11. Главный враг
Виктор Ахромеев
Я лежал в постели с мокрым полотенцем на лбу и пытался справиться с головной болью. Сквозь ставни над кроватью доносились редкие басовитые очереди «зушек» и «Утёсов». Это штурмовые отряды добивали особо упорных южан в столице Колонии. Ставни я не открывал: там, на улице, только стрельба, отблески редких пожаров, крики и запах гари. Большая часть армии союзников сейчас разбрелась по городу и зачищала квартал за кварталом – от работников местной милиции, служащих разных департаментов и просто несдавшихся южан. Ну и, конечно, рыскала в поисках добычи. Самое ценное, естественно, достанется Администрации Зелёного Города и руководству Факторий. Оно и понятно: как в одиночку утащить дизель и что потом с ним делать? Но золотые и серебряные монеты парни заслужили – освободили город от демона. Хотя, разумеется, командование приказало солдатам не обострять отношения с местным населением. В это же время штабные и оставшиеся наёмники помогали мирным жителям: открывали тюрьмы и фильтровали заключённых, отправляли раненых в госпитали, раздавали еду нуждающимся.
Всё это рассказал мне Саша Загорный, который приходил меня проведать и заодно пригласил отметить славную победу. На добычу мне было плевать – разведчиков Администрация в любом случае не забудет. Мысли о еде вызывали тошноту, поэтому я пожелал Саше хорошо отдохнуть, а сам остался лежать. Надо было перетерпеть контузию от взрыва светошумовой гранаты.
Наш батальон разведчиков вломился в одно из лучших зданий города – дорогую гостиницу, построенную еще на Внешней Земле, – и занял его по праву победителя. Меня под руки отвели в лучшие апартаменты – вообще-то, ничего особенного, но после походных лагерей – настоящий шик, дали пару таблеток и оставили отлёживаться.
Я продремал несколько часов, и мне стало легче, реально легче, а не только от обезболивающего. Контузия почти прошла, в голове уже не пульсировала боль, и шум в ушах практически исчез. Хотя, вообще, мне повезло, что отделался только шумом, а не лопнувшими барабанными перепонками.
Еще через полчаса мне стало настолько хорошо, что я захотел сесть. Голова была пустая и лёгкая, как бывает, когда уходит сильная боль. Я потянулся к ставням, открыл окно. Сильный ветер принёс запах гари, но всё равно стало свежее. Я помассировал виски и решил заняться самолечением – выполнить несколько дыхательных и физических упражнений, чтобы привести себя в порядок. Может, потом удастся спуститься к ребятам, празднующим внизу.
Но только я вытянул руки вверх, как ожила рация на маскхалате, висящем на стуле.
– Здравствуй, Виктор!
Я вздрогнул. Несмотря на треск и шипение передатчика, я узнал голос. Сэнсэй! Я поспешно накинул на себя маскхалат, включил рацию на передачу:
– Сэнсэй, это ты?
– Да, я. Ты как себя чувствуешь? Голова не болит? Можешь выполнить одну мою просьбу?
– Конечно, всё что нужно.
– Отлично, выходи быстро на главную улицу города, к департаменту по внешним связям, ты там уже был, поворачивай направо, пройди ещё два квартала, потом ещё раз поверни направо, увидишь розовое здание – это городской архив. Будешь на месте, я скажу, что делать дальше.
– Понял, – коротко ответил я и выбежал из комнаты.
На первом этаже меня заметил поднявшийся из-за стола Загорный.
– Дела, я скоро вернусь, отдыхайте, – бросил я в ответ на его вопросительный взгляд и побежал к выходу.
М-да, если здание городского архива и было когда-то розовым, то теперь оно стало чёрным от копоти. Два верхних из четырёх его этажей были объяты огнём. Пламя вырывалось из окон, полностью охватило крышу. Вокруг суетились люди, но никто тушить пожар не собирался.
– В подвал, быстрее, – поторопил Сэнсэй.
Я бросился в горящее здание.
– Стой, мудак, куда? – крикнули мне вслед, но остановить не пытались.
Входная дверь была распахнута, я вбежал внутрь, меня сразу окутал пышущий жаром воздух. Хотя основные помещения архива ещё не горели. Пол был выложен плиткой, вдоль розовых стен, через каждый пять метров, стояли небольшие деревца в горшках. Я нашёл дверь, за которой находилась лестница, ведущая вниз, спустился в подвал. Там был гораздо прохладнее, но совсем темно.
– Через двенадцать метров, третья стальная дверь, она открыта, – сказал мне голос по рации, – на верхнем стеллаже в четвёртом ящике сверху возьми две синие папки. Ах да, забыл, ты сейчас не различаешь цветов. Ну не перепутаешь, они самые большие.
– Понял, найду.
Я разыскал распахнутую стальную дверь, замок, похоже, был вырван взрывом. В архивном ящике нашёл две самые большие папки, вынул из них бумаги, не глядя, сунул за пояс. И быстро рванул обратно.
– Нашёл, значит? – прошипел голос рядом.
Я обернулся. На выходе из холла к подвальной лестнице стоял скособоченный человек в оборванной одежде.
Сначала я подумал, что это какой-то работник архива, забытый здесь, но потом незнакомец поднял голову. Его глаза светились отталкивающим тусклым синевато-белым светом. Не как у кошки или у меня самого отражали свет, а именно его излучали. Я понял, кто передо мной. Одним движением я, разворачиваясь, выхватил пистолет, выстрелил в живот демону, а потом рванул вверх по лестнице к выходу из архива.
Затылком почувствовал, как холодная чужая воля попыталась подчинить меня. Я отбился – пригодились уроки Сэнсэя – и побежал дальше.
Реальный, физический толчок в спину настиг меня, когда я уже был на полпути к выходу. Перевернувшись в воздухе, я выстрелил, отчётливо услышав звук попадания пули в плоть. Плюхнулся на спину, проехался несколько метров по гладким плиткам пола, перекувыркнулся и встал на колено, выставив вперёд руку с ножом и держа на прицеле врага.
В груди уже начинал разгораться огонь. Каждый удар сердца отдавался тяжёлой пульсирующей болью в голове. Демон ловко перекрыл мне путь к выходу и дразнил:
– Давай, давай, страж! Нападай на меня!
«Почему страж?» – отстранённо, сквозь боль, подумал я. Но тут до меня дошло. Демона устроит ничья. Он может переместиться в другого тело, знает сколько их у него. И, даже если я сейчас уничтожу тело, после «форсированного режима» всё равно потеряю сознание. И кто тогда будет меня вытаскивать из-под горящих развалин? Тем более сейчас, после контузии, я далеко не в лучшей форме, и долго поддерживать «особое состояние» у меня не получится.
Я застыл, не зная что делать, пытаясь сдержать ускоряющееся сердцебиение. А демон продолжал:
– Что, догадался, страж? Да, твой труп найдут под горящими завалами. И все узнают, что ты спасал документы о тайных переговорах твоего вождя с Южной Колонией. И что сделают факторцы и зелёные, когда найдут эти документы, угадай?
«Надо прорываться», – решил я и дал волю огню в груди.
– Стой! – остановил меня окрик, хорошо знакомый ещё со времён детских тренировок в Спортзале.
Демон обернулся, за ним стоял Сэнсэй в боевой стойке.
– Попридержи силу, ученик, – слегка ироничным тоном бросил учитель, несмотря на всю серьёзность ситуации.
Я попытался сдержать, загнать обратно бьющийся внутри огонь. Время уже начало замедляться, но жар не растекался по мышцам, наливая их лёгкой силой. Я затормозил на границе «особого состояния», чего раньше со мной никогда не было.
А демон тем временем, злобно пискнув, выбросил руку, и в Сэнсэя полетел тёмный пучок, похожий на клубок взбесившихся змей. Сэнсэй повёл ладонью, и пучок пролетел мимо, постепенно растаяв. Демон ещё больше сгорбился, издал пронзительный вибрирующий звук. Тогда я решил броситься на помощь наставнику. Поскольку он стоял на одной линии с демоном, я не рискнул стрелять, а перехватил нож обратным хватом, и… меня снова остановил взгляд Сэнсэя.
Я замер. Демон крутанулся на месте, видно хотел прыгнуть на меня, но тут рядом с ним оказался Сэнсэй, пространство между ними вспыхнуло синим. Демона отнесло на меня, я успел увернуться и махнул ножом по скрюченной руке твари, пытающейся вцепиться мне в шею.
– Беги! – крикнул Сэнсэй, загораживая меня от демона с пола.
Я на рефлексе выполнил приказ и ринулся к ближайшему окну, но в последний момент остановился около него, обернулся.
– Беги!!! – ещё раз приказал наставник.
Демон заметался между нами, не зная, на кого броситься. И тут, с треском проломив потолок, на сгорбленного уродца рухнула картотека со второго этажа. Шкаф с треском разлетелся, разметав в разные стороны ворох горящих бумаг.
Дыра в потолке продолжала расширяться, и оттуда сыпались всё новые и новые горящие обломки. Что случилось с Сэнсэем, я не мог разглядеть из-за сплошной стены огня. Постояв секунду, я стиснул зубы и выбежал из горящего архива.
Я стоял и смотрел на закопчённые розовые стены, сложившиеся внутрь и практически потушившие пожар. Из оконных проёмов и трещин в стенах тянулись языки пламени и струйки дыма. Я был полностью выжат – и в физическом, и в моральном плане. Мышцы и кости ломило так, что трудно было поднять руку. Может быть, у меня всегда так бывало после выхода из «форсированного режима», просто раньше я терял сознание и не мог прочувствовать всю полноту ощущений и не отдавал отчета в своем состоянии. Но главное – Сэнсэй. Разум отказывался принимать произошедшее. Сэнсэй – он не мог…
«Ты не чувствуешь, что он умер, значит, с ним всё в порядке», – проклюнулась бодрая мысль.
«Хорошо, если так, – вяло подумал я, – но как будто я раньше его чувствовал. Но, если я спасся, почему он не успел?»
Треск пламени на развалинах был мне ответом.
– Товарищ капитан, у вас маскхалат дымится.
Я очнулся от сильных ударов в плечо. Молодой наёмник тушил мой тлеющий рукав.
– А, вижу. Спасибо!
«Беги! – шепнул внутренний голос. – Беги, иначе прямо тут вырубишься».
Почему-то я знал, что здесь (в захваченном нами городе, среди своих!) терять сознание никак нельзя.
В гостинице все ещё праздновали. Я никому не рассказал, что случилось, не смог. А меня и не спрашивали, такая традиция в Разведке – не тревожить соратников из пустого любопытства. Если необходимо, разведчик сам всё расскажет. А так, мало ли что могло случиться в захваченном городе. Какая разница, почему командир группы вернулся с прожжённым рукавом и как в воду опущенный? Чувствовал я себя ужасно: голова жутко болела, клонило в сон так, будто я четверо суток не спал, а ноги с трудом передвигались.
В полубессознательном состоянии я, как есть, в одежде, завалился на кровать. Последним усилием, перед тем как отключиться, я попробовал обдумать произошедшее. Ничего понять не смог. Только нащупал листы под одеждой и уснул.
На следующие утро меня толкнули в плечо и голос Коли сказал:
– Командир, к тебе контрразведчик.
– Какого хрена ему надо?
– Говорит, что по важному делу.
– Ну пусть заходит.
В комнату вошёл очень молодой парень, курносый, весь из себя важный до невозможности, в синем, с иголочки, мундире. На груди с левой стороны погон: две звезды на зелёном фоне, между ними синяя полоска – лейтенант. Так, уже легче.
Молоденький контрразведчик всё пыжился, пытаясь выглядеть строго и пугающе, но с его юным лицом и в новенькой форме это выглядело комичным. Контрразведчик это понимал и от бессилия пыжился ещё сильнее.
– Капитан Ахромеев?
– Он самый, – сказал я, вставая с постели.
– Мне нужно задать вам пару вопросов.
– Я слушаю. Может, присядете? Коль, закрой дверь и подожди снаружи.
Я указал ему на небольшой столик, сел, контрразведчик занял место напротив.
– Так что случилось?
– Поступила информация, что вы вчера заходили в главный архив Южной Колонии. Это так?
Я скривился от боли. Она запульсировала внутри, как воспалённая рана. Вспомнилось всё, что вчера произошло. А лейтенант смотрел на меня с откровенным пренебрежением, если не с отвращением. Наверное, считал, что я похмельем маюсь. Много бы я отдал, чтобы всё вчерашнее оказалось просто глюком. Собравшись с силами, я попытался настроиться на разговор.
– Да, я был в архиве.
– Что вы там делали?
– Это моё дело.
– То есть?
– То и есть. Моё личное дело. Добычу там искал, место богатое.
– Нашли что-нибудь?
«Сохрани что нашёл», – вспомнились слова Сэнсэя.
– Что нашёл, то вас не касается.
– Боюсь, касается. Согласно постановлению Администрации, подписанному лично военным префектом Рогачёвым, любые секретные документы, касающиеся Зелёного Города, должны быть изъяты.
– У меня нет ничего секретного.
– Ну что ж, это мы проверим.
– Не выйдет.
– Что?!
– Ты оглох, лейтенант?! – рявкнул я, вставая. – У тебя хоть какое-то постановление на обыск есть? Или на задержание?
– Но в случае особых обстоятельств, – промямлил лейтенант, тоже поднявшись, а потом собрался. – Вы что, будете нам препятствовать?
– Буду! Только протяни лапы к моим вещам, и я тебя вышвырну вон! И все разведчики узнают, что контрразведка хотела прикарманить мою законную добычу. Ну что ты сделаешь?
– Я ещё вернусь, – пригрозил он.
– Валяй!
– Что такое? – спросил обеспокоенный Викинг, когда лейтенант ушёл.
– Ничего особенного. Пока. Коля, найди мне, пожалуйста, Гаврика. Только быстро.
Маг быстро появился, сообразил, что дело важное.
– Держи, – сказал я Гаврику, протягивая бумаги, когда мы вдвоём всретились на улице. – Ты должен их сохранить, я не могу тебе пока всего объяснить, но хочу предупредить: ситуация серьёзная. Приказывать тебе я не могу. Если хочешь, можешь отказаться.
– Нет, не откажусь, – улыбнулся маг, забирая мятые листы, – не беспокойся. Всё сделаю в лучшем виде.
– Спрячь куда-нибудь так, чтобы я не знал. За тобой может быть слежка.
– Ничего, командир, разберусь.
После ухода Гаврика я спустился вниз, где продолжалось празднование. Вернее разворачивалось с новой силой. К праздничному столу, накрытому трофейными продуктами, подходили, возобновив силы после ночной гулянки, всё новые и новые разведчики.
Саша Загорный заиграл на гитаре, а Вася Вьюгин, лейтенант из 7-го батальона, начал петь, остальные притихли:
Гроза похожа на взгляд палача,
Ливень похож на нож.
И в каждой пробоине блеск меча,
И в каждой пощёчине дождь.
Начну сначала и выброшу вон
Всё то, что стало золой.
Я вижу, ветер отбивает поклон
Крестам над моей головой.{ Песня «Новая кровь» группы «Алиса».}
И тут все разведчики разом грянули:
Новая кровь!
Слышишь стон роженицы-ночи?
Новая кровь!
В крике рожденного дня.
Новая кровь!
Дорога домой могла быть короче.
Новая кровь!
Вновь наполняет меня.
Дорогу выбрал каждый из нас,
Я тоже брал по себе.
Я сердце выблёвывал в унитаз,
Я продавал душу траве.
Чертей, как братьев, лизал взасос,
Ведьмам вопил: «Ко мне!»
Какое тут солнце? Какой Христос?!
Когда летаешь на суке-луне!
Новая кровь!
Слышишь стон роженицы-ночи?
Новая кровь!
В крике рожденного дня.
Новая кровь!
Дорога домой могла быть короче.
Новая кровь!
Вновь наполняет меня.
Кровь, кровь!
Новая кровь!
Кровь, кровь!
Новая кровь!
Костёр, как плата за бенефис,
И швейцары здесь не просят на чай.
Хочешь, просто стой, а нет сил – молись!
Чего желал, то получай!
Вино – как порох, любовь – как яд,
В глазах слепой от рождения свет.
Душа – это птица, её едят,
Мою жуют уже почти сорок лет.
Кто-то минирует океан,
Кто-то вот-вот родит,
Кто-то прошел через Афганистан,
У него обнаружен СПИД.
Кто-то сел на электрический стул,
Кто-то за праздничный стол,
Кому-то стакан гарантировал жизнь,
Кого-то не спас укол.
Кто-то шепчет: «Люблю тебя».
Кто-то строчит донос,
Кто-то идёт под венец,
Кого-то ведут на допрос,
Кто-то в драке нарвался на нож,
Кто-то смеётся во сне,
Кто-то попал под дождь,
Кто-то погиб на войне.
Кровь, кровь!
Новая кровь!
Кровь, кровь!
Новая кровь!
Последние слова все присутствующие пели дружным хором, точнее, рёвом, переходящим в нечленораздельный рык не хуже, чем у неандертальцев.
Вдруг гитара резко замолчала, будто оборвало. Я обернулся: к нам в гости зашли четверо. Двоих из них я знал: майор контрразведки Иван Фирсов и тот лейтенант, который пару часов назад допытывался, что я вынес из архива. С ними были двое бойцов внушительной комплекции. Разведчики молча наблюдали за вошедшими.
– Согласно постановлению… – начал лейтенант, Фирсов махнул рукой, и тот осёкся.
– Здравия желаю, Разведка! – гаркнул майор. – В гости примете?
– Можно! – крикнул кто-то.
Фирсов прошёл вперёд, остановился возле меня, бойцы потеснились на лавках, давая ему место. Лейтенант и остальные остались стоять. Разведчики за столом дружно взялись за еду, делая вид, что не интересуются происходящим вокруг меня и Фирсова. Майор тоже интереса ко мне не проявлял, бросил в рот пучок квашеной капусты, задумчиво прожевал, потом внимательно на меня посмотрел и сказал так по-дружески:
– Витёк, кончай дурить.
– О чём вы, товарищ майор?
– О чём это он? – закричал пьяный голос на другом конце стола.
– В самом деле, о чём вы, товарищ майор? – спросил сидящий напротив майор Никитин, командир второго батальона, жилистый мужик, которому давно перевалило за тридцатник. В рейды он уже перестал ходить – возраст и травмы, но парни в батальоне его очень уважали.
Между тем бойцы моей группы никак не реагировали на происходящее, но напряглись. Я подал им знак: «Ни в коем случае никаких активных действий».
– Виктор знает о чём, – ответил Фирсов.
– А что за постановление? – не унимался Никитин.
– А вот этого, товарищ майор, я вам не могу сказать.
– А у контрразведчиков всегда так. Если надо послать нас куда, то они просто приказывают, – громко объявил Загорный, – если надо чем-то помочь, так мы братья по оружию. А когда ценное находишь, так это они сразу в пользу Администрации забирают.
Реплику поддержали одобрительными возгласами. На другом конце стола тот же пьяный голос повторил:
– Нет, я не понимаю, чего эти трое здесь стоят?
А Фирсов на шум, казалось, вообще не обращал внимания, он смотрел на меня. Я же смотрел в сторону. Контрразведчик, наконец, отвернулся, бросил в рот кусочек холодного мяса, запил вином из чьего-то бокала, потом опять уставился на меня.
– Витёк, ты что? Думаешь, я с тобой сейчас драться буду?
Я промолчал, но впервые почувствовал неуверенность. Контрразведчик вышел из-за стола и молча покинул зал. Я вспомнил предупреждение Голубева: «Ты у Рогачёва на крючке».
Но выкинул из головы все дурные мысли просто потому, что сейчас ничего не мог изменить.
* * *
Войско Энт Гара, широким табором, шло по ровному полю. На себе тащили всё. Ящики с припасами, провиант, оружие – никаких домашних животных. Шли, не таясь и не высылая вперед разведку. Некого больше бояться Энт Гару и его воинам. Отступник Джеб’Чи разбит и, не выдержав позора, убил себя, его воины раскаялись и присоединились к Энт Гару, восстановив ментальную связь с ним и с Большим Народом.
С чужаками был заключён мир. Им передали всех раненых воинов Джеб’Чи, взятых в плен во время войны, для работы на шахтах. Обязались помогать боеприпасами для оружия и не нападать на племена Народа, если те не будут нападать на их караваны. Ещё Энт Гар и остальные вожди обещали помогать чужакам чем возможно: продавать полезные растения, вместе ловить нечисть или нужных чужакам животных.
Энт Гар не знал, будут ли верны чужаки своему слову, но он верил, что сейчас за ним сила и никто не рискнёт на него напасть. Более того, чужаки сами стали искать его дружбы. К нему приходили гонцы от разных племён чужаков.
Как должен себя вести главный вождь Народа, чтобы не нарушить обычаи да и не быть обманутым людьми, Энт Гар не знал. Идеи, как поступить, у него были, но они требовали больших усилий и… перемен.
Энт Гар глядел в будущее и гадал, что же оно ему приготовило.
* * *
Лика, завернувшись с головы до ног в мокрый плащ, шла по улицам, стараясь не наступать на лужи после дождя. Ее целью был небольшой ветхий домик на северной окраине столицы, покосившийся, но с крепкой крышей, способной противостоять дождю.
Со страшным скрипом отворив дверь, Лика зашла в тёмные сени, скинула плащ, потом вошла в комнату. Здесь было ещё темнее. Лика застала Аглаю в бодром расположении духа. Она читала книгу при свечах. Увидев подругу, Аглая всплеснула руками, подбежала, радостно чмокнула ее в щёку.
– Ой, Лика, как я рада, как я рада тебя видеть!
Лика очень давно не видела Аглаю такой.
– Я хотела тебе столько всего рассказать. Я гуляла по городу!
– Как?! Ты гуляла? Это же опасно, Ага?
– Да ничего страшного. Просто вдруг так захотелось погулять. И вот познакомилась с одним человеком.
– Аглая, ты серьёзно?
– Конечно. Ты не представляешь, какой он. Мы с ним провели столько времени! У меня будто камень с души упал. Первый раз я чувствовала себя так легко и свободно за последнее время.
– Подожди, расскажи по порядку. Что он за человек?
– Ну… он такой… – Аглая сделала неопределённый жест.
– А откуда ты его знаешь, чем он занимается?
– Он, кажется, маг, но не состоит в Профсоюзе.
– Не из Профсоюза? Факторец?
– Ну не знаю. Он мне показал пару магических фокусов.
Аглая закружилась по комнате, хихикнула и плюхнулась на диван.
– Ты принимала что-нибудь? – строго спросила Лика.
– Ну только чуть-чуть, и то чтобы отойти от встречи. Я так расслабилась, Лика.
Аглая закатила глаза.
– Послушай, Ага, – Лика присела рядом с волшебницей. – Мне пришла весточка. Виктор возвращается.
– Ура! Я так рада за тебя, Лика!
– Спасибо. Но сейчас наступило такое время, что нам надо быть особенно осторожными. Ты понимаешь, Аглая?
Волшебница кивнула.
– Поэтому я прошу тебя, никуда не выходи, не привлекай к себе внимания. Надеюсь, тому факторцу ты не показала, где живёшь?
– Нет, – грустно ответила девушка.
– Ну вот и замечательно, а сейчас иди ко мне. Дай я тебя обниму. Жаль, мне скоро идти надо, мы не сможем побыть вместе. И больше сама никакие наркотики не принимай. Лучше у меня спроси, я посоветую, что лучше.
Лика ещё хотела расспросить Аглаю о том таинственном факторце, но она попросту забыла, не придала значения. А зря, если бы она спросила Аглаю, как зовут её нового знакомого, то изрядно удивилась бы. Потому что Аглая не смогла бы ответить на этот вопрос.
