Глава 21

Змея ночи, проглотившая солнце, решила начать войну и утром не изрыгнула светило обратно на небо, хотя то немилосердно жарило ей брюхо и пыталось прожечь рыхлую серую шкуру туч.

Погода испортилась, словно по мановению волшебной палочки, как это нередко случается на Трикстерре в преддверии больших семяпадов. Еще вчера беззаботные жаркие пятна лежали под ногами, на лице и рубахе, на покатых стенах купола, а сегодня грязная карусель неопрятных туч заворачивается у тебя над головой по тысячемильному небесному кругу.

Опасаясь, что свинцово-серая воронка в любой момент может обрушиться на землю тоннами влаги, Джей с утра пораньше выгнал из ангара харвестер и три платформы кибер-погрузчиков.

Будущая посадочная площадка уже кишела муравьями. Легким зеленоватым налетом покрылась и изрытая колесами почва, и наваленные, точно спагетины на тарелке, стволы хлыстовника. «Лес рубят – щепки летят», – грустно подумал Джей, глядя, как не успевшие удрать из-под широких гусениц насекомые зелеными точками вкраплений остаются в продавленной колее.

По специально оставленному вчера проходу Вагош перегнал технику на дальний конец площадки, ввел рабочие параметры в бортовые компьютеры и велел приступать.

Харвестер, рыкнув, подцепил первый ствол. Восемь стальных пальцев бесцеремонно вцепились в долговязую колонну поверженного великана. С хрустом сминая жесткую кору, зубчатые валки протолкнули ствол вперед, и пильное полотно с радостным визгом отделило первое бревно, рухнувшее вниз, точно отрубленная аристократическая голова со средневековой гильотины. А валки, не теряя ни секунды, уже толкали ствол дальше, торопясь уронить новый обрубок под гусеницы алчно растопыривших манипуляторы тележек.

Некоторое время Вагош, словно придирчивый хореограф, внимательно наблюдал за механическим балетом своей труппы, и, лишь убедившись в том, что все идет как надо, отправился через сквозной шлюз прямиком в центральную часть купола. За последнее время в ботаническом саду станции по разным причинам накопилась уйма работы, и завал приходилось разгребать.

«Тепличка» встретила хозяина знакомым, ни на что не похожим запахом. Обитатели АМК уже давно заметили, что запах в вольере чем-то отличается от естественного трикстеррианского запаха. Это было тем более странно, что растения, высаженные в естественную трикстеррианскую почву, снабжались естественным трикстеррианским воздухом, всего лишь отфильтрованным от пыли или пуха. И все-таки посторонний запах оставался. Пахло не конструкциями купола и не работающими агрегатами, но что-то неуловимое примешивалось к аромату разрыхленной влажной земли и листьев. Может быть, запах человека? Джей даже шутил, что возьмет этот феномен в качестве своей следующей исследовательской темы.

Не задерживаясь около растений, Джейслав сразу прошел в дальнюю часть вольера, где в кубах из бронированного стекла содержались с полдюжины интересных мимикроформ. Он работал почти три часа, снимая параметры разных датчиков, вручную отрегулировал микрофильтры в клетке с полосатым летягой, запустил плановую программу замены рациона у хорьков и велел киберсмотрителю фиксировать любые замеченные трансформации. Возле клетки с радужным хамелеонитом Джей остановился, и симуляка как всегда приветствовал его целым каскадом превращений. Наверное, зверек просто беспокоился из-за появления огромного двуногого чучела.

Глядя, как зверек из зеленого слизистого комочка вдруг обращается в подобие орхидеи, а из орхидеи – в нечто, похожее на черного морского ежа, Вагош подумал, что пора бы уже засесть за составление специальной исследовательской программы, что программа может выйти очень и очень интересной, и еще, что пока лучше держать все в секрете, особенно от профессора ван дер Роя.

Прежде чем покинуть вольер, Джей свернул направо и по узкой тропинке туда, где возле карликовых туй был посажен куст трикстеррианского рубуса. Три месяца назад Джей начал подкармливать чахнущий кустик земными удобрениями. Рубус неожиданно ожил, опять обрел природную шарообразность абрисов и даже зацвел крупными фиолетовыми цветами. А потом на нем появились завязи плодов, несколько отличных на вид от того, что вырастает на обычном рубусе в обычной сельве.

– Ого! – сказал Джей, присаживаясь на корточки и трогая ладонью плод размером с женский кулак.

С виду походило на баклажан. Джей осторожно сорвал толстозадую загогулину, поднес к лицу, потянул носом. Пахло фруктами. Между переплетенных веток висел еще один баклажанчик. Немного поискав, Джей нашел третий. «Видело б меня начальство из службы биологической безопасности», – иронически подумал он, расталкивая добычу по карманам рабочего комбинезона.

Сообщение интеркома застало Джея уже в лаборатории за химическим детектор-стендом.

– Славик, солнышко мое, – проговорил голос Анны. – Мы тут в столовой. Дело к обеду. Где ты?

Желудок и в самом деле давно посасывало.

– Сейчас иду, – сказал Джей, сгребая с лабораторного стола два нетронутых баклажана.

Когда он вошел в столовую, обе женщины были там. У Анны с малышом на руках и Урсулы был такой вид, будто они только что обсуждали нечто значимое и замолчали за секунду до того, как открылась дверь.

– Ну, наконец-то, – сказала Анна. – Где ты так долго?

– В лаборатории. – Джей с загадочным видом выложил на обеденный стол плоды рубуса.

– Что это? – брезгливо поинтересовалась Урсула.

Малыш удивленно повернул головку на звук ее голоса.

– Это рубус, – объявил Джей.

– Серьезно? – Анна нагнулась над столом, и малыш завертел головкой, словно пытаясь заглянуть себе за плечо.

Урсула, сидевшая у кухонной стойки на высоком барном табурете, сделала непонимающее лицо.

– Я подкармливал Rubus Rosaceae азотосодержащими удобрениями, – объяснил Джей. – Вот что получилось.

Он взял из подставки нож, переложил баклажанчики на тарелку, разрезал каждый фиолетовый плод на четыре части.

– На вкус похоже на грушу. Химически совершенно безвредно и даже, видимо, полезно.

Джейслав взял дольку и подвинул тарелку в сторону женщин.

– Воздержусь, – коротко сказала Урсула. – Боюсь привыкнуть к местной кухне. – Она оглянулась на Анну. – И кормящим матерям не советовала бы.

Анна жалобно улыбнулась мужу.

Джейслав откусил голубоватую на срезе плоть.

– Зря, – сказал он. – Я сделал полный химический анализ и стерилизовал кожуру. Очень интересный эффект. Нужно будет послать отчет ботаникам… Немножко вяжет во рту.

Джей вернул надкусанную дольку на тарелку.

– Н-ня, – сказал малыш.

– Ой, – сказала Анна, встрепенувшись. – Я там овощи поставила томиться. Слав, подержи маленького.

– Давай, – проговорил Джей, чувствуя, как неловко напрягаются плечи и шея.

Ему вдруг показалось, что Урсула глянула на его жену неодобрительно и даже осуждающе, а Анна стряхнула этот укоризненный взгляд, точно капли дождя с прозрачного купола зонтика.

– Вот так, головкой на сгиб руки и ладонь под попу… – приговаривала Анна, осторожно перекладывая ребенка на руки мужа.

Чувствуя, как накатывает на него теплая волна изумления, Джей подставил левый локоть под маленькую, неожиданно тяжелую головку, а правой ладонью обхватил узкую теплую спинку.

– У-у, – сказал малыш, с внимательной приязнью изучая Джейслава неожиданно яркими светло-карими и хитрыми глазенками.

Джей поднял лицо, отыскивая глазами лицо жены, но наткнулся на ироничный взгляд Урсулы.

– Уже готово, – возвестила Анна от кухонного автомата. – Я в базе нашла старый рецепт, а то су-пакеты скоро поперек горла станут.

– Женщине после родов необходимо здоровое и разнообразное питание. – Урсула изящно соскользнула с табуретки. – Если что-то понадобится, я у себя.

– А обед? – спросил Джей.

Урсула, удаляясь, сделала неопределенный, но пренебрежительный жест рукой.

– Чего это она? – проговорил Джей, обращаясь к ребенку, и малыш недоуменно поднял бровки.

– Не обращай внимания, – сказала Анна, появляясь у него из-за спины с двумя дымящимися тарелками на подносе. – Урсула вечно ест когда ей вздумается…

– Кстати, – осторожно сказал Джей. – А разве ей не нужно было ехать в Соммерс?

– Нужно, но она решила, что поедет через неделю или через две. Ведь она нам не мешает… Даже не знаю, что получилось. – Молодая женщина приблизила лицо к подносу. – Но пахнет вроде съедобно… Давай-ка сюда эту зверушку.

Анна села на стул, и Джейслав немного неловко передал ей ребенка.

– Надеюсь, на вкус тоже неплохо, – задумчиво сказала Анна, – хотя восстановленные овощи, как говорят твои друзья, техники, полное фекэ.

– А твои друзья, кодеры, разве не так же говорят? – Джей испытующе покосился на жену.

Ребенок, видимо почувствовав маму, некоординированно задвигал ручками.

– Не знаю. Я не очень разбираюсь в арго, – сказала Анна, расстегивая замок на блузке.

Они пообедали вдвоем, вернее втроем, потому что Анна дала малышу грудь, и он увлеченно чмокал, пока родители, обжигаясь, ели горячее вкусное рагу из тарелок и обменивались короткими фразами.

– Что будешь делать? – спросила Анна, когда Джей допивал свой чай.

– Займусь пеньками, и еще нужно закончить кое-что в лаборатории.

– Что с погодой?

– К вечеру, наверное, будет буря. – Джей поднялся из-за стола.

– Постарайся освободиться пораньше, – попросила Анна.

– Как выйдет. – Джейслав обошел стол и, наклонившись, чмокнул жену в подставленные губы. – Спасибо за обед, малыш, все было просто мэджи.

Шустрый механический паучок уже суетливо бегал по столешнице. Анна грустно улыбнулась.

– Слушай, – сказал Джей, останавливаясь на полшага. – Ты не знаешь, что такое код LP-213?

Анна приподняла брови:

– LP-213? Один малораспространенный цифровой код. С ним почти не работают. А почему ты спрашиваешь?

– Да так, – сказал Джей. – Фил Розенштайн упомянул.

Погода испортилась окончательно. Змея не собиралась отпускать солнце просто так. Желтоватые сумерки сгустились над куполом станции. В наэлектризованном воздухе пахло грозой.

«Термит» и кибер-погрузчики потрудились на славу, кусок сельвы площадью в три с половиной гектара был вычищен от деревьев, мха и кустарников. Обрезки стволов хлыстовника превратились в подобие бруствера, отделявшего северную сторону площадки от леса. Наверное, сверху это походило на невероятно грязный носовой платок, расстеленный рядом с исследовательской станцией. У копателей мамаши Шу появятся новые территории для кормежки, если, конечно, мамаша Ху вдруг не заявит свои права на угодья.

Даже невооруженным глазом Джей видел, что расчищенный квадрат почти не имеет уклонов или неровностей, но все же для очистки совести запустил грейдер, а сам отправил харвестер обратно в ангар и занялся навесным оборудованием тележек.

Посадочная площадка была практически готова, оставалось только купировать верхнюю часть пеньков и залить их синтолитовыми пробками, чтобы не выгорали под кормовым факелом. Джейслав назначил каждому кибер-погрузчику полосу тридцатиметровой ширины и запустил их следом за грейдером. Он немного посмотрел за тем, как механизмы, разрыхляя темную землю, фрезеруют срезы пеньков, а затем заливают углубления светло-серым синтетическим камнем, и вернулся в лабораторию, чтобы завершить работу с образцами и наконец привести в порядок записи, привезенные из недавнего похода в Рибейру.

Часа через два он вышел поглядеть, как идут дела. Грейдер уже почти закончил планировку, а тележки успели сделать лишь пятую часть работы. Глядя на покрытое частыми серыми кляксами поле, Вагош было подумал добавить к трем погрузчикам еще один, резервный, но потом рассудил, что торопиться пока некуда, и оставил все как есть.

Тучи, плывущие над просекой, теперь напоминали занавеси из старых половых тряпок. Задрав голову, Джей смотрел на их ветхие полотнища, и ему казалось, что он смутно видит отсветы далеких молний.

Ссутулившись и глубоко засунув руки в карманы, Джейслав через грузовой шлюз вернулся на станцию. Пройдя по кольцевому коридору, он заглянул в аппаратный отсек, чтобы узнать, не было ли сообщений от Фила. Жополиз радостно доложил, что ракеты от господина Розенштайна еще не было, а радиосвязь с Соммерсом утеряна еще ночью, и Джей пошел в лабораторию, где по уши углубился в работу, заполняя рабочие дневники и сверяя биологические параметры. Однажды он отвлекся, попросив син-син вывести на экран картинку с северной стороны купола, и с неудовольствием обнаружил, что кибер-погрузчики кропотливо возятся еще на первой половине поля.

Два раза Анна вызывала его по интеркому, спрашивала, скоро ли он освободится. Джей говорил про дела, которые нужно закончить, и чувствовал себя последним гадом. Было что-то необъяснимо омерзительное во всей ситуации. Словно змея, та самая, что проглотила солнце, обвивала его тугими безжалостными кольцами, стискивала все плотнее, мешая дышать, двигаться и даже думать. Джей знал, что проще всего пойти к Анне и напрямую поговорить о странной Урсуле, о парне по имени Маноло, о радиоракете, о коде LP-213, который почему-то ненадежен, но Джей не мог пойти к Анне. Подобный шаг казался ему чем-то вроде признания в воровстве или предательстве. Даже не в самом предательстве, а в умысле на предательство. В чертовой колоде оказалось слишком много плохих карт. И вся штука была не в том, что Вагош боялся вытянуть друзей с фальшивыми именами, баллоны с газом «insidehypno» или взорванный торговый центр… или просто ложь. Вся штука была в том, что Джей вообще не хотел тянуть никакой карты. При этом он понимал, что тянуть-таки придется, что вовсе не тянуть никак нельзя, и ожидание информации от Розенштайна давало ему обоснованный повод ждать.

Сигнал син-сина заставил Джейслава вздрогнуть.

– Что там? – спросил он почти сердито.

– Господин Вагош, вам лучше зайти в аппаратный, – проговорил тенорок мистера Опии.

– Уже!.. Иду!..

Даже не вытащив образцы из молекулярного сканера, Джей соскочил с кресла и пулей вылетел в коридор.

– Или перевести вызов на син-син? – заполошно воскликнул жополиз ему вслед.

«Вспомни о толстом Филе, и он тут как тут, – думал Джей, торопливо шагая в сторону аппаратного отсека. – Однако оперативен, как никогда». Он одновременно ощущал и страх, и облегчение. Примерно так чувствуешь себя в момент прыжка с джетом из летящего по суборбиталке скафа.

Влетев в отсек, Вагош сразу кинулся к операторской консоли.

– Давай сигнал, – потребовал он тихо и грозно.

– Сейчас, – заторопился жополиз. – Неустойчивая волна… Извините, господин Вагош.

«Кырык-к», – сказали динамики, и над консолью появилось изображение. Но это было не изображение Фила Розенштайна, а изображение совершенно незнакомого молодого лица: щеки с румянцем и длинная шея, торчащая из ворота облегченного пилотского скафандра.

– АМК-16-10? – раздельно сказало лицо. – АМК-16-10, вы слышите меня?

– АМК-16-10. Вас слышу. – У Джея появилось навязчивое желание ущипнуть себя за руку.

– Говорит скуллер T-112MGM, – оживляясь, сказал парень, изображение его дрогнуло, рот размазался по горизонтали. – У нас на борту эксперт с чрезвычайными полномочиями, член Комитета по Экспансии. Просим посадку.

– Как-как? – ошарашенно переспросил Джей.

– Чрезвычайный эксперт, господин Лагран… – повторил пилот. – Мы просим посадки.