстую папиросу, я еле заметно поморщился – терпеть не могу запах табака. Минкевич тем временем выпустил густое облако папиросного дыма. Сквозь него проглядывало лицо полковника: измотанное, но упрямое, с квадратной челюстью, чёрными кругами под глазами от недосыпа, редким ёжиком волос на голове.
– Можете идти, капитан, отдыхайте. Совещание закончилось.
Все собравшиеся, не суетясь, согласно старшинству вышли из штаба заставы. На улице продолжались разговоры: офицеры обсуждали бытовые проблемы, нюансы оборонительной системы или своё видение ситуации. я был вне местного коллектива, поэтому быстро остался в одиночестве. Моя группа уже отдыхала в казармах, раненые Юла и Рикки лежали в госпитале, а я отправился докладывать начальству. На улице шёл мелкий снег, тусклые фонари освещали узкие проходы между зданиями в лагере, где-то неподалёку тарахтел дизель. я вдохнул воздух, отдающий соляркой и бензином, за шиворот расстегнутой куртки упало несколько снежинок. я поёжился, накинул капюшон и пошёл к офицерскому бараку.
Бтр довёз нас до заставы чуть больше чем за сутки. Вернулись мы без приключений. Только в конце пути, когда оставалось проехать чуть больше шестидесяти километров, пришлось остановиться. У бэтээра кончилось горючее, включая и запас, который экипаж взял с собой, а машина с топливом из заставы всё не подходила. Как я потом узнал: южане действительно начали охоту за машинами эвакуации и даже вроде бы подожгли одну, из-за этого задерживался выход машины с топливом. Но это мы узнали потом, а тогда командир экипажа, его звали Георгий, начал нервничать. В конце концов он предложил нам на лыжах в одиночку дойти до лагеря. Я отказался. И не только из-за раненого Юлы, который всё ещё не приходил в себя, но и потому, что считал неправильным оставлять бронемашину без поддержки. Георгий, конечно, понимал, что я откажусь, но всё равно сделал предложение и получил ответ, так были соблюдены все условности. Георгий вообще был очень храбрым мужиком, уже на заставе я узнал, его прозвище – Чёрный Демон. Нечего сказать, подходящая кличка для командира бэтээра.
Моя группа осталась. Не то чтобы мы обладали какой-то невероятной силой, но шестеро разведчиков вместе с магом, пулемётом и снайпером делали бронемашину куда более зубастой добычей для южан, чем БТР без пехоты на ровной местности.
Всё обошлось, с пятичасовым опозданием нам привезли горючее – на подводах, зато с солидным военным сопровождением. Раненые Рикки и Юла чувствовали себя относительно неплохо. У Кангарова была ранена рука, раздроблена кость, но он все равно хорохорился и рвался в бой. А вот с Юмашевым ситуация была более сложная, когда его привезли, он был без сознания. Ранение в брюшную полость, в обе голени и бедро, большая потеря крови. Но врачи в госпитале заставы уверяли, что он должен выкарабкаться.
В целом, если не считать серьёзного ранения Юлы, рейд закончился для моей группы очень даже хорошо. По сравнению с группой Халмакова, конечно.
Полный таких обнадёживающих мыслей, я пришёл в офицерский барак на ночлег. С виду он походил на обычную казарму, но комнаты в нём были на одного-двух человек. Зато я смог наконец снять с себя броню и улечься на относительно удобную кровать. И мне приснился сон, тот самый сон о прошлом, который я не успел досмотреть в схроне.
* * *
Скрип колеса, проворачивающегося вокруг оси, скрип телеги, покачивающейся на ухабах. Шелест леса по бокам дороги. Я мерно шагаю рядом с возком, посматривая по сторонам. На мне броня, собранная из чешуек – не титановых, а железных, поэтому довольно тяжёлая. На броню накинут маскхалат, на плече автомат. Старенький, не тот, что у меня теперь, и «стечкина» за поясом нет. Что неудивительно, ведь он у отца, а мне только четырнадцать лет. И я сопровождаю торговый караван. Стоит ранняя осень, близится вечер.
Полтора года назад отец ушёл из Разведки из-за проблем со здоровьем, сказывались последствия нескольких ран и контузий. Тогда же он занялся частным бизнесом, собрал компанию знакомых – проверенных бойцов и подрядился охранять караваны купцов. Его в городе, конечно, знали, ему доверяли и часто предлагали работу. Конечно, не совсем безопасную и не всегда спокойную, но одному из лучших разведчиков Зелёного Города, пусть и отошедшего от дел, вполне по плечу. Скорее даже, это было интересное приключение, чем рисковая работа. Поэтому в охрану он взял меня.
Вместе со мной охранников было восемь. Тогда я уже считал себя полноценным бойцом и был не так уж далёк от истины.
Мне было семь лет, когда обнаружилось, что я могу видеть в темноте. В десять я спокойно, не сбив дыхания, пробегал три километра за десять минут, в одиннадцать вместе с друзьями в летнем лагере охотился на кабанов, правда только с огнестрельным оружием, а не с холодным. Кроме бега и охоты, ещё, конечно, была огневая подготовка, боевые искусства, работа с ножом. Мы, дети Колоний, дети Прорыва, должны были многое уметь. И служба в охранной компании отца тоже была частью этой учёбы, необходимой для того, чтобы я стал хорошим разведчиком.
Но до этого было ещё далеко, а пока мы ввосьмером охраняли телеги с товаром. Что конкретно везли на повозках, я не знал, не интересовался такими, как мне тогда казалось, мелочами. Знал только, что груз принадлежит купцу Николаю Самохину, одному из лучших разведчиков Города, который тоже перестал ходить в рейды и теперь занимался торговлей. Они с отцом были хорошими друзьями, вместе с другими пятью легендарными разведчиками создали Разведку – лучшее боевое подразделение Зелёного Города. Только сейчас с караваном ехал один из приказчиков Самохина.
Всего подвод было пять, я шагал около второй с начала. Отец шёл во главе каравана. Я старался повторять его походку и манеру движения, хотя уже понимал, что, даже если у меня будет такой же напряжённый взгляд, это вовсе не гарантирует, что заметишь противника в кустах.
– Стоп, – внезапно распорядился наш командир, – привал, кому надо, можете в лес сходить оправиться.
– Так вроде только недавно останавливались? – удивился один из возничих.
Отец пристально посмотрел на погонщика, открывшего рот.
– Вот ты, раз такой памятливый, сходишь в лес за хворостом для костра. Комар, покарауль его, – приказал он одному из своих охранников. – Остальные готовимся к привалу, можно перекурить, перекусить, только в кусты по одному не шататься.
Охранники и обслуга каравана, восемнадцать человек, забродили между телегами, занимаясь своими делами: кто-то курил, кто-то ел сало с чёрствой лепёшкой, кто-то просто разминал ноги. Только охранники отца делали всё то же самое, не забывая ни на секунду следить за окрестностями.
Заместителем моего отца в охранной компании был Николай Рубанов, тот самый, который очень скоро уйдёт в трапперы, получит в бою шрам на лице и обзаведётся говорящим прозвищем – Рубец, а потом погибнет на войне с Факториями. Он первым подошёл к своему командиру во время остановки.
– Думаешь, нас ждать могут, Саша? До городка совсем немного осталось.
– Вот именно.
– Что такое, Александр Михайлович? – спросил подошедший приказчик, судорожно сжимая потной ладонью рукоять двустволки. – Засада?
– Может быть, надо проверить. Коля, – это уже Рубанову, – выбери двух человек, они останутся здесь, остальные пойдут тройками по обе от стороны дороги. Проверят лес.
– Пап, разреши, я тоже пойду? – подбежав, спросил я.
В ответ молчание.
– Я лучше всех вижу в темноте, – я обвёл взглядом всех вокруг. – Я смогу, пап, ты же сам понимаешь, я подхожу для этого задания.
На лице отца отразилась борьба чувств.
– Саш, проверь парня, – начал Рубанов и осёкся под взглядом командира.
– Пойдёшь с Рубановым, – после раздумий сказал отец. – Он твой начальник, делай что скажет. Дальше пятисот метров от подвод не уходить, дистанцию между собой определите сами.
– Слушаюсь, – весело отчеканил я и отбежал готовиться к заданию, краем уха услышав, что говорил мой отец своему заму. У меня всегда был хороший слух.
– За него отвечаешь лично. С сыном что-нибудь случится – голову оторву. Понял меня?
– Нормально, кхм… командир, всё сделаем.
Я бесшумно пробирался сквозь заросший редким кустарником хвойный лес. Было уже совсем темно, но, включив ночное зрение, я отчётливо видел каждую деталь: тонкие прутья молодняка, высотой мне по колено, растопыренные еловые ветки над головой, опавшие иголки, устилающие землю. Работать в лесу я умел и любил. Двигался как учили: ни один куст не зашуршал от моего прикосновения, ни разу сухой мусор не хрустнул под ногами. В крови бурлил адреналин, меня переполняли самые разные ощущения, от сладкого трепета до чувства превосходства над другими, ведь это я вёл опытных воинов, а не они меня. Так я шёл по лесу, стараясь унять учащённое сердцебиение и не улыбаться.
Все мои распрекрасные чувства: предвкушение боя и ощущение близкой опасности – мгновенно испарились, когда я увидел шагах в пяти от меня лежащего на земле человека с автоматом. Позицию он выбрал грамотно – под разлапистой старой ёлкой. Сконцентрировавшись, я заметил рядом с ним ещё одного человека, тоже с автоматом. Задавать вопрос, кто это такие, не было нужды.
– Чи, ши, – тихо проговорил я, подражая звукам леса.
Охранники, шедшие за мной, остановились, я знаками показал, сколько заметил человек и где они. Скорее всего, наблюдательный пункт, а дальше нас ждала основная засада. Рубанов положил мне руку на плечо, приказал стоять на месте, а сам двинулся дальше вместе со своим напарником, обходя разбойников с тыла. Он хотел определить точное число противников.
Я стоял не двигаясь, пытался унять дрожь и не мог оторвать глаз от лежащего разбойника, как будто от моего взгляда что-то зависело. Но вдруг разбойник шевельнулся и посмотрел в мою сторону. Рука сама схватила нож обратным хватом, мыслей в голове никаких не было – только понимание того, как нужно всё сделать. Два тихих шага, третий шаг, перетекающий в плавное движение тела с наклоном и доворотом корпуса. Удар! Лезвие точно вошло в ямку между затылком и шейным позвонком и перебило спинной мозг. Человек от такого удара умирает мгновенно и беззвучно. Я замер над трупом в полном удивлении. Всё было сделано как надо, но меня одолевало ощущение нереальности, невозможности происходящего.
– Ты чего встал? – Из ступора меня вывел тихий возглас.
Я посмотрел на говорившего – другой разбойник приподнялся на локте и обратился, как он полагал, к своему другу. Нож словно сам собой лег в руку обычным хватом, и я ударил, чуть наклонившись. Бил, особо не целясь, но попал – лезвие вошло точно в глазницу, с хрустом пробило кость и пронзило мозг.
Где-то неподалёку я услышал такой же хруст, с которым нож пробивает хрящи. Услышал только потому, что был готов услышать этот звук и знал, откуда он донесётся, – впереди, где должна была находиться основная засада. И в ответ на этот звук раздались выстрелы.
Я рухнул на землю и с трудом освободил нож. В нос ударил запах железа и крови. Надо мной, там, где только что была моя голова, басовито прогудели пули. И тут началось: автоматные очереди, крики, росчерки трассеров, свист пуль. Вспышки выстрелов озарили лес, они высветили мечущихся по нему людей, кричащих, матерящихся. С другой стороны дороги тоже послышалась стрельба.
«Как же остальные?» – запоздало подумал я.
Ответом была короткая акцентированная (это я тоже на слух определил) очередь, и один из разбойников опрокинулся на землю. А на меня из кустов внезапно вылетел бандит. Встреча для нас обоих оказалась полной неожиданностью, но я отреагировал быстрее. Остановил врага коротким, снизу вверх, ударом в пах под броню и двумя росчерками ножа перерезал сухожилия под коленями. Противник издал сдавленный сип и повалился на землю. Словно только и дожидаясь этого сигнала, наступила полная тишина. Звенящая, которая бывает только после боя.
– Ты чего на линию огня вылез? – заставил меня вздрогнуть голос сзади.
– Да, так я это… вроде… в общем… дядь Коль, вы, что ли? – промямлил я, оборачиваясь.
– Да, я, – дядя Коля стоял в трёх метрах от меня. – Ладно, – сказал он, – пусть отец тебя уму-разуму учит, Чингачгук, блин.
И три раза пропел выпью. Ему ответили, тоже три раза, – условный знак: значит, всё в порядке.
– Дядь Коль, а как вы меня увидели? И как вообще нашли?
– Мал ты ещё меня обманывать, давай бери трофеи. – Он показал ногой на разбойника без сознания. – И пошли на дорогу.
На грунтовом тракте лежали убитые и пленные разбойники (тройка отца взяла живыми двоих), чуть дальше в ряд стояли телеги с товаром. В засаде было всего двенадцать человек, никто из них не ушёл, наш отряд потерял одного. На обочине дороги горел костёр. Пока я занимался делом: собирал трофеи из леса, помогал раненым, – чувствовал себя нормально, но потом, что называется, вдруг накатило. Наверное, реакция организма на стресс или что-то вроде этого. Заколотилось сердце, к горлу подступил комок, настроение стало отвратительным. Вместе с этим пришло какое-то непонятное чувство утраты. Я постоял, подумал, потом сел, унимая дрожь в руках и сердцебиение. Меня никто не трогал, только спросили, не режет ли глаза свет от костра. Я отрицательно мотнул головой. Разбойника, которого я взял живым, отец приказал добить, его бы всё равно не довезли до городка. Бандиту перерезали горло, и, можно сказать, ему сильно повезло. Разбойников в Колонии очень не любят.
Говорят, человек всю жизнь помнит первого убитого, помнит его последние слова. Говорят – убитые часто снятся. Я никого не запомнил, посидел, подумал, отдышался. А потом просто выкинул всё из головы. Ну убил и убил, подумаешь, забыли. Но свои ощущения в тот момент, когда нож пробивает кость и входит в мозг врага, я хорошо запомнил. И ещё сладостно-приятное и мерзко-отвратительное чувство, когда лишаешь человека жизни. Отец потом говорил со мной об этом случае. Я рассказал ему всё: и что делал, и что чувствовал. Он меня похвалил за грамотные действия, отметил ошибки и объяснил одну важную вещь. Воин может и должен получать удовольствие от победы в поединке, от того, что одержал верх над своим врагом. Но не должен получать удовольствие от самого убийства. При этом, как бы мы ни старались, в душе у нас проклёвывается червячок наслаждения от убийства человека. Главное, следить, чтобы червячок не превратился в дракона и не сожрал тебя самого.
Его слова я хорошо запомнил.
* * *
Из докладной записки префекта энергоносителей Ларионова Л. А. Главе Совета военнослужащих, военному префекту, главнокомандующему объединённой группировкой войск Зелёного Города Рогачёву В. П.:
…Особенно в связи с проведением операции «Рубеж» расход горюче-смазочных материалов, высокооктанового бензина, значительно увеличился. План использования запасов нефтепродуктов превышен уже на 10 %, что в условиях эмбарго Внешней Земли я считаю недопустимым. Я настоятельно рекомендую Союзу военных принять более жёсткие меры для экономии ГСМ либо дипломатическими усилиями заключить новый договор о поставках с Внешней Земли.
Резолюция военного префекта Рогачёва В. П.:
Да успокойся ты. Всё что нужно собрали, а в политику больше не лезь.
* * *
Бункер на территории гарнизона военной части Зелёного Города
– Я потерял двадцать восемь человек! Двадцать восемь! – опершись о стол руками, глухим голосом сказал полковник Анатолий Голубев, командир Разведки Зелёного Города. Ещё в молодости он получил прозвище – Толя Каскадёр, за горячий нрав и умение мастерски водить машину. Близкие друзья к нему и сейчас так иногда обращались.
Почти облысевший, среднего роста, но очень крепкого телосложения, он сохранял железную выправку, несмотря на потерю ноги. На правой руке у него не хватало двух пальцев. Одет Каскадёр был в обычную армейскую мешковатую форму защитного цвета, далеко не новую. Когда полковник говорил, шрам, окружающий левый глаз, словно оживал и начинал шевелиться уродливым узором.
– Ты понимаешь, двадцать восемь разведчиков! Ещё семь человек ранены. Где я найду им замену? Это были лучшие кадры, других таких не найти. Я больше не имею права нести такие потери.
– Объяви новый набор из Спортзала{ Учебная база Разведки и крайней важный объект для Зелёного Города.},– сказал собеседник Голубева – главнокомандующий Зелёного Города генерал Валерий Павлович Рогачёв.
– У нас и так уже пятнадцатилетние в рейды начали выходить. Такого уже лет семь не было. Вот во что обошлась ваша глубокая разведка местности.
– То есть ты хочешь сказать, что тактика, одобренная командованием, себя не оправдала? – осведомился генерал.
– Возможно, – ответил Анатолий, отведя взгляд, и опустился на стул.
Рогачёв побарабанил пальцами по столу, помолчал, потом произнёс:
– Это мы ещё обсудим. Скоро они должны прийти?
Полковник посмотрел на часы.
– Да опаздывают уже минут на десять.
Генерал опять забарабанил пальцами по столу. Ему было далеко за пятьдесят, и из-за глубокой лысины его и без того высокий лоб, который перерезали три продольные морщины, казался ещё выше. Дополняли портрет большие уши и маленькие хитрые глаза. Главнокомандующий был облачен в зелёный мундир, сшитый по заказу, а на плечах красовались погоны с роскошной золотой вышивкой. Валерий Рогачёв был не только главнокомандующим армией Колонии и главой Союза военных, одной из пяти структур, которые являлись законодательными и судебными органами Колонии. Месяц назад, вопреки ранее принятым декларациям, он стал военным префектом. А в Зелёном Городе военная префектура считалась главенствующей над остальными. Железная дверь открылась, в комнату заглянул адъютант:
– Товарищ генерал…
– Зови, – не дослушав дневального, скомандовал Рогачёв.
В кабинет вошли трое. Начштаба главнокомандующего Илья Говоров, высокого роста, худощавый, длиннорукий, с костистым лицом, и еще два человека – без преувеличения главные маги Города.
Того, что постарше, звали Сергей Иванович Борисов. Он был лидером Профсоюза магов, то есть фактически – ровня главе Союза военных по влиянию. Да и возраста был примерно такого же, разве что выглядел гораздо более ухоженным, чтобы не сказать холёным. Сергей Иванович носил бороду, как и все маги, и любил изысканную одежду. На совещание он пришёл в дорогом чёрном костюме, смотревшемся неуместно в бункере с тяжелым низким потолком, среди бетонных стен и железных шкафов. Второй, помладше, – его советник и помощник Алексей Бахрушев. Внешне он чем-то походил на своего начальника: тоже черноволосый, с бородкой, в щегольской кожаной куртке. Но был заметно выше, поджарый, стройный, с мягкими чертами лица и добрым располагающим взглядом. Такому человеку хотелось довериться. К тому же Бахрушев был на двадцать пять лет моложе своего начальника, он родился в Колонии уже после Прорыва.
Гости поздоровались, расположились. Началось совещание. Первым взял слово начальник штаба Говоров:
– Вечер добрый, точнее, доброй ночи, товарищи. Мы собрались здесь в связи с резкой активизацией южан на фронте. Ситуация такова…
– Простите, Илья, – перебил его Борисов, – но я не понимаю, зачем нас всех собрали на это совещание. За военные действия отвечает, – тут Сергей Иванович чуть улыбнулся Рогачёву, – Союз военных. Профсоюз магов тут ни при чём, если военные не справляются, то необходимо довести до сведения Администрации обстановку на фронте, с тем чтобы…
– Да как это маги ни при чём? – не выдержал Голубев, его изуродованная ладонь хлопнула по столу. – Да когда амулеты южан…
– Толя, хватит, – осадил его Рогачёв, а своего коллегу пожурил: – Серёга, борзеешь, если считаешь нужным собрать Советы и Союзы, можем попробовать. И тогда узнаем, кого главный Общий Совет Колонии захочет отстранить от должности.
Главный маг иронично улыбнулся.
– Я просто выразил своё мнение, дал, так сказать, оценку ситуации. Не более. А получить из первых рук новости о войне, и более того оказаться полезным родной Колонии мне только в радость.
– Какая вдохновенная речь, – тихо проворчал подполковник.
Начштаба Говоров откашлялся.
– Продолжай, Илья, – сказал ему Рогачёв.
– Так вот. Около двадцати часов назад Южная Колония провела мощную войсковую операцию по уничтожению наших разведгрупп, собирающих информацию на своей границе. В результате три разведгруппы были уничтожены или частично захвачены в плен, потери понесли и другие подразделения Разведки. Характер данной операции и полученные нами разведданные говорят о готовящемся мощном ударе южан по одной из пяти застав, обустроенных нами и Факториями. Мы предусматривали такой вариант событий и собрали несколько групп быстрого реагирования для отражения угрозы. Подробнее об этом должен был рассказать начальник механизированных войск генерал Азаров, но его сейчас нет. Но то, как готовятся южане к удару, я бы даже сказал наглость, с которой они готовят этот удар, говорит о том, что у Южной Колонии есть в запасе ещё мощный резерв. Причём резерв, который может быть введён в действие моментально, и мы не сможешь его выявить. Учитывая особенности Южной Колонии, можно с уверенностью сказать…
– Проще говоря, ты говоришь о магии, – закончил за него Голубев.
– Именно так.
Дверь бункера опять отрылась, зашёл адъютант.
– Что? – недовольно спросил генерал.
Адъютант замялся и пробормотал:
– Там это, к вам, в общем, он это…
Все присутствующие обернулись, удивленные поведением офицера. Первым отреагировал полковник Голубев.
– Ты чего, капитан, – рыкнул он в своей манере, – тебе погоны жмут или по северным болотам соскучился?
– Там он пришёл… – так же непонятно ответил адъютант.
– Да кто, мать твою?!
– Я.
Бархатный голос входящего взбудоражил всех ничуть не меньше, чем если бы адъютант сообщил о полной капитуляции Южной Колонии.
В кабинет вошёл высокий человек в багровой куртке. Его длинные тёмно-русые с рыжим отливом волосы вились почти до плеч. Лицо вроде бы обычное, неприметное, но стоило присмотреться, как взгляд сам собой на нём останавливался. Вдруг становились заметны и безукоризненные черты небольших губ, ровного носа, едва заметных скул, всезнающе-сочувствующее выражение лица, и добро-ироничный взгляд, вместе с тем пронизывающий как игла.
– Вернулся, – медленно проговорил Голубев, садясь на свое место. Все присутствующие по-прежнему молчали, ошарашенные происходящим. Главнокомандующий Рогачёв, в своём роскошном мундире, встал из-за стола, подошёл к гостю в простой видавшей виды куртке и молча обнял.
– Рад тебя видеть, Ярослав, – шепнул он ему.
– Я тоже, Валера, – ответил тот, – давно не виделись. Я пришёл по важному делу, не прогонишь?
– Шутишь, что ли? Это не в моих силах, – засмеялся в ответ генерал, отстраняясь, но глаза при этом оставались холодными.
– Доброй ночи, господа, – сказал Ярослав, обращаясь ко всем присутствующим. – Думаю, все рады меня видеть.
– Да уж, рады, – буркнул полковник, подходя к старому другу. – Вернулся, чертяка! – и махнул беспалой кистью навстречу руке Ярослава. Две ладони с хлопком соединились.
– А ты не изменился, Каскадёр, – улыбнулся Ярослав.
– Ну да! А ты, Славка, хорош, как всегда! Сэнсэй настоящий.
Голубев назвал друга старым прозвищём – со времён, когда они вместе тренировались в Спортзале, и слегка ткнул его кулаком в грудь. Ярослав обозначил удар под мышку. Оба засмеялись.
Начштаба Говоров сначала замешкался, но тоже встал. Рассеянно протянул обе руки.
– Здравствуйте, – тихо сказал он и потряс немного поданную ладонь.
– Ну что ж, ещё раз доброй ночи, господа, – сказал Сэнсэй и обошёл стол, по пути кивнул и улыбнулся магам. Взял в углу табуретку и сел напротив Рогачёва. – Алексей, Сергей Иванович, очень хорошо, что вы тоже здесь.
– У тебя, наверное, есть какое-то дело? – поинтересовался командующий.
– Конечно. Господа и товарищи, я бы не посмел отвлекать столь занятых людей, если бы у меня для этого не было веских оснований. Я принёс вам вести, значимость которых трудно переоценить. Исходя из них, вам нужно в ближайшее время принять решение.
– Хочешь, чтобы мы заключили мир с южанами? – ехидно осведомился Голубев.
Все присутствующие улыбнулись.
– Мимо Толя, но близко…
– Это немыслимо – то, что ты предлагаешь, это немыслимо! – ошарашенно проговорил Рогачёв. Уже во второй раз за этот вечер он был удивлен сверх всякой меры, такого с ним давно не бывало.
– Я ничего не предлагаю, я просто излагаю факты. На которые вы обязаны отреагировать. Здесь собрались самые влиятельные люди Колонии. А я, с точки зрения закона, обычный бродяга, у меня нет ни власти, ни полномочий, но вы, – пронизывающий взгляд прошёлся по каждому из присутствующих, – вы обязаны принять решение. Я не знаю, каким оно будет, но… вы должны понимать всю степень своей ответственности.
– Это надо обсудить, – тихо сказал лидер Профсоюза магов. – Да, так что же от нас требует Союз военных? Как я понял, именно для этого нас и пригласили сюда. И очень кстати нас посетила такая известная личность – сам Сэнсэй. Думаю, он тоже может помочь советом.
– Давать советы руководству Колонии – мой долг, – заметил Сэнсэй. – Если, конечно, руководство пожелает их выслушать.
Когда совещание уже закончилось, Голубев остановил Ярослава у дверей.
– Ты опять пропадёшь? – спросил он с беспокойством в голосе. Голубев смотрел на своего друга снизу вверх – он был на полголовы ниже, но взгляд его излучал уверенность, чтобы не сказать наглость – как всегда, впрочем.
– Уйду, но ненадолго, через пару дней вернусь. Разрешишь потренироваться в Спортзале?
Полковник засмеялся.
– Ну это как получится, – и обнял старого друга.
Виктор Ахромеев
Утро встретило меня глухим стуком сапог о деревянный пол. В комнате было темно и душно. В воздухе витала смесь запахов: человеческий пот, прелое дерево и хозяйственное мыло. Я приоткрыл один глаз, посмотрел на часы, сверился с внутренним ощущением времени. Мой организм решил, что после полутора недель недосыпа двенадцати часов сна будет вполне достаточно. Я с хрустом потянулся, вылез из-под одеяла, прогнал лёгкий разминочный комплекс, только для того, чтобы мышцы проснулись, оделся и вышел из комнаты.
В коридоре к уже привычным ароматам добавился довольно сильный запашок травы. Видимо, кто-то из офицеров решил расслабиться.
Проходящий мимо совсем молодой лейтенант первым козырнул, не глядя на грудной погон. Да, старею, двадцать третий год идёт, по возрасту я уж точно никак не лейтенант.
А на улице денёк выдался погожий: чистое небо, яркое солнышко, капель с крыш, доносящаяся отовсюду. Задумался, куда всё-таки пойти сначала. К раненым в госпиталь или к остальным разведчикам. Решил сначала проведать мою группу, может, новости какие есть.
В солдатских казармах комнаты были на четверых. В одной из них я обнаружил Загорного, Вову и Гаврика, играющих в карты. Поздоровавшись, спросил:
– У Рикки были?
– Да, – ответил Орлов, – с ним всё в порядке. Кость поставили, загипсовали, даже железки не понадобились.
– А вот Юла хуже, в сознание не приходил, но врачи говорят, что всё должно быть нормально, – сказал Саша. Он уже избавился от карт и наблюдал, как перебрасываются козырями Вова с Гавриком.
«Не везёт тебе с пулемётчиками, – закралась у меня ехидная мысль. – Сначала Звягинцев, потом Егор, теперь вот…»
«Брысь!» – рявкнул я на неё.
– А Коля с Ингой где?
– В баню пошли, – сказал Вова, азартно подбрасывая Гаврику одну карту за другой. – А ты куда сейчас, командир? Как это? – удивился Орлов, когда Гаврик отбил его ход козырной семёркой и накинул подряд два короля, три туза и две шестёрки.
– Тактика и стратегия, – ухмыльнулся маг.
– Ну посмотрим сейчас на твою тактику, – проговорил Вова, тасуя колоду. – Дядь Саш, на вас сдавать?
– Давай, я сейчас, только пройдусь немного.
Судя по взгляду Загорного, у него для меня были не самые хорошие новости.
– Ну? – спросил я, когда мы вышли.
– Коля с Ингой поссорились.
Я вздохнул.
– Ну и что ты от меня хочешь?
Загорный пожал плечами.
– И Рикки какой-то грустный в госпитале был. Сходил бы ты его подбодрил.
– Сделаю.
– Привет, мальчики! Сплетничаете? – раздалось за нашими спинами. Это была Игла. На плече у неё висело полотенце, русая коса растрепалась. С виду такая милая девятнадцатилетняя девушка: тонкие губы, прямой нос, розовые щёчки, – а в глазах все равно мелькает что-то хищное. По-моему, только человек с такими глазами может стрелять не по цели, найденной через прицел, а на чувство.
– А как же без этого, – с улыбкой ответил я.
Инга подошла к нам, кокетливо покачивая бёдрами, провела ладонью по моему подбородку, пахло от неё очень приятно – душистым мылом и чем-то травяным.
– Лучше идите в баню, – посоветовала она, – пар там просто великолепный.
И с этими словами пошла дальше по коридору, распространяя вокруг себя дивный запах. Вова с непривычки (он ещё ни разу не видел Ингу в таком виде) выглянул из комнаты и проводил её взглядом, открыв рот.
– Ну что смотришь? Не слышал, что ли, идите в баню, – сказал я ему со смехом.
– Дельный совет, – согласился Саша.
– Ну вы тогда в баню, а я к Рикки, в столовой встретимся.
– Договорились, – за всех ответил мой зам.
Я вошёл в госпиталь, переступив через высокий порог и спустившись на две ступеньки. Первый этаж двухэтажного госпиталя, как и все сооружения заставы «Крепкая», был слегка «притоплен» в земле. Это делалось для того, чтобы в случае обстрела можно было упасть на пол и не бояться осколков. Длинное и узкое здание, построенное из толстых бревён, было покрыто двускатной черепичной крышей.
Людей внутри было немного, здесь царил едкий запах хлорки и лекарств. Рикки я нашёл в конце длинного коридора, где собралось десятка два раненых бойцов, одни сидели на лавках, другие стояли вдоль стен. Они слушали долговязого парня с перебинтованной ногой, который тихо пел, сидя на подоконнике и подыгрывая себе на гитаре:
А не спеши ты нас хоронить,
а у нас ещё здесь дела.
У нас дома детей мал-мала,
да и просто хотелось пожить.
У нас дома детей мал-мала,
да и просто хотелось пожить.
А не спеши ты нам в спину стрелять,
а это никогда не поздно успеть.
А лучше дай нам дотанцевать,
а лучше дай нам песню допеть.
А лучше дай нам дотанцевать,
а лучше дай нам песню допеть.
А не спеши закрыть нам глаза,
а мы и так любим все темноту.
А по щекам хлещет лоза,
возбуждаясь на наготу.
А по щекам хлещет лоза,
возбуждаясь на наготу…
А не спеши ты нас не любить,
а не считай победы по дням.
Если нам сегодня с тобой не прожить,
то кто же завтра полюбит тебя?
А если нам сегодня с тобой не прожить,
то кто же завтра полюбит тебя?
А не спеши ты нас хоронить,
а у нас ещё здесь дела.
У нас дома детей мал-мала,
да и просто хотелось пожить.
У нас дома детей мал-мала,
да и просто хотелось пожить.{ Песня «Не спеши» группы «Чайф».}
Подошедшая медсестра подождала несколько секунд после окончания песни, дала всем отдышаться, подумать, сказала:
– Малушев, на перевязку.
– Ну всё, мужики, – сказал гитарист, откладывая инструмент, – мне пора. Где мои костыли?
– На хрен тебе костыли, так донесём.
Рикки меня заметил, подозвал к опустевшей лавке, на которой он сидел, разговаривая с двумя бойцами. У одного была перебинтована рука, у другого – рука и нога. Меня заинтересовало, что ранения у обоих справа.
– Добрый день, командир, садитесь, – Рикки похлопал рядом по скамье.
– Добрый, – сказал я, присаживаясь, – о чём разговаривали?
– Да вот байки травили о том, как сюда загремели. Это Чирок и Карат, лейтенанты, наёмники, мы с ними в одной палате лежим.
Оба бойца были чем-то похожи друг на друга – крепкие, коренастые, смуглые. Карат повыше, но плечи такие же широкие, как и у его друга.
– Ну так в какую переделку вы попали, ребята? – спросил я.
– В дозоре были, – ответил Чирок, явно главный в паре. – На куст нарвались, такой хищный, он под снегом растет. Это куст такой. Стебли длиннющие, укрытые шипами, вьются, как змеи.
– Я знаю, что это за мерзость, – перебил я. – Один раз довелось увидеть.
Первый раз увидел, когда ехал в посольстве по дороге в Южную Колонию. Такие кусты были высажены длинной беспрерывной линией вдоль границы Колонии. Одна из задач моей группы во время недавнего рейда – поиск разрывов в этой живой изгороди и возможных способов преодоления этой преграды. Дело в том, что кроме способности нападать и поедать животных эти кусты обладают чем-то вроде встроенной сигнализации. То есть незаметно продраться сквозь такие заросли нельзя – об этом тут же узнают маги южан. А в прошлом году, когда делегация Зелёного Города остановилась на границе Южной Колонии, эти растения высосали меньше чем за минуту угодившего в них бизона прямо у меня на глазах, у всех нас. Разумеется, это была не случайность, а демонстрация силы южанами.
– А, ну так вот, – продолжал Чирок, – идём мы в дозоре недалеко от заставы. Четверо нас было, кроме нас был еще Таранкин, молодой полудурок, три месяца как в полку, и старшина Андрей Ярушев. Вот это мужик, я вам скажу! Двадцать лет, считай, воюет, с самого Прорыва. Живая легенда. Ну, короче, идем мы по полю, Таранкин первым куда-то вперёд рванул, а тут – раз, снег будто взорвался, и его эти змеи оплели.
– Лианы, – поправил я.
– Что?
– Лианы. Ну так такие длинные извивающиеся стебли называют.
– А, ну пусть будут лианы. Значит, оплели его эти самые лианы, – Чирку явно понравилось слово, – и Ярушев сразу к Таранкину бросился. А тут и на нас из-под снега взметнулось несколько этих лиан. Мне в ногу и руку вцепились, а Карату вон только в руку.
– Самое интересное, что боли не было, просто руку совсем не чувствуешь, – добавил Карат.
– Да, точно. Ещё одна такая лиана метнулась к старшине. А он носил на руках такие наручи железные. Эта лиана вцепилась в них и ничего сделать не могла, старшина её ножом отсёк и снова кинулся к Таранкину, но тому уже не помочь было, опутали его полностью стебли эти. Бросил старшина гранату в самый клубок этих лиан, а они громыхание издают, как десяток гремучих змей. Ну метнул он гранату и к нам. Мы-то уже сами отсекли эти стебли, но всё равно лежим, конечностей раненых равно не чувствуем. Нам с собой дают антидот специальный, в этих лианах ведь яд какой-то, от него мясо гниёт, мы таблетки выпили, но всё равно двигаться с трудом можем, и состояние хреновое, как будто сивухи перепили. А к нам уже другие лианы ползут. Старшина от них кое-как отделался, оттащил нас подальше, а стебли эти к нам всё равно тянутся. Помогла магичка одна, Светлана, блин, с такими длиннющими рыжими, прямо огненными волосами. Она из другой заставы с отрядом как раз к нам приезжала, ну и помогла нам. Сожгла к егудям все эти лианы. Нас сюда в госпиталь отправили, обработали раны, ещё антидот вкололи. Вот, говорят, скоро обратно в Зелёный Город поедем.
– А та волшебница с рыжими волосами, – мечтательно произнес Карат, – очень красивая была. Я это даже в бреду запомнил. Да вот, говорят, она с братом своим спит.
– Серьёзно?! – поражённо воскликнул я.
– Да не слушайте вы его, товарищ капитан, – вмешался Чирок. – Вечно он сплетни собирает и болтает почём зря. Это ж надо такое извращение придумать! Она с мужем своим живёт. Просто они очень похожи, оба рыжие, ну и оба маги.
– Муж и жена, два рыжих волшебника, что-то я раньше о них не слышал? Они что, из Факторий?
– Нет, они раньше в Антраците жили, работали с нелюдью на шахтах, а потом сюда их прислали. Товарищ капитан, такой вопрос. Рикки говорит, что он разведчик из группы Ахромеева, выходит, вы – тот самый Виктор Ахромеев?
– Да, тот самый.
– А скажите…
– Тарасов, Чиркунов, на перевязку! – крикнула медсестра.
– Не вас зовут?
– Нас, – огорчённо проговорил Чирок. – Ну мы пойдём, наверное.
– Удачи вам, ещё встретимся. Выздоравливайте.
– Ну что, Рикки, рассказывай, как дела, как себя чувствуешь?
– Да нормально, командир, – стараясь, чтобы голос звучал повеселее, ответил Рикки. Но у него это не очень получалось.
– А что голос тогда такой грустный?
– Да не, нормальный голос, тебе показалось, командир.
– Так, Рикки, не крути, выкладывай начистоту. Что случилось?
Разведчик вздохнул.
– Да понимаешь, командир, я пошел в разведчики, чтобы быть лучшим, выделиться, доказать всем, что могу многое. Я очень обрадовался, когда нас с Вовой направили в твою группу. Думал, здесь я буду на своём месте. А оказалось, что от меня у всех только проблем больше, как от пацана какого-то. Да ещё заклинание это долбануло меня, и я уснул. В дозоре! А потом тащили меня, как… как непонятно что, через всю степь.
– Ну, во-первых, откуда ты знаешь, как бы я повёл себя под действием этого заклинания, или Загорный, или Коля Викинг. Да, может, мы бы и пальцем пошевельнуть не смогли или вовсе в своих стрелять начали. А во-вторых, и это самое главное, если бы не тебя, так кого-то всё равно пришлось бы отправить в дозор, и именно его вместо тебя накрыло бы магией. Что бы мы тогда делали? Пойми, Рикки, ты выполнял свой долг и принял на себя удар, который в ином случае достался бы кому-то другому. А в остальном ты здорово показал себя в рейде. У тебя очень хорошие физические данные и отличная огневая подготовка. Ты внимательный, инициативный, усидчивый. Я ничуть не жалею, что взял тебя в группу. Надеюсь, когда выздоровеешь, опять ко мне запишешься.
– А как же, командир! – искренне обрадовался Рикки. – Только в твою группу! Куда же я теперь?
Я проболтал с Рикки ещё полчаса, приободрил его. Потом ушёл по делам, обещал вечером завалиться всей группой. Главное, что у Рикки с рукой всё будет в порядке. Врачи-маги по частям собрали кость, скрепили, и обошлось без всяких штифтов и спиц, а значит, кость быстро срастётся, и рука полностью восстановится. Когда-то так мою сестру вылечили, практически за неделю. Правда, тогда сам Бахрушев из Профсоюза магов помог, но все равно. Не зря на Внешней Земле врачи-маги из Колонии ценятся на вес золота, хоть и теряют там большую часть своих способностей.
Из госпиталя я сначала отправился в баню, попарился хорошенько и получил свежий комплект белья. Оделся и почувствовал себя совсем отдохнувшим. Затем, окончательно приведя себя в порядок, сходил в штаб, узнал, что завтра нас с конвоем планируют отправить домой. И с этой хорошей новостью отправился к ребятам в столовку. А перед отбоем со всей группой ещё раз навестил Рикки.
* * *
Одинокий всадник подъехал почти к самой заставе и свалился в снег около заграждений колючки. Дрожащий конь, роняя пену изо рта, принялся ходить вокруг своего лежавшего хозяина.
– Кто там? – крикнул один из солдат дежурному отряду у ворот.
– Кажись, Ванёк Жалин из второй роты, – ответили снизу, – не понять, то ли живой, то ли мёртвый.
– Как это не понять! – взъярился дежурный маг с огненно-рыжими волосами и такого же цвета бородой. – Дай я спущусь, посмотрю.
– Не по уставу, Константин Евгеньевич, – робко напомнил солдат, первым прокричавший со стены.
– Я тебе не мальчик, могу за себя постоять, а вы смотрите, прикрывайте сверху. Эй, там, внизу, тащите его к проверочной коробке, я сейчас спущусь.
Двое солдат из караула у ворот подняли человека без сознания и понесли к дюралевому шкафу, в который нужно было встать в полный рост. Но поставить всадника не получалось, поэтому солдаты просто потащили его к шкафу, так чтобы внутри оказалась хотя бы голова.
Рыжий маг вышел из калитки в воротах, подбежал к караульным, спросил:
– Ну как?
– Да вроде чисто, никак не реагирует, – ответил солдат, имея в виду человека в проверочной коробке.
Маг склонился над лежавшим без сознания:
– Ванёк, ты как, слышишь меня? Можешь открыть глаза?
Всадник выгнулся дугой, захрипел и разжал веки. Его глаза горели фосфорно-белым огнём. Маг с криком отскочил от того, кого считал своим другом:
– Стреляйте в него!
А сам судорожно зашевелил пальцами, сплетая заклинание. Тварь, когда-то бывшая Иваном Жалиным, волчком взвилась вверх. Караульные, стоявшие рядом и отброшенные сильным ударом, отлетели в стороны, но бойцы, дежурившие у ворот и на стенах крепости, открыли огонь. Вокруг твари вспыхнуло белое сияние, часть пуль обогнула цель, но остальных с лихвой хватило, чтобы убить человека. Дежурный маг ударил заклинанием, хотя ему трудно было, пятясь назад, одновременно концентрировать силу и работать руками. Белое сияние на миг окрасилось красным, поглощая магический удар. Но все старания защитников крепости оказались напрасными. Скрюченный уродец с телом, разорванным пулями, с перекошенным лицом и ядовито-белыми бельмами глаз одним стремительным прыжком преодолел четыре метра, отделявшие его от мага. Кулак мощно ткнулся в рыжую бороду, и маг отлетел назад с неестественно вывернутой шеей.
Несколько автоматных очередей окончательно превратили в фарш тело монстра. Он рухнул замертво бесформенным куском плоти, тот, кто обладал магическим зрением, мог увидеть, как из него вылетел серый полупрозрачный дым.
Из ворот выбежали солдаты, первым делом облили бензином останки монстра и подожгли, стараясь держаться от него на расстоянии. Один из бойцов, в чине офицера, подошел к магу и пощупал пульс.
– Медика сюда, быстро! – крикнул он.
Только первой прибежала женщина с длинными рыжими волосами, но она всё равно опоздала.
Основное войско Южной Колонии подошло к заставе Зелёного Города после гибели мага. Без суеты, но и не мешкая, войска пошли на штурм. Южане не могли долго готовиться к осаде, так как в любой момент к заставе могло подойти подкрепление. Свист летящих мин разорвал тишину, начался яростный артиллерийский обстрел заставы. Мины рвались внутри крепости, срывали крыши с построек, и если не с первого, то со второго попадания взрывались внутри здания.
В ответ заработала миномётная батарея заставы. Первые четыре снаряда унеслись к цели, но взрывов не последовало.
– Кто будет предохранительный колпачок снимать, а? – заорал на подчинённого лейтенант-артиллерист.
– Я снимал, жизнью клянусь, я снимал! Товарищ лейтенант…
Договорить он не успел. Несколько снарядов упали точно в место расположения батареи, осколками убило и офицера, и солдата, которого он обругал. Оставшиеся расчёты успели перенести свои орудия, до того как следующая партия снарядов смешала с землёй их позиции.
Спустя несколько минут южане сконцентрировали обстрел на одной из стен. Толку от этого было немного, но снаряды разорвали заграждения из колючей проволоки и частично засыпали ров перед стеной. Затем в дело вступили тяжёлые пулемёты южан. Тугие струи пуль впивались в дерево, выбивали облака щепок, наконец, полностью сносили зубцы частокола и оставляли бойцов на гребне стены без прикрытия. Оставшиеся на стене и в башнях автоматчики с недоумением засекали быстро меняющиеся огневые точки. Те, кто осматривал позиции противника в бинокль, не верили своим глазам, когда видели, кто перетаскивал тяжёлые пулемёты – «Утёсы».
А между тем южане продолжали сбивать шквальным огнём защитников заставы со стен. Командование решилось на вылазку, ворота открылись, и в поле выехали два бэтээра. В бок первого тут же ударила целая волна трассеров, изрешетила броню, уничтожив всех, кто находился в машине. Бензобак вместе с боекомплектом взорвался, корпус бэтээра вспух, разорвался, как картонный, и исчез в облаке дыма и пламени. Зато вторая бронемашина успела выстрелить дымовую завесу и под её прикрытием скрыться в крепости.
Две «Шилки» вынырнули из маскировочного облака, поводили приплюснутыми башнями с торчащими в передней части, казавшимися очень тонкими счетверёнными стволами и опять вернулись под маскировочный колпак, созданный магическими амулетами.
Стены заставы уступали по прочности, высоте и количеству огневых точек стенам Зелёного Города. Рано или поздно они должны были не выдержать. Удачно пущенный миномётный снаряд взорвался между стеной и валом, несколько бревён частокола рухнули внутрь. Защитники крепости собрались в наспех вырытых окопах напротив пролома. Артобстрел внезапно прекратился. Над заставой воцарилось тревожное молчание.
Первая уродливая морда появилась над частоколом сбоку от пролома, она походила на помесь львиной и волчьей: челюсти были выдвинутыми вперёд, как у волка, и в то же время по-львиному широкими. За первой мордой появилась вторая, а потом будто прорвало – сквозь пролом полезли десятки тварей. В них полетели гранаты, ударили автоматные очереди. Но все равно большая часть чудовищ добралась до окопов и принялась рвать и кромсать людей. Чудища были больше волков Мира, но раза в полтора меньше медведей с Внешней Земли, с лапами как у кошек. Тварей резали и кололи штыками, опустошали в упор магазины. Это помогало, но не всегда. Некоторые солдаты, оказавшись уже в челюстях, выдёргивали гранаты и подрывали себя вместе с чудищами.
Атаку защитники отбили, но у них почти кончились боеприпасы, и тогда в бой вступила пехота южан.
– Светлана! – с громким криком вбежал в госпиталь комендант заставы.
В ответ ему донеслись только стоны. В помещении царил тяжёлый металлический запах крови, сюда приносили только тяжелораненых. Несколько десятков солдат в окровавленных бинтах лежали в палатах, в коридоре, иногда просто на полу. Комендант сглотнул, сжал челюсть так, что вздулись желваки. Он понимал, что никому из них помочь уже не сможет, кроме одного человека. Он бросился в палату, где на кушетке сидела рядом с мёртвым мужем женщина с длинными рыжими волосами и гладила его по голове.
– Светлана! – повторил комендант.
– Да, Родион Алексеевич.
– Застава вот-вот падёт, надо уходить, прорываться. Ты понимаешь?
– Понимаю, – женщина взглянула на взволнованного офицера. – Уходите, прорывайтесь. Я вас прикрою.
Комендант был старым битым волком и, конечно, циничным воякой, но все равно он постоял немного, не в силах сдвинуться с места. Отставить эту девушку, обречь на смерть, было невероятно трудно даже для него, но в конце концов он сжал кулаки и выбежал из госпиталя.
Защитники заставы отошли внутрь крепости, засели в домах. Кто-то ещё надеялся продержаться до подхода подкрепления. Южане разбились на тройки и принялись штурмовать здания, им в этом помогали маги. Сквозь пролом в стене на колеснице, запряжённой четырьмя оленями, въехала златокудрая женщина в белых одеждах. Именно она была тем демоном, который несколько часов назад убил мага у ворот.
А южане тем временем добрались до арсенала и складов с горючим, им навстречу вышла высокая женщина с огненно-рыжими волосами, спускавшимися ниже пояса.
– Ха, смотрите, мужики! – воскликнул один из южан. – Баба, да какая!
Женщина никак не отреагировала на его слова, только закинула руку за спину. Южане раздумывать не стали, две автоматные очереди ударили в девушку, отбросили к стене. Она сползала по ней, оставляя на белой поверхности широкую красную полосу. Её волосы перемазались в крови и стали кроваво-красными.
В этот момент в ста метрах от складов взрыв изнутри ещё в одном месте устроил пролом в частоколе, и сквозь него проехал на максимальной скорости БТР, выстрелив заряды дымовых шашек, и пара грузовиков. А через секунду взорвался арсенал. В небо взлетели сотни обломков. Через огромную дыру в крыше повалил чёрный дым. Затем последовала череда взрывов, стены арсенала выгнулись и лопнули, разлетевшись на тысячи обломков. Огонь быстро добрался до цистерн с горючим. Первая из них рванула, как только её коснулись языки пламени. За ней вторая и ещё одна. Вверх взлетела многометровая струя пламени, скрутилась, замерла, и из неё образовалась фигура женщины, которой самое высокое строение заставы было по пояс. За спиной развевался то ли плащ, то ли длинные волосы из чистого огня.
Южане прекратили атаки и остановились. Многие оставшиеся в живых воины крепости попытались прорваться на свободу, воспользовавшись замешательством врагов. А огненная фигура склонилась над наездницей в колеснице и выдохнула тугую струю племени. Вокруг той возник серебристый купол, пламя разбилось об него и не причинило вреда ни наезднице, ни тем солдатам, что оказались под куполом. Но другие бойцы, оставшиеся без защиты, сгорели заживо. А огненная фигура начала поворачиваться вокруг себя, выдыхая пламя, и вскоре её опоясало огненное озеро. Все, кто не успел вовремя сбежать, погибли в пламени. Наездница на колеснице, как только вокруг её магической защиты опало пламя, спрыгнула со своего возка, потому что его было невозможно развернуть на узкой улочке, и побежала обратно к пролому.
Огненная фигура опала, вместо неё поднялась волна пламени, захлестнувшая не горящие постройки. Через несколько часов от заставы «Шестигранная» остался только пепел.
* * *
Вереница неандертальцев и троллей пёстрой змеёй продвигалась по снежному полю. На каждом было навешено столько оружия и амуниции, что порой короткие лыжи не выдерживали и ломались, тогда воин с головой нырял в рыхлый пушистый снег. Неандертальцы и тролли всё тащили на себе: ящики с патронами несли под мышкой, пулемётные ленты обматывали вокруг груди. Автоматы и пулемёты вешали за ремни на шею. Тяжёлые «Утёсы» тащили на плечах. Первый номер сам нёс пулемёт, второй – патроны и остальное снаряжение для него. Съестные припасы были набиты в рюкзаки так, что лямки оттягивались и иногда, бывало, рвались. А вот плечи воинов выдерживали всё. Хотя, ко всему прочему, этим плечам приходилось выдерживать тяжесть железных нагрудников. Вдобавок на неандертальцах были надеты массивные шлемы и передвигались воины быстрым шагом уже не один час. Таково было войско Джеб’Чи, прозванного Отступником, который с удовольствием носил это прозвище. Потому что пришла пора отступить от законов Большого Народа, чтобы отомстить чужакам за осквернённую землю, за погибших сородичей, и за это можно было заплатить чем угодно.
Войско Джеб’Чи состояло из воинов тех племён, что отказались соблюдать Слово, сказанное в Священном Месте, и выступили против чужаков в союзе с демоном, что уже поработил одну из Колоний чужаков.
В войске Джеб’Чи были и люди. Один из них налегке скользил на лыжах рядом с Отступником, который тащил груз наравне со своими воинами. Человек вдруг запрокинул голову, захрипел, затрясся, но через несколько секунд пришел в нормальное состояние и продолжил путь, только в глазах у него пылал ядовито-белый огонь.
– Здравствуй, Джеб’Чи, – бодро обратился человек на языке Большого Народа к вождю.
– Здравствуй, – ответил Отступник, размеренно передвигая ногами.
– Ты, я вижу, грустен. Отчего?
– Чужаки, они идут по нашему следу.
– Не волнуйся, я приказал выставить арьергарды. Да и не догонят они вас уже. Гордись, Джеб’Чи, сегодня ты уничтожил больше чужаков, чем все твои племена, вместе взятые, за десятки зим. Поверь, это хороший повод для радости.
– Если только Бэры нас не настигнут, – буркнул неандерталец.
– Бэры? А, бэтээры! Нет, это невозможно. Чужаки не рискнут бросить свои машины так далеко в снежное поле. Да и жалко им будет тратить столько горючего ради сомнительной погони.
– Я верю твоим словам.
– Это хорошо. Но я пришёл к тебе по делу. Мне нужны твои воины, Джеб’Чи. Четверть твоего войска.
– Зачем? – Неандерталец недоверчиво покосился на своего союзника.
– Чтобы охранять то, что очень важно для меня. Не волнуйся, Джеб’Чи, это самое безопасное место во всех Колониях, но люди для этой работы не подходят. Так что, дашь?
– Да. Если тебе это так нужно.
– Хорошо, как я уже сказал, место это безопасное, так что воинов можешь отобрать неопытных, тех кто помоложе. Когда отберёшь, я с тобой свяжусь. А сейчас мне надо идти.
– Я понял тебя. Когда мы снова встретимся, я дам тебе нужных воинов.
– Это радует, – ответил человек, потом вдруг опять запрокинул голову, захрипел и повалился в снег.
Никто из проходящих мимо нелюдей не помог лежащему. Через десять минут человек очнулся, растёр лицо снегом и бросился догонять уходящую колонну.
* * *
Из докладной записки начальника контрразведки генерала Олега Зубарева:
…Также необходимо отметить рост недовольства, особенно среди деревенского населения. Вербовка солдат в армию, в некоторых случаях принудительная, заметное падение уровня жизни, повышение налогов, пусть и незначительное, – всё это создаёт дополнительное напряжение среди граждан Колонии. Тем не менее активных протестов пока не выявлено. Это связано с тем, что среди мирного населения есть уверенность, что записавшиеся в армию наёмники вернутся со значительными трофеями. В случае если этого не произойдёт, а также в случае серьёзных поражений армий Факторий и Зелёного Города возможны массовые акты неповиновения властям Колонии.
Для предотвращения подобного сценария развития событий предлагаю:
…
Резолюция военного префекта Рогачёва В. П.:
Предложения приняты, реализуйте их в максимально сжатые сроки. Запрос на пополнение личного состава постараюсь удовлетворить.
* * *
Пепельно-седой человек, стоящий, как сомнамбула, безвольно опустив руки и повесив голову, вдруг очнулся и огляделся фосфорными бельмами глаз. Он находился посреди прямоугольного зала, отделанного плиткой с красно-белым орнаментом. Три ярких люстры освещали зал, благодаря чему белый потолок казался ещё выше. А вот пурпурные шторы на декоративных окнах, наоборот, поглощали свет, сужали пространство и давили своим мрачным, но величественным видом. Из-за этого зал казался уже и выше, чем был на самом деле. Получалось нечто вроде длинного коридора с режущим глаза белым потолком и кроваво-красными стенами. Человек, точнее уже демон, стоявший посреди зала, был не один. На широком подоконнике, раздвинув алую волну шторы, сидела женщина с вьющимися белокурыми волосами. Небольшой носик слегка вздёрнут, пухлые губы чуть приоткрыты. Она была невысокого роста, с хорошей фигурой. В глазах у неё тоже мелькали белые огоньки.
Женщина – к ней всё-таки можно с натяжкой применить это слово – встала с подоконника и медленно поклонилась.
– Хозяин, – произнесла она тихим контральто.
– Здравствуй, Ниг-фа. Что у нас сейчас? – спросил демон и направился к длинному столу, покрытому чёрным лаком, стоявшему в конце зала. На противоположной стене комнаты, так, чтобы сидящие могли хорошо видеть, висела огромная карта Мира. На ней была изображена каждая из трёх Колоний, основанных людьми после Прорыва, случившегося два с половиной десятка лет назад.
На северо-востоке почти ровной лентой протекала река Серебряная (Северная), вдоль которой находились семь главных поселений Союза Факторий: Утренняя, Советская, Черкасская, Счастливая, Весенняя, Промышленная и Ледяной Клык. Серебряная впадала в Северный океан, её устье зимой часто замерзало. Вдоль дельты реки росли густые хвойные леса, хотя большую часть Колонии Факторий занимала степь.
Территория, контролируемая Зелёным Городом, примерно наполовину была покрыта лесами, другая половина представляла собой гладкое поле с редкими рощами. На севере владения Зелёного Города упирались в болота, располагавшиеся перед Северными горами, на территории болот были обозначены торфяные разработки, а на юге граница растворялась в бескрайней степи. Разноцветными кружками были отмечены поселения вражеской Колонии «зелёных» – как называли жителей Зелёного Города и подвластные ему города сами южане.
Зелёный Город – красный кружок (столица), Западное городище – жёлтый (крупное поселение), Антрацит – чёрный (добыча угля), цепочка Восточных застав – синие (защитные крепости).
Ну и Южная Колония, в которой нынче властвовал демон, затерявшаяся на бескрайней равнине территория освоенной земли с разбросанными на ней рудными шахтами.
– Так что там у нас, Ниг-фа? – спросил демон, сев на стол и оперевшись подбородком на подставленный кулак.
– Секретное сообщение из Зелёного Города, вам лично в руки.
– С этим погоди. Что ещё?
– Консуляры департамента продовольствия и департамента энергетики к вам на приём. Просят повысить нормы потребления их продукции для населения, говорят…
– Этим откажи, дальше.
– Вас ждёт секретарь – нужно записать еженедельное обращение к населению, а через два часа совещание в военном принципиате.
– Секретарь тоже пока подождёт. Свяжись с Буграмом, вызови его ко мне.
Ниг-фа прикрыла глаза и установила ментальную связь со своим соратником, третьим демоном по силе в Южной Колонии после неё и хозяина. Она передала ему, что его хочет видеть сам хозяин. Приказ через третье лицо – знак неуважения. В последнее время демон был недоволен своим слугой.
Узкие, украшенные резьбой створки дверей открылись, и в зал вошёл невысокий коренастый мужчина, с очень широкими плечами и длинными руками. Его можно было принять за неандертальца, если бы не длиннющая борода, которая свисала на необхватный живот, и обычные для человека надбровные дуги. Больше всего вошедший походил на здоровенный пивной бочонок с приделанными конечностями. И голос у него звучал как из бочки.
– Хозяин, – Буграм медленно поклонился своему господину.
У того было много имён. Людишки в Южной Колонии обращались к нему «принцип», для послов из других Колоний он был Аркадий Ратиборович Луркевич, секретарь главы департамента города Южного. А когда-то давно, когда он был даже в большей степени человек, чем сейчас Ниг-фа и Буграм, его нарекли Алгэрси. Но это было множество лет назад и спустя множество сменённых носителей.
При общении же со своими слугами (настоящими слугами, а не ничтожными подданными Колонии) он желал, чтобы к нему обращались просто – хозяин.
– Я сделал, что ты просил, – ответил хозяин Буграму, – ты получишь своих неандертальцев. Только теперь охрана того, что так важно и ценно для нас, целиком и полностью на тебе. За ошибку ответишь… Рассеянием.
Буграм, так и не разогнувшийся, склонился ещё ниже.
– Ну а теперь продолжим. Ниг-фа, что там прислали людишки?
Женщина вытащила откуда-то из складок длинного белого платья небольшой конверт и протянула хозяину. Тот кивнул: прочитай, мол, сама. Ведьма раскрыла конверт.
– Письмо от военного префекта Рогачёва. Предлагает нам как можно быстрее принять капитуляцию, в этом случае он оставит нам часть власти, если объединимся с ним против Союза Факторий.
– У этого ничтожества такая же скудная фантазия, как и у его коллег из Факторий. А что, кстати, тот второй по влиянию человек в Зелёном Городе. Главный маг.
Хозяин издал хриплый смешок, полный презрения.
– Я заглядывала в его будущее, – медленно проговорила Ниг-фа, – у мага Борисова впереди очень тяжёлый период. И он может со всеми проблемами не справиться. Это не связано с нашей войной, к сожалению, я не смогла разобраться, в чём дело. Но одно могу сказать: сам он опасность почувствовать не в состоянии, практически у всех магов с Внешней Земли не развито предвидение.
– Я догадываюсь, в чём дело, но не будем об этом пока говорить. Что ж, если один сильный противник выпадет из игры, причём сам, это нам только на руку. Что ещё?
Главный демон прикрыл глаза, давая понять, что согласен выслушать своих слуг на ментальном уровне.
– Людей всё равно слишком много, – сразу бросил мысль хозяину Буграм, – две Колонии против одной, и каждая сильнее нашей.
– Я ощущаю опасность. Не знаю, откуда, но она угрожает, – ведьма попыталась передать ощущение опасности таким, каким она его приняла из неясного будущего.
– Хватит, – резко оборвал контакт с ней главный демон и испустил поток силы. Такой, что его слуги содрогнулись. – Я лучше знаю, что нас ждёт. Секретаря департамента пропаганды ко мне!
Ниг-фа резко метнулась к телефону, стоявшему на необъятном столе, и вызвала секретаря департамента пропаганды.
Тот вошёл в зал, приложил кулак к своей груди в знак приветствия, проговорил:
– Принцепс.
– Передай по всем каналам: газетам, радио и так далее, – заговорил демон громовым голосом, от которого хотелось встать по стойке смирно и внимать каждому его слову, – нам нужно продержаться до первого Прохода с Внешней Земли! Слышите?! До первого Прохода!!! Дальше будет всё хорошо. Ты запомнил?
– Да, – дрожащим от восхищения и энтузиазма голосом ответил секретарь.
– Теперь иди. И вы тоже идите, – это уже своим слугам, но не рабам. – Мне надо подготовиться к совещанию принципиата.
Все поспешно покинули зал. Алгэрси вышел из-за стола. Подошёл к огромной карте, взмахнул рукой – иллюзия рассеялась, и на стене отобразилась полная карта Мира, а не тот маленький кусочек, на котором обосновались Колонии людей.
Демон посмотрел на огромную синюю гладь океана, занимающую всё Южное полушарие, и на изогнутую береговую линию огромного материка на севере. Он закрыл глаза и увидел.
Влажный бриз, тёплые волны, ласкающие камни, воздух пахнет водорослями, голубая дымка на горизонте. А за спиной отвесные скалы, что в полдень кажутся жёлтыми, как золото, а на закате – алыми, как кровь.
Он не забудет никогда… и вернётся. И вся сила Внешней Земли будет за ним. И тогда все эти скалы, весь океан и сама Школа будет его.
Алгэрси вскинул голову и вновь вышел из тела смертного, пробежал по энергетической ниточке, соединяющей его с паутиной эгрегора{ Коллективный разум.}.
Сущность демона с огромной скоростью перемещалась в бестелесном Мире, оседлав огромный, пульсирующий силой канал. К нему тянулись тысячи энергетический нитей, словно к огромному нерву.
Эти нити тянулись от каждого человека, пойманного в сеть эгрегора, созданного в Южной Колонии. По ним у захваченных людей ежесекундно вытягивалась частичка энергетической силы, совсем немного, но каналов было десятки тысяч. По этим же каналам демон передавал свою волю каждому человеку в паутине эгрегора, влиял на мысли, настроение.
Разумеется, одной лишь своей ментальной силой он это сделать не мог. В паутине эгрегора бушевал огромный океан силы, и контролировать его не смог бы даже сам Властитель Школы: стоило неосторожно прикоснуться к нему, и вся личностная сущность Алгэрси растворилась бы в буйстве энергий.
Демон по одной из нитей эгрегора направился туда, где, словно небольшая звезда, пульсировал огромный шар силы. Алгэрси оказался возле него, просканировал магическим взором. Остался удовлетворён. Скопление бесхозной, не разумной силы было плотно опутано энергетическими связками. Усилием воли демон направил часть этой силы в паутину эгрегора. Он словно превратился в лёгкий бриз, который колышет поверхность моря и гонит пусть и не большие, но всё-таки волны в определённом направлении.
Одновременно разум Алгэрси передал энергии смысловую нагрузку: эйфория, восхищение, почтение, уважение. Именно эти чувства станут испытывать граждане Южной Колонии к своему принцепсу, когда новая порция силы вольётся в эгрегор.
Демон за несколько мгновений вернулся в город Южный, воспарил над ним, чтобы оглядеть дело рук своих. Поселение людей, созданное на Внешней Земле, неведомо как перенеслось сюда, в другой Мир, и теперь постепенно меняло и этот Мир, и само себя, создавая что-то новое.
Алгэрси взял власть в этом городе, подчинил его себе, там внизу неровная гряда зданий: высоких, статных многоэтажек или неказистых собранных из глины и бросового кирпича домиков, но каждый дом, каждая квартира, в которой живут люди, – это узелок на паутине эгрегора. По которой сейчас хлынула дармовая энергия.
Скоро люди почувствуют прилив сил, обрадуются неизвестно чему, а потом по радио им скажут, что осталось продержаться до ближайшего Прохода, и всё будет прекрасно, и они станут работать с удвоенной энергией. И Южная Колония одержит победу над своими врагами.
– Да, так и будет, – решил демон и понёсся обратно в тело смертного человека.
