Глава 6

Рильза от крупнокалиберного карабина лежала, зарывшись в ворсистый мох, на самом краю поляны. Джей, присев на корточки, какое-то время рассматривал ярко-желтый цилиндрик, потом осторожно взял его двумя пальцами, поднес к лицу и понюхал. Стреляли достаточно давно, наверняка экспансивной пулей «share-shunk».

Чак, рывший носом мох несколькими шагами впереди, призывно засвистел. Индри умеют издавать разные звуки от приглушенного кашляющего потявкивания до фырканья, щелканья и свиста разной интенсивности. Этот свит, издаваемый целой стаей взрослых индри, переходит в нечто похожее на пронзительный вой. Несколько раз Джею приходилось слышать подобные концерты, и он знал, что это производит сильное впечатление, особенно ночью.

Джей обогнул замершего кибершерпа и подошел к Чаку. Еще одна гильза. Точь в точь как первая. Одобрительно потрепав индри по загривку, он автоматически передвинул штуцер поудобнее и на всякий случай снял его с предохранителя. Не так давно здесь стреляли и девяносто шансов из ста были за то, что стреляли Зимин и Грочек.

Сжимая в левой ладони две гильзы, Джей поднялся на ноги. Он шел по следам пропавших людей Пущина уже двое суток. За подвесным мостом их пути запросто могли разойтись, но встречавшиеся время от времени приметы недавнего присутствия человека, а теперь две стреляные гильзы не оставляли сомнений: он движется в правильном направлении.

Стараясь примечать малейшие подробности, Джей озабоченно осмотрелся по сторонам. Его окружала типичная «кружевница». Густые рощицы старого хлыстовника перемежались маленькими полянами. Наверное, если смотреть сверху, это действительно напоминало нечто вроде салфетки брюггского кружева, узоры разной плотности, соединенные подлеском из пихтового папоротника. Для быстрого передвижения такие участки весьма удобны… и все же… Джей шел через кружевницу больше двух часов и все это время ощущал себя не в своей тарелке. Он никак не мог избавиться от ощущения чужого взгляда, пристально и неотступно изучающего его спину. Несколько раз он неожиданно оборачивался, но ничего ни разу так и не заметил. Немного успокаивало то, что Чак вел себя как обычно, не настораживался, ни на кого не делал стойки. И все же…

«Стоп», – неожиданно подумал Джей. Его взгляд быстро вернулся к древесному стволу, с которого соскользнул четверть секунды назад. А это что такое?..

Обходя невысокие мягкие метелки папоротника, Джей двинулся к привлекшему его внимание дереву. Он остановился в шаге от светлого ствола, заляпанного странными бурыми пятнами. Перебирая в мозгу все известные ему грибки и поверхностные лишайники, Джейслав нагнулся ближе. Он смотрел почти минуту, все больше убеждаясь, что перед ним засохшие следы крови. Словно кто-то раненый то ли лез на дерево, то ли цеплялся за ствол, когда его пытались тащить прочь. Вот же зараза… С другой стороны, не факт, что кровь человеческая. Весьма вероятно, что Зимин или Грочек стреляли в какую-то тварь… Стреляли и попали… М-да… Не очень хотелось думать, что засохшие кровавые пятна оставил Женя Зимин или Стефан Грочек.

Неслышно подошел Чак. Он с любопытством повел носом в сторону коричневых пятен, и Джей с сожалением подумал о том, что штатным проводникам и полевым исследователям полагаются син-сины с внешним химическим сканером. У Жени Зимина наверняка именно такой висел на поясе. Чак сосредоточенно обнюхал дерево, наверное делая какие-то свои выводы. «А у этого парня штатный сканер всегда под рукой, – подумал Джей, с нежностью покосившись на щенка, – или перед глазами, только про результаты анализа его не спросишь». Он задумчиво ковырнул бурое пятно ногтем чуть ниже того места, где отпечаталась сильно смазанная человеческая пятерня, а может, и не пятерня вовсе…

Шерсть на загривке индри вдруг стала дыбом. И в ту же секунду Джей почувствовал чужого. Он не успел заметить, как Чак развернулся вокруг своей оси. Только что щенок нюхал дерево и вот уже стоит на полусогнутых, разведенных лапах, голова у самой земли, полосатый хвост подрагивает между ногами. Джей выпустил стреляные гильзы из левой руки. Пока желтые цилиндры, кувыркаясь, падали в мох, Вагош успел повернуться. Тварь была совсем рядом (два десятка шагов, не больше) и преогромная…

Голова Джея еще пыталась судорожно осознать происходящее, а руки, жившие своей независимой жизнью, уже скидывали с плеча, поднимали и направляли ствол штуцера на оскаленную морду. Чак угрожающе зарычал и попятился. Джей тоже шагнул назад, чувствуя, как холодеет в животе. Ничего подобного ему встречать пока не приходилось. Массивное, но в то же время гибкое тело, почти три метра в холке, серая шерсть в неопрятных разводах, огромная продолговатая, угрожающе наклоненная голова с отвратительно задранным кверху мягким носом, безгубая от уха до уха пасть, часто усаженная треугольниками зубов, и мутные пустые глазки, торчащие по бокам головы на коротких мясистых отростках. Больше всего животное напоминало акулу. Непостижимо, как такая туша могла подкрасться настолько незаметно.

Акула качнулась и прерывисто вздохнула, казалось, она раздумывает, нападать ли на непонятную двуногую добычу. Обострившимся зрением Джей видел, как маленькие глазки моргнули, подергиваясь серой осклизлой пленкой. Тварь чуть присела на мощных носорожьих лапах, и Вагош немедленно выстрелил. Он метил в середину хищной акульей головы, надеясь, что пуля сорок пятого калибра пробьет кость и что мозг у этой дряни именно в голове. Было бы логичнее стрелять в корпус, но проклятая башка закрывала всю грудную клетку, а стрелять по ногам Джей не решался, справедливо опасаясь промазать.

Пуля попала в точности туда, куда он целил. Джей увидел, как брызнул бурыми ошметьями акулий череп. Еще он унидел, что огромная тварь рванула вперед, не обращая на выстрел никакого внимания, и еще, что Чака больше нет возле его правой ноги. Вот только думать об этом стало уже недосуг. Акула в два прыжка преодолела половину расстояния, отделявшего ее от человека. За это время Джейслав успел выстрелить еще трижды.

Наверное, последний выстрел зацепил-таки какой-то из нервных узлов, поскольку тварь на долю секунды сбилась, потеряла ориентацию перед новым прыжком, и Джей сломя голову кинулся в заросли хлыстовника…

«Уже лет шесть не влипал в подобное дерьмо», – думал Джейслав, медленно поворачивая голову вслед за акулой. Тварь в сто пятьдесят пятый раз закладывала медленный круг вокруг импровизированного убежища. Две дюжины стволов хлыстовника, и Джейслав Вагош в самой середине растительной крепости, как жирный вкусный мозг в сердцевине бедренной кости, как главный приз ежегодной спортивной лотереи.

Время от времени акула предпринимала очередную попытку пролезть между парой деревьев, но хлыстовник рос слишком часто, и зубастая дрянь продолжала свой настырный косолапый вальс. «Может, у нее голова закружится?» – отрешенно подумал Джей.

Правая нога затекла. Он чуть повозился и сменил позу. Между четырьмя достаточно толстыми стволами было тесновато, зато в этой внутренней цитадели Джей чувствовал себя наиболее уверенно.

Первые сорок минут осады Джей, забравшись в самую середину малюсенькой рощи, стрелял в акулу, а та изо всех пыталась пролезть через хлыстовник, бросалась на него с разгона и даже кусала, сильно выворачивая набок безобразную голову. От такого напора Джею становилось не по себе. Ткань его «Сафари дистанта» держала пулю пятидесятого калибра, пущенную почти в упор. Только какой в этом смысл, если укус жутких челюстей, без вариантов, превратит его в фарш, расфасованный в пуленепробиваемую упаковку. К счастью, деревья трещали, дрожали, но пока держались. Расстреляв вторую обойму боевых патронов и еще пол-обоймы капсул с транквилизатором, Джей опустил ружье. Акула тоже слегка подрастратила охотничий пыл. Теперь она медленно кружила вокруг неприступной рощицы, пытаясь отыскать лазейку.

Джейслав внимательно смотрел, как серые бока то исчезают, то появляются в просветах между латунными колоннами хлыстовника. Временами он пытался считать красные, сочащиеся кровью отметины на корпусе зверя, временами бока и оскаленная пасть исчезали, и Джей видел пурпурно-лиловую, совершенно обезьянью задницу. Эту задницу не брали ни пули сорок пятого калибра, ни сильнодействующий транквилизатор. Иногда акула приходила в особенное возбуждение, она резко меняла цвет, становясь похожей на громадную кучу мха, и, должно быть, от избытка чувств принималась топтать останки несчастного шерпа, забытого и брошенного на поляне. Корпус робота давно лопнул, а плоская голова, отлетевшая от туловища, тоскливо мигала аварийным сигналом. Раздавленная канистра лежала чуть поодаль на мокром мху, радостно впитывающем дармовую влагу.

А Джею оставалось только смотреть и ждать. От нечего делать в голову беспрестанной вереницей, наподобие мигрирующих муравьев, лезли дурацкие мысли. Самой популярной темой для нескончаемых размышлений было: как долго я смогу продержаться? Выходило, что довольно долго. Еды у Джея было дня на три, исключая поклажу раздавленного робота, а если растянуть, то на шесть или семь. С водой обстояло похуже, но тоже вполне терпимо. Поясная фляжка наполнена примерно наполовину. И в дистрибутивных емкостях комбинезона хранится грамм пятьсот собранной и отфильтрованной воды. А если надлежащим образом запрограммировать капиллярную подкладку, то при здешней влажности можно запросто насобирать в день грамм сто пятьдесят.

Второй по популярности темой были мысли об акуле. Джей размышлял о том, сколько эта тварь намерена здесь ошиваться. Быть может, получится ее как-то отвлечь, прогнать или даже убить. В голове сменялись самые невероятные проекты, один бредовее другого. Вся беда заключалось в том, что ничего по-настоящему действенного не придумывалось, а стрелять в серую громадину без нужды Джейслав больше не хотел. Он и так впустую растратил две трети своего боезапаса. Оставались еще баллистические капсулы транквилизатора, но Джей совершенно справедливо опасался, что они просто не пробивают толстую кожу, а следовательно, препарат не может попасть в кровь. Вот если прицелиться в отверстие пулевой раны… Джей оживлялся и начинал прикидывать, насколько точно он сможет выстрелить, но проклятая акула постоянно двигалась, и Джей начинал думать, что бы такого сделать, чтобы заставить ее постоять на месте. А может, дождаться, пока она уснет, подойти поближе к крайним деревьям и сделать точный выстрел? Ведь не всегда же она бодрствует… А может, она отлучится на водопой?.. В любом случае необходимо что-то предпринимать, ведь древесные стволы могут в конце концов и не выдержать планомерных атак животного размером с молодого слона.

Затем мысли Джея перебирались на Чака, и он начинал думать, что это, в сущности, даже неплохо, что щенок дал деру. Правильный тактический ход. Пока Джеслав Вагош чуть не на карачках удирал под сень хлыстовника, а потом, забившись между трех сосен, пережидал атаки брызжущей слюной акулоподобной твари, его верный индри чесал во все лопатки подальше от места печальных событий. С другой стороны, он, наверное, сообразил, что продуктов в заплечном мешке на двоих точно не хватит. Джей вздохнул. Нет. Все правильно, все логично и, более того, обижаться на несмышленого щенка, по меньшей мере, глупо. И все же в глубине души скребли кошки.

Об Анне Джей старался не думать. Он знал, что если начнет думать про Анну, то на душе станет совсем уж пакостно. Тем более, что в воображении Анна непременно его спросит, куда подевался Чак, а он и толком-то ответить не сможет. А она скажет своим тихим, но твердым голосом:

– Как же так, Слава? (Славой его называли только бабушка в детстве, Анна и еще почему-то Ярич). Как ты мог не уследить за Чаком?..

А может быть, она ничего не скажет… Анна вообще редко кого-либо упрекает, зато умеет смотреть с таким выражением, что хочется провалиться под землю. Джей этого жутко не любит.

Чувствуя, как ощущение вины наваливается на грудь, будто перегрузка в стартующем скафе, и твердея лицом, он собирается объяснить про серую трехметровую акулу, но, вдруг сообразив совсем другое, говорит полусердито, полуиспуганно, с интонациями Фила Розенштайна:

– Какого дьявола? Тебе тут нельзя. Что ты, вообще, тут делаешь?..

Джей вздрогнул и проснулся. Что-то неуловимо изменилось. Акула была на месте, но лакомый кусочек, спрятавший свои мозговые косточки за частоколом неподатливых деревьев, ее больше не занимал. Вернее, занимал, но не так сильно.

Тварь стояла на выпрямленных морщинистых ногах почти в профиль к Джею, нагнув свою массивную голову и слегка поводя ею из стороны в сторону. Почему-то Джей сразу почувствовал, что уверенности у акулы сильно поубавилось. Что за дела?

Опираясь спиной о древесный ствол, Джей выпрямился и увидел индри, взрослого матерого индри с густым мехом цвета свежерасколотого куска антрацита. Индри защелкал, ему сразу ответили.

Джей обернулся и увидел еще одного индри, на этот раз желтого, с зеленоватыми разводами на боках. Индри, пригнув к земле ушастую голову, медленно крался, приближаясь к акулоподобной твари. Третий индри, с нарядной белой оторочкой на ушах, появился из-за древесного ствола.

Джей до боли в пальцах сжал штуцер. Поляна наполнялась псовыми индри. Матерыми, крепкими, молчаливыми самцами. «О господи, – подумал Джей, – а им-то здесь что нужно?»

Акула открыла пасть и неуверенно зашипела, связываться со стаей индри ей явно не хотелось. Джей вдруг наполнился едким злорадством.

– Ну что, консерва, – прошептал он, не спуская глаз со страшной курносой головы, – похоже, чем-то недовольна?

Затем он вскинул ружье и прицелился. Джей вообще-то не собирался стрелять, поскольку даже предположить не мог, как прореагируют на выстрел индри. Но взлетевший вверх ствол окончательно вывел акулу из равновесия. Она присела на задние лапы и вновь оглушительно зашипела, на что индри разразились таким хором не то свиста, не то протяжного воя, что у Джейслава заложило уши.

Нервы акулы, если у нее имелись нервы, сдали окончательно. Зубастая махина резво развернулась и, неловко прихрамывая, побежала в сельву.

Джей выдохнул и опустил штуцер. Он стоял между деревьями хлыстовника, а вокруг, напряженно вытянув пушистоухие темные морды, замерло три или четыре десятка диких индри. «Черт, – подумал Джей, обводя глазами агрессивно торчащие над метелками папоротника полосатые хвосты. – А откуда я, собственно, знаю, что они пришли меня защищать?» Пальцы опять стиснули приклад. Стараясь не делать резких движений, Джей повернул голову вправо и неожиданно встретился взглядом со светло-серыми, почти голубыми глазами антрацитового вожака.

Несколько секунд зверь внимательно глядел на человека, затем пронзительные глаза индри мигнули, и он, вильнув всем телом, растворился в зарослях, неслышный и элегантный. Остальная стая не замедлила последовать примеру вожака, так же бесшумно и стремительно-элегантно. Через пару секунд поляна опустела, словно никаких индри на ней не было и в помине.

Джей стоял между двух струн хлыстовника, прислушиваясь к далекому шороху крон и медленно переваривая случившееся. Что-то несильно ткнулось ему под колено. Уже зная почти наверняка, что увидит. Джей обернулся и увидел Чака. Щенок стоял, глядя на человека снизу вверх. Пгаза у него отчего-то были чуточку виноватые.

Джей выпустил штуцер и, опустившись на колени, двумя рукам обнял молодого индри за пушистую голову.

– Какой же ты умница, – с чувством проговорил Вагош, прижимая нос Чака к своей груди. – Какой же ты невероятный умница.

Щенок осторожно упирался лапами и крутил головой, словно пытался с пацанячьей суровостью сказать: «Ну, будет тебе, партнер… Что за телячьи сантименты?»

«А ведь это настоящая сенсация, – подумал Джей, нежно взбивая светлую шерстку за ушами. – Ведь это, черт меня побери, сложно мотивированный и сложно организованный поведенческий акт… Но пока об этом никому рассказывать не стоит, разве что Анне».

Выпустив из ладоней щенячью голову, Джей поднялся с колен.

– Теперь нужно сваливать отсюда, да побыстрее, – сказал он Чаку, – а то, не дай бог, акула вернется и приведет десяток приятелей.

Щенок серьезно кивнул, и Джей даже усмехнулся, насколько осознанным вышел жест. «Спокойно, – постепенно трезвея, сказал он сам себе. – Ты же серьезный исследователь, ядрена вошь, по крайней мере пытаешься им стать. Не стоит так сразу вестись на подобные посылы, они могут обуславливаться чем угодно. Дельфины, уничтоженные в эпоху промышленного освоения океанов, тоже спасали людей, выталкивая их к берегу, хотя мотивация подобного поведения была позже признана рефлекторной».

Джей подобрал со мха выроненный штуцер, еще раз покосился на Чака, внимательно приоткрывшего пасть, и осмотрелся по сторонам, намечая новый маршрут.

Лишь спустя три часа, когда злополучная кружевница осталась далеко позади, Джей решился прервать свой спринтерский марш-бросок и сделать небольшую остановку.

Подходящее место отыскалось довольно скоро. Рюкзак полетел на упругий мох, сверху на него деликатно прилег ствол ружья, Джей удобно откинулся на широкое основание хрустальной секвойи, вытянул гудящие ноги и начал мысленную инвентаризацию оставшихся запасов: полфляжки воды и десяток пищевых концентратов «just eat». Вокруг раздавленного бедняги шерпа оставалась кой-какая еда, но Джей счел за лучшее поскорей убраться восвояси, и сублимат-рационы остались валяться по зарослям папоротника вместе со смятой и лопнувшей канистрой.

Про воду Вагош практически не беспокоился. Он знал не меньше десятка способов раздобыть в трикстеррианской сельве пригодную для питья воду, а фильтрующих таблеток в рюкзаке было аж три упаковки. С едой дела обстояли чуть хуже: пищевых брикетов хватало на три дня, при условии экономного расходования и перевода Чака на подножные корма. За три дня Джей вполне мог добраться до Соммерса, но вопрос с Зиминым и Грочеком оставался открытым, и если поиски потребуют какого-то времени… Не то чтобы переход на трикстеррианский рацион особенно пугал Джея. Ему уже случалось есть некоторые местные фрукты, грибы и даже мясо, хотя делать это без фермент-адаптаторов очень рискованно и главное запрещено всеми параграфами межпланетного устава. Конечно, у Джея в потайном кармашке имелась заначка из пяти таблеток, подпольно изготовленных в Соммерсе местным Флемингом от биохимии, но это уже на самый крайний случай. Хорошо бы подстрелить антилопу-бонго. Правильно приготовленная бонго прекрасно усваивается безо всяких таблеток…

Чак, переступая лапами через вытянутые ноги в оранжевых штанинах, обнюхал живот и грудь своего спутника. Пробежка по лесу совершенно не утомила индри, но, похоже, он понимал, что человеку необходимо отдохнуть.

– То-то, брат, – сказал Джей серьезно и назидательно, – со жратвой у нас не густо, а шарить по сельве не день и не два, поэтому придется затянуть пояса.

Щенок с озабоченным видом перепрыгнул через ноги Джея, обнюхал мох и бодро поскакал в сторону недалеких зарослей. Наверное, внял словам человека и отправился искать пропитание.

Джейслав покосился ему вслед, вздохнул, отвинтил крышку фляги и сделал экономный глоток, затем снял с пояса син-син и принялся один за другим терпеливо проверять диапазоны. Связи по-прежнему не было. Повозившись какое-то время, Джей пристегнул син-син на место и, запрокинув голову, стал смотреть вверх. Приближалось время скоротечных тропических сумерек. В воздухе медленно плыли розовые пушинки, опадающие с высоких крон хлыстовника, преддверие больших семяпадов, когда воздух станет пестрым от обилия цветного пуха, а фильтры в носу превратятся в насущную необходимость.

Джей порылся в кармане рюкзака и вытащил коробочку с тонизатором. Пара желто-латунных стволов, росших неподалеку, упорно наводила его на мысли о висящем гамаке. Если расставить маленький охранный периметр, то можно провести полноценную ночь… Чертовски заманчиво. На секунду Джей заколебался. Рука, уже сжимавшая упаковку препарата, замерла. Нет. Слишком много времени сегодня потеряно в акульей осаде. Отдохнем позже…

Две таблетки выкатились на ладонь. Джей закинул их в рот и запил из фляжки. Несколько секунд он сидел неподвижно, чувствуя, как голова наполняется энергичными мыслями, и сразу зверски захотелось есть. Вот же зараза. Как говорила бабушка: «Любишь кататься, люби и саночки возить». Любишь ночные марши, имей пяток лишних концентратов. Джей проглотил слюну. «Придется съедать половину брикета», – подумал он с сожалением. Пальцы его потянулись к лежащему рюкзаку и замерли на полдороги. Из кустов появился темно-серый в наступающих сумерках силуэт индри. Гордой рысью щенок пересек поляну и остановился рядом с Джеем. Чак сжимал в зубах большую гроздь земляных грибов, в шутку называемых подсеквоейниками, пять или шесть длинных грязно-коричневых морковок в кожуре, которая снимается как перчатка, обнажая беззащитную, почти безвкусную, но зато вполне съедобную белую мякоть. Индри нагнулся, положил перед ошарашенным человеком свою добычу и, облизнувшись, отступил в сторону.