– Вот, смотри, – Голубев склонился над картой, расстеленной на складном столике, который стоял в тени расвесистого дуба. Кроме неё, на столике лежали кадры аэрофотосъёмки, сделанные с воздушных шаров. Жара была страшная, зато днём так не досаждали комары и гнус. Я тоже посмотрел на карту. Откуда-то сбоку прямо в глаз попал солнечный зайчик, я прищурился и мотнул головой, а Голубев тем временем продолжил:

– Вот здесь начинаются Северные горы, – широкий взмах карандашом по карте, – нелюди заняли оборону сразу за предгорьем. Нам до них три дня пути на северо-запад, в обход болот. По данным аэрофотосъёмки…

Снова лучик света резанул по глазам, я ещё раз тряхнул головой. Пригляделся: в полуметре от дуба воздух над травой рябил точь-в-точь как над горячим асфальтом – это жара такая сегодня или меня солнечный удар долбанул?

– Ахромеев, ты слушаешь?

– Что? Да, конечно, три дня пути на северо-запад, по данным аэрофотосъёмки.

Голубев глянул хмуро, но продолжил:

– По данным аэрофотосъёмки в Северных горах…

Я, как и любой из разведчиков, плохо знал район Северных гор. Рейды туда отправляли нечасто. Дичи и прочей жратвы в горах мало, поэтому нелюди там особо не водились. Зато в горах были какие-то особенные для них места, связанные с их религией, что-то вроде капищ, как все полагали. И на всякое проникновение разведчиков в Северные горы нелюди реагировали крайне неадекватно. Колония и не стремилась расширяться в горы: во-первых, путь до них был далеким и трудным, во-вторых, всё необходимое сырьё (вроде угля или торфа) можно добыть ближе и не прикладывая столько усилий.

После союза с Энт Гартом всё изменилось. Убитый вождь нелюдей решил создавать опорную базу именно в Северных горах. То ли сам додумался, то ли подсказал кто, что выковырять из гор нелюдей нам будет очень трудно.

– Капитан Ахромеев, – рявкнул Голубев так, что я вздрогнул от неожиданности и сообразил, что опять не слушал полковника, а погрузился в свои мысли.

Ну вот оно опять. Рябь какая-то возле дуба. Что за херня? Внутреннее чутьё подсказывало, что дело тут нечисто, а я к своему чутью всегда прислушивался.

– Товарищ полковник, а у нас в штабе стоит магическое прикрытие?

– Что?! – рыкнул Голубев, а потом вдруг улыбнулся. – Поднимайся, Ярослав, тебя раскрыли.

– Нет, не раскрыли, – раздался знакомый голос. Рябь в воздухе вдруг исчезла, и на её месте оказался Сэнсэй.

– Нет, не раскрыл, Каскадёр, – повторил мой наставник. – Он просто догадался, что-то тут неладно. Результат не очень, конечно.

– Сэнсэй! – поражённо воскликнул я. – Так вы с Голубевым мне опять испытание устроили?

– Ну типа того, – признался полковник. – Что, Капитан, готов теперь слушать?

– Теперь готов.

– Вот, смотри. Здесь на перевалах стоят заставы нелюдей с огнестрелом. Оборона организована грамотно. А вот тут, – полковник обвёл карандашом гору, – за передовой обороной, в пещерах, а точнее даже, в пещере, они хранят все боеприпасы, кроме тех, которые находятся у боевого охранения.

– Сколько вообще им оружия передали? – спросил я.

– Не знаю точно. Что-то мы им выдали, что-то они в Южной Колонии под шумок утащили, что-то им досталось из схронов этого Отступника, ну, предателя из нелюдей. Хуже того, им досталось много взрывчатки, они даже пытались снаряды самостоятельно делать, используя какую-то свою магию. К счастью, пока у них ничего не получилось. Но слепить из пластинчатого ВВ кусок килограмма на два, утыкать его камнями, воткнуть детонатор, а потом зашвырнуть в сторону противника – на это у них мозгов хватит. И никому из наших солдат не улыбается получить такой подарок за частокол или на броню. Суть в чём: взорвём их склад, оставим противника только с тем боезапасом, который у него на руках. А с умением нелюдей стрелять, сам знаешь, надолго им этого не хватит.

– А охрана, товарищ полковник? Думаете, они всё равно не ожидают нападения с воздуха? Они же видели дирижабли, воздушные шары.

– Видеть-то они видели, да не всё. И одно дело знать, какое оружие у противника есть, а другое – что и как этому оружию можно противопоставить.

У меня на этот счёт было своё мнение. Для воздушного шара хватило бы одного «утёса», вовремя задранного кверху. Да что там «утёса» – одного РПК достаточно, чтобы расстрелять все воздушные шары с десантом. Но личный состав предполагает, а командование располагает. Голубев тем временем продолжал:

– Охрана есть, с боков у горы несколько постов, а вот на вершине есть очень удобная площадка для высадки. К ней наверх ведёт только одна узкая тропинка. И заметь – её никто не сторожит. Высота самой горы около трёхсот метров, господствующая в округе.

– А что в тылу этой горы? – спросил я, обратив внимание на непонятные огоньки, запечатлённые на снимках аэрофотосъёмки.

– За горой у них обозы, основное племя: самки, старики, детёныши и, насколько я знаю, их капища.

– То есть мы будем высаживаться между боевой группой нелюдей и их племенем с капищами.

– Да. Считаешь, из-за этого могут быть проблемы?

– Не знаю, ситуация покажет. В любом случае, лучшего места для высадки не найти.

– Хорошо, если так, тем более с вами пойдёт могучий резерв.

– Это какой же?

– Я, – обронил Сэнсэй.

– Ты полетишь с нами? – Я был ошарашен.

– Да, причём в твоей группе. У тебя ведь некомплект, да? Возьмёшь?

– Конечно, возьму! Смеёшься, что ли!

Я был настолько удивлён его заявлением, что не сообразил, что Сэнсэй и вправду шутит. Даже обида на то, что Сэнсэй отпустил Лику, всё ещё сохранявшаяся, полностью прошла.

– Ох, как загорелся, – заметил Голубев. – На мои приказы он так никогда не реагировал.

– Ну ты и не Сэнсэй, – засмеялся мой наставник.

– Что правда, то правда. Но ты, Ахромеев, не дослушал. Операцию планируем через двое суток. Главные силы подойдут к передовым постам нелюдей и отвлекут их.

Детали операции мы обсуждали ещё несколько часов. Всё это время я провёл в радостном предвкушении. О предстоявшем бое, как о возможной опасности для жизни, не думал вовсе. Во-первых, предстоял полёт на воздушном шаре, а это всегда круто. А во-вторых, я выходил в рейд с Сэнсэем, а значит, ни с кем из моей группы ничего не случится. Я был в этом абсолютно уверен.

Я ловил кайф от полёта на воздушном шаре, от неспешного плавания на огромной высоте и ощущение невесомости. Земля внизу была как на ладони, сверху был отлично виден огромный зеленый массив Западных лесов, цепочка болот перед горами и, конечно же, сами Северные горы: огромные скалистые пики, отдававшие синим цветом. Их венчали белые шапки ледников, а чуть ниже окутывал туман.

Но так далеко мы не полетим, нашей задачей было высадиться в предгорье – эти скалы казались небольшими валунами у подножия холма, по сравнению с высоченными пиками, видневшимися за ними.

На этот раз моя группа летела на воздушном шаре. Нас и ещё два таких же шара тащил на буксире дирижабль. Мы были чем-то вроде воздушного якоря и помогали дирижаблю держать правильный курс. Пилоты аэростатов постоянно жаловались на сильный боковой ветер, а когда мы спустимся ниже, к горам, ветер станет ещё порывистей и беспорядочнее. Я надеялся, что пилоты и шаров, и дирижабля справятся со своей задачей. В конце концов, не зря же им в помощь отрядили нескольких магов.

Корзина шара, на котором летела моя группа, состояла из трёх плетёных ячеек, соединённых между собой. Одна ячейка предназначалась максимум для трёх человек. Мы летели ввосьмером. Я включил в отряд Чижа, лишним он не будет, а вот Викинг, к его огромному разочарованию, остался в госпитале. Устроился я, по праву командира, в одной ячейке с Сэнсэем. Весь полёт наставник сидел, закрыв глаза и откинувшись на плетёную стену.

Уже под вечер, любуясь прекрасным видом, я не выдержал и спросил:

– Сэнсэй, ты высаживаешься вместе с нами. И что, прямо драться будешь?

– А ты бы хотел, чтобы я криво дрался? – осведомился мой наставник, не открывая глаз.

– Нет, просто любопытно тебя в бою увидеть.

– Любопытство чувство хорошее, но не всегда полезное.

Сэнсэй поднялся, положил руки на борт ячейки и посмотрел куда-то вдаль.

– Скоро прибудем на место. Виктор, впереди очень тяжёлый бой, подготовься и скажи остальной группе, чтобы были собраны, – не оборачиваясь, проговорил он.

Я молча кивнул, не выказал удивления и не стал выспрашивать подробности. Сэнсэй всегда говорил вовремя и не более того, что требовалось. Я оглядел группу, передавать слова наставника им не было смысла – ребята всё и так прекрасно слышали. Они, наверное, в десятый раз занялись проверкой своего снаряжения, но это всё-таки была необязательная, хотя и полезная, рутина. Главное в словах Сэнсэя, как я понял, было то, что нам следует подготовить свой дух к серьёзной борьбе. Возможно, высадка пройдёт и не так гладко, как предполагалось.

– Нам повезло, что нелюди выбрали такую пассивную тактику, – высказал я давно витавшую мысль.

– Это не они выбрали, – ответил Сэнсэй. – Так решил поступить Энт Гар.

– А зачем же тогда они его грохнули, если сейчас поступают так же, как он собирался сделать?

– Энт Гар пошёл против обычаев Народа. Нелюди это не приняли, но решили продолжить начатое.

– А, то есть убить своего главного вождя – это не против обычаев? Причём потом делать то же самое, что он и хотел.

– Они не делают то же самое, Витя. Энт Гар хотел их перестроить на человеческий лад, создать новую систему, вроде нашей армии. Народ этого не принял. Теперь они живут по старым обычаям, каждый своим племенем, где все равны и главного нет. Ты, Витя, продолжаешь судить их с точки зрения человека, а Народ – всё-таки жители другого Мира.

– Тебе виднее, ты с ними дольше общался. Солнце зашло, совсем стемнело. Я включил ночное зрение.

В темноте дирижабль снизился до полукилометра, забрал против ветра на несколько сот метров от цели, с тем расчётом, чтобы при снижении воздушные шары оказались точно над нужной скалой. Более двух часов пилоты воздушных шаров и аэростата рассчитывали нужное расстояние, занимали курс и ждали, пока тёплые воздушные потоки от нагретых солнцем скал хоть немного успокоятся.

Когда, наконец, всё рассчитали, трос, соединявший дирижабль и воздушные шары, отсоединили, и мы начали быстрое снижение, смахивающее на пикирование.

Несколько секунд стремительного полёта, когда сердце замирает в груди, а в животе образуется противная пустота и за борт летят железные кошки, – воздушный шар резко останавливается, мотается из стороны в сторону, как поплавок на волнах, только этот поплавок висит в сотне метров над скалой и замирает.

Загорный перегнулся через край корзины и крикнул:

– Спускай помалу!

Шар начал плавно опускаться.

– Осторожно, возьми правее! – ещё раз выкрикнул Саша.

– Мля, как я тебе возьму?! – крикнул ему в ответ пилот аэростата.

Дно корзины обо что-то ударилось, сама корзина перекосилась, отлетела на полметра от скалы и с маху опять в неё врезалась.

Я долбанулся рукой о ящики, сложенные в ячейке. Сэнсэй мастерски сохранил равновесие, на его лице не дрогнул ни единый мускул.

Корзина продолжила быстрый спуск. Я ощутил удар, но на этот раз удержался, хотя меня потянуло назад. Я уж решил, что корзина перевернётся, но она замерла, так и приземлившись – наискось.

– Приземлились, бля, – высказался пилот шара.

– Десантируемся? – спросил у меня Сэнсэй.

Ах да, я уже командир группы.

– Все целы? – уточнил я и, получив шесть утвердительных ответов, приказал: – Быстро выгружаемся.

Первым, легко перепрыгнув через борт, покинул корзину Сэнсэй.

Вслед за нами по нашим ориентирам приземлились оставшиеся два воздушных шара. Потом мы поймали несколько тросов с дирижабля и помогли ему пришвартоваться над скалой. Из железного брюха грузового отсека начали спускаться разведчики и выгружать тяжёлое вооружение: пару миномётов, два «Утёса» и одну безоткатку.

«Утёсы» сразу поставили для работы по тем, кто будет атаковать в лоб, прямо по открытой местности перед скалой, на которую мы сели. А на тропе между двух скальных сводов, слева от каменной террасы, оставили один ПК. Как оказалось, это было ошибкой, но тогда всё выглядело логичным – тропа узкая, извилистая, считай, расщелина внутри горы, есть все шансы её удержать одним пулемётом и тремя автоматчиками.

Послышалась далёкая канонада. Это основные силы Зелёного Города отвлекали нелюдей.

– Давайте, парни, – скомандовал громким шёпотом командир второго батальон Роман Никитин – единственный действующий разведчик, прошедший горную подготовку ещё на Внешней Земле.

Он командовал операцией. Нельзя сказать, что все наши действия были не замечены нелюдями, – нашумели мы изрядно. Но пока они раскачались, пока поняли, откуда исходит опасность…

Снайперы сработали чётко, выбили нелюдей, стоявших открыто. Затем несколько разведчиков выстрелили из ампуломётов по укреплениям у подножия скалы, перед перевалом. Самодельные ампулы с горючей жидкостью попали точно в цель. Укрепления нелюдей были сделаны на совесть – углубления, выбитые в скале, окруженные настоящими бруствером, сложенным из камней, с проделанными бойницами. При этом всё хорошо замаскировано. Только если смотреть сверху, все сооружения эти были как на ладони, и ничем не защищены от обстрела. Ампулы вспыхнули рыжими искрами в окопах, вырубленных в скале, на камнях заплясало весёлое пламя, из укреплений потянулся белый дым. Донёсся рёв подожжённых нелюдей.

Под контролем Никитина несколько бойцов надевали на двух разведчиков альпинистское снаряжение. Соединив крепежи и тросы, один из альпинистов взял обычный автомат, а второй – детонационный шнур с двумя зарядами. Затем оба, держась за канаты, лихо прыгнули прямо со скалы. Контролируя спуск, разведчик с автоматом завис над входом в пещеру, в которой нелюди хранили боеприпасы, и бросил внутрь пару гранат. После дал знак второму. Я не знал этих парней, но работали они слаженно, хотя альпинистов среди разведчиков вроде не водилось.

Боец с детонационном шнуром завис точно перед чёрным входом в глубь скалы. Размахнувшись словно арканом, он забросил первый заряд, прикреплённый к самому концу шнура, как можно глубже в пещеру. Затем опустил ниже детонационный шнур, так чтобы второй заряд остался висеть прямо напротив зева пещеры.

Принцип работы был прост. При подрыве второй заряд, висевший снаружи, взрывался чуть раньше первого, в пещере. В результате ударная волна первого заряда отражается от ударной волны второго и уходит в глубь пещеры, быстро и гарантированно уничтожая всё, что окажется у неё на пути.

Разведчиков-альпинистов быстро подняли. Сапер, оставшийся на месте высадки, крутанул подрывную машинку, соединил клеммы.

Камень под ногами дрогнул. С оглушительным рёвом из пещеры вырвалась волна огня и дыма.

– Хорошо сработали, – сказал Никитин. – Теперь быстро занимаем оборону. Думаю, продержимся до утра, а там эти дебилы сообразят, во что они вляпались, и быстренько разбегутся.

Я посмотрел на Сэнсэя. На мой взгляд, сейчас была идеальная ситуация, чтобы быстренько погрузиться в дирижабль и улететь. Но Сэнсэй молчал, сложив руки на груди, смотрел туда, где основные силы Зелёного Города завязали бой с нелюдями.

– Товарищ майор, вижу несколько противников по опушке леса. Идут цепочкой прямо на нас, – доложил Никитину один из снайперов.

Я приложил бинокль к глазам и тоже увидел несколько десятков неандертальцев и снежных людей с автоматами. Они бежали по пологому склону перед подошвой горы. До нас им оставалось метров четыреста открытого пространства.

– Куда они прут? – спросил Никитин у Сэнсэя.

– Мы оказались между ними и их племенами с самками и детёнышами, а вдобавок за этой горой располагаются их капища. Как думаешь, куда они бегут?

– Вот оно как, – вымолвил бывший альпинист и закричал: – Разведчики, по местам, миномёты беглый огонь, «Утёсы» только по команде, безоткатку на изготовку. Быстро связь с дирижаблем!

Я лёг с автоматом за ближайшим камнем у края скалы, по бокам, кто как укрывшись, вся моя группа. А снежные люди, неандертальцы и тролли всё выбегали на склон. Среди их рядов поднимались редкие взрывы от мин, но остановить нелюдей это уже не могло. Миномёты у нас вообще имелись слабые, только восемьдесят второго калибра.

– Срочно начать эвакуацию! Опускай дирижабль! – кричал в рацию Никитин.

Со стороны нелюдей послышались первые выстрелы. Я поднял голову и увидел, как в бок дирижабля ударила очередь трассеров из крупнокалиберного пулемёта. Потом ещё.

«Кирдык, – подумал я, – внутри у него горючий газ, сейчас вспыхнет и на нас рухнет».

Но «Аполлон» загораться не стал, а резко дёрнул носом вверх, взревел моторами, так что оставшиеся тросы, которыми он был пришвартован, лопнули. А дирижабль, всё так же задрав нос, быстро полетел вверх.

Тем временем до первых из нелюдей осталось сто пятьдесят метров – восемь секунд их бега.

Разговаривавший с экипажем дирижабля Никитин осёкся и приказал:

– Огонь!!!

Фыркнула безоткатка, выпустив комету по толпе нелюдей. Разведчики разом выстрелили по набегавшим врагам. Длинные очереди изрядно проредили и даже притормозили их. Особенно хорошо была заметна работа «Утёсов».

Я разрядил рожок автомата меньше чем за секунду, потянулся за вторым, когда нелюди открыли ответную стрельбу. По-своему – от бедра и не целясь, зато длинными очередями. Это был шквал огня. Несколько сотен стволов поливали нас очередями. Далеко не все пули ложились даже в район скальной площадки, где мы держали оборону. Но, блин, их было так много, что нам хватало и тех, что летели в цель. Стрелок расчёта одного из «утёсов», продолжавший вести огонь, опрокинулся раненый, расчёт второго залёг и не поднимал голову, но сам пулемёт сбило и перевернуло шальной пулей. Я нырнул за камень и слушал, как о скалу звякают тысячи пуль. Надеялся только на то, что ни одна из них не срикошетит и не попадёт в меня. Не за себя было страшно – за ребят из группы и остальных разведчиков. Я им ещё пригожусь.

– Корректировщики, наводи огонь, – услышал я голос Никитина.

Моё сознание даже среди шума боя вычленяло необходимую, как оно полагало, информацию.

Огонь нелюдей заметно стих – кончились патроны в магазинах. Разведчики высунули из укрытий головы и снова начали стрелять. Тогда по нам врезали из тяжёлых пулемётов. Десятка полтора снежных людей, стоя на колене, в одиночку держали «утёсы» и лупили по нам. Вокруг них вертелось ещё с сотню неандертальцев, стрелявших из автоматов. Они прикрывали остальных нелюдей, которые бежали к скале. Плотность огня была небольшая, но двенадцатый калибр – это гарантированная смерть. Я осторожно высунулся из-за укрытия, почти не целясь – промахнуться было невозможно, – расстрелял второй магазин в прущую к скале толпу нелюдей. Главным было убить, ранить, измотать как можно больше этих тварей, не дать им добраться до нас. Один из снежных людей с «Утёсом» опрокинулся наземь, затем второй… явно работа снайперов.

Грохнули первые по-настоящему мощные взрывы – это снаряды гаубиц начали рвать последние ряды нелюдей. А они всё перли к скале, не обращая внимания на очереди и взрывы, первая волна уже докатилась до подножия горы. Недалеко от меня разведчик поднял автомат над валуном, за которым укрывался, и, не глядя, начал стрелять. Буквально через секунду его ранили. Обычной пулей, не из тяжёлого пулемёта – иначе бы руку оторвало напрочь. Тяжёлые пулемёты вообще замолчали, то ли снайперы всех выбили, то ли патроны кончились, а может, гаубицы успели накрыть.

– Гранаты, к бою! – эхом разнеслось над скалой.

Я одну за другой бросил вниз все три лимонки, которые взял с собой. Звуки боя на несколько секунд перекрыла череда глухих хлопков.

Я перевернулся на спину, вставил новый магазин, но тратить его не спешил, потому что в десятке метров от меня заработал пулемёт. Тот самый ПК, который стоял напротив горной тропы. Разведчики, дежурившие рядом с пулемётчиком, спешно перезаряжали магазины автоматов, укрывшись за скальными сводами у выхода на площадку.

– Сашок! – крикнул я и указал ему на ситуацию в тылу.

Мой зам пока не стрелял – берёг патроны дробовика.

Загорный без слов всё понял, пригибаясь, побежал на помощь. В этот же момент пулемётчика напротив тропы сломало, отбросило на несколько метров. Его ПК пропеллером взлетел вверх.

– «Утёсы» на тропу! – закричал кто-то надрывно.

Тяжёлый пулемёт, захлёбываясь, открыл огонь по расщелине в скале, из которой выныривала тропа. Разведчики у расщелины принялись бросать в неё гранаты, потом, выставив только автоматы, открыли огонь длинными очередями. К ним присоединились Загорный и ещё один разведчик с помповиком. Вдвоём они выпустили полтора десятка зарядов картечи вдоль узкой тропы. Но, судя по звукам, нелюди продолжали лезть оттуда. К тому времени лента у «утёса» уже давно закончилась, расчёт лихорадочно перезаряжал пулемёт. А в пяти метрах над расщелиной, на отроге скалы, я увидел неандертальца. Огнестрела у него не было, но если он допрыгнет до «утёса», будет хреново. Я вскинул автомат. Неандерталец прыгнул, но не пролетел и одного метра. Я даже выстрелить не успел, а нелюдь упал у ног… Сэнсэя. Наставник ткнул пальцем его в затылок, и тот затих. А потом глянул на меня и подмигнул.

Над скальной площадкой возникло небольшое грозовое облако, в воздухе запахло озоном – работа магов. Отливавшее сталью облако втянулось в разлом в скале над тропой, туда же улетела ракета из безоткатки. Вспыхнул яркий свет, раздался грохот, дикий рёв, затем послышалось шипение, завоняло палёной шерстью.

Я поискал глазами Сэнсэя – не нашёл. Потом опомнился – бой же идёт! Наклоняться над пропастью, чтобы посмотреть, где же лезут нелюди, а заодно словить шальную пулю, я не стал. Вместо этого подполз к краю обрыва, повернулся влево, благо склон имел чуть вогнутую форму, поэтому я прекрасно видел тех нелюдей, что карабкались по скале на противоположенном фланге от меня.

Я, уверенно выцеливая, стрелял им в спины. Иногда требовалось ещё две-три пули, чтобы уже раненый снежный человек или неандерталец отцепился от стены и упал вниз. У меня заканчивались патроны в третьем магазине, оставался лишь один запасной рожок. А нелюди всё лезли и лезли. Разведчик рядом с Рикки, по-моему из четвёртой группы седьмого батальона, совсем не скрываясь, стоял на колене и стрелял по нелюдям как в тире, пока появившаяся вдруг мохнатая лапа не схватила его и не утянула вниз.

У меня внутри всё похолодело, а потом холод в груди превратился в обжигающий огонь. Как и в последний раз, я не дал ему бесконтрольно растечься по телу. Гнев от увиденного и злость на самого себя придали уверенности, я отдал мысленный приказ, и «огонь» внутри меня подчинился! Я заставил его наполнять тело силой с нужной мне скоростью!

За доли секунды мускулы полностью налились лёгкой мощью, я прыгнул на место погибшего разведчика, одним махом штык-ножа срубил вновь появившуюся лапу, а потом этот же штык-нож вогнал в раззявленную пасть снежного человека и нажал на курок. В последний момент снежный человек успел схватить автомат, я отпустил оружие. И нелюдь полетел вниз вместе с автоматом. Ну и хрен с ним, всё равно патронов к нему почти не осталось.

Я выхватил Стечкин и, стоя в полный рост, продолжил очередями в два патрона сшибать лезших по скале нелюдей.

Один ловко карабкавшийся неандерталец ухватился за уступ в полуметре ниже моей ноги, подбросил себя вверх. Время для меня замедлилось: я видел, как летит неандерталец, растопырив руки, и пытается при этом ментально давить. Но сейчас его сила разбивалась о мою, как речной поток о камень. Я хотел, чтобы он понял это, прежде чем погибнет, но потом подумал – зачем, и просто выстрелил неандертальцу в глаз. Его отбросило назад.

Патроны кончились. Я перезарядил обойму, но Стечкин засунул в разгрузку. Вместо этого вытащил из-за шиворота три метальных ножа. Один метнул в снежного человека тремя метрами ниже (попал точно в глаз), два оставшихся – в его сородича, почти взобравшегося на скальную площадку. Один нож попал в горло, второй перерубил пальцы. Снежный человек сорвался и полетел вниз.

– Отходим от скалы! – крикнул я больше для своей группы, но команду повторили другие командиры.

Разведчики стали отходить, сбивая одиночными выстрелами и короткими очередями появлявшихся на краю склона троллей и неандертальцев.

На каменную площадку будто взлетел снежный человек. Я узнал его по серебристой шкуре, это был брат Энт Гара – Лиг. Тот самый снежный человек, который выпустил попаданцев с Внешней Земли. Как и почему он здесь оказался, я не представлял. Прежде чем упасть, он принял не меньше десятка пуль в грудь и две в голову, но за это время десятки его сородичей взобрались наверх. Многих из них сшибли обратно, но на их место вылезали новые, и их становилось всё больше.

И тогда вперёд из наших рядов вышел Сэнсэй.

Вскинул кулак, крикнул:

– Тоё!

– ТОЁ!!! – десятки разведчиков повторили за ним традиционное приветствие в Спортзале.

И этот возглас сделал то, что не смогли сделать тысячи патронов, мин и снарядов, – заставил нелюдей замереть и отшатнуться.

Нас было человек сорок, за нами снайперы и маги. И мы пошли в атаку, в рукопашную, кто-то с криком, кто-то с волчьим воем, потому что наш наставник шёл впереди.

Сэнсэй первым схватился с нелюдями. Он пропустил над собой удар снежного человека, ткнул его в грудь сомкнутыми пальцами, вроде и не сильно, но тот свалился замертво. Мягким блоком отвёл в сторону каменный топор, ударом кулака превратил в месиво лицо державшего его неандертальца. Встречным ударом ноги, с разворота, заставил воспарить двухсоткилограммового снежного человека. Молниеносным движением вырвал глотку ещё одному неандертальцу. Пальцем проткнул глаз троллю…

Я старался не отставать от Сэнсэя. Пулей встретил кулак неандертальца, полоснул ножом по горлу его хозяина. Пригнулся, уходя от удара снежного человека, выстрелил ему из пистолета в пах, воткнул нож в крестец, с противным хрустом провернул, вынул и рванул дальше, как бегун со старта… и увидел, как неандерталец нацеливает «калашников» на Сэнсэя. Броситься на помощь я уже не успевал, патроны в Стечкине кончились (я его запихнул в разгрузку), примерился бросить нож в руке, но Сэнсэй меня опередил. Он не стал уходить с линии огня, а, наоборот, развернулся боком и ринулся на врага, на пару десятков сантиметров разминувшись с пролетевшей очередью. Хотя Сэнсэй его не коснулся, неандерталец откинулся назад, автомат вывернулся у него из лап, и очередь прошлась по его же сородичам. Сэнсэй махнул рукой, и снежный человек, бежавший справа, споткнулся, схватился за горло. Наставник развернулся влево…

Я уловил движение сбоку, отклонился назад, пропуская перед собой удар топора. Полоснул ножом по кистевым сухожилиям. Дёрнул на себя за длиннющую руку неандертальца, попытавшегося меня ударить, и вогнал ему лезвие в ямку под затылком.

Мне всё удавалось легко, будто на татами, когда сдавал экзамен на новую ступень мастерства. Всё выходило само собой. Мне казалось, я даже мог менять скорость, с которой двигаюсь и воспринимаю реальность. Вот разведчик подрубает сапёрной лопаткой колено снежного человека, который прёт на меня, тот падает, но всё равно продолжает тянуть ко мне лапы. В последний момент я ускоряюсь, ловко ухожу вбок, подныриваю и бью его ножом в подмышку. Останавливаюсь, замираю на долю секунды. Время снова начинает ускоряться. Включаюсь, выдёргиваю нож. Разворачиваюсь в прыжке, в воздухе перебрасываю нож из руки в руку и, держа его обратным хватом, бью в затылок нелюдя, тянувшегося к упавшему разведчику. Снежный человек валится, а я, улыбаясь, отправляюсь на поиски нового противника.

На склон из последних сил вылез окровавленный, израненный пулями неандерталец. Несильным пинком я отправляю его обратно в полёт. Мне на щёку упали тёплые капли. Я развернулся и увидел Сэнсэя с оружием, которое было в ходу на Внешней Земле. Шест с длинным лезвием. Как же он назывался?! Глефа, алебарда? Вспомнил – нагината!

Как?! Где её прятал Сэнсэй?!

Крутанувшись, Сэнсэй разрубил от плеча до пояса снежного человека, а ударом тупого конца, окованного железом, сбросил в пропасть неандертальца. Снова развернувшись, срубил голову ещё одному снежному человеку. А потом и вовсе закрутился, превратился в смертоносный волчок. Враги вокруг него разлетелись на ошмётки.

Сэнсэй замер, тяжело дыша. Только тогда я сообразил, что тоже стою, глотая воздух, на краю скалы и не вижу врагов. Я огляделся: везде стояли разведчики, много разведчиков, и от этого было хорошо. Я приказал огню внутри успокоиться, и он втянулся куда-то в середину груди, в солнечное сплетение, и почему-то в точку на затылке.

Вокруг были трупы нелюдей и кровь. В прямом смысле ручьи крови. Я глянул вниз, в пропасть. Там, внизу, у подножия скалы, лежала гора тел. Стена скалы была в крови. Наверное, весь клиф был красным от крови, но ночным зрением я не различал цветов.

«Вот бы научиться управлять ночным зрением так же, как и „форсированным режимом!“» – промелькнуло в голове отрешённо. Сам я весь был опустошён: ни мыслей, ни эмоций.

Многие разведчики за моей спиной стали падать в кровавые лужи – они вышли из «форсированного режима». Им бросились оказывать помощь. Другие решили выразить радость победы волчьим воем.

Я сам не знал что делать: то ли упасть, то ли завыть. И всё-таки сложил руки ракушкой у рта и испустил слабый волчий вой.

А потом на заплетавшихся ногах отправился помогать друзьям, которые были без сознания. И тут же подумал, что вырубиться после «форсированного режима» не так уж и плохо.

«Сколько же мы их перебили?» – снова возникла ниоткуда заторможенная мысль.

Я сидел на краю обрыва и смотрел на заходившее солнце. С одной стороны от меня, так же на краю пропасти, стоял Загорный, а с другой сидел Гаврик и тоже смотрел на закат. Неподалёку вдвоём молчали Рикки и Вова. За спиной я слышал дыхание Иглы. Где-то неподалёку занимался своими делами Чиж. Группа сохранилась в полном составе: все живы и здоровы. Это главное. А ещё – мы победили. Я даже приблизительно не мог сказать, скольких нелюдей мы положили. Слышал, как Никитин говорил, что только на горной тропе насчитали рыл триста.

День выдался тяжёлым. Сначала помогали раненым – их оказалось совсем немного – четырнадцать. Убитыми мы потеряли девятерых. Потом зачистка пещер вокруг скалы. На рассвете нам дали час отдыха (только чтобы глаза перешли с ночного зрения), и снова задание – помощь наёмникам в разведке.

Племена нелюдей, как оказалось, ушли. Они сожгли всё, что могло гореть, и ушли дальше, в горы. Я не мог представить, что же с ними будет дальше, ведь они потеряли почти всех дееспособных воинов. Да и знать не хотел, если честно. Я всё ещё был опустошён, силы внутри так и не восстановились. Желание что-либо делать, куда-то идти, да просто думать пока не появилось.

– Командир, – сказала Инга, – нас зовут, мы должны идти.

– Мы пойдём, командир, – говорит Загорный, – решим все проблемы.

Я коротко киваю. Бойцы уходят, только Гаврик остаётся рядом.

Так мы и сидели в тишине, пока около меня не присел ещё один человек.

Зашуршали и с грохотом полетели вниз камни.

– Привет, Сэнсэй!

– Здравствуй, Виктор, – ответил наставник.

– Ты ведь знал, что всё это произойдёт?

– Догадывался.

– Спасибо за помощь.

– Всегда рад помочь.

Я помолчал немного, затем произнёс:

– Лика бы обрадовалась, узнав о нашей победе. Она бы решила, что, если нелюдей стало меньше, я буду реже ходить в рейды.

– Да, она бы за тебя была рада.

– Какое же в этом году длинное лето, просто ужасно длинное, – сказал я.

– Оно ещё не закончилось, – напомнил Сэнсэй.

– У тебя снова какое-то задание… учитель? – устало выговорил я.

– Нет, Витя, я пришёл просто посидеть рядом с тобой. Не прогонишь?

– Никогда.

Вдали на перевале меня привлекли непонятные фигуры, я прищурился и разглядел, что это нелюди: снежные люди и неандертальцы. Они на верёвках тащили длинный чёрный столб, блестевший на солнце. Зачем он им? Впрочем, какая уже разница? Мы победили, а им оставалось только прятаться в горах.