7. Засада
Мы с Виталиком сидели в круге притоптанной травы, вдалеке от чёрного пепелища и сухих зарослей рахиля, там, куда ветер не приносил запах гари и вонь, и смотрели на заходящее солнце. Виталик вздохнул, спросил:
– Вить, ты веришь в приметы?
– Почти нет. Зачем? Не вижу смысла. А что такое?
– Говорят, если закат красный, это к хорошей погоде. Солнечной и безветренной. Нам такая не подходит. А ещё болтают, что крови много льётся, если закат красный.
Виталик криво усмехнулся, я тоже улыбнулся, глядя на красную полосу горизонта. Нам пришла информация о том, как началась война. Оказалось, гарнизоны застав Факторий и Зелёного Города не стали ждать подхода основных сил и ударили по южанам. Те ожидали атаки через неделю, в крайнем случае через четыре дня. А наши войска и факторцы заранее покинули заставы и начали выдвигаться к Южной Колонии. Южане, понятно, этим не слишком обеспокоились. Чего им – граница под надёжной «сигнализацией», заслоны против противника выставлены, основные силы противника еще не выдвинулись. А тут силами нашего отряда был уничтожен источник магической силы Колонии. Южане ударились в панику и толковую оборону организовать не смогли. Бойцы из застав моментально окружили и уничтожили авангарды южан и с ходу овладели несколькими укреплёнными пунктами. И вдобавок четыре наши разведгруппы, как заноза в заднице, находятся в глубине Южной Колонии. Рогачёв с Говоровым обязательно вскоре этим воспользуются. А пока мы отдыхали.
– Я знаешь что подумал, Вить?
– Что?
– Тебе ведь всегда было плевать на то, как мы нелюдь используем?
– Ну да.
– Мне, честно говоря, тоже, но вот что получается: мы поступаем так же, как и тот демон. Даже цели у нас одинаковые. Южанин высасывает магическую энергию из людей, а мы нелюдей заставляем добывать уголь и торф, а из него получаем электричество. Только и отличаемся тем, что демон людей гробит, а мы – нелюдь. Но раньше это были наши враги, ублюдочные дикари – нелюдь, одним словом. А теперь мы вроде как с ними дружим, и они вроде такие же, как мы. Что тогда получается?
Виталик глянул на меня своими ясными голубыми глазами, лучи заходящего солнца освещали его левую щёку, густые тёмно-русые волосы, нос с горбинкой. Правая сторона лица осталась в тени. Виталик всегда был склонен к поиску смыслов в чём-либо. Даже излишне, на мой взгляд.
– Ты неправ, Виталь, – покачал я головой, – так можно сказать про что угодно, что кто-то за его счёт живёт. А вообще, знаешь, Сэнсэй однажды сказал мне одну хорошую вещь, полгода назад в лесу, у переправы через Серебряную, когда меня чуть не убили. Хочешь повторю?
– Давай.
Я прикрыл глаза, напрягая память:
– Воин может сражаться с кем угодно. И неважно за что: за страну, за женщину, из чувства мести, по велению долга или за золото. Но воин всегда идёт сражаться сам. Если он будет выставлять вместо себя других или занимать чужую силу, он перестанет быть воином, сойдёт с пути. Перестанет быть воином, но станет паразитом. А у паразита совсем другие цели и желания.
Понимаешь, Виталь, – продолжал я, – мы не живём за счёт неандертальцев. Мы всего добиваемся сами, чтобы выжить. А демон отбирает у людей саму жизнь, лишает их силы, потому что… потому что власти хочет, наверное, или чего там ему надо.
Виталик хмыкнул:
– Ты не думай, Вить, что я в лирику ударился. Просто раньше всё понятно было – либо мы, либо они, люди против нелюди. А теперь мы вроде заодно. У нелюди теперь и огнестрел появился. А что потом будет, когда с Южной Колонией разберёмся, опять война?
– А как же, ещё повоюем, – задорно предположил я.
Виталик моего веселья не поддержал, только пожал плечами.
– Главное, чтобы сначала с южанами всё-таки успели разобраться, а там, ты прав, и повоюем.
Он вытащил из кармана небольшую металлическую коробочку, встряхнул:
– Будешь?
– Ага.
Я открыл крышку, взял вслед за Виталиком один из бесформенных кусочков, лежащих внутри, и бросил в рот. Хлебнул из фляжки воды, чтобы смыть горький привкус во рту, протянул флягу другу, тот тоже сделал глоток. Некоторое время мы просто молчали, прислушиваясь к ощущениям внутри, и наблюдали за закатом. Красные отблески заходящего солнца тянулись по степи и окрашивали траву в непривычный рыжий цвет.
Я провёл руками по лицу, немного покачнулся. Курить в разведке нельзя – надо беречь лёгкие, поэтому приходится снимать стресс по-другому.
– Абсент без кокаина – деньги на ветер, – вспомнил Виталик старую хохму, ещё времён училища.
Я засмеялся, толкнул плечом друга. Надо же, рёбра уже не болят, хорошую мне Сашок мазь дал.
– Знаешь, Витёк, а ведь я размяк. В рейде и недели не был, а уже в баню хочу. Пропариться как следует.
– Ага, а я по Лике уже соскучился. Домой хочу, чтобы она мне спела что-нибудь.
Виталик кивнул и посмотрел куда-то в строну. Я лёг на траву, положил руки под голову и, глядя в небо, конкретно к Виталику не обращаясь, просто так, в воздух, заговорил:
– Знаешь, а я ведь часто думал, какие хорошие у меня друзья. За всё время, за столько лет, ни разу – ни полслова, ни намёка, ни шутки о нас с Ликой.
И закрыл глаза.
Надо мной раздался голос:
– Ну тема-то не располагает к обсуждению.
В нём было столько тепла и юмора, что я не удержался, рассмеялся. Снова сел.
– И всё-таки, что правда, то правда.
– Ну, Вить, друзья на то и существуют, чтобы поддерживать в трудную минуту. И не лезть куда не надо.
– Знаешь, Виталь, а мне ведь иногда так хотелось рассказать всем, какая она – Лика. Как я люблю её. Как нам хорошо вместе. Но… всё равно не поймут, не примут.
– Да ладно тебе, Вить, – Виталик обнял меня за плечо, – какая нам разница? Главное, что вы с Ликой любите друг друга, а остальное ерунда. Вам же хорошо вместе, а что люди говорили, когда узнали, не имеет значение.
– А что говорили? – Мне правда стало интересно. – И давно узнали?
– Ну начали ходить слухи, когда ты ещё на офицерских курсах был. А потом, когда вы сначала поссорились, ты в офицерское общежитие уходил, а потом опять к Лике вернулся, все всё поняли. А говорили примерно то же самое. Это ваше личное дело, вы живёте вместе, значит, вам так нравится, ну живите как хотите. Ну и ещё, – Виталик хитро прищурился. – Уж больно из вас красивая пара получилась.
Я опять не выдержал – улыбнулся.
– Ясно. Спасибо. Ну что, пойдём к нашим, а то солнце уже зашло?
– Пошли, на только вот, выпей, – Виталя протянул мне маленький пузырёк, другой такой же оставил у себя, – чтобы снять последствия приема грибов.
Я высыпал в рот серый порошок из пузырька, запил водой, затем встал, отряхнул траву с одежды и пошёл вместе с другом к лагерю.
– Вот, смотрите, парни, – Осипов карандашом показал собравшимся вокруг него бойцам точку в середине карты, освещённую жёлтым светом фонарика, – вот здесь – это 60 км на северо-восток от нас – начинается пересечение дорог. По ним сейчас наверняка движутся резервы противника. Нам поставили задачу выдвинуться в этот район и устроить засады на подходящие колонны противника.
Было около пяти часов утра, а значит, еще совсем темно, но ночное зрение никто не включал. Впереди целый солнечный день. Осипов проводил совещание вместе со мной, своим замом – Громом, Антоном Пряхиным и Глебом.
– Командование приняло такое решение, – продолжал Виталя, – первый отряд перебросит воздушный шар сюда, – карандаш прочертил длинную дугу на восток, – расстояние до места назначения – 80 км. Второй отряд своим ходом проходит 40 км на запад, в район перекрёстка. И оба отряда, сразу по прибытии на место, приступают к выполнению своих задач.
– Порхай, как бабочка, жаль, как оса, – вставил я.
Осипов криво оскалился. Он терпеть не мог прозвище, прилипшее к нему ещё в детстве – «Оса», и часто отвечал на него кулаком. А теперь, будто в насмешку, мы стали частью боевой группы «Рой-3» с позывными «Оса-1» и «Оса-2».
– Кто будет первой осой, кто второй? – спросил Пряхин.
Виталик глянул на него исподлобья. Антон вдруг жутко заинтересовался амуницией у себя на поясе.
– Отрядом «Оса-1», который полетит на воздушном шаре, командую я, – после паузы сказал Виталик, – «Осой-2» командует Виктор. Витёк, в группе Коломийцева нет ни командира, ни его зама, поэтому я перевожу в твой отряд Грома.
– Отлично, – кивнул я.
Приятная новость.
– Часть вашего груза мы возьмём с собой на воздушном шаре, по пути сбросим, вы подберёте. Через час должен прилететь шар и с ним ещё один аппарат, обещали раненых вывезти. Тогда и выступаем. Возможно, к тому времени нам удастся получить данные от воздушной разведки.
Через час действительно прилетел аппарат, какой я сроду не видел. Я его тарахтение услышал минут за десять до приземления. Над полем появилось нечто с короткими крыльями, самолётным хвостом, какие я видел в книгах о Великой Войне, конусообразной кабиной, с вращающимся спереди винтом и ещё несколькими лопастями прямо над крышей. Аппарат быстро снизился, немного попрыгал по кочкам на поле и остановился. К нему на крылья мы прикрепили носилки с ранеными. А аппарат снова затарахтел мотором, развернулся, начал ускоряться и буквально через десять метров оторвался почти вертикально от земли. А вскоре в небе показался и воздушный шар.
До полудня мы преодолели запланированное расстояние и вышли в заданный район. По пути Гаврик получил от разведчика то ли из воздушного шара, то ли из той тарахтелки с двумя винтами сообщение, что в нашу сторону движется колонна противника. Состоящая – тоже примерно – из двух единиц бронетехники, грузовика и нескольких подвод.
Ну что же, шестнадцать разведчиков, из них три мага, два сапёра, два снайпера и два пулемётчика, вполне достаточно, чтобы сжечь пару бронемашин и уничтожить один батальон. Особенно если вдобавок у разведгруппы есть шесть РПГ, четыре огнемёта и изрядное количество мин и разной взрывчатки. Главное, конвой южан не пропустить в степи, но это вряд ли. Бронемашины могут ехать по любому бездорожью, а вот грузовикам и подводам нужна хотя бы ровная грунтовка. Степь ведь только с виду кажется ровной, на ней кочек и ям – будь здоров. Ни один водитель без крайней нужды не станет гробить мосты и оси.
Первой заметила пыльное облако на горизонте Инга, за ней снайпер из группы Коломийцева, теперь уже Грома, по прозвищу Медяк. Он и вправду был немного смуглый. Дима его хвалил как отличного бойца.
Я нашёл на карте ближайший тракт, прикинул, насколько ветер относит в сторону пыльное облако, определил дорогу, по которой двигался противник. А то, что это «наша» колонна, я не сомневался, уж больно облако пыли «сочное».
– Выдвигаемся, – приказал я.
Через пять минут мы оказались на тракте, по которому ехал конвой. На протяжении ближайшей пары десятков километров поворотов не предвиделось.
– Игла, Медяк, – наблюдение. Гаврик, Туман, Славик, – магическая разведка. Акын, Васёк, Викинг, Рикки, – проверьте округу.
Славик был магом Коломийцева, молодой, губастый, низкорослый паренёк. И маг не очень сильный, честно говоря. В группе Каланчи он провёл около года. А вот Туман – из отряда Глеба. Одного роста с Гавриком (безбородый!), с белесыми волосами и бровями. По-моему, Гаврик признал его старшинство, хотя и сам был далеко не из последних магов.
Вернулась из дозора Игла – Медяк остался наблюдать, – доложила:
– Колонна идет по дороге в нашу сторону. Две БМП, «Урал», пять подвод. Одна пулемётная, остальные грузовые. Идут без дозоров и разведки. Будут здесь минут через двадцать.
– Молодцы. Медяк пусть пока наблюдает, остальные – сбор.
– С ними сильный маг, – сообщил Гаврик, когда вся группа собралась, – он наверняка почувствует опасность. Я не гарантирую, что смогу всех от него прикрыть. Он меня не почувствовал только потому, что нас трое было. Мы друг друга прикрывали.
Я огляделся. Вокруг ровное поле, но трава достаточно высокая, чтобы скрыть лежащего человека, стрекочут кузнечики. Я провёл несколько раз рукой по мокрым от пота волосам и сказал:
– Тогда делаем так, – сорвал несколько стебельков, положил их рядом на траву. – Это дорога. Гаврик, ты можешь определить, в какой БМП едет маг?
– Уже определил. В первой.
– Отлично. Значит, смотрите сюда. Вот колонна южан, – два камешка у меня обозначали БМП, пучки трав – подводы, а обломок палочки – «Урал». – Поскольку мы можем не застать южан врасплох, мы загоним их в ловушку. Сапёр и один боец из твоей группы, Гром, кто – выберешь сам, залегают за триста метров от основной засады. Вот здесь, – я показал на схеме, где именно, – и устанавливают несколько зарядов, достаточно обычных шашек и пары дымовух. Они пропускают всю колонну и за последней бронемашиной подрывают заряды и дают пару очередей из автоматов. Прямую угрозу маг не почувствует, так? – Я посмотрел на магов.
Туман и Гаврик синхронно кивнули.
– После этого машины южан рванут в полную скорость, стараясь выйти из огневого мешка, тут мы их и примем. Веня, ты закладываешь самые мощные мины в начале засады – для первой машины. Как будешь подрывать – решай сам. Вова, Коля и Рикки, вы берёте три РПГ и замыкаете засаду. Напротив вас должен оказаться хвост колонны, работаете по последней БМП. Гром, отряди двух парней с РПГ, они расположатся напротив Викинга с ребятами, тоже против замыкающей машины. С этой же стороны ты, Гром, заляжешь с остальной группой. Возьмёшь с собой все огнемёты. Твоя цель – середина колонны. Саша и Гаврик вместе с Веней залягут чуть дальше и будут работать по главе колонны. А я с Ингой напротив тебя, Гром.
– Не по уставу, Вить, сектора обстрела напротив друг друга.
– Переживём. Единственной проблемой может быть десант, если они спрыгнут с БМП и попытаются нас с фланга обойти. Поэтому Коля и бойцы, которые будут работать по замыкающей машине, прикроют себя с фланга направленными минами. Пара разведчиков, которые устроят ложную атаку, тоже отгородятся по возможности растяжками и минами. Одновременно они будут нашими наблюдателями. При необходимости отсекут тех южан, которые попытаются бежать. А если что, мины дадут им время отступить.
В случае отступления отходим каскадом, прикрывая друг друга, к Вене и Саше, а дальше уходим колонной на юго-восток. Сигнал на главную атаку – подрыв передовой БМП. Сигнал на подрыв первой закладки подаю я. Вопросы?
– Командир, – поднял руку Рикки, – а зачем на одну БМП пять РПГ? В ней от одного снаряда пожар начнётся и давление такое, что мозги через уши вылезут.
По одобрительным кивкам нескольких разведчиков я понял, что многие с Рикки согласны. Ну чему их только учат?
– Потому что, – терпеливо пояснил я, – рассказы о мозгах через уши из-за кумулятивной струи – это тупая болтовня кретинов и недоумков. Кумулятивная струя никакого перепада давления не создаёт и даже пожар не гарантирует. Только если раскалённые капли метала что-нибудь подожгут. РПГ обеспечивает только фугасное действие заряда сквозь броню, то бишь ударную волну. Конечно, чтобы вывести из строя большую часть десанта БМП, одного выстрела из РПГ достаточно. Но только если десантники будут вплотную друг к другу сидеть. А чтобы саму БМП уничтожить, и двух зарядов может быть мало. Поэтому, Коля, основная цель – мотор и башня.
Викинг кивнул.
– Ещё вопросы есть? Вопросов нет, тогда приступаем, парни. Времени мало.
Металлический рокот донёсся до моих ушей, и, будто назло, именно в этот момент какая-то букашка заползла мне в нос. Я аккуратным движением смахнул её, немного приподнялся над верхушками молодого ковыля, посмотрел в бинокль. Вот они идут, красавцы. Всё точно, головная и замыкающая – БМП, в середине «Урал» – эх, жалко грузовик, придётся его раздербанить, даже БМП не так жалко, а между ним и бронемашинами – подводы. Подвода, идущая сразу за «Уралом», по бортам обложена мешками с песком, над которыми торчит ствол тяжелого пулемёта – «Утёса», скорее всего. Остальные телеги просто везут солдат, по пять на каждой. Ага, и по восемь – на каждой из двух БМП. Эти-то посерьёзней будут, элита, скорее всего. Из башни первой БМП до половины высовывался человек. Я попытался рассмотреть его в бинокль, но сразу от меня к нему потянулась «ниточка». Я выкинул из головы все мысли, снова нырнул в траву.
– Инга, – сказал я шёпотом, – постарайся сбить командира десанта на БМП, только на второй машине.
Снайперша в ответ слегка наклонила голову. А южане между тем продолжали двигаться, и очень быстро. Лошадки, тянувшие телеги, того и гляди, сдохнут, когда прибудут на место. Хотя, что южанам до животных, когда они людей жрут?
А между тем колонна уже приближалась к нашему наблюдательному посту. Сейчас сапёр и автоматчик Грома лежат в пятидесяти метрах от дороги, не двигаясь, стараясь даже не думать. У первого в руке длинный шнур (никакой магии).
Первая БМП спокойно проехала мимо мин, за ней телеги, грузовик и наконец замыкающая машина. Инга подняла вверх от курка указательный палец – она нашла цель.
Я кивнул и включил рацию.
– Раз, – сказал я одновременно с хлёстким выстрелом.
За колонной раздался взрыв, в тот же момент на замыкающей бронемашине упал внутрь боец. Южане отреагировали, как я и ожидал. Бронедесант сразу спешился, солдаты на подводах остались сидеть и принялись поливать из автоматов всё вокруг. Головная БМП рванула вперёд так, что плоский нос поднялся вверх на полметра, и понеслась дальше по дороге. А замыкающая… Ах ты, мать твою! Замыкающая машина тоже сначала рванула на полной скорости, чуть не протаранила зад подводы, тормознула, качнувшись вперёд, свернула на обочину, взрыкнула, выпустив клубы чёрного дыма, и на полной скорости поехала вперед, обгоняя остальную колонну. Причём именно туда, где залегли Коля и остальные. Две огненные кометы вылетели ей навстречу, и ещё одна перелетела через дорогу. Та, что летела сбоку, прошла мимо, две другие попали в лобовую броню. Но БМП продолжала ехать. Последний выстрел, почти в упор, пришёлся ей точно в борт, но бронемашина всё равно не остановилась и пёрла вперёд.
Именно в этом момент сдетонировали самые мощные мины на дороге, я повернул голову и успел разглядеть в чёрном облаке взрыва гусеницы переворачивающейся в воздухе БМП. А вторая машина к этому времени изрядно сбавила скорость, чуть свернула вбок и остановилась. Из неё повалил чёрный дым.
– Коля? – только успел я крикнуть в рацию, как тут же пришёл ответ:
– Нормально, командир, все живы, успели отскочить.
Фух, камень с души упал. Еле уловимая вспышка магии и дробные хлопки. Это сработали направляемые мины. Опять получилось не так, как задумано. Подводы отстали от передовой БМП и затормозили едущий за ними «Урал». После второго взрыва грузовик остановился, из него стали выпрыгивать люди, поэтому, видно, Гром и приказал подрывать. Но сработали мины хорошо, напрочь снесли две подводы и всех, кто был на них. Затем, наверное, ампула от «Рыси» впилась в бок «Урала». Кабину грузовика вырвало из каркаса и бросило вверх в струе огня. Брезент, натянутый на кузов, моментально сожрало пламя. Послышались первые автоматные очереди, забухал тяжёлый пулемёт на подводе. Короткий хлопок, летящие вверх искры, крики и пляшущее пламя на мешках с песком. Пулемёт замолчал, исчез в весело играющих языках огня. Ампуломёты пригодились. Такая же судьба постигла вторую телегу и лежавших под ней солдат. Взбесившиеся лошади понесли, не разбирая дороги.
Человек у горящего остова грузовика махал рукой, видимо, призывал солдат перебегать на другую сторону дороги, на которой находились мы с Ингой и откуда не вёлся огонь. На командира уже наползало маскировочное облако, созданное амулетом.
– Игла, – сказал я.
– Вижу.
Выстрел винтовки – и человек падает. Я включил свой «Силуэт», вскинул автомат и короткими очередями расстрелял в спину тех солдат, которые уже успели перебежать и залечь. Их было четверо. Они даже не поняли, откуда по ним стреляют. Ожесточённая перестрелка не успела начаться, как уже затихала – вместо длинных яростных очередей раздавались редкие одиночные выстрелы. От начала «главной активной фазы» прошло не более тридцати секунд.
– Игла, что там с десантом?
– Идут, от нас прячутся в траве по обе стороны от дороги.
– Твою мать, упёртые парни, – пробормотал я, а вслух приказал по внутренней связи: – Коля, Гром, держать оборону. Подпустить их ближе. Саша, Гаврик, бегом за мной. Игла, – обратился я к снайперше, – ты прикрываешь нас.
Я выждал пять секунд, сзади послышался топот, тяжёлое дыхание.
– Саша, за мной, – быстро повторил и побежал вперёд.
Мы перебежали полосу ковыля, продавленную БМП, всё ещё чадившей позади. В нос ударил запах свежескошенной травы и горящего масла – необычное сочетание. Впереди вдруг снова разгорелась перестрелка, из земли вылетел тёмный цилиндр и лопнул, вспыхнув огнём и усеивая всё дымом.
– Гаврик, – крикнул я, – обозначь их, не вижу.
Вперёд умчался красный шарик и погас через двадцать метров. Мы были почти рядом.
– Саша, падай здесь, работай пулемётом по флангу. Гаврик, будешь наводить Сашку.
– Постараюсь, но у меня тут свои проблемы.
– Надо, Гаврик.
Мощный стрёкот автоматов несколько раз перекрыли глухие выстрелы дробовика. Бой пошёл на средних дистанциях.
– Сашок, работай, я их с фланга дальше обойду.
Я успел сделать три шага и замер на миг. Прислушался к себе, ощутил потоки силы… Внутри у солнечного сплетения полыхнул жар, мышцы налились лёгкой тяжестью, время замедлилось.
Я побежал дальше, держа автомат навскидку, оглушительно зашуршала рассекаемая мною трава, метёлки ковыля хлестали по коленям. Слева раздались выстрелы, совсем рядом. Я развернулся на пятках, потянулся к гранате, но не стал её дёргать. Слишком близко свои и чужие, тем более я не знаю, кто где. Я рванул на звук перестрелки. Впереди образовалось сизое облачко, в нём загорелись жёлтые вспышки. Вражеские пули, ревя, как рассерженные шершни, прошили облако «Силуэта» слева от меня. Земля будто сама подтолкнула, я прыгнул вправо, перекувыркнулся, встал на колено и трижды выстрелил короткими очередями. Над головой опять просвистели пули. Тело разогнулось, как пружина, я рванул вперёд, резко, как спринтер на старте, пригибаясь к земле и продолжая стрелять. Пули вылетали из ствола автомата в огненных вспышках и, раскалённые, уносились к цели. Я это отчётливо видел благодаря своему особому состоянию. А сизое облако приближалось, когда до него оставалось метра полтора, оно заколебалось, в нём снова замелькали огоньки. Я ушёл с линии огня, выбросил ногу в ударе… и промахнулся! Следующая автоматная очередь – тоже мимо.
Нога, не встретив сопротивления, пролетела дальше. Меня потянуло вперёд, я потерял равновесие, но вовремя успел сработать руками и туловищем, погасив инерцию толчка. Дальше, скорее почувствовав, чем угадав, куда метит враг, я чудовищным напряжением сил, так что жилы в ногах заныли, развернулся. Сзади, где только что была моя спина, грохнул выстрел, я отпустил автомат и левой рукой нанёс ребром ладони самый мощный удар, на который только был способен в таком положении. А может, вообще, на который был способен в жизни. Бил я с разворота, со спины, целил в верхний уровень: в шею или челюсть. Попал куда-то в голову, даже не в висок. Ребро ладони сразу отдало болью, но и враг-южанин отшатнулся.
«Не понравилось, сука», – только я успел это подумать, как моё бедро что-то резануло – боли не почувствовал, но было неприятно.
Я нырнул в облако амулета южанина и будто попал в туман – перед глазами серая пелена. Твою дивизию, что за амулеты у южан? Вслепую я выбросил руки, наткнулся на врага, сделал подшаг вперёд, подсёк ногу, толкнул, и южанин рухнул на землю. Я приземлился коленом ему на живот, рискуя, впрочем, нарваться на штык-нож, но обошлось, выхватил пистолет, прижал ствол вплотную к груди, покрытой бронёй, и нажал курок. Пистолет выстрелил трижды, взвизгнул металл брони, мне на лицо брызнули тёплые капли. Я смахнул их рукавом: подумаешь, главное, что ещё один южанин мёртв. Теперь дальше.
Я оттолкнулся от тела врага, побежал туда, где раздалось несколько выстрелов из дробовика. Ещё издали увидел магические огоньки над метёлками ковыля. Через пятнадцать шагов различил два поля, сгенерированные защитным амулетом: одно напоминало сизое облако, другое скорее походило на чёрный смерч с синей молнией в середине – мечом. Это был Коля Викинг.
Я никак не успевал добежать до них, а стрелять не рисковал – мой друг и враг были на одной линии, но моя помощь не понадобилась. Отливающий синим меч вспорол сизое облако, раздался металлический скрежет. Приклад автомата южанина, отбивающего удар, показался из дымки. Коля рванулся вперёд, поля амулетов схлестнулись, снова скрежет, хруст, вопль – и сзади из маскировочного облака южанина высунулось остриё меча. Окрашенное кровью.
А Вова продолжал стрелять, явно целя по площадям.
Впрочем, стрельба возымела эффект. Я разглядел клубящееся облако над примятой травой. «Стечкин» к этому моменту был уже у меня в руках, а автомат за спиной. Для ближнего боя я предпочитаю пистолет большего калибра. Я трижды выстрелил очередями в два патрона в облако, уже хотел добить прятавшегося за ним южанина ножом, когда в голове прозвучал голос Гаврика:
– Командир! На четыре часа, пятнадцать метров, граната.
Я вырвал чеку и бросил гранату в указанном направлении, после чего сразу упал в траву.
– Падай, – одновременно с замахом крикнул я Викингу.
Тот не отреагировал и продолжал стоять в полный рост, вокруг него начало рассеиваться защитное поле. И, только когда раздался взрыв, Коля пошатнулся и упал. Никто в него не стрелял, осколки до него не могли долететь, может, просто кончился «форсированный режим». По крайней мере я на это надеялся. К Викингу бросился Вова, а я побежал к проплешине, подбежал к месту падения гранаты. В круге выжженной травы, рядом с небольшой воронкой, лежали двое южан: один с перебитыми ногами и развороченным на животе панцирем (его я добил одним выстрелом), а второй, судя по амулету на груди, маг, который зажимал рану на бедре. Я только сейчас вспомнил, что у меня бедро тоже ранено, и даже вроде ощутил теплую струйку, стекающую в ботинок.
– Командир, – снова зазвучал в голове голос Гаврика.
– Подожди пока, – ответил я по рации.
Я смотрел на мага и видел пульсирующую вокруг него полупрозрачную розовую пелену. От него ко мне тянулись фосфорно-белые жгуты. Они попытались проникнуть в энергетические каналы. Всё как говорил Сэнсэй. И я защищался, как учил Сэнсэй. Нельзя сказать, что энергетические атаки были такие уж сильные, но вполне достаточные. Я уверенно отбивал попытки южанина пробить мою защита, пока пульс гулко не застучал в голове, жилы не начали сильнее биться на шее. Это значит, что скоро я отключусь. Я уверенно прицелился, выстрелил в голову мага-южанина и со спокойной совестью потерял сознание.
Придя в себя, я ощутил что-то мягкое под головой, а невдалеке раздавались голоса, если только это были не галлюцинации. Я поднялся, голова немного закружилась, разлепил веки, на красном фоне появилось улыбающееся лицо Загорного. Я выхватил у него из рук флягу, осушил в пару глотков.
– Проснулся, командир? – спросил он.
– Сколько я был без сознания?
– Три часа.
Ну да, солнце уже клонится к горизонту. Я приложил ладонь козырьком ко лбу и тут заметил, что рука перевязана эластичным бинтом. С чего бы? А, вспомнил…
– Убитые есть? – спросил я.
– Убитых нет, Гаврик с Туманом очень сильно вымотались. У Грома только один раненый, но легко. Ну и ты.
– Я?
И тут только обратил внимание, что сижу в одних трусах, без брони, с перебинтованным бедром.
– Ничего серьёзного, – сказал Загорный. – Южан покрошили около пятидесяти человек, не ушёл никто.
Я наклонился, земля качнулась под ногами, порылся в карманах куртки, нашёл шоколадку, целиком запихнул её в рот.
– Хорошо сработали, командир, – сказал Загорный.
– Да, молодцы, – я оглядел место недавней засады.
М-да… выглядело оно живописно. Обгорелые остовы техники, трупы лошадей и людей, перевернутая вверх гусеницами БМП.
– Из южан-разведчиков точно никто не ушёл?
– Да, Гром южан, идущих на него, подпустил к минам и уничтожил половину, а с магами наши волшебники кое-как справились. Как мы справились – ты сам видел. Те из южан, кто отступить хотел, подорвались на минах, установленных у них в тылу.
– Всё равно перестраховаться надо. Перед уходом пусть Туман, Славик и Гаврик проверят всю округу.
– Сделаем, – деловито произнёс Загорный. – Значит, ты не собираешься оставаться здесь на ночёвку?
– По уставу не положено.
– Мы не на Внешней Земле.
– И всё-таки мы уйдём. Командованию доложили?
– Туман сообщение отправил, пока указаний нет.
– А что с трофеями? Да, и технику заминировали?
– Уже всё сделали, трофеи все собрали по возможности. Технику и трупы южан уже заминировали. Веня с напарником прямо вне себя от радости. Им несколько гранат трофейных отвалили и мин-лягушек, так они всю колонну принялись минировать. Только недавно закончили. Знатоки своего дела, ничего не скажешь, – хохотнул Саша. – А вот с трофеями вышла заминка. Набрали мы всего много, даже «Утёс» в рабочем состоянии. Боеприпасы, понятно, пополнили, но вот с остальным – что делать? На себе не унесём, южанам оставлять не дело, а уничтожать жалко. Это ж всё-таки добыча.
Я подумал немного.
– Возьми двух бойцов, пусть изготовят волокушу, набросают туда оружие, которое мы не можем взять с собой, оттащат от дороги и замаскируют хорошенько. Да и заминируют подходы, конечно, обрадуй Веню, пусть он придумает что-нибудь такое заковыристое. И ещё передай координаты в штаб, предупреди о ловушках. А то как бы сюда раньше времени наши войска не добрались. Повзрываются ещё.
Только думаю, – продолжал я, – нам после этого рейда такие премиальные заплатят, что никакая добыча уже не нужна будет.
– Ага, – ехидно поддакнула оказавшаяся рядом Игла, – заплатят. Бумажками разноцветными.
– Нет, – не согласился Загорный, – нам, Инга, не могут заплатить бумагами. У разведки на бумажные деньги аллергия. И у Администрации тоже будет, если до такого додумаются.
И громко заржал, я и Инга тоже засмеялась. Мы полностью разделяли Сашину точку зрения.
– Так, Саша, собирай ребят, – я нагнулся к своему аккуратно сложенному снаряжению, порылся в нём, достал планшет с картой, – когда тут закончим, выходим. Через десять километров есть ручей, там и устроим ночёвку. Крайний срок выхода – когда Гаврик полностью восстановится. Но лучше добраться туда до темноты.
– А ты, командир?
– А что я? Со мной всё в порядке, – ответил я, надевая штаны. – Только еда есть где-нибудь? Есть хочу просто жутко.
– Там, у костра, разогрели всё, специально для тебя, – добродушно пророкотал Сашок.
– За это отдельное спасибо.
К ручью мы пришли в темноте. Сам ручей то ли впадал, то ли вытекал из болота и обычно был небольшим, но сейчас, по весне, разлился на пару десятков метров. По его берегам раскинулась небольшая роща. В роще как раз мы и расположились.
После устройства привала я позволил себе небольшую вольность, взял аптечку и пошел к ручью искупаться. Правда, со всеми мерами предосторожности, помня о давней встрече со снежным человеком, тоже у ручья. Хотя Гаврик и остальные маги проверили окрестность и ничего подозрительного не нашли, самому лишний раз убедиться в отсутствии врагов не помешает.
Когда я проверил все окрестности, то наклонился к бегущей воде, зачерпнул горсть воды, умылся. Ах, хорошо! Холодная, чистая вода всегда бодрит. Я скинул с себя одежду, размотал повязку на руке – кисть немного опухла, но боль вполне терпимая, главное, перелома нет, – и окунулся в ледяной поток. Ах-хр, вот это действительно хорошо! Тело сразу закололо иглами, кожа покрылась пупырышками. Я сделал несколько гребков, нырнул и поплыл обратно. Некогда мне развлекаться, я сюда для дела пришёл.
Выйдя на землю, встряхнувшись, как мокрый пёс, я полез за аптечкой. Сначала продезинфицировал себе руки, потом размотал намокший бинт на бедре. Перешел на ночное зрение. Рана была чистая: ровный вертикальный разрез в ладонь длиной. Прямо как по линейке резал, ублюдок. Сашок зашивать рану не стал, а вот мне придётся.
Я присел, вытянув задетую ногу, взял из аптечки специальные небольшие плоскогубцы, пакетики с шовным материалом, зажал щипцами иглу и начал шить. Первый укол, второй, изнутри раны. Сделать узел и дальше обычным швом, как одежду. Я старался цеплять в основном кожу, не ковыряясь в мясе, рана была всё-таки не такая глубокая. Ощущения были… да не было почти никаких ощущений. Больно в первый раз, когда прокалываешь кожу, и особенно во второй, когда игла проходит сквозь живую ткань внутри разреза, а потом боль отключается, или к ней просто привыкаешь. Остаётся только противное ощущение шевелящихся краёв раны, знакомое каждому, когда видишь разрез, пытаешься его сомкнуть, а живая ткань не смыкается, только кровь льётся и кромки раны ноют. Я не так уж часто накладывал себе швы, но пару раз приходилось, в основном по мелочи, если не считать схватку в лесу Факторий, но тогда мне помог сам Сэнсэй. Так что это моя самая «крупная» работа на данный момент, искренне надеюсь, что последняя.
Сзади зашуршали ветки, к этому времени я уже добрался до середины разреза. Оборачиваться и смотреть, кто там пришёл, не стал, и так узнал по звуку шагов. Пришла Инга. Я ни капли не смутился, она не раз видела меня голым, как и я её.
– Помочь? – спросила она.
– Давай, – согласился я.
Игла вымыла руки антисептиком, взяла у меня плоскогубцы с иглой и принялась за дело. Несмотря на то что трудно придумать менее эротичную процедуру, чем ковыряние в раненой ноге иглой и холодное купание до этого, мужской организм на прикосновение женских пальчиков отреагировал привычно. Инга делала вид, что не обращает внимания, хотя то и дело поглядывала в определённую сторону. Процесс перевязки тоже оказался неожиданно возбуждающим. Инга наложила на ровный шов толстый слой специальной мази с антибиотиком и анестетиком – это, когда шьёшь, не больно, а потом как прижмёт! Затем туго забинтовала.
– Спасибо, – поблагодарил я.
Инга ничего не ответила, только игриво улыбнулась, встала и начала раздеваться.
«Началось», – со вздохом подумал я.
Игла, абсолютно голая, зашла в ручей по колено, грациозно нырнула, прямо как русалка, подняв облако брызг, и поплыла. А потом выпрямилась в воде и начала мыться. Я присел, откинулся на землю и наблюдал за ней с большим удовольствием. Стройные, мускулистые ноги, бицепсы, как у крепкого мужчины, заметные кубики пресса, грудь, небольшая, с прямо торчащими сосками, сейчас напрягшимися от холодной воды. И татуировки на запястье в виде кровоточащих шрамов, по одному за каждого убитого. И всё-таки тело Инги сохранило приятную женскую округлость, притягивало, возбуждало. Игла закончила поливать себя водой, вышла на берег. Волосы, которые она обычно заплетала в косу и прятала в капюшон, намокли, растрепались и ниспадали на плечи.
Я привстал, спросил:
– Что, очень хочется?
– Угу, – Инга остановилась, кивнула. Глаза так и загорелись.
– А как же Коля?
– Ой, да ну его! Ты же командир, вождь. Он не обидится. А то он взялся в последнее время командовать, говорит, нечего в рейды ходить, дома надо сидеть, еду готовить.
– И правильно, не бабское это дело. Сиди дома, детей рожай.
– Ах, так! – взвизгнула Инга и подняла ногой волну брызг.
Я повернулся, холодные капли упали на спину, перекатился вперёд, поймал выходящую на берег Ингу. Поцеловал её в бедро, с внутренней стороны. Кожа у неё была холодная, влажная, вся в мурашках и капельках воды. Я стал поцелуями подниматься к сокровенному местечку и… пропустил его. Поцеловал, провёл языком по низу живота, Инга уже тяжело дышала, и я, наконец, опустился ниже, зарылся губами во влажные короткие волосы. Игла тихо протяжно застонала, прижала меня к себе, её пальцы вцепились в мои волосы на затылке. Я потянул руки вверх, накрыл ладонями её груди, сжал между указательным и большим пальцем упругие соски. Девушка дёрнулась ещё сильнее, на миг ослабила свою хватку, я воспользовался моментом, вырвался. Стал подниматься, целуя живот, груди, шею и, наконец, дошёл до губ. Мышцы у Инги были твёрдые, она вся была напряжена и в то же время горяча, податлива. Этим она сильно отличалась от Лены: тёплой, нежной и мягкой. А Лика… это невозможно описать: поток огня, света, счастья.
После долгого поцелуя Инга отстранилась от меня, повернулась, выгнула спину, обернулась с улыбкой и призывно вильнула попкой. Я обнял Ингу, одной рукой опять взял её за грудь, второй помог себе и вошёл в неё. Девушка тихонько ахнула, но сразу стала двигаться в такт со мной. Я взял её обеими руками за грудь, потянул вверх, укусил за ушко, за шею. Инга застонала уже громко, сдерживая крик, попыталась расставить ножки шире, встать на носочки, а потом напряглась, как струна, вздрогнула, вскрикнула…
Я не дал ей упасть, зарычал с довольной ухмылкой на ушко, ускорил темп. Инга выбросила руку назад, схватила меня за плечо. Я зарычал ещё сильнее, толчок, рывок… и кайф, вспыхнувший где-то внутри, волной прокатился от живота по всему телу.
Теперь удерживать Ингу я не стал, мы вместе упали, покатились по мокрой от росы траве. Тяжело дыша, я откинулся на спину, посмотрел на небо, уже покрытое звёздами. Дрожащая Игла прижалась ко мне.
– Было так хорошо, Витя, – проговорила она мне на ухо хриплым голосом.
И тут же ослабевшая девушка вспрыгнула и побежала к ручью, опять купаться. Вернувшись, она вновь упала рядом, прильнула. Её холодная, вся в каплях воды кожа приятно колола, охлаждала мой разгорячённый организм и слегка будоражила.
– Ты чудо, Витя, – сказала Игла, – ты такой сильный, такой нежный.
– Нежный? – удивился я. – Так вроде ничего особенного не делал?
– Правда? Надо же, – девушка задумалась, а потом спросила озорно: – А ведь это Лика тебя всему научила?
Я усмехнулся и чмокнул её в нос вместо ответа.
– Скажи, а кто лучше, я или Лика.
– Лика, – твёрдо и совершенно искренне ответил я, мог бы сказать: «ты хуже», но зачем обижать девушку.
– Ах, так! – фыркнула Инга, повернулась ко мне спиной, встала и начала собирать свою одежду.
– Эй, ты куда? Подожди, – я схватил девушку за лодыжку. – Мне повязку надо на кисть наложить, я один не справлюсь.
Инга вернулась, ворча про всяких тупых, бестолковых, косоруких офицеров, но очень быстро наложила эластичный бинт на повреждённую руку.
– Спасибо! – поблагодарил я.
Инга стукнула меня кулаком в грудь, но уже игриво. Она больше не злилась. Оделась и ушла, а я полежал немного, глядя на звёздный купол, потом резко, рывком выпрямился и встал на ноги. И боль сразу пронзила раненое бедро, острая и ноющая одновременно.
– Твою мать! – прошипел я, потирая повязку. Эх, надеюсь, через сутки полностью заживёт, иначе очень мешать будет. Я ещё раз поглядел на звёзды, оделся и похромал к лагерю.
